Сказка для Сьюзен

      Древняя королева запирает свои чувства в красивом резном сундуке с надписью «всё равно бы ничего не получилось, я на тысячу тридцать лет тебя старше», трижды проворачивает ключ в замочной скважине и кидает его через плечо, чтобы не видеть место падения. Чтобы не было соблазна вернуться и поднять.       Ключик жалобно звякает, скатываясь по ступенькам.       Королева Сьюзен не оборачивается.       Много лет (целый век) назад другой такой же ключ утопает в песчаном бархане, в нём же пустынные бури укрывают такой же резной сундук, на дне которого покоятся чувства к черноглазому дьяволу воинственной державы. К тому, что живёт в далеком прошлом, в котором она сидит на одном из четырех тронов Кэр-Паравела, идет на поводу своих чувств и становится поводом для войны под Анвардом.       Во второе пришествие царственной четвёрки в Нарнию её встречает принц Каспиан и их заранее обреченная история. «Всё равно ничего бы не получилось. Я на тысячу тридцать лет тебя старше». Она целует его тогда, уверенная, что «долго и счастливо» не для них и в последний миг перед тем, как всё исчезнет, можно позволить себе всё. Сьюзен оставляет за своей спиной замершего, как восковая фигура, принца и, проходя сквозь арку, не позволяет себе обернуться.       И всё исчезает.       Пусть в настоящем она снова здесь, но принца Каспиана больше нет — только король. А у короля Каспиана уже есть своя королева.       Каспиан ведет её в танце с таким видом, будто есть как минимум сотня вопросов и тем, которые хотелось бы озвучить при ней, но не может собраться с мыслями. Она чувствует только неловкость. Тяжело это ощущать что-то под рёбрами, что тебе известно, но не позволяешь себе отыскать этому название, потому что стоит только дать чему-то имя, так сердце становится уязвимо, неведомые путы привязанности сплетаются и порой даже сдавливают дыхание. Тяжело это глядеть в глаза тому, кто должен был остаться в прошлом, чувствовать взгляд дочери звезды на спине и делать вид, что всё это совершенно тебя не волнует. Сьюзен — реалистка. Даже когда её сердце немного сбивается с ритма, она не позволит себе пойти на его поводу, потому что всегда поступает правильно. Потому что ключик звякнул в последний раз, теряясь во тьме.       Она выдыхает только, когда сменяются пары. Долгие годы правления научили её улыбаться даже смотря в лицо человека, который то и дело угрожает твоей стране войной. Она знает, что значит дипломатия, когда твой брат на войне в другой части страны, не по наслышке. И древняя королева знает как улыбаться так, чтобы казаться искренней. Всё же Сьюзен смеет надеяться, что мелодия закончится раньше, чем Каспиан вновь окажется перед ней. Уж лучше танцевать с незнакомцами, нежели чувствовать себя крайне нелепо.       Незнакомец, что ведет её в танце, не похож на Каспиана от слова совсем, поэтому она позволяет себе расслабиться. Посол чужой страны кажется ей, как минимум, интересным. Лицо, разрисованное узорами, и длинные серебристые волосы, заплетённые в высокий хвост, — это Север, его родина, царство снегов и льда, а зелёные глаза, что наблюдают за ней, — это всполохи северного сияния. Он — это сам Север, ни намека на Каспиана, рождённого в стране, где есть лето.       — Ваше Величество, меня зовут Иссорин, я прибыл из Дориата.       Королеве вовсе не хочется открывать сундук и бередить старые раны. Сьюзен улавливает принца короля Каспиана боковым зрением, запрещает себе искать ключ и не открывает взгляда от своего партнера по танцу. Он легко поднимает её и опускает, как требует того танец, отвлекает её от мыслей о том, о чём она запретила себе думать, как требует того её разум.       Сьюзен помнит каково это быть королевой, красоту которой воспевали менестрели, ради руки которой слетались принцы и короли близких и дальних стран. Но может быть с неё достаточно королей и наследных принцев?       Прошлое должно оставаться в прошлом, а королевы не плачут. Никогда.       Великодушная королева улыбается послу чужой страны, позволяя увести себя из круга танцующих.       — Посол, расскажите мне о вашей стране побольше.

***

      Светлая кожа посла чужой страны под утренним светом и вовсе кажется белой, как снег, что наслала на целую сотню лет Белая колдунья. Как то самое белоснежное царство льда и снегов, что встретило их за дверцами шкафа. Сьюзен думает, что кожа лоддроу и выглядит такой же холодной, как снег, что никогда не тает на его родине, и испуганно ловит себя на мысли, что достаточно лишь протянуть руку, чтобы узнать так ли это. Девушка качает головой, отмахиваясь от этих глупостей, и вновь включается в разговор.       Иссорин — искусный стрелок, как и королева Лука. Они говорят о стратегии, переносе центра тяжести, важности солнечного освещения, правильных стойках и о способах натяжения тетевы. Королева Лука минула тысячи лет назад, но под взглядом посла чужой страны Сьюзен вновь чувствует себя Великодушной.       Он предлагает ей научить стрелять по-северному, и она соглашается.       — Вот так, — его руки ложатся поверх её, фиксируя лук в правильном положении.       Руки его, не обтянутые перчатками, прохладны, отмечает королева, как воды Блистающего моря, омывающего нарнийские берега. Его пальцы на её пальцах, он тянет тетеву вместе с ней. Дыхание мужчины, что касается её лица, теплое — вовсе не ледяное. Глаза у него зелены, как изумруд травы — первое предзнаменование новой эпохи, первой за столетие весны. Может быть она сама выдумала холод в мужчине из далекой северной страны?       Стрела летит ровно в цель, а Сьюзен солнечно улыбается, задерживая свои ладони в чужих дольше положенного. И они говорят, говорят, говорят, и королева из страниц истории чувствует себя лучше.

***

      — Это всё, — рукой обводя пространство вокруг, — не моя Нарния. Страна, в которой я была королевой, осталась много веков назад.       Рисуемый её голосом и его воображением яркий мир прошлого рассыпется пеплом стоит лишь заметить светлые глаза, в которых Иссорин практически разглядывает руины Четырехтронного. Печальная улыбка накрывает, ещё секунду назад двигающиеся в упоенном рассказе о Золотом веке, губы девушки. Словно спрашивает, а есть ли в этой Нарнии место для его древней королевы?       Посол Дориата знает уже давно, если королева попросит, то Иссорин не прочь это место найти. Только слова на кончике языка путаются и никак не хотят идти.       — Ваше Величество, а хотели бы вы увидеть настоящий Север? — говорит он, чувствуя острую необходимость заполнить словами пространство между ними. И даже сам едва осознает, что не вопрос это, а просьба. Сьюзен смотрит на него и понимает, находя саму суть между строками, между звуками, просьба его не в том, чтобы увидеть и уйти, а том, чтобы увидеть и остаться. Она знает, чтобы остаться, нужно быть храброй, как Люси, тогда как удел Сью — великодушие. К другим, не к себе. Королева Великодушная всегда поступает в интересах страны и семьи, так, как правильно. Она хотела бы быть героиней, смелой настолько, чтобы воплощать в жизнь мечты, но её имя Сьюзен и корона, возложенная на голову, заставляет её быть благоразумной. И королева старается быть такой, так, как она понимает это слово.       Это Люси, в которой достаточно любопытства и храбрости, находит миры в шкафах, а Сьюзен только мечтает.       Когда-то давно, ещё до короны на голове, она мечтает о красивой сказке, в которой у неё непременно есть красивое платье, прекрасный принц, который спасает её от всех напастей, побеждает дракона и увозит в замок. В Золотом веке у королевы Великодушной есть целый гардероб из заморских струящиеся тканей, прекрасный замок у моря, сверкающий в лучах закатного солнца, как настоящая драгоценность, а от напастей и Белой колдуньи страну спасает она сама вместе с братьями и сестрой. А принцы?.. Принцы и короли стекаются со всех уголков мира, чтобы просить её руки, и воспевают красоту и великодушие, но вызывают только скуку. За одного из них она даже почти выходит замуж, но южное солнце в отличие от английской морали слишком горячо. Сьюзен, конечно же, обжигается.       Дочь Евы на донышке души прячет две шкатулки, в которые запреты чувства к принцу и царевичу, и намеренно потерянные ключи от них. Она слишком правильная и великодушная, чтобы быть храброй, как Люси, и предпочитает сбегать. Но весенний взгляд, что ей дарит северный посол, кажется обещанием сказки.       В северном госте есть много от летнего Питера, оттого может сестра короля над королями натыкается в мире за шкафом — собственном разуме — на мысль, что, возможно, у Иссорина достаточно храбрости для них обоих. И Сьюзен отчего-то хочется рискнуть. Когда Иссорин протягивает ей руку, предлагая исчезнуть из замка под покровом багряного заката, королева не мешкая вкладывает свою ладонь. Сьюзен — королева руинов Кэр-Паравела, а не этого замка, так почему бы и нет?       Север покрыт белым снегом, словно чистый лист бумаги, на котором можно сочинить новую сказку. В ней будет королева, сошедшая со страниц древних летописей, и посол из северной страны и весенним взглядом — никаких принцесс и принцев.