Promise

Когда Юичиро еще был ребенком он ненавидел Сангвинем. Он хотел разрушить его до основания, лично перерезать глотку каждому вампиру, стереть у всех детей воспоминания об этом гнилом месте, чтобы никто и не знал, что такой город раньше существовал. Мечтать об этом — все равно что есть любимый фрукт. До дрожи сладко. Однако если персик или яблоко можно снять с ветки, то с разрушением целого города дела обстояли сложнее. Сколько бы бравады ни клокотало в Юичиро, он ничего не мог сделать. Что может изменить озлобленный, истощенный сиротка, которому любой вампир даже самого низкого ранга может шею сломать, не прилагая особых усилий? От осознания собственной беспомощности становилось тошно, хотелось кричать, рвать и метать, но разве от этого станет легче? Вампиры, снующие туда сюда и отпихивающие детей сапогами, даже не взглянув на них, исчезнут? А постоянно кровоточащие и зудящие раны на шеях от капельниц затянуться?

Пока у меня нет сил, чтобы убить хоть одного вампира — я бесполезен.

Юичиро думал об этом с горечью, но от идей своих не отказывался. Что если устроить революцию? Поднять бунт! Он не переставал разглагольствовать об этом при Микаэле, хотя тот лишь говорил, что он самый настоящий идиот, и их всех перебьют раньше, чем они успеют хоть пальцем коснуться идеального белого плаща вампира. Прав Мика был, на самом деле, вот только Юи отказывался это признавать. Не хотел терять ту решимость, ту смелость, пусть даже и безрассудную, ни на секунду, будто она могла ускользнуть сразу же, как только Юичиро подумает о чем-то другом. Для насущных проблем рядом всегда был Микаэла. Тот никогда не унывал, светился, словно праздничная гирлянда, когда поводов для радости особо и не находилось. Этим он поднимал настрой всей семье Хакуя. Этим он бесил Юичиро. Как Мика мог радоваться в этом проклятом месте? Как они все могут смеяться и шутить, когда пару минут назад из них выкачивали кровь, чтобы позже подать ко столу какому-нибудь аристократу? Юичиро уже и не помнил, сколько раз кричал на Микаэлу, давал подзатыльники, пощечины. А тот лишь улыбался и говорил, какой Юи вспыльчивый дурак. Конечно Аманэ потом жалел о содеянном и робко извинялся, но ровно до следующей «односторонней» ссоры. Может, так и нужно было? Пусть один рвет и мечет, пока остальные живут без особого груза на душе?

Что если бы я вел себя как Мика? Предложил бы аристократу кровь, принес домой еще больше еды? Что если бы я каждый день называл Хакуя своей семьей? Может, мне стало бы легче? Может, я бы не сгорал в собственной злобе? Почему эти мысли пришли именно сейчас? Почему эти мысли пришли, когда я перестал быть человеком?

***

Юичиро сидел на краю моста, привалившись спиной к статуе горгульи. Он провожал взглядом ряды детей, бредущих к огромному готическому зданию. Его Юичиро хорошо знал. Он коснулся пальцами шеи, пытаясь нащупать рану, но та уже давно затянулась. Фантомные боли же мучали до сих пор. В глазах повзрослевшего Аманэ уже не пылал так ярко огонь ненависти, грозившийся сжечь все вокруг. Тот лишь тихонько вздрагивал, давая понять что гнев никуда не ушел. Он просто покрылся ледяной коркой, ожидая своего часа. Мысли об уничтожении себе подобных вампиров тоже пришлось отложить. Крул Цепеш, обратившая его и Микаэлу, пристально наблюдала за каждым их шагом и следила за каждым сказанным ими словом. Сначала нужно втереться в доверие, а потом… Юичиро усмехнулся. Подозревала ли Крул о том, что обратила того, кто поклялся уничтожить весь их род? Либо она не настолько умна, как все думали, либо Юичиро отточил свой навык притворства до идеала. Однако ей были необходимы цепные псы, готовые исполнять любые приказы, точнее убирать ненужных ей вампиров. Она их получила чуть ли не по щелчку пальца. Ферид Батори шепнул ей на острое ушко, что один очень покладистый беловолосый паренек прекрасно подходит на роль слуги, как и его строптивый дружок, энергию которого просто надо было направить в иное русло. Юичиро сначала сопротивлялся, кричал, пытался врезать тем вампирам, которые вели его под руки, а потом одна мысль ударила ему в голову. Получить силу вампира и потом использовать ее против них самих… Тогда он и начал играть в роль сломленного, покоренного мальчишки, который просто хочет жить спокойно в роли цепного пса. Единственное, что причиняло ему боль — страдания Микаэлы. Тот долго не мог оправиться, корил себя, что из-за него они попались на глаза Фериду, что из-за него они теперь должны жить как те, которые загнали их под землю и относились, как к скоту. В такие моменты Юичиро крепко прижимал Микаэлу к себе, шептал на острое ушко о том, что они выберутся отсюда в любом случае и никто не посмеет отнять у них свободу. «У нас наконец-то появился шанс, реальный шанс. Надо просто немного потерпеть и подождать, — шептал Юичиро, сцеловывая соленые капельки с щек Микаэлы. — А потом мы сбежим. Слышишь? Все вместе. Найдем дом у океана и будем там жить, как семья». Юичиро внимательно слушал, как дыхание Микаэлы восстанавливается, и чувствовал, как расслабляется напряженное тело. Лишь тогда он отстранялся, хотя выпускать Шиндо из своих рук так не хотелось. Но их ждали новые обязанности и роли, которые они должны были исполнять. Все ради будущего в домике на океанском побережье. Обострившийся слух быстро уловил знакомые шаги. Стук каблуков об брущатку развеял глубокие раздумья. — Я встретился с ребятами. Отдал продукты и подарки тоже. Голос Микаэлы с возрастом стал тише, хотя Юичиро любил описывать его у себя в голове словом «ласковый». Шиндо прошелся к Аманэ и положил руки на каменное ограждение, устремляя взгляд на раскинувшийся перед ним город. Если Юичиро с возрастом стал больше ценить моменты проведенные с семьй Хакуя, то Мика с каждым месяцем погружался в апатию. Он все еще любил свою семью, шутил с ними, но улыбка становилась все тоскливее и тоскливее, а в голубых глазах плескалась задумчивость. Беспокойство Юичиро росло с каждым днем, стоило поймать печальный и скорбный взгляд. Микаэла оттаивал, когда они оставались наедине, и из-за этого в груди Юичиро росло желание защитить его, поскорее сбежать из этого проклятого места, чтобы Микаэле не пришлось прятаться от всего мира за толстым слоем льда. Раньше Микаэла был тем, кто вел Юичиро, теперь же все изменилось. — Хорошо, надо бы зайти к ним завтра, — улыбнулся Юичиро и спрыгнул с парапета. Зеленые глаза с вертикальными зрачками обвели фигуру Микаэлы в форменном вампирском одеянии. Как бы Юичиро не презирал вампиров, он должен был признать — костюм очень шел Мике. Подходил к его глазам цвета океана, светлым, почти белым прядям волос. До безумия красив. — Сейчас взглядом прожжешь, — фыркнул Микаэла, а уголки его губ слегка вздрогнули. Он будто нарочно не поворачивался, игнорировал Юи взглядом. — Нельзя смотреть? — усмехнулся Юичиро, но смотреть не перестал. — Исподтишка — нельзя. Юичиро цокнул и встал рядом с Микаэлой, опираясь боком о парапет. Не отказал себе в удовольствии еще раз провести взглядом по родному и любимому лицу. — Вот теперь смотрю целенаправленно. — Дурак, — покачал головой Мика, но предательскую улыбку он скрыть не смог. — Сам дурак. Юичиро подошел ближе и коснулся ладонью в перчатке щеки Мики. Тот поддался, глаза, затянутые меланхоличной дымкой, сверкнули. Микаэла мягко обхватил его ладонь своей и сильнее прижал к щеке. Шиндо ластился, словно домашний кот, который долго жил без любви и внимания. — Неженка, — беззлобно произнес Юи, с нежностью наблюдая за Микаэлой. — Заткнись, — лениво ответил Шиндо. Юичиро прищурился, стоило цепкому взгляду отметить нахмуренные брови, синяки под глазами, напряженные губы. — Ты пил сегодня кровь? — не сдержал беспокойство Юичиро, поглаживая скулу Мики большим пальцем. — Да. — Выглядишь уставшим, — Юичиро обнял лицо Мики обеими ладонями и ступил ближе. Взгляды встретились. Микаэла знал, что Юичиро ждет объяснений. — Кровь Крул дает силы, но… организм требует человеческой крови. У меня уже началась ломка, — он старался говорить отрешенно, словно не о чем было волноваться, но в конце голос предательски дрогнул. Будто в подтверждение слов в горле начало першить, и Микаэла прокашлялся, прикрывая рот кулаком. — Тогда выпей человеческой крови, не мучайся. Услышать такие слова от Юичиро — словно получить ведро холодной воды на голову. Мика попытался разглядеть в глазах Аманэ хоть капельку сомнения или сожаления о сказанном, но ничего не нашел. Только уверенность. Непоколебимую уверенность, которую Мика настолько терпеть не мог, насколько любил. Он не представлял своего Юичиро без упрямства. — Я не хочу становится монстром, — отпрянул Мика, скинув ладони Юи со своих щек. Ощетинился, прижал руки к груди, будто готовясь защищаться. — Ты не будешь им, Мика… — Юичиро сделал шаг вперед, но остановился. Он не хотел ранить Микаэлу. — У тебя должны быть силы, помнишь? — Должны, но… — Микаэла обреченно простонал и потер лицо руками. Отошел, поворачиваясь к Юичиро спиной. «Черт, сколько он уже мучается, дурак…» — ругался про себя Юичиро. Больше всего — на себя. Что не догадался сразу, что гнетет самого близкого человека в его жизни. — Мика, когда у меня начнется жажда, я выпью крови, потому что так надо. Если мы не будем сильными, мы не сможем защитить нашу семью, не сможем сбежать. Ты же помнишь, что я обещал тебе? Даже превратившись в вампиров, мы никогда не будем как они, слышишь меня? Мы сбежим и будем жить где-нибудь у океана, где нас никто не найдет. Я обещаю. — Помню. Все до единого слова, — у Микаэлы что-то кольнуло в груди и разлилось ноющей болью. Жажда отступила под натиском этого странного, но знакомого и родного чувства. — Мы — не они, — Юичиро сделал шаг вперед и резко обнял Мику за плечи, выбивая из того судорожный вздох. — Даже выпив крови мы не станем такими, как эти кровососы. Слышишь? Юичиро уже не говорил, а шептал Микаэле в спину, уткнувшись лбом в белую ткань плаща. Мика замер, чувствуя как в ушах начало стучать, а кончики пальцев — странно покалывать. За что ты так со мной? — Я… я не могу тебе возражать, когда ты так делаешь, — Юичиро был уверен, что услышал смущение в голосе. — Бесишь. Послышался сдавленный смешок. Юичиро мягко отстранился, но лишь для того, чтобы обойти Микаэлу и с хитрецой заглянуть тому в глаза. «Что он задумал?» — пронеслось у Мики в голове, когда Юичиро взял его за руку. «Мы должны были сегодня тренироваться с дворянами… К черту их, сами пропускают, а нам, что, нельзя?» — фыркнул Юичиро у себя в мыслях и резко потащил за собой растерянного Микаэлу. — Что? Куда мы идем? — опешил Микаэла, но покорно позволил себя вести. — К себе, — ответил Юичиро и, обернувшись, улыбнулся. — К черту тренировку, тебе нужен отдых, с этих кровососов не убудет. — Я в полном порядке… — постарался возразить Микаэла, но эту попытку сразу прервали. — А ради меня? Микаэла промолчал, а затем нахмурился, стоило ему услышать довольный смех Юичиро. Какой жестокий и действенный прием.

***

В ванной клубился пар, стояла духота. Микаэла стоял в одном полотенце, обмотанном вокруг бедер, опершись об тумбу. Капли воды стекали по подтянутому торсу, мокрые волосы оплетали лицо. Микаэла сглотнул. Голова чуть кружилась. Благо жажда уже не мучала, она ушла, стоило лишь поговорить с Юичиро, оставляя после себя легкое недомогание. Микаэла постарался привести себя в порядок. Подрагивающие пальцы ощупали скулы, чуть похлопали по ним в попытке отогнать туман из головы. Безуспешно. Неожиданно на плечи грузом навалилась усталость. Вампиры не должны чувствовать морального истощения. Отрешенность от обычных человеческих чувств и эмоций им знакома, она их самый близкий друг. Она никак не тяготит их, не заставляет погружаться в отчаяние. Вампиры носят отрешенность с гордостью, ведь именно это отличает их, высший класс, от простого скота. Может Юичиро был прав насчет них? Что они не такие, как остальные вампиры, и никогда ими не станут? Дверь скрипнула. Прохладный воздух резко столкнулся с теплым паром в комнате, начал обволакивать ступни, заставляя вздрогнуть. Микаэла взглянул в зеркало. Юичиро стоял, привалившись к дверному косяку. Его взгляд абсолютно бесстыдно блуждал по телу Мики. Он сам был облачен в обычные белые штаны и просторную рубашку. Шиндо подумал о том, как уютно и по-домашнему выглядит Амане. — Полегчало? — спросил Юичиро, проходя в комнату и закрывая за собой дверь. Замок щелкнул. Интересно. — Да, пожалуй, пропустить тренировку было хорошей идеей, — Микаэла наклонил голову набок. Глаза прищурились. — Что ты задумал? Юичиро загадочно промолчал, но ему и не нужно было рассказывать. Ответ крылся в покрытом дымкой взгляде, покусывании губ и тяжелом дыхании. Пожалуй, сегодня Микаэла даже не против. Он не изменил своего положения, так и остался стоять у раковины, оперевшись о нее руками. Юичиро мгновенно понял намек и медленно подошел к Микаэле, который стоически пытался сдержать ухмылку. Холодная ладонь коснулась влажной спины, игриво провела вниз, вызывая мурашки. Пальцы остановились на пояснице и слегка надавили, заставляя прогнуться. Микаэла тяжело втянул воздух, повел плечами и обернулся, не выдерживая напряжения, которое искрилось между ними. Они смотрели на друг друга примерно пять секунд. Микаэла с рыком толкнул Юичиро к стене, не давая ни единого шанса придти в себя. Он нависнул над ним, ладони сразу легли на бедра, резко, даже грубо сжимая их. Из груди Юичиро вырвался первый вздох, губы расплылись в довольной и шкодливой улыбке. Самоуверенный томный взгляд Аманэ мгновенно вывел Микаэлу из себя. Хах, чего Юичиро и добивался — Если ты собирался соблазнить меня, то какого черта пришел в одежде? — фыркнул недовольно Мика, пока его руки скользили вверх по подтянутым бедрам Аманэ. Холодные и мокрые от воды ладони Микаэлы забрались под рубашку, очертили талию Юичиро, пальцы ловко пробежались по ребрам, будто пересчитывая их. Аманэ с шумом втянул воздух, вздрогнул и откинул голову назад, ударяясь затылком об белоснежную плитку. Плевать. Боль — последнее, что его волновало сейчас, когда Микаэла стоял перед ним полуобнаженный, когда его сильные руки бродили по его торсу, вызывая лихорадочную дрожь, когда глаза с вертикальными зрачками испытывающе следили за каждой эмоцией на лице Юичиро. — Я подумал, что ты будешь рад сорвать ее с меня сам — фыркнул самодовольно Юи, но дерзость сразу улетучилась, стоило Микаэле приникнуть к шее, проводя языком по кадыку, оставляя влажный след. Холодные губы ласкали нежную кожу, прикусывали, украшали, словно полотно, следами от укусов и засосами. Микаэла терял контроль, а Юичиро и не думал его останавливать. Таким покорным он мог быть только с Микаэлой. Если днем вел Юичиро, а Шиндо следовал, то по вечерам и ночам все менялось. И Аманэ чертовски обожал Микаэлу за это. Чертовски любил.Для вампиров не существовало любви. В холодных сердцах клокотала лишь жажда крови и власти, но только не для них. Своими чувствами друг к другу Юичиро и Микаэла разрушили это правило. Разрушали и сейчас, сталкиваясь губами, лишь изредка прерываясь, чтобы сделать пару глотков воздуха, а затем снова продолжить ласкать друг друга. Микаэла с треском рванул на Юичиро рубашку, чем вызывал у Аманэ смешок, который сразу сменился полным желания стоном, стоило Мике провести ладонью между его ног. Все чувства обострились в сотню раз, перед глазами уже плыло, а ведь Мика только слегка прикоснулся к нему. — Смотри на меня… — требовательно произнес Микаэла, хватая Юичиро за подбородок. В голубых глазах пронеслось вожделение, а за ним — грусть, страх. Не было необходимости что-то говорить, Юичиро понял причину смятения. — Ты не потеряешь меня, Мика. Меня не так уж и просто убить, — ласково протянул Юичиро, целуя Микаэлу сначала в ключицы, затем в шею, подбородок. В губы. Пара секунд, чтобы выбросить эти гнетущие мысли из головы. Пара секунд, чтобы вспыхнул огонь и пронесся по венам к самому сердцу. Пара секунд, чтобы полотенце было сброшено на пол, а остальная одежда Юичиро присоединилась к нему.

***

Дыхание сбилось окончательно, когда Юичиро простонал, почти крича во весь голос. Он прижался к холодной плитке лбом. Пальцы пытались зацепиться хоть за что-то, пока Микаэла раз за разом входил в него сзади. Легкий дискомфорт в перемешку с ласками, от которых подгибались ноги, пошлые звуки, шепот Микаэлы, из которого Юи различал только свое имя и «люблю». Тело Юи вытянулось, словно струна, когда он почувствовал, что вот-вот достигнет пика. Пальцы на ногах свело сладкой судорогой, стонать почти не было сил, а колени подкашивались. В этот самый момент к нему сзади вплотную прижался Мика. Грудь к спине. Вошел так глубоко, что перед глазами заплясали звезды. Влажные и смазанные поцелуи покрывали вспотевшую спину, шею и плечи. На бледной коже расцветали следы от укусов. — Мика, я… Его дальнейшие слова утонули в мокром, нежном поцелуе. Они достигли пика удовольствия вместе, а потом еще пару минут не могли сдвинуться с места. Их ладони нашли друг друга, пальцы сплелись. Юичиро и Микаэле казалось, что они перестанут существовать, если не будут касаться друг друга. Наверное, это не так уж и далеко от правды.

***

Этой ночью они не спали. Просто лежали на пододвинутых вплотную одноместных кроватях, среди смятых белых простыней и одеял. Мика прижимал к груди ладонь Юичиро и иногда целовал ее в середину, пока Аманэ игрался с его волосами. Мягко проводил ладонью по белой макушке, а потом отдельно пальцами ощупывал, гладил каждую прядь, находя в этом странное удовольствие. Они иногда переглядывались, чему-то улыбались, а затем вместе хихикали. Когда Мика уходил в себя, Юичиро начинал гладить его по подбородку, оставляя поцелуй на мягких губах. «Не уходи от меня», — шептал Юи. Иногда он ревновал Мику к его собственным мыслям. «Не буду», — шептал в ответ одними губами Мика, целовал его костяшки и утыкался в них холодным кончиком носа. Они заснули лишь под утро. Юичиро обнял одной рукой Микаэлу за талию и собственнически прижал к себе ближе, а Мика и доволен был — что-то мурлыкал во сне и терся лбом о плечо Аманэ. Смотря на такого спокойного, расслабленного и родного Микаэлу, Юичиро понимал, что должен выполнить свое обещание несмотря ни на что. Ради него он был готов стать тем самым пламенем, монстром, которое испепелило бы все до тла, уничтожило бы каждого, кто встал на их пути. Юичиро был готов принести себя в жертву, чтобы подарить Микаэле то самое светлое будущее в домике на берегу океана, в котором они никогда не знали бы страха.