Не оставляй меня

— Антош, — ласково позвала сына мама, нервно кусая губы. — Что случилось? — медленно проговорил парень, поднимая и поворачивая голову к источнику звука. Милана Ростиславовна улыбнулась. От её сына ничего не скроешь, как ни пытайся. — Алёна Дмитриевна не сможет сегодня прийти, но к тебе придёт её сын Арсений, он на год старше тебя, — пытаясь не волноваться, сказала она, подходя ближе к Шастуну-младшему. Антон нахмурился, чуть опустив голову. Мать его не торопила, потому что знала, что сыну надо обдумать информацию, прежде, чем он начнёт что-то говорить. — Я побуду один, — через несколько секунд выдал парень. — Антош, пожалуйста, — прошептала Милана, пытаясь не разрыдаться. Она прекрасно помнила про договор, который они заключили, когда Антону было десять. Тогда мальчик просто боялся заводить новые знакомства, но теперь это стало что-то вроде фобии, через которую Антон не спешил переступать. — Мам, ты же помнишь про договор? — Да, Антон, помню, но дай ему шанс, пожалуйста! Он очень хороший, я с ним общалась несколько дней, он тебе не навредит. Антон повернул голову в сторону окна и открыл глаза. В такие моменты у Миланы Ростиславовны сердце сжималось до минимальных размеров, было невыносимо больно видеть сына таким. У него были очень красивые зелёные глаза, которые не видели. Антон родился слепым. Это было слишком сильным ударом для его родителей, которые такого точно не ожидали. Им потребовалось несколько месяцев для того, чтобы свыкнуться с этим фактом. Ребёнок в это время был в больнице. Теперь Антону восемнадцать, а Милана до сих пор иногда плачет по ночам от того, как несправедливо обошлась с их семьёй жизнь. Андрей был не против второго ребёнка, но Милана боялась за сына, ведь Антону нужна была максимальная забота и поддержка, а с появлением второго ребёнка этого будет чуть меньше. Даже когда Антон вырос и мог уже спокойно воспринять информацию, что у него будет брат или сестра, Милана всё равно отказала Андрею в предложении о втором ребёнке. Было слишком много сил потрачено на Антона, и теперь был страх, что на второго их просто не хватит, что пагубно повлияет на воспитание. Милана гордилась Антоном. Он был красив, грациозен, от него веяло уверенностью в себе. Но в тоже время он был холоден и необщителен. Количество раз, когда он улыбался можно было сосчитать по пальцам, а глаза он открывал настолько редко, что родители иногда забывали, какой у сына цвет радужки. — Хорошо, — неожиданно сказал Антон, закрывая глаза и поворачивая голову прямо. У Миланы от такого ответа глаза полезли на лоб, а нижняя челюсть чуть не встретилась с полом. — Отлично, тогда я пойду, позвоню Алёне Дмитриевне, чтобы точно убедиться, что Арсений придёт. — Хорошо, — сказал Антон и взял в руки книгу со шрифтом Брайля, чтобы продолжить чтение. Прошло десять минут, а Антон не мог сосредоточиться на сюжете повествования, ибо мысли его улетали совсем в другую степь туда, где маячил этот Арсений. У Алёны Дмитриевны есть сын? Почему она о нём никогда не говорила, ведь за столько времени могла хоть как-то проговориться или то-то в этом плане? Но нет, Антон из её уст не слышал никогда имя «Арсений». Через несколько минут в комнату снова вошла Милана, улыбаясь. — Арсений придёт через час, дорогой, — радостно сказала она. Антон её радости не разделял. Он боялся. Боялся всего нового, его это до чёртиков пугало. Какой этот Арсений? Что он из себя представляет? Вопросов было много, а ответы на них придут только через час. Антону ещё никогда не казалось время таким мучительно длинным. Он готов был лезть на стенку от такого состояния неизведанности. Милана на кухне гремела посудой, даже не подозревая, что её сын в соседней комнате сжимает кулаки, оставляя на ладонях следы-полумесяцы, и кусает губы до крови. Дыхание давно уже сбилось, во рту пересохло. Через сорок минут мама уйдёт, но придёт новый человек, от которого неизвестно чего ожидать. Кто-нибудь, сделайте что-нибудь, чтобы не было так страшно! Зачем Алёна Дмитриевна так поступает, ведь знает, что Антон боится всего нового! Наверно, она более чем уверена в своём сыне, но дело в том, что Антон не уверен! Он в последнее время вообще ни в чём не уверен. Надо отвлечься, хоть как-то занять себя чем-то другим. Фортепиано, точно! Антон встал с кровати и направился к инструменту. Как только пальцы ощутили гладкую поверхность крышки, мальчик улыбнулся, ведь он обожал на нём играть. Сев на стул и подняв крышку, руки опустились на клавиши. О, боже, непередаваемое чувство. Найдя нужные ноты, Антон приступил к игре его любимого произведения «К Элизе» Бетховена. Стало спокойней на душе, а туман, что был в голове, рассеялся. Музыка – вот главное средство от тоски, печали и страха! Пальцы Антона сами передвигались по клавишам, когда сам Антон не отдавал отчёт свои действиям. Он играл мелодию за мелодией, как вдруг понял, что начал воспроизводить своё произведение, которое сочинил совсем недавно. В груди появилось такое тепло, что улыбка невольно начала расползаться по лицу. Он не видел мир, но он его слышал. У него был просто прекрасный слух, которому могли позавидовать зрячие музыканты. Музыка была для него всем, он ею жил и никто у него этого не отнимет. Время за игрой на фортепиано, как ни странно, неслось чуть ли не со скоростью света. Вот, кажется, Антон только сел играть, а уже осторожное мамино: «Антош» заставило его резко остановиться, что сильно удивило Милану, ведь сын никогда не прерывал произведение, которое начал играть. — Да, мама, — сказал шатен, сложив руки на колени, как бы говоря: «Я внимательно слушаю». — Арсений пришёл. *** Арсению девятнадцать лет, но в душе он тот ещё ребёнок. Красивый брюнет с яркой и ослепительной улыбкой на лице, - он столько девушек покорил, но его сердце никому не принадлежало. Ему хотелось крепких, долгих отношений раз и навсегда, быстрые романы его не устраивали, поэтому свою спутницу он выбирал крайне осторожно. Все друзья лишь смеялись над ним говоря, что в его возрасте надо жить, а не придумывать себе какой-то идеал, которого не существует, на что Арсений лишь сдержанно улыбался или отшучивался. Ему надо один раз на всю жизнь. Точка. Увидев Антона первые секунды, он подумал, что такого быть не может. Не может человек быть таким холодным и сдержанным. Парень его пугал, но Попов решил, что не стоит делать поспешные выводы, ведь у младшего непростая жизнь. — Привет, — сказал Арсений, смотря на профиль Шастуна. Красивый, но лицо не выдавало никаких эмоций. Антон чуть дёрнул голову к источнику звука. — Привет. И тишина. Милана ушла на работу минуту назад, поцеловав Антона в щёку и пожелав мальчикам хорошего вечера. Этот вечер будет сложным для обоих. *** — Ты… ты играешь на фортепиано? — уверенность Арсения, которая его никогда не подводила, куда-то ушлёпала, сказав, чтобы тот разбирался как-нибудь сам. — Да. Коротко, ясно и понятно. Круто. Только от такого ответа легче не становится. — Сыграешь что-нибудь? Хорошая попытка, но… — Я не играю для тех, кого не знаю. Что ж, сильно. Только Арсений от своего не отступит. — Ты представь, что меня тут нет. Играй не для меня, а для себя. — Я… Я не могу, — Антон чуть опустил голову, которую до этого держал прямо. — Можешь, ты всё можешь. Давай, попробуй. Мальчику совсем не хотелось играть для человека, которого он не знает, ведь чтобы он не говорил, Арсений всё равно будет в этой комнате и будет слушать. Но в тоже время не хотелось казаться слабым. Он поднял голову. — Сядь, пожалуйста, – стальным голосом сказал шатен, не двигаясь. Арсений такого точно не ожидал, но решил выполнить просьбу. Он сел на диван и начал смотреть на спину парня, которая была идеально ровная. Он был слишком худой, о чём говорила футболка, которая на нём практически висела, почти не задевая тело. Руки, что до этого покоились на коленях, вмиг вспорхнули и легли на клавиши. Через две секунды из фортепиано полилась спокойная, умиротворяющая мелодия. У Арсения по всему телу пробежало стадо мурашек. Произведение завораживало, хотелось слушать его бесконечно. Осторожно, стараясь издавать как можно меньше звуков, Попов откинулся на спинку дивана, прикрывая глаза. Музыка уводила за собой, манила, игралась с разумом. Хотелось одновременно смеяться и плакать, шутить и грустить. Арсений никогда не был любителем классической музыки, но та музыка, что звучит в исполнении восемнадцатилетнего паренька, сразила его без шансов на победу. В этой игре была уверенность, с ноткой какого-то отчаяния. Тут Арсений вспомнил, как преподаватель по психологии на паре говорил, что мелодия, которую играет музыкант – это то, что он хочет сказать своим слушателям. Даже если это просто мелодия из множества произведений, он всё равно её выбрал не просто так. Это то, что лежит на душе. Когда слушаешь или играешь произведение, оно ассоциируется с определёнными эмоциями, определенным отрезком времени, от этого не убежать никуда. На душе Арсения стало так паршиво, ведь мелодия была не воздушная и лёгкая, она была тихой, спокойной и… мрачной. Брюнет резко открыл глаза и выпрямился. Чёрт, чёрт, чёрт. «Антон, Антошенька, Тоша, остановись, пожалуйста, я не могу это слушать» — молил он у себя в голове. К его счастью, через несколько секунд мелодия как будто обрывается на полуслове, но нет, она...И снова эта тишина! Руки Антона вновь легли на колени, а голову он поднял, ведь в течение игры она у него чуть опустилась. — Это было красиво, — осмелился сказать Попов. — Спасибо. О, если Антон продолжит в том же духе, то Арсений его скоро возненавидит, потому что нельзя быть мертвецом в теле живого! Он вообще умеет выражать свои эмоции, кроме музыки? — Что это было за произведение? — начал докапываться старший, но в ответ лишь звенящая тишина, — Антон? — Это моё, оно не имеет названия, — тихо сказал парень, незаметно прикусив губу, Арсений всё равно сзади, он этого не увидит. Старший нахмурился, но решил, что не будет задавать те вопросы, что в хаотичном порядке бегают у него в голове. Они ещё слишком мало знакомы. Тут взглядом он наткнулся шкаф, где стояли книги. — Любишь читать? — улыбнулся брюнет, смотря на многочисленные переплёты. — Да. Арсений хмыкнул. — Можно посмотреть? — Ты всё равно ничего не поймёшь, эти книги со шрифтом Брайля, — спокойно отозвался парень, до сих пор сидя спиной к гостю. — Тогда, может, ты мне устроишь экскурсию по твоим книжным полкам? Антон от такого чуть немым не стал. Что. За. Фигня?! Он так легко просит его о том, что Шастун никогда в жизни не стал бы делать: сыграть на фортепиано при чужом человеке, рассказать какие книги у него стоят на полке. Даже Алёна так не нарушала его личного пространства, как это делаёт её сын. — Нет, — резко ответил мальчик, беря себя в руки. Арсений немного удивился такому тону, но воздержался от комментариев. — Хорошо, ладно. Тогда пойдём другим путём. Что вы обычно делаете с моей мамой? В ответ тишина. Попов терпеливо ждёт, потому что Алёна Дмитриевна предупреждала его, что Антону надо время для ответа, он никогда не отвечает быстро, если ответ должен быть развёрнутым. — Твоя мама мне читает, — спокойно сказал мальчик. Арсений смотрел на его спину и поражался усидчивости этого парня. За то время, что он тут, брюнет видел, что только как его руки и голова двигались, всё остальное тело было неподвижно. — Читает? – удивился старший. Он был поражён, ведь мама никогда не читала ему даже сказок на ночь, когда он был маленьким, а тут такое… — что ж, классно. Может… Может, я тебе что-нибудь почитаю? — Ты почитаешь? – чуть истерично отозвался младший, — о, нет, не утруждай себя в этом. — Почему? Моей маме можно, а мне нет? — Твоя мама деньги за это получает. — А может, я удовольствие от этого получу? Это ведь важней денег. Антон открыл было рот, но тут же закрыл его, не зная, что ответить. Этот Арсений так быстро его ломает, так быстро приводит в такие состояния, что голова идёт кругом. Арсений молча наблюдает за парнем. Он знает, что шатен ведёт с собой жестокую борьбу, поэтому не мешает. А Антон в это время тихо сходит с ума. Впервые в жизни его ставят в тупик. Впервые в жизни он теряет себя при незнакомом человеке. Он должен дать отпор, должен дать знать, что он – стена, которую ни пробить, ни обойти, ни перепрыгнуть. — Нет, хватит играть в человека, которому не всё равно, — твёрдо произнёс Шастун, сжимая кулаки. — А ты перестань строить из себя неприступную принцесску, тебе не идёт, — тут же ответил Арсений, — и вообще, повернись, неприлично разговаривать с человеком, находясь к нему спиной. У Антона перехватило дыхание от такой наглости. — Мне плевать на этикет. — Вау, какие слова ты знаешь. Тут Антон не выдержал и резко встал, да так, что стул отъехал от него на приличное расстояние. Парень развернулся к гостю и быстрыми шагами преодолел между ними расстояние. Арсений стоял в шоке, ведь младший стоял ровно против него. Он безошибочно определил его местонахождение и встал так, что между ними оставалось расстояние примерно в десять сантиметров. — К-как?.. — еле выговорил брюнет, до сих пор находясь в шоке. — У меня очень хороший слух, Арсений, — ответил Антон, делая акцент на его имени, что у старшего по спине мурашки побежали. Они друг друга шокируют. Они друг у друга вызывают слишком противоречивые эмоции. Они не знают, что будет, но точно понимают, что эта встреча изменит их жизнь раз и навсегда.