Переворот

Когда все произошло, мир вокруг меня изменился. Слухи об изменении во власти ходили давно, хотя тогда я не понимал их смысла. Но вот только один человек был способен на самом деле все поменять. Поменять без убийств тысяч людей. Поменять без насилия. Но у него не получилось этого сделать из-за глупости варваров, населяющих нашу страну. А также из-за подлости рядовых и не рядовых чиновников. В самом начале движения народа против власти мой отец хотел остановить это мирным путем, найти компромисс между королем и народом. Но ему выстрелили в грудь из револьвера, под одобрительный рев толпы. И когда он упал, все эти аристократы не понимали, что мирная жизнь кончилась. Они видели побежденного человека. Они почуяли смерть, почувствовали власть. Так пришла анархия. Когда она пришла, никому не было дела до меня, мальчика, оставшегося без отца. Оставшегося без всего. Нет, я не хочу сказать, что отец был для меня всем, просто когда кровь полилась по улицам я был не в состоянии защитить свой дом от толпы, желающей наживы. И я, спрятавшись, наблюдал как они, взяв свои трости подмышку выносили мой дом по кусочкам. не знаю что стало бы со мной, если бы меня нашли. Я смотрел на все снизу, из под пробитых половиц. У одного джентльмена, который выносил из нашего дома картины(которые не представляли никакой ценности в то время, должен заметить) вывалились его часы, и нелепо запрыгали по паркету. Он нагнулся за ними. Он стоял прямо надо мной. Он должен был меня заметить. Когда я вырос, я понял, что вероятнее всего он просто сделал вид, что не увидел меня. Потому что он не был плохим, я полагаю. Картины, которые он вынес тогда, были бы сожжены вместе с остальными вещами и обломками здания, которое с того дня я не мог назвать домом. Не знаю что стало с тем мужчиной, но картины я видел через много лет в одном доме. Я молчал, когда мой дом горел. Вокруг стояли беспризорники, и мы не пытались пробиться через спины взрослых, которые оттолкнули назад и меня, приняв за одного из этих бедных детей. Хотя теперь я был даже меньше чем они. Они хотя бы знали, куда пойдут спать сегодня. И где можно украсть, что поесть. Я же этого не знал. Я смотрел вокруг, и не понимал, чему радуются эти люди. Мой отец по мере возможностей помогал им. И мальчишкам, что сейчас весело носились вокруг, он помогал. И дамам, смотревшим на все издалека тоже. Хотя окружающие не звали их дамами. Они вообще их не звали. А вот дамы постоянно подзывали какого-нибудь мужчину в кепке и что-то шептали на ухо. В дальнейшем я узнал что именно. И почему некоторые мужчины брезгливо отмахивались, а другие шли за ними с таким видом, как будто их позвали играть в салки. Когда толпа разошлась, ко мне подошел какой-то мистер. Я тогда не знал его имени, я просто знал что это друг моей семьи. Он подошел и поздоровался. А взгляд у него был очень печальный. Наверное, он тоже горевал по моему отцу. Или еще по кому-нибудь. В те дни людей расстреливали толпами, не смотрели на то кем они были до того как упасть на землю с отсутствующим взглядом. Я был мал, но я уже понимал что такое смерть. Так вот, мистер, чьего имени я тогда не знал, он подошел ко мне и поздоровался. Я не знаю как он разглядел меня среди остальных мальчишек. Он отвел меня к себе домой. Мы шли с ним по мостовой, а вокруг проезжали паромобили. С моря, на котором раньше было так хорошо отдыхать, доносились звуки, похожие на то, как если бы папа уронил что-то тяжелое на пол. Этот мистер привел меня к себе. Он не стал меня расспрашивать, он просто отвел меня туда, где, как выяснилось, мне предстояло жить до момента когда я вырасту и обзаведусь собственным домом. В моей комнате было немного вещей, но мне, как вы понимаете, было все равно. Я подошел к окну и смотрел на вспышки со стороны моря, на бегавших внизу людей в кепках и цилиндрах вперемешку или друг от друга, на дирижабли в небе, на башню с часами - единственное, что выглядело так же, как до того выстрела. Через пару месяцев, когда я уже почти привык к тому что произошло, я спросил у мистера Клантова(я узнал его фамилию, потому что теперь она была и моей), почему в утренней газете о моем отце говорят плохо. Я искренне не мог понять, чем он не угодил всем. И новый отец как смог объяснил мне, что мой папа не для всех был таким хорошим человеком как для меня, поэтому его и убили. Поэтому все это происходило вокруг. Я не мог понять, как он мог быть для кого-то настолько плохим, чтобы заслужить смерти. Ко мне он всегда был очень добр. Не кричал, не порол. Да, он часто меня наказывал, но это нормально для взрослых. Они всегда считают что правы. Но как выяснилось, некоторые из них считают, что другие менее правы, чем они. Через месяц я увидел в газете нового короля. Видимо, он устраивал людей больше, чем мой отец, и они избрали вместо него королем нового - сурово нахмурившегося и курящего сигару. Что ж. Люди всегда правы.