***
— Алло? Да, да, это Джон Ватсон, а кто?.. Оу. Оу! Да, я уже еду. — Что-то случилось? — Да, что-то в детском саду. — Я тоже… — Хочешь поехать? — Что тут удивительного? Я ее крестный и все прочее. — Я удивлен, что ты помнишь. А как же дело? — Дай мне еще… три минуты. — Даю пять. Остальные две можешь порисоваться. — Я не… — Пойду поймаю такси.***
— Джон Ватсон? — Да, я, здравствуйте, — Джон пожал протянутую пухлую руку и, вежливо улыбнувшись, опустился в кресло. Шерлок еще торчал в коридоре, усердно печатая Лестрейду. — С Рози какие-то проблемы? — Ох, нет, она превосходный ребенок, но… — Но? — Ватсон удивлённо приподнял бровь. Как можно говорить, что твой ребенок превосходный, а потом вставлять «но»? Кто так вообще делает? — Понимаете, недавно… — Джон! Что я пропустил? — в кабинет воспитателя ворвался Холмс. Как всегда в своём неизменном пальто, костюме, с шарфом, торчащим из кармана, и этим диким взглядом, способным испепелить любого. — Шерлок Холмс? — Шанс существования человека, похожего на меня, очень мал, — по-хозяйски плюхнувшись во второе кресло, детектив закинул ногу на ногу и снова принялся что-то печатать. Джон вздохнул. — Шерлок, — тот чуть повернул голову в сторону доктора. — Ты сам захотел поехать. Я тебя за собой не тащил. — Пока все логично. — Тогда прекрати или выметайся. Состроив лицо, как у обиженного на весь мир ребенка, детектив фыркнул, но убрал телефон во внутренний карман пиджака, наконец уделяя своё драгоценное внимание несчастной женщине. Джон точно не знал, зачем ему потребовалось такое внимание Шерлока, но раз тот увязался за ним, то пусть и ведет себя соответствующе. Хотя бы немного. Холмс откинулся на спинку кресла, обшаривая цепким внимательным взглядом помещение и находившихся в нём, помимо него, людей. Тяжело вздохнув, доктор молился о безграничном терпении, которого явно осталось у него немного. — Я не думала… что вы придете вместе, — тяжело выдохнула женщина. Она представляла собой стереотипный вид воспитательницы. Слегка полноватая (набрала вес недавно, проблемы со здоровьем), с короткой стрижкой (не меняла ее около пяти лет, пока она была в моде, не любит изменения в себе), в рубашке в цветочек (блузка новая, но дешевая, вероятно есть некоторые проблемы с деньгами) и с миской карамелек на столе (поставила ради того, чтобы конфетами заедать стресс). Джон заметил, как они приковали внимание детектива. Ее лицо было добродушным и казалось вполне надежным, поэтому Джон и выбрал именно этот детский сад. Шерлок сидел на удивление тихо и спокойно. И лишь один человек в комнате догадывался, как обманчив был его непринужденный вид. Ватсон знал, одно неверное движение — и он кинется в бой. Он не сомневался в том, что тот уже собрал достаточно фактов о воспитательнице, и был ему благодарен, что он держал язык за зубами. А явление это крайне редкое. — Так о чем вы говорили? — Что? — женщина на минуту вышла из своей задумчивости. Она сделала глубокий вдох и почти забыла выдохнуть. Ее взгляд метался от детектива к Джону, а потом обратно. Она явно не могла решиться начать разговор. Ватсон же забавлялся. Он все еще переживал за дочь, но наблюдать за реакцией людей на Шерлока всегда было его любимым занятием. Все знают детектива только с той стороны, которую он так любезно показывает в своем блоге: благородный, храбрый, гениальный. Конечно, все это было правдой, но субъективной. Ватсон рисовал образ героя, спасителя. Пусть этот спаситель и ведет себя хуже, чем его малолетняя дочь. Для доктора Шерлок был константой, давно изученной, но все такой же непредсказуемой. Он привык к взрывам и пожарам на кухне, привык ко взломам его комнаты посреди ночи, причиной которых обычно являлось безотлагательное желание просто обсудить новое дело, привык прятать очередную пачку сигарет, которые детектив покупает втихаря. Это был Шерлок, его Шерлок. Домашний, неуклюжий, не умеющий понимать чувства и эмоции, но всей душой любящий его дочь. Поэтому видя, как другие люди, знающие его как гения-детектива, реагируют на этого болвана, не способного поставить чайник, он веселился. — Рози. — Ах, да, Рози, да, — воспитательница наконец выдохнула и перевела взгляд на Джона. Тот представлялся ей спасением, взгляд его голубых глаз были мягким и добрым, в отличие от колючих и изучающих серо-голубых глаз его партнера. Холмс молчал, а Джон пытался подавить улыбку. — Недавно я дала деткам задание —небольшое упражнение на развитие способности формулировать мысли и делиться ими с окружающими. Нужно было что-то рассказать о своей семье, ничего такого, но… Джон подался слегка вперед, по спине пробежал неприятный холодок. Здесь явно что-то не так. Его не могли вызвать только из-за того, что Рози снова проболталась о том эксперименте, который она проводила вместе с Шерлоком на кухне или о том, что тот специально заставил ее гулять по городу двенадцать часов, чтобы изучить и запомнить его. Да, Джон сам внес небольшой вклад… Лондон — большой и опасный город (иначе бы детектив остался без работы), поэтому он и провел дочери курс оказания первой помощи и показал пару приемов самообороны, но… Он же отец! Он волнуется за нее. Это вполне естественно. Особенно с их репутацией. К тому же, Рози — дочь Мэри Морстен — бывшей наемницы, солдата особого назначения, поэтому подобное всегда будет в ее крови. Но что же она могла рассказать такого, что его вызвали сюда? Неужели о привычке папы иногда позволять себе грубые выражения в адрес соседа? — И? — Я… — воспитательница кинула быстрый взгляд на Холмса — тот сидел, сосредоточенно смотря в одну точку на противоположной стене, так что создавалось впечатление, что в своей гениальной голове он был где-то далеко, блуждая по необъятным чертогам своего блестящего разума. Он все еще источал опасность, но такое сознание анабиоза немного успокаивало, давая фантомную уверенность. Воспитательница прочистила горло. — В общем, вот, — и протянула плотный альбомный лист. Там, детским почерком, с несколькими ошибками в трудных словах, было написано:«Моя семья особенная, не похожая на другие, но самая лучшая. У меня есть мама и папа, которые часто работают вместе. Миссис Хадсон, которая умеет делать вкусное имбирное печенье и тетя Молли. Она умеет разрезать трупы. А еще у меня есть дядя Майкрофт. Он не нравится маме, и она часто прогоняет его из нашей квартиры. Дядя Майкрофт тоже семья мамы, только не такая как с папой. Дядя Грег часто приходит к нам в гости, а потом они с мамой и папой куда-то уходят, оставляя меня с миссис Хадсон. У дяди Грега очень ответственная работа, только она мешает ему и дяде Майкрофту создать свою семью, как у моей мамы с папой. Я люблю свою семью, папу с мамой, ведь они любят играть со мной и рассказывают много интересных историй.»
Джон был поражен. В груди медленно растекалось что-то приятное и тёплое. Возможно, это гордость, что дочь уже в таком возрасте неплохо формулирует свои мысли и почти пишет без ошибок. Возможно, счастье, из-за того, что он увидел их глазами Рози. Возможно, любовь ко всем тем людям, которые окружают его по сей день. А возможно, всё вместе. — И что в этом такого? Я не вижу повода для паники и для… — Мистер Ватсон… — Он доктор. — Ч-что? — Он — врач, и к нему следует обращаться «доктор Ватсон», — произнес Шерлок, прищурившись. — Шерлок, это не важно сейчас, — отмахнулся Ватсон, вновь поворачивая голову к женщине. — Так что? — Доктор Ватсон, я прекрасно осведомлена о трагедии, произошедшей в вашей семье, поэтому… — Джон уже мог вполне спокойно переносить упоминание смерти жены, поэтому лишь выгнул бровь, игнорируя довольную усмешку детектива. Но даже это не смогло скрыть от него, как потемнел взгляд светлых глаз, как долго и зловеще он смотрел на воспитательницу. И он уже знал Холмса достаточно, чтобы иметь некие козыри в рукаве: протянув незаметно под столом руку, он легко коснулся его бледной ладони и незаметно покачал головой. Сначала он должен узнать, из-за чего подняли весь этот шум, а потом детектив может разобраться с воспитательницей. — Поэтому? — Я знаю, что иногда дети не вполне способны понять смерть, поэтому я решила расспросить Рози о ней, ведь… — Вы подумали, что будет лучше сказать ребенку о том, что ее мать умерла много лет назад, чем оставить все как есть? — спросил Шерлок, наклоняя голову на бок. Его серые глаза сверкнули. Джону пришлось коснуться его руки еще раз, более ощутимо и настойчиво. — Я… нет, что вы, мистер Холмс, нет, просто я… я… — Так в чем проблема? — не выдержал Джон. Женщина сделал глубокий вдох и на одном дыхании выдала: — Я спросила, как зовут ее маму и что она может про нее рассказать. Рози ответила, что ее маму зовут — Шерлок Холмс, и она — единственный в мире консультирующий детектив, что она любит смешивать непонятные жидкости на кухне, часто спорит с папой и очень любит смотреть мультики, пока папа на работе. Джону оставалось лишь удивленно хлопать глазами; он не заметил, как сильно сжал руку детектива, пока тот не начал ее ласково поглаживать. Он смотрел на воспитательницу, в то время как в его голове потихоньку вырисовывалась картина происходящего. То есть… оу, вот как. Это… это… Оу. — Вы шутите? — свободной рукой он зачесал волосы назад. Пепельный оттенок усиливался с каждый разом, когда приходилось вытаскивать задницу детектива из беды. Шерлок протянул руку и забрал листок, который лежал на коленях коллеги, и быстро пробежал по нему глазами и, дочитав, хмыкнул. — Ты-то чего? — вздохнул Джон. Он-то думал встретить такое же удивление, а не усмешку и самодовольный вид этого петуха. — Все как обычно: ты видишь, но не наблюдаешь. Самая главная зацепка была перед твоим носом, а ты не придал ей значения. — Шерлок, я тебе сейчас сломаю нос и не пожалею, — прорычал доктор. Детектив же веселился во всю. — Джон, ты же не хочешь, чтобы люди думали, будто у нас в семье процветает насилие? — широко улыбался Холмс. Воспитательница сидела за своим столом и ошарашенно моргала. Она явно совершила ошибку, когда решила прояснить ситуацию, позвонив партнеру великого Шерлока Холмса. А еще большую ошибку она совершила, приняв к себе в группу девочку с серо-голубыми глазами и фамилией Ватсон. Ватсон некоторое время сверлил Шерлока взглядом, а потом просто сдулся, как воздушный шарик. И правда, подобные разборки лучше оставить до приезда домой, где он вволю сможет накричать на Холмса. — Это все? — Что? — Надеюсь, это единственная проблема? — сквозь сжатые зубы отчеканил доктор. — Да! Да, я… — Тогда спасибо за… это. Мы пойдем, — вскочив с кресла, Джон схватил детектива за воротник пальто и потащил за собой к выходу. Шерлок смеялся, явно наслаждаясь всем этим.***
— Ну и? Они сидели в такси и ехали домой. Рози все еще находилась у Молли, которая была рада посвятить выходной крестнице, поэтому Джон мог в полной мере насладиться ужасом ситуации и уже без свидетелей врезать Холмсу. — Джон… — Нет. Как быстро ты догадался? — Как только тебе позвонили. — Что?! Таксист глянул в зеркало заднего вида, но долго глазеть на странную парочку не стал, решив, что не его это, собственно, дело. — Ну, — Холмс скосил глаза. И Ватсон все понял. — Ты знал! Ты, черт возьми, знал! — Не стоит так остро реагировать, это… — Это? — Логично. — Логично? — прорычал Джон, чувствуя себя каким-то попугаем-какаду. Ладони сами собой сжались в кулаки. Шерлок быстро перевел на них взгляд, а потом снова посмотрел в глаза. Он понял, что ему нужно что-то сказать, чтобы не накалить обстановку сильней. (Он медленно учится всей этой социальной фигне, спасибо за это Джону). — Мы живем в одной квартире, много времени проводим вместе, ты временами кричишь на меня, мы, — детектив оценивающе взглянул на Ватсона и откинул челку со лба, — мы едим вместе и проводим вечера в одной комнате, вместе укладываем ее спать. Джон хотел что-то сказать, но тут же передумал. Отвернулся к окну, продолжая хмуриться. Тяжело вздохнул. — Я не понимаю, — Шерлок хотел что-то сказать, но Джон прервал его поднятием руки. — Не смей даже. Если ты скажешь это, я придушу тебя прямо сейчас. — Джон, девочка не помнит своей матери. Когда Мэри погибла, она еще была мала. Поэтому вполне очевидно, что она сделала такой вывод. Ведь у каждого должны быть мама и папа. В отличие от взрослых, дети не подвластны предрассудкам и стереотипам. Джон вздохнул еще раз. Уперся локтями в колени и уронил на ладони лицо. Его плечи подрагивали, будто у него началась истерика, но когда он поднял голову, Шерлок понял, что тот смеется. Слегка истерично, слегка нервно, но вполне искренне. И что главное для Шерлока — он не настроен его прибить. — И что мне делать? — он еще раз провел рукой по волосам и рассмеялся. Теперь чуть более истерично. И Холмс понимал его в какой-то мере, ведь что может быть сложнее, чем переубедить в чем-то ребенка? Здесь доводы и факты бесполезны. Тут даже его гений бесполезен! — как не совестно это признавать. — Джон, давай спросим все у самой виновницы? — А что еще остается, — выдохнул мужчина, смотря в светлые глаза напротив. Снова находя в них спасение и упокоение. Моргнув, он еще раз вздохнул и потер лицо ладонями. — Ну почему у нас не может быть все как у обычных людей? — Потому что мы — не они, — улыбнулся детектив.***
Родная квартира на Бейкер-стрит встретила их летающими пылинками в лучах редкого, но такого долгожданного солнца. Островками были разбросаны игрушки и книги, листы цветной бумаги и журавлики-оригами. Голос квартирной хозяйки был слышен из кафе, а в холодильнике Джон обнаружил тесто для блинчиков и записку о том, что миссис Хадсон не успела их пожарить и оставила это дело ему. Этим он и решил заняться, чтобы отвлечься от предстоящего разговора с дочерью. Ватсон любил ее всем сердцем. Она напоминала ему Мэри (тем безграничным спокойствием, с каким она терпела их), но иногда ему казалось, что каким-то непостижимым образом она похожа и на Шерлока. Такая же умная, по-своему очаровательная, слегка асоциальная, целеустремленная и вспыльчивая, любит странные вещи, милая, когда дуется на него, и любит уходить от темы разговора. Она смеется над глупыми и неуклюжими шутками детектива, обожает слушать его умозаключения или как он в очередной раз спорит с телевизором, прекрасно засыпает под скрипку и любит играть с Шерлоком в расследования, которые придумывает сам детектив. Однажды, вернувшись из магазина, Джон застал миссис Хадсон в дверном проеме, с улыбкой заглядывающую в комнату. Увидев, за кем она наблюдает, он сам не удержался от подглядывания. Шерлок сидел на корточках, обводя кусочком мела куклу, которая была брошена на пол, а Рози, внимательно за этим наблюдавшая, что-то с серьезным видом записывала в свой блокнотик. Мужчина был в пижаме и халате, который был отброшен назад, словно полы фрака. Он явно только что встал с постели. Причем явно нехотя и не сам. Джон и миссис Хадсон наблюдали за ними, пока их не заметил Холмс, отругав за такое низкое и детское поведение. Лопатка выпала из руки, а блин на сковороде стал пригорать. Он назвал Шерлока милым? Очаровательным? Нет, так он сказал про свою дочь, но стоит признать, на детектива это тоже было похоже. Но упираться было бессмысленно — Холмс и правда практически заменил Рози мать, хоть и нестандартно, в своём неизменном стиле. Холмс же, по своему обыкновению, сидел в гостиной и что-то увлеченно печаталЭто камень на моей шее, я иду с ним на дно, но я люблю этот камень и жить без него не могу. — А. П. Чехов «Вишневый сад»