oceanum oculos

Когда смотришь на меня своими глазами, как океан, Мне страшно — Я никогда не падала с такой высоты Прямо в океан твоих глаз, Океан твоих глаз. Блондинка никогда не была скромницей. Ей не была присуща ни стеснительность, ни робость. Она почти никогда не смущалась и всегда была уверена в себе. Такой Наташа являлась (или же пыталась быть такой, признаться в этом она точно не могла) с самого детства – душой компании, главной заводилой. Быть в стороне или краснеть при ком-либо – это точно не про неё. Но на протяжении нескольких лет, после тяжёлого развода и ухода в себя, она начала замечать сильные изменения в своём поведении, в словах, действиях. Её пугало то, что с ней происходит. Девушка не понимала этого, ей не нравились свои изменения — из бойкой девушки, которая могла постоять за себя, она стала более мягкой и ранимой размозней.. Наташа ненавидела это слово, именно так её назвал старший брат, когда та проявляла малейшую слабость – слезы в семье порицались, а уж самокопание тем более. Никто и не знал что это. Сейчас же не было ни одного дня, чтобы девушка не думала о своих эмоциях или проблемах, откуда в ней это? Ответить на такой простой, но важный, вопрос «Кто я?» Левензон не могла, по крайней мере пока.. Холодный июньский вечер. На улице сильный дождь, а ведь уже завтра последний отбор на двадцатку. Кулинария для неё стала чем-то особенным, тем что её спасло когда-то, – она получала от этого удовольствие, а участие в «МастерШефе» должно было доказать, что Левензон это не просто какая-то домохозяйка в разводе. Когда-то Наташа уже провалилась, это было в прошлом году, пускай. Каждый совершает ошибки, но теперь у неё есть второй шанс, и тогда уж для Наташи не составит и труда доказать, что она – будущий великий шеф-кондитер Украины и мира. Но мысли о великом будущем были далеко.. Уйти из отеля, не привлекая внимания все же удалось, Наташе нравилось общаться со своими будущими соперниками, она даже смогла найти каких-никаких друзей – но сейчас ей нужно было побыть одной. Подумать о себе и о том, что ей нужно делать.. Наташа стояла под бетонной крышей здания и курила, выпуская изо рта дым. Курение помогало расслабиться и успокоиться, с помощью него она часто убегала от проблем, – так поступали её родители, которых она почти не помнила, никто не говорил, что это вредно. Левензон была на улице одна, задумчиво смотрела на небо, заволоченное тёмными огромными тучами, будто ждала появления луны и ярких звёзд, созвездий. Одесситка лишь думала, ведь больше ей ничего не оставалось – узнать, что будет завтра она не могла, пытаться вернуть прошлую себя казалось невозможным. Единственное, что она могла это сидеть в темноте и курить, курить.. Грустно вздохнув, блондинка, с горем пополам, всё же докурила пачку сигарет, но уходить ей не хотелось. Что-то заставляло её сидеть здесь и не давало уйти отсюда, будто что-то свыше имеет свои планы на неё. Дождь постепенно набирал силы, тяжёлые капли падали с неба, превращаясь в буйный поток или водопад.. Сырость и дождливая погода напоминали ей о сложном прошлом. Она часто убегала во время дождя и пряталась от назойливых и бездушных родственников, которым было плевать на маленькую девочку-сироту и её старшего брата. Хотя с ними ей было намного лучше, чем с родителями. Единственное воспоминание о них, которое у неё осталось, была первая и последняя неудачная выездка на природу. Тогда посреди тёплого и солнечного весеннего дня пошёл холодный и сильный дождь, поездку пришлось отменить. Но злое лицо отца, его агрессия и ужасный запах сигарет Наташа запомнила навсегда. Неожиданно по щекам потекли слезы, девушка старалась, как обычно, не обращать на них внимания, она села на мокрый асфальт, обнимая себя за плечи. Причина слез не была ей известна: быть может, старые привычки сдерживать свои эмоции дали свои плоды; или девушка всё ещё не оправилась после развода; или она всё ещё не смогла принять себя новую; или ужасные воспоминания снова брали силу.. На её лицо падали капли холодного дождя, смешиваясь со слезами. Из-за дождя Левензон вся промокла и замерзла, небрежный макияж размазался... Но она не замечала этого, может, просто пыталась делать вид, что не замечает. «И как бы отреагировали мои старые знакомые, когда увидели меня в таком виде?» — девушка посмотрела вперёд и резко закрыла глаза, она прекрасно понимала, что никого здесь нет, но.. Ей не хотелось, чтобы кто-то тут был и видел её такой, смотрел на её слезы и потекшую тушь, — «Размозня». Резкий порыв злости заставил девушку ударить саму себя по ноге, её брови скрестились в виде домика, – «я не такая, я ещё докажу это». Но злость и ярость так же быстро угасли, как и появились, лишь тихая печаль, согревающе, загорелась в её сердце. А слезы, как всегда, перестали течь. Она тихо вздохнула, подобрав растоптанную гордость, – блондинка горько усмехнулась. «Гордость» – слишком много пришлось потерять из-за этой гордости. Летний ливень потихоньку утихал, а потом и вовсе резко прекратился, как и подобает летним осадкам. На небе засветилась яркая луна, которая скрывалась за небольшими чёрными тучами, её пока не было видно, да и смотреть на неё Наташа не любила. А вот солнце и приятный ветерок ей были по душе, ей нравилось встречать рассветы. Было в этом что-то необычное, необъяснимое.. особенно летние рассветы, когда уже светло в четыре часа утра. Блондинка, прерванная от раздумий, почувствовала какой-то сладковатый запах, он напоминал ей какие-то весенние цветы, может тюльпаны, а может какие-нибудь лилии. Девушка плохо разбирались в цветах, точнее, будет сказать, что вообще не разбиралась, – ей никогда не дарили букеты или, как она их любила называть «веники». Наташа открыла глаза, но перед ней никого не было, а аромат цветов оставался вокруг неё приятным шлейфом, который практически пьянил её. «Скорее всего мне показалось, эта Денискина пудра, все же была слишком странная… либо же тут клумба где-то рядом» — решила Левензон и снова прикрыла глаза, поддаваясь навязчивым грёзам. Девушка легла на мокрую траву, – если и уж мокнуть, то промокнуть нужно полностью. Глубоко вздохнув, она снова почувствовала этот приятный аромат и вновь открыла глаза, но рядом опять никого не оказалось. Но уж что-то стало для неё ясно – этот запах искусственный, а значит, здесь кто-то есть. Наташа присела и стала глазами искать источник запаха, кто-то продолжал играть с ней в прятки. «Нет, я определённо не сошла с ума от отчаяния, да и эта «игра в прятки» здорово помогла мне отвлечься» — с улыбкой подумала блондинка, на этот раз ей пришло в голову на мгновение зажмуриться и резко схватить обидчика руками, и затем распахнуть глаза. Всё же бывший статус «заводилы» давал ей определённое преимущество — искать спрятавшихся не было для неё трудностью, а с упорством и трудолюбием уж тем более. «Я поймаю тебя, кем бы ты ни был», — пообещала одесситка, Наташа сделала все по-задуманному. Притворяясь спящей, она прикрыла глаза – почти сразу же появился этот же запах, он близко. Девушка услышала тихие, неторопливые, осторожные шаги рядом с собой. Кто-то был рядом, резким движением Наташа схватила кого-то за худые плечи, удерживая нарушителя. Блондинка распахнула глаза, перед ней была девушка: у неё были короткие чёрные волосы до плеч и выразительные серые глаза. Она с лёгкостью узнала в нарушителе Великую. Они не были лучшими подругами, но их общение шло именно в эту степь. Большинству из её новых не нравился стервозный и самоуверенный характер Екатерины, а тот факт, что девушке на чужое мнение было абсолютно плевать, раззадорил их ещё больше, – Наташа же не считала её стервой, с Катей было приятно общаться, своим «величием» она ей не докучала. Великая была с ней дружелюбна, но увидеть её здесь, в эту сырость, холод и грязь, было сущей неожиданностью. — Всё-таки ты попалась, — с искренней широкой улыбкой произнесла Левензон, смотря ей прямо в глаза. Было в ней что-то пленительное, что заставляло смотреть на неё как-то по-особенному. Блондинка провела по ней взглядом – все такая же ухоженная, аккуратная, действительно Великая. Она заставляла её улыбаться, пускай Наташе не была известна причина этой улыбки. Брюнетка ответно взглянула в зелёные глаза девушки, не отводя от Наташи взгляда, что-то необычное проскальзывало в её взглядах, Левензон замечала это не в первый раз,— хотела убежать? — Я ж не знала, что у тебя такая хорошая реакция. Да и стало интересно, что держит человека в эту ужасную погоду на улице, – на её лице появилась тень улыбки, а во взгляде что-то изменилось, словно девушка узнала какую-то сокровенную тайну, которую не должна была знать. Наташа искренне посмеялась, но на её щеках оставались слезы дорожек слез и разводы от потекшей туши, девушка не замечала их и принимала за данное. Не было и того стеснения, что она увидит её такой «помятой», почему-то появилась какая-то уверенность, что с ней можно быть абсолютно любой и не нужно надевать никаких масок.  — Это не моё дело. Я все понимаю, но с тобой все хорошо? — удивлённо спросила Великая, её серые глаза гуляли по лицу Наташи, словно старалась найти ещё доказательства своего беспокойства. Наташа не понимала почему она это спрашивает. На съёмочной площадке Екатерина не ведёт себя (хоть и за все это небольшое время съёмок они не успели поработать вместе), как Катя, которая пришла к ней сегодня, – да и не могли они так быстро сблизиться, чтобы та волновалась за неё. Хоть Наташу и тянуло к ней, и внимание Великой было для неё приятным.. Левензон лживо кивнула головой, хоть и понимала, как жалко это выглядит сейчас. Великая ухмыльнулась — Ложь не лучшая черта характера, — бросила она, заглянув в глаза Наташи, — я покажусь навязчивой, но что случилось? Мы, кажется, подружились, а друзья должны помогать друг другу, – она сказала «друзья», как-то неправильно, сквозь зубы проглатывая буквы, её взгляд упал на губы девушки. Катя нервно прикусила губу и отвела взор, снова посмотрев Наташе в глаза. — Всё нормально, правда., — лгала она, эта ложь звенела у неё в ушах, проклянала её. Девушка помнила, что было в детстве, если она лгала родителям или брату – телесные наказания, крики, ругань, почему-то грустные воспоминания бились наружу.. Она замотала головой, стараясь выкинуть всю «дурь» из головы, – просто волнуюсь из-за конкурса, не знаю что на меня нашло, – из глаза потекла одинокая слеза, которая то-ли доказывала, то-ли, наоборот, опровергла её слова. Она подняла взгляд на притихшую Катю, которая за все это время не сказала ни слова, – почему-то будущая конкурентка очень красиво смотрелась при серебряном свете луны – особенно её серые глаза напоминали настоящую Луну, сделанную из серебра. Девушка отчётливо видела, что Великая ей не верит, но та продолжает молчать и не выпытывает их Наташи правду, – у меня нет цели обманывать тебя, мне трудно говорить.. есть бывшие проблемы с родственниками. Ее голос дрожал, она не пыталась играть в «сильную, каменную женщину».. Говорить действительно было тяжело, но Наташа знала, что ей это необходимо, нужно было кому-то выговориться. Пускай, и человеку, которого она знает пару недель, в тот момент не было страха, что Катя использует это все против неё – она не могла этого сделать, не было в ней той жестокости, которая позволила бы так поступить. Великая рассказала, что видела, как та уходила на ночь глядя, она посчитала, мол Наташе нужна помощь и хороший собеседник, который уже прошёл то, что только приходилось пройти. Катя отметила, что сделала это неодуманно, ведь девушка не является психологом, но волнение за другого человека и желание помочь было куда выше здравого смысла. Левензон неожиданно положила ей голову на плечо, уткнувшись носом в худую бледную шею, брюнетка осторожно погладила её по плечу, спине.. Девушка сказала ей, что понимает насколько той необходимо это, что, пусть их знакомство произошло совсем недавно, она постарается помочь ей. По крайней мере номер психолога, к которому она ходила сама, у неё все ещё остался. – Не нужно притворяться кем-то другим, когда-нибудь эта маска спадёт. Будь собой, настоящие люди полюбят тебя в любом амплуа, – её голос звучал успокаивающе, убаюкивающе, располагающе к дальнейшей, непринудительной, расслабленной беседе. Словно девушка действительно понимала о чём говорит, будто она была в похожей ситуации и знает какого это. После этих слов блондинка понимала, что хочет быть рядом с ней, это было безрассудно, но её намерения были абсолютно серьёзны. Одесситке хотелось, чтобы кто-то наконец-то увидел в ней живого человека с эмоциями и целями, а не безвольную куклу, из которой можно сделать всё, что угодно. Наташа видела, что у девушки, которая сегодня стала для неё определённым спасением, были похожие желания, да и Левензон слышала о сложных, бывших, абьюзивных отношениях Кати. Из-за них она и стала такой, какой она есть сейчас, точнее, такой, какой предстает перед другими – холодной, закрытой и высокомерной. Но Наташа знала, что это не так, даже раньше девушка догадывалась об этом – не может быть, чтобы такой мудрый и понимающий человек был «бездушной сволочью». — Ты становишься чем-то важным для меня, — с какой-то нежностью, блондинка вкрадчиво прошептала ей на ухо, она видела, что та понимает её наклонности, девушка слегка опустила голову, дотронувшись до светлых волос Наташи, –я не знаю что делала бы тут без тебя, — ласково ответила Наташа, — утонула в той луже, наверное. Я такого дождя не видела в Одессе.., хоть большая часть моей жизни была в «дождях», — засмеялась она, её щеки, от тёплой и широкой улыбки, были приподняты вверх, а сама девушка, словно светилась. Ей нравилось делиться с кем-то чем-то важным, при этом не бояться выглядеть глупо и не ждать чужого одобрения – просто быть собой и всё. — Я в Одессе никогда не была, так что тоже там такого дождя не видела..— так же тихо ответила ей Катя, взъерошив её длинные блондинистые волосы, Наташа усмехнулась, буркнув, что обязательно покажет ей Одессу. – Но утонуть я тебе не дам, так что у той лужи сегодня другие планы. «И все-таки ты не кажешься той, что ты показываешь себя. Они так сильно ошибаются..», — подумала Левензон, когда снова посмотрела ей в глаза, хотелось многое рассказать и спросить про много вещей. Но Наташа знала, что у них в запасе есть уйма времени.. Подул лёгкий ветерок, июльские ночи были довольно холодны, да и кругом был один лес и отель, где жили участники. Блондинка накинула на плечи девушки кофту, которая и самой одесситке была велика, та благодарно улыбнулась и по-уютному завернулась в тёплую одежду. Наташа отметила, что свободные вещи ей очень идут, пусть Катя и носила их очень редко. Она снова, уже по-хозяйски, положила ей голову на плечо, Наташа хотела сказать девушке что-то, но невольно заглянула ей в глаза — и все былые заботы остались где-то позади, Левензон понимала, что решить все проблемы одной беседой невозможно, но теперь все былые трудности уже не казались такими «трудными». Она же, уже, не одна. И теперь все будет по-другому.