Спелая вишня

Я помню, как у нас все начиналось. Помню, как трепетало моё сердце, когда видел, как ты улыбалась в другом конце помещения. Помню, как подошел и первым начал с тобой разговор, а потом не мог заснуть целую ночь, вспоминая тот короткий диалог. Помню, как пригласил тебя вместе пообедать, помню, как ты согласилась, помню, как смотрел тебе вслед и помню, как ты прыгала от радости, думая, что я не вижу. Солли, а ты помнишь наш первый поцелуй? Мы тогда стояли в запыленной маленькой комнате, где хранят ведра и швабры для мытья полов. Мы заперлись на ключ и выключили свет. Я тогда почти невесомо прикасался к твоим манящим губам, сквозь темноту ощущая твое взволнованное дыхание и дрожание коленок. На следующий день мы ощущали неловкость. Я брал тебя за руку, а ты смущалась. Я тогда побежал купить тебе цветы на последние деньги, а когда вернулся, увидел тебя и Хичоля. Вы смеялись, он тебя обнимал, а ты обещала быть всегда с ним рядом в трудную минуту. Вот тогда, как мне кажется, все и началось. Ты говорила, что все это дружба, говорила, что между вами ничего нет. А мне хотелось скинуть тебя с крыши. Я ушёл, а ты побежала за мной. Тогда я первый раз тебя толкнул. Ты была на каблуках и в коротком платье. Ты упала и подвернула ногу, из-за тебя тогда отменили ваше выступление. Ты доползла на коленях к мусорному баку, доставая оттуда букет, предназначавшийся для тебя. Ты прижимала его к груди и плакала от боли в ноге и сердце. Я смотрел из-за угла на эту картину, и меня начало подташнивать от твоего неуважения к самой себе. Я помню нашу первую ночь. Я драл тебя, как последнюю шлюху. Тебе было больно, ты кричала, пыталась вырваться. А я зажимал тебе рот, чтобы никто не услышал. Я облизывал твои темные соски, мягко посасывал твою нежную кожу на шее, невесомо проводил языком вниз от твоего пупка. Я сжимал до посинения твои тонкие запястья, твои аккуратные бедра и изящную талию. Ты извивалась, ты стонала. Ты хотела меня ударить, старалась поцарапать, но у тебя ничего не получалось. Я слизывал каждую слезинку с твоей щеки. - Солли, идем с нами! – крикнул тебе Хичоль на следующий день. В тот момент я направлялся к тебе. Ты избегала меня весь день, и когда ты оказалась загнанной в угол, тебя спас твой любимый Хичоль. Ты быстрым шагом ушла от меня к нему, зная, что ждет тебя за это ночью. Меня пожирала ревность изнутри. Я грыз пальцы, зубами пытался содрать кожу с запястья, чтобы добраться до вен и перегрызть их. Я надевал на голову прозрачный кулёк и пытался лишить себя воздуха. Я не хотел этого делать, честно. Я даже не искал тебя по всему зданию, ты сама ко мне пришла. Ты обняла меня за талию, сильно прижимаясь щекой к моей напряженной спине. Ты что-то шептала мне на ушко, подняла руку и уверено гладила меня своей ладонью по моей небритой щеке. Ты тогда еще здраво рассуждала и действительно хотела помириться. Я пошел тебе навстречу. Я прикасался к твоим губам, нежно исследуя языком твой рот. Я обнимал тебя за твою узкую талию, трогал твою оголенную спину. А ты молча позволяла это делать, словно показывая, что ты только моя. Ты сладко улыбалась, пальчиками пробегаясь по моему животу под майкой, оставляя океан будоражащих мурашек. Не прошло и недели, как между нами произошла первая серьезная ссора. Мы планировали пойти поужинать, но ты уже согласилась погулять с Викторией и Ынхёком. Я был зол. Я потратил кучу денег на то, чтобы мы спокойно посидели в ресторане вдали от серой суеты и приевшейся рутины. Ты пришла ко мне. Ты знала, что я не сплю, а жду тебя. Ты пришла со сломанными каблуками, разорванной юбкой и испачканным макияжем. Ты лезла целоваться и стояла передо мной на коленях, стягивая с меня брюки. Ты была пьяна, и от тебя несло дешевыми сигаретами. Где твоя гордость, Солли? Меня это раздражало. Я почувствовал разочарование в тебе. Я толкнул тебя, приказал успокоиться, но ты ослушалась. Я с размаху дал тебе пощёчину. Ты не выдержала и упала на холодный кафель. Ты опять поднялась и начала дрожащими руками снимать с себя нежно-розовую майку, не обращая внимания на удар. Я схватил твои пальцы и сильно сжал, я выворачивал их. А ты улыбалась. Ты смотрела на меня своими красивыми глазами, из которых медленно капали горячие слезы. Ты не ощущала боли, не слышала хруста своих пальцев. Ты видела только меня и жила только моим дыханием. Как так получилось, что мы успели влюбиться друг в друга так быстро? Ты призналась, что переспала с Хичолем. Ты созналась, что не раз давала Шивону и брала у Йесона. Я возненавидел тебя за твою открытость. Я готов был разорвать твой поганый рот, я хотел ножницами порвать тебя там. Я таскал тебя за волосы по всей комнате. С силой дергал, хотел вырвать их с клочьями. Я ударял тебя кулаком по твоему гладкому животу, бил по твоей ровной спине. Я хотел изуродовать ножом твоё лицо, но знал, что компания узнает, и тогда будет большой скандал. Ты громко смеялась. Ты выгибалась от безумного смеха, а я продолжать вводить в тебя член на всю длину. Старался делать резко и быстро, чтобы тебе было больно. Но ты смеялась, двигая в такт своими бедрами. Ты молчала и никому не говорила. Когда тебя спрашивали, откуда у тебя такие темные синяки на руках и на ногах, ты говорила, что это тяжелые тренировки. Ты специально падала во время репетиций, чтобы никто ничего не заподозрил. Солли, но у нас же были и хорошие моменты, правда? Было время, когда я приехал из длительного турне, и ты из всех ребят обняла меня первым. Ты тогда даже при всех меня поцеловала, а все тактично сделали вид, будто они ничего не видели. Тогда было так хорошо. Я был действительно счастлив, что у меня есть такая, как ты. Было так светло и тепло на душе. Каждую ночь секс проходил без кровопролитий, слез, моего дикого рычания и твоего безумного взгляда. Я помню, как наблюдал за тобой издалека. Помню, как меня охватывала нездоровая мания к тебе. Я хотел находиться рядом с тобой ежесекундно и быть в тебе каждый раз, когда мы начинаем целоваться. Ты только обхватывала пухлыми губами спелую вишню, а мне уже становилось там тесно. Мы как будто поменялись местами. Ты до глубоких кровавых ран царапала мне спину своими длинными ногтями, а я безмятежно улыбался. Бывали дни, когда мы сидели в громкой тишине в разных углах в комнате. Ты обхватывала руками свои дрожащие колени, а я наблюдал за твоим силуэтом в полной темноте. Потом я поднимался и шел к тебе. Ты почему-то тогда очень боялась. Ты вся сжималась, твои маленькие ладошки готовы были сжаться и противостоять мне. Ты не улыбалась, когда мой кулак с силой врезался в твою мягкую щеку, ты не смеялась, когда я хотел сломать тебе запястье. Не искрились счастьем твои глаза. Они были потухшими. - Ты меня любишь? – тихо шепчу я. В ответ ты кричишь. Громко, надрывно, до хрипоты, в итоге срывая свой нежный и так полюбившийся мне голос. Ты с трудом поднимаешься и начинаешь бить меня маленькими кулаками. Я практически не чувствую боли. Ты специально бьешь не сильно, потому что боишься меня поранить. Я тебя тоже люблю, моя дорогая. А помнишь одну из многочисленных ночей, когда я опять причинил тебе боль? Ты лежала обнаженная на моей кровати, твои глаза смотрели на нас с тобой. Это было небольшое фото в позолоченной рамке, где мы с тобой только в начале наших безумных отношений. Там я обнимаю тебя сзади и крепко целую в щечку, а ты радостно и легко смеёшься, тепло прижимаясь ко мне. Знали ли мы тогда, что станет с нами потом? Ты вдруг болезненно морщишься, вздрагиваешь и пытаешься вырваться, но я легко сжимаю коленями твои руки по бокам. Вдоль позвоночника я вырезаю острым ножом слово «Моя», стараясь сделать раны как можно глубже. Малыш, когда ты успела так исхудать? Неужели я в этом виноват? Все сильнее выступают ребра, исчезают твои мягкие щечки, становясь впалыми щеками, теперь уже и под глазами появились синяки. На тебе нет живого места. Ты сегодня прекрасно выглядишь. По твоей бледной коже скатываются струйки ярко-красной крови. Я стираю её пальцем и подношу к твоему рту. Ты обхватываешь мой длинный палец своими сочными губами, облизывая нежно-розовым язычком собственную кровь. На твоей совершенной спине навсегда останутся шрамы. Я обожаю тебя трахать, ласкать всю тебя. Ты всегда так изгибаешься, трёшься сосками об мою широкую грудь. Ты всегда медленно вздыхаешь, когда я обжигаю твои острые плечики своим дыханием. Ты томно прикрываешь глаза, когда я провожу языком вдоль твоих сильно выступающих ключиц. Из твоих глаз медленно вытекают слезы, когда я сжимаю ладонями твою упругую попу и ускоряю темп. Мы просто сошли с ума, моя солнечная Солли. А ты наверняка знала, чем все закончится. Я даже не думал, что все у нас так закрутится. Ты действительно полюбила меня. Искренне, больше всех, больше себя. Полюбила ты меня настоящего. И я влюбился в тебя. Но не в ту сияющую Солли, которая блистает на сцене. Я влюбился в беспомощную Чжинри, которая давно пала в грязи и общественной мерзости. Я влюбился в ту, которая забыла свою гордость и так нещадно искала свой лучик, который бы согревал её даже в самую холодную ночь. Сегодня выдался тяжелый день. Я поссорился почти с каждым мембром, и даже чуть не подрался с Йесоном, нахамив Виктории. Ты не сделала ничего плохого. Ты просто пришла меня успокоить. Ты гладишь мои волосы, прижимая мою голову к своей груди. Ты целуешь меня в висок. Ты шепчешь мне на ушко, что все будет хорошо. Ты мне врешь, но я тебя прощаю. Тогда что-то пошло не так. Ты что-то случайно сказала, я не так понял. Я опять начал причинять тебе боль. Пожалуйста, прости. Я опять сломал тебе все пальцы. Я разбил тебе нижнюю губу. На полу лежала пустая бутылка коньяка, я разбил её об твою худенькую ножку. Ты лежала на полу, свернувшись калачиком и тихо плакала, постанывая от боли. Осколки вошли глубоко тебе в кожу, ты теперь не сможешь носить короткие шорты. В воздухе повис неприятный запах крови. Теперь никто, кроме меня не будет смотреть на то, что принадлежит мне. - Я ненавижу тебя, Кюхён, - говоришь ты, и из твоего идеального ротика вытекает струя крови. – Ненавижу! – уже кричишь ты, начиная громко плакать. Ты трясешься, задыхаешься в рыданиях. Бьёшься в истерике. Хочешь подняться, но острая боль в ноге тебе мешает. Ты кашляешь, пачкая белоснежный кафель кровью. Ты смотришь на меня взглядом, полной жгучей ненависти. Даже сейчас ты такая незабываемая, что я не могу думать ни о чем другом, кроме как наслаждаться твоей красотой. Прекрасной, убивающей красотой. - Ненавижу! – повторяла тогда ты. – Я не хочу больше этого, Кюхён, не хочу… Твои слова тонут в громких рыданиях. Ты словно резко проснулась. Пробудилась от долгого, страшного и гнилого сна. Просыпаюсь и я. Просыпается из глубин моя ненависть и отвращение к тебе. - Повтори, что ты сказала, - сквозь зубы шепчу я, дико взирая на тебя. Я теряю последние остатки здравого смысла. - Спасите! Пожалуйста, спасите! – орешь ты, услышав, как повернулся ключ во входной двери в общежитие. Я подбегаю к тебе и зажимаю тебе рот ладонью. Твоё лицо очень близко, и я вижу только своё отражение в твоих больших красивых глазах. Ты хватаешь руками мою ладонь, начинаешь царапать её, наверняка желая содрать с неё всю кожу. В этот момент я безумно хочу схватить плоскогубцы и с корнем вырвать твои острые ногти. Я уже готов был встать, чтобы совершить это, как вдруг в дверь постучали. - У вас все нормально? – осторожно спрашивает Хичоль. У тебя широко открываются глаза, из которых не перестают течь слезы. Ты извиваешься, кричишь, а я хватаю тебя за горло, и ты с грохотом ударяешься об пол затылком. Ты опять кашляешь кровью. К моему горлу подкатывает ком, меня начинает тошнить. - Кюхён, Солли, вы там? – продолжает допрашивать Хичоль с нотками опасения в голосе. - Да, все хорошо! – пытаясь улыбнуться, неуверенно кричу я. А ты бешено озираешься вокруг. И тут я понимаю, что все кончено. Для меня, для тебя. Другого выхода нет. Если бы я вернул время назад, я бы повторил все это? Подошел бы я к тебе тогда, позвал вместе пообедать? Да, потому что это было самое незабываемое, самое трепетное, самое легкое и оберегаемое время в моей жизни. Неосознанно моя ладонь опускается и сильно сжимает твое горло. Ты очень удивленно смотришь на меня. Ты не можешь в это поверить, этого ты точно не ожидала. Ты хрипишь, безостановочно течет кровь по подбородку. Ты такая красивая, Солли. Я убиваю тебя собственными руками. Ты пытаешься кричать, но у тебя не получается. У тебя пропадают силы, твои тонкие руки медленно опускаются на пол. В дверь начинают сильно барабанить, я слышу голоса Ынхёка и Шивона, к ним присоединяются другие. Я продолжаю любить тебя даже сейчас, моя дорогая и самая прекрасная. Ты почему-то начинаешь улыбаться, показывая окровавленные зубы. Ты позволяешь душить тебя, опять позволяешь причинять тебе боль. Ты опять заснула, моя маленькая девочка? Ты перестаешь двигаться и перестаешь дышать. Я медленно убираю дрожащие руки. Твоя шея усыпана темно-фиолетовыми синяками. Твой взгляд устремлен прямо на меня, отчего мне становится страшно. Я встаю с тебя и ударяю ногой по животу. Но ты не шевелишься, не стонешь. Толкаю, сжимаю твою кожу на талии. У меня все-таки, получается, сломать тебе запястье с громким и неприятным хрустом. Я не слышу просьбы Итука открыть дверь и плач Виктории. Я не слышу уличного шума за открытым окном. Я слышу только отсутствие твоего дыхания и сердцебиения. Слезы застилают мои глаза. Я не знаю, что делать. Я опускаюсь на колени и целую твой гладкий лоб. Я начинаю дрожать, и теперь уже я молю тебя о прощении. В ответ тишина. Мой лоб покрывается холодным потом, перед глазами все расплывается. По щекам текут слезы, я запускаю длинные пальцы в свои растрепанные волосы. Весь дрожу. Медленно качаюсь из стороны в сторону, как маленький ребенок. Тело сводит судороги, меня выворачивает наизнанку. В дверь начинают бить чем-то тяжелым, и я не нахожу другого выхода, кроме как снова встретиться со своей Чжинри. Мы всего лишь любили друг друга. До безумия. Нет, мы обезумели от любви. Мы умерли еще в самом начале.