***
– Я голоден, Ёнгук, – заискивающе прозвучало над ухом. Не пожелав отнимать головы от книги, Ёнгук нахмурился. Привыкший, что к любому его слову прислушиваются, Химчан не стал повторять просьбу, которая скорее прозвучала как приказ, обвив шею парня на вид худыми, при этом переполненными силой руками, крепко прижал спиной к своей груди, и до боли стиснул в объятиях, намереваясь задушить. – Я сказал, что голоден, Ёнгук! – громко повторил гнусоватый голос позади. Просунув ладони между локтей обидчика и своей шеей, Ёнгук, неплохо наловчившийся за время их знакомства, выкрутился из напористой хватки и моментально нырнул в самый дальний конец класса. Оттуда он прокричал: – Я тебе не еда, гнусный ты вампиришка! Неужели трудно подождать до вечера? Утром мне пришлось сжечь ещё один труп. Это школа, а не обедня для тебя! – Если не приведешь мне ужин через полчаса, я закушу тобой, Ёнгук, так и знай, – лукаво, но не без стальных ноток прозвучало в ответ. На этой ноте вампир беззвучно переместился за спину одноклассника, жадно облизнувшись, уткнулся носом в изгиб загорелой шеи, наслаждаясь любимым ароматом, исходившим от кожи Ёнгука, – запах этот ценился вампиром больше аромат только распустившихся цветов, а вкус давно желанной плоти был слаще мёда. Волна страха прошлась по телу Пан Ёнгука, обернувшегося истуканом в тени вампира. Он хорошо знал, что Ким Химчан не шутил, если бы не контракт, который он заключил с вампиром, став его верной тенью, в обмен на спасение своей души, то блестящие от слюны, острые как бритва клыки давно вонзились бы ему в шею до самой кости. Гулко сглотнув, Ёнгук захрипел, кое-как справляясь с эмоциями: – Как же наш договор, Химчан? Забыл, что моя кровь может сделать с тобой… – Я отлично помню про чёртов договор! – недовольно взревел молодой вампир ему в ухо, при этом сильно хлестанув ладонью по спине Пана – зачастую он переставал контролировать свой пылкий нрав. – Ты обманом заставил меня заключить его с тобой, хитрый человечишка! И теперь мне невозможно насладиться вкусом этой манящей кожи, насытиться этой благоуханной, точно роза кровью... Как это мучительно! – под конец уязвлённо простонал Ким, приобнял юношу за талию и устало положил голову ему на плечо. – Даже не представляешь, как соблазнительна твоя кровь для меня, как она прекрасна, точно рубин и как сладка, подобно мёду… Ноздри вампира шумно втянули тёплый воздух помещения. – Замолчи! – не выдержал его речей Ёнгук, но стряхивать с себя объятий не спешил. Не смотря на ершистый характер и маниакальность вампира, нередко рассматривающего его в качестве пищи, вопреки всему Ёнгук крепко привязался к этому созданию ночи. – Думаешь, мне приятно, что ты видишь меня только в качестве пищи? – Ничего не могу с собой поделать, – притворно грустно выдохнул вампир, игриво укусив его за мочку уха, и поиграл языком с маленьким серебряным кольцом, вдетым в мочку. – Для меня ты больше, чем лакомый кусочек, Ёнгук. Ты – моё сердце… – сделав акцент на последнем слове, Химчан довольствовался эффектом, произведённым на Ёнгука, – он покраснел с головы до пят.***
Из-под одиночной парты в кабинете, где только вчера на уроке труда классом они мастерили стулья, выглядывала маленькая девичья нога в белом хлопковом чулке без туфли. Ухватившись за прорезиненный край столешницы, Пан Ёнгук медленно нагнулся. В луже крови с перерезанной шеей лежала одноклассница, - девушка, с которой он завёл роман месяц назад. От её неприглядного вида захотелось тотчас отшатнуться, из-за чего он чуть не наскочил спиной на соседнюю парту, зажав себе рот, тяжело сглотнул; его мутило. Это был первый, но далеко не последний контакт Ёнгука с трупом. На круглых настенных часах девять часов вечера. Уроки у старшеклассников заканчивались в семь, двадцать-тридцать минут на сборы, к восьми вечера, как правило школа становилась пуста. В школьном кабинете Пан Ёнгук оказался не по своей воле. Нелепая случайная привела его сюда. Телефон, который он разыскивал вторые сутки, нашелся в кабинете труда. Так по крайней мере ему сказали под конец занятий. В ящичке его парты. Школьник наткнулся на телефон случайно, не зная чей, оставил лежать на месте. Про себя Ёнгук поблагодарил его за честность. Услышав, как Ёнугк расспрашивает всех подряд о телефоне в раздевалке, блондинистый юноша подошёл к нему и сказал, что видел телефон, походивший по описанию на его, в кабинете труда сегодня днем. Спеша туда на всех порах, Ёнгук молился, чтобы телефон был на месте. Вдруг чья-то ладонь тяжело легла на плечо юноши, крепко сжав. По спине побежали мурашки. – Не бойся, – вкрадчивый шёпот скользнул по уху, его легко можно было спутать со сквозняком, если бы не напоминание в виде крепко держащей руки. Под потолком задребезжала лампа, её звук напоминал жужжание рассерженной пчелы. Ёнгук воспринял это как знак. Резко дернувшись, он вырвался из хватки невидимки и метнулся к выходу, как зловещая фигура преградила ему путь, захлопнув дверь перед самым носом, и тем самым напрочь отрезав внешний источник свободы. Он оказался заперт с вероятным убийцей в одной комнате. От этой мысли кровь в его жилах похолодела. – Нет, никуда ты не пойдёшь, дружок. Я уж решил, что насытился, но хватило одного взгляда на тебя, чтобы мой голод вновь пробудился. Ёнгук-а… – произнесла фигура. Словно нарочно она вступила на косой квадрат света, отбрасываемый единственной заженной лампой, мерзко облизнулась. Ёнгук не верил собственным глазам. – Хим…чан… Что…Что с тобой? - заикающимся голосом низко выдал он. Ким Химчан, учащийся с ним в одном классе, оскалился в подобие улыбки, сверкавшие белизной длинные клыки опасно щёлкнули в широком рту, в уголках его были заметны алые капельки. – А что со мной? Ёнгук не мог подобрать слов, дабы как-то описать вид одноклассника. Неестественно бледная кожа, отливала мрамором в тусклом электрическом свете, расширенные чёрные глаза, что, казалось, ввалились в череп, неотрывно следили за каждым его движением, они светились зловещим красным огоньком, широко раздутые ноздри непрестанно жадно принюхивались, из выпачканного в крови рта торчали длинные острые клыки, а под кожей рук, на пальцах которых росли нечеловеческие когти, просвечивали увеличившиеся синеватые вены. – Ты сам на себя не похож. – Это всё освещение виновато. Ну, не смотри ты на меня таким взглядом, словно я какой-то монстр, Ёнгук-а, пожалуйста. Я всё тот же, клянусь. Ёнгук кинул взгляд за спину другу. – Что случилось с Юрико? – С этой глупышкой? Я был голоден. – Голоден? – в мозгу Ёнгука что-то щёлкнуло, шестеренки в голове стремительно завертелись, увиденные обрывки постепенно складывались в целую картину. «Химчан – вампир!» – предположение верное, как Ёнгук был уверен, да только ему не хватало смелости высказать его вслух. За четыре с половиной месяца - на самом деле довольно короткий срок для знакомства - они с Химчаном достаточно крепко сдружились, потому ему с трудом давалось поверить, что тот, кто сейчас стоял перед ним и его любимый друг один и тот же человек. Нет, больше не человек. Монстр. Следующая вонзившаяся ему в голову острой иглой мысль заставила его тихо вскрикнуть. – Выходит, это ты стоишь за всеми случаями исчезновений в нашей школе, – за последние полгода в стенах их школы бесследно пропало пять человек. Полиция сбилась с ног в попытке найти хоть какие-то улики, и вдруг преступник так легко выдал себя. В подобное совпадение верилось с трудом. – Умный мальчик, всё правильно понял. Вероятно, догадываешься, в какой ты теперь ситуации? Всё то время, пока говорил, Ким медленно приближался к Ёнгуку. Когда их остались разделять считанные сантиметры, он непринуждённо вынул руку из кармана и нежно провел пальцами по его щеке, слегка царапнув кожу когтями, пустил первую кровь. После он поднёс подушечки пальцев к губам и нетерпеливо слизнул с них алый след. – Я уже как пару месяцев мечтаю испробовать на вкус твою кровь. Впервые, сладкий аромат её свёл меня с ума на физкультуре, когда ты упал на дорожке и расцарапал колено. Помнишь? Ёнгук вспомнил. Тогда Химчан был первым, кто нашёлся рядом, кто вызвался проводить его в медкабинет и оказать всяческую поддержку. Ёнгук не углядел в его стремлении ничего подозрительного, напротив, он был горд иметь столь отзывчивого друга. – В тот раз мне помешала медсестра, теперь я учту свою ошибку. Зря ты задержался сегодня в школе… Что-то тут не складывалось. Ёнгук прикинул, что после того случая у Химчана было предостаточно шансов, чтобы осуществить задуманное. – Зачем врешь? Химчан нахмурился. – Я не вру. Я, правда, очень хочу попробовать тебя на вкус. – Поэтому ждал два с лишним месяца? – Я… – Ёнгуку показалось, или в глазах вампира действительно мелькнула растерянность? – ...Не мог раньше. – Почему? Химчан разозлился. – Хватит вопросов. Какая теперь разница? Я убью тебя и точка, – Химчан сам не верил, что говорил подобное. Он привязался к Ёнгуку, настолько, что стоило ему узнать о том, что друг согласился встречаться с этой глупой куклой Юрико, как в нём взыграла лютая ревность. Он всегда был собственником – с вещами, людьми, пищей. – Скажи, что в ней особенного? – В Юрико? Тебе то, что до неё, Химчан? Ты хладнокровно убил её! В злости Ёнгук сжал руки в кулаки, но всё же благоразумия ради воздержался вступать с вампиром в схватку. – Вкус её крови был так себе, хотя приходилось пробовать и хуже. – С чего ты взял, что моя будет другой? – Я уже пробовал её. И хорошо успел изучить тебя. У людей, подобных тебе, вкус крови особенный, запоминающийся. Ёнгук ошарашено уставился на него. – Конечно же, ты забыл. Ровно через неделю в тот же день, что и случай на физкультуре, третий урок... – Химчан нахмурился, вспоминая, – что?.. ах да, труд, уколол пальца шилом... Отменная память Ёнгука без усилий воскресила в разуме картину опостылых школьных будней. Они учились шить из кожи жилеты. Поспешное движение шилом, и вот на пальце показалась крошечная алая бусина. Прежде чем он успел что-то сообразить, Химчан молниеносно выхватил его пораненный палец и сунул себе в рот. Подобное поведение Ёнгука сильно смутило, комментировать он это никак не стал. Мало ли, вдруг Химчан глупых сериалов пересмотрел. И всё же было несколько странным, с каким упоением Химчан присосался к его пальцу. Спохватившись, Химчан наспех перевязал ранку носовым платком, после чего весь оставшийся урок намерено не встречался с Ёнгуком взглядом, целиком сосредоточившись на жилете. Как и прежде, Ёнгук не придал странному поведению друга значения. Теперь же думал, что стоило. Но даже задумайся он на секунду об этом, вспомни все случаи, когда одноклассник переходил те рамки, очерченные для здорового человеческого поведения, навряд ли бы ему когда-нибудь пришла мысль, что Химчан – вампир. – Когда попробовал твою кровь, я ненадолго потерял бдительность. Ничего прекраснее в жизни не вкушал. Такая сладко-терпкая, опьяняющая, – слюновыделительный процесс вампира усилился, и он поспешно утер рот ладонью. От его слов и сопроводительного жеста бедность Ёнгука сменилась зеленцой. Наверное, несчастные, загнанные в тупик души, чувствуют себя примерно так же, столкнувшись лицом к лицу с сущим маньяком. Но в отличие от них Ёнгук был не просто перепуганной жертвой, он был пищей для человека, которого ещё час назад знал как своего одноклассника, а главное – друга. – Это мерзко, описывать чью-то кровь подобными словами. Химчан цокнул языком. – Простому смертному никогда не понять вампира, даже такому умному и начитанному, – он удручённо покачал головой. Повисло неуютное молчание. Неожиданно глаза Химчана широко распахнулись, на губах взыграла улыбка вожделения. Ёнгук, давно прижатый к ребру парты нисколько не сдерживающим себя в движениях вампиром, полусидел на ней, опёршись о столешницу руками, тем временем Химчан, часто дыша ему в лицо, в приступе словесности разъяснял некоторые мотивы своих поступков. Поза была неудобной, края столешницы болезненно упирались Ёнгуку в икры, дискомфорт этот усилился, стоило Химчану притеснить его к столу собственным телом, в очередном намерении продемонстрировать свою безоговорочную власть над ним в этой безвыходной ситуации. Решив, что этого не достаточно, вампир схватил его за кисти рук и завёл над головой, грубо впечатав лопатками и позвоночником в жесткий стол. Унизительная поза по любым меркам, особенно для мужчины. Щёки Ёнгука зардели, ресницы задергались в возмущении. – Приступим же к трапезе, – чинно уронил вампир, щёлкнув длинными клыками. Это в мгновение отрезвило Ёнгука. – Не-ет. Постой! – от ужаса у юноши округлились глаза, на лбу проступил холодный пот. С самого начала Химчан затянул с выходом. Ни к чему были эти игры в "вопросы и ответы", воззвание к жертве, чтобы та поняла его и приняла его веру. Кровь – есть душа, а тело лишь жалкий сосуд для её сохранности. Никто не отдаст свою душу без боя. Так чего же он ждёт от Пан Ёнгука? Смирения или же внезапного прозрения, акта о собственной капитуляции? Ответ крылся глубоко внутри подсознания Кима. Несмотря на то, что с последнего приёма пищи миновало менее получаса, голод, казалось, ощущался намного сильнее, чем прежде, но не только он. Что-то во взгляде Ёнгука заставляло Химчана медлить. Ему вдруг вздумалось мучить Ёнгука как можно дольше, между тем растягивая своё скрытое мазохистское удовольствие, которое он получал от ситуации до небывалых размеров. Неплохая забава для разнообразия в череде монотонных убийств. Ни одна жертва не вызывала в вампире столько противоречий прежде. Вот почему вместо того, чтобы сразу же вонзить клыки жертве в шею, Химчан сперва долго разглядывал бледного от ужаса происходящего парня. После минуты размышлений, он бережно коснулся пухлых тёмных губ Ёнгука своими, пробуя поцеловать, про себя дивясь, почему не последовало должного сопротивления, – он как никогда ожидал его, а потому сжал по-девичьи тонкие кисти в руках до алых пятен. В напряжённой мимике Ёнгука не было ни тени намека на смирение со скорой кончиной, как и потворства тому, чтобы губы его терзал мужчина. Чтобы как-то подавить в себе волну гнева, он до немоты в деснах сжал зубы, закрыл глаза. Его широкую для семнадцати лет грудную клетку словно пронизывало током при каждом вдохе и выдохе, щеки горели так, как если бы к ним приложили по раскаленному утюгу, напротив, на спине же взмокла рубашка, ткань её неприятно холодила кожу. Ким Химчан действовал на него как дурман, а каждое движение его жалило подобно укусам змеи, пронизывая тело ядом. Ещё мгновение и Ёнгук был готов забыться в охвативших его тело ощущениях, а лучше провалиться в небытие, и не чувствовать позора, не испытывать этого гнетущего страх перед убийцей. Крошечный осколок смутного воспоминания-наблюдения показался на поверхности в последний момент, что дало Ёнгуку новый глоток воздуха. Быть может, у него ещё есть шанс побороть монстра перед ним. Не только страх, но и необъяснимый трепет колыхались в сердце с каждым новым соприкосновением его губ с устами вампира. Насколько же должен был помутится его разум от страха, чтобы, на секунду представить, он мог получать хотя бы каплю удовольствия от этих поцелуев? Он попытался вспомнить, возникала ли у него прежде идея о поцелуе с Химчаном. Быть может, причина заключалась в том, что он настолько привык к странностям друга, что заяви тот честно, что вампир, Ёнгук бы только кивнул и улыбнулся очередной шутке друга. Он до последнего сомневался в достоверности происходящего, не приснилось ли ему всё это часом в горячем бреду. Не встретив отказа, Химчан попытался углубить поцелуй и ненароком задел губу Ёнгука клыком, здорово разодрав. Парень зашипел, машинально дёрнув рукой в его кулаке в попытке прикрыть рану. – Прости, – Химчан отстранился и втянул клыки. Поцелуй возобновился, становясь более уверенным, преисполненным страсти. Сведённый с ума тем, что Ёнгук безоговорочно идёт ему навстречу в его желаниях, вампир втянул покалеченную нижнюю губу парня в рот и начал тягуче посасывать. Горячая кровь ударила Химчану в голову. В охватившем его азарте, потеряв всякую бдительность и хладнокровие, он выпустил руки Ёнгука из своих. Тот было обрадовался, впереди замаячил свет на надежду, как ощутил ледяные прикосновения вампира под форменной одеждой. Разгоряченному Химчану стало недостаточно простого слияния губ и слюны, он забрался пальцами под рубашку и майку Ёнгука, огладил его грудь, прошелся подушечками по ребрам, затем нащупав смуглый сосок, зажал его в пальцах, одновременно с этим второй рукой зарылся в спутавшиеся смоляные волосы на затылке юноши. Ёнгук гулко сглотнул, из последних сил удерживая своё внимания на родившемся в мозгу плане о спасении. Нужно идти ва-банк, по другому победы не видать. Химчана застало врасплох дальнейшее поведение юноши, ведь Ёнгук откровенно принялся ластиться к нему, прижавшись как можно ближе. Когда же тот медленно, поднимая в вампире новую волну томящегося желания, провёл рукой вниз по его позвоночнику, – не забыв при этом очертить контуры лопаток, – к пояснице влажной горячей ладонью и остановился на скрытых школьной формой, полных ягодицах, Химчан окончательно забылся в навеянной видом в миг ставшим раскрепощенным Ёнгука перед ним страсти. Инстинкты его практически притупились, он уверовал, что сможет испить крови жертвы, когда пожелает, больше не нужн опасаться, что та удерёт. Стоны вампира волнами обрушились на помещение, сам же Ёнгук тяжело и часто дышал, ныли истёртые в поцелуях губы, да занемевшие от неудобной позы конечности. Полностью увлечённый процессом Химчан пусть и почувствовал узкую ладонь, смело шарящую по его бедру через одежду, но не придал ей значения. Это позволило Ёнгуку воплотить план в жизнь. Подцепив со дна чужого кармана спиралевидный флакончик из кости, – подозревая, далеко не зверя, – он аккуратно вытянул его за плетённый шнурок, и спрятал в кулаке. Дело оставалось за малым. Улучив момент, когда Химчан взял перерыв в их поцелуях, чтобы восполнить кислород в лёгких обоих, Ёнгук соскользнул на пол, пролез между его ног и пока вампир был обращён к нему спиной, проглотил содержимое бутылочки. На вкус безымянная жидкость ужасно горчила и была невероятно холодной, как вода в прорубе, отчего голову и зубы тут же охватил спазм. Пустую склянку он опустил в карман брюк. Все эти действия были совершенны настолько быстро и чётко, что когда Химчан спохватившись о его побеге, обернулся, руки Ёнгука ничем не вдали его. Ким Химчан громко чертыхнулся. – А я то решил, что тебе нравятся прелюдии! Раздраженный, он наскочил на решившую ослушаться его жертву со спины, и беспощадно заломил е руку. Ёнгук низко вскрикнул от боли. Свободной рукой Химчан похлопал Ёнгука по плечу, усмехнулся. – В сопротивлении нет никакого смысла. По прихоти природы я намного превосхожу вас, людей, в силе и рефлексах. Рывком Химчан развернул его лицом. В глазах одноклассника больше не читался ужас, что насторожило вампира. Он схватил его за подбородок и заставил заглянуть себе в глаза. Надменно прошептал: – Чтобы ты не задумал, Ёнгук, у тебя ничего не выйдет. Ты бессилен против меня. Ёнгук кивнул, улыбкой выразил согласие, и осторожно положил ладони ему на шею, не прерывая зрительного контакта, тем самым вновь по-немного усыпляя бдительность вампира. Химчан в который раз растерялся при виде улыбки и открытости одноклассника. Прижавшись носом к смуглой щеке, он самозабвенно втянул в ноздри запах его кожи, чувствуя легкое головокружение от подступающей эйфории. Для него Ёнгук успел стать чем-то вроде наркотика. Если он не выпьет его кровь в ближайшее время, то попросту сойдёт с ума от этой неопределенности. Кима пугала возникавшая время от времени в голове мысль, что возможно Ёнгук являлся кем-то большим, чем вкусной пищей. С ним ему не нужно было больше притворяться. Но вампиру не должно влюбляться в своих жертв. – Ты мне, правда, нравишься, Ёнгук, и мне очень жаль, что всё так сложилось… – тихо проговорил Химчан, в голосе его слышалось разочарование и даже отголосок печали. Ёнгуку хватало ума понять, что даже из сомнительных благородных чувств, вампир навряд ли сможет отречься от инстинкта охотника. Если бы природе можно было легко сопротивляться, волки и лисы давным-давно стали бы вегетерианцами. Химчану захотелось в последний раз ощутить вкус губ Ёнгука, запечатлеть в памяти. Он приблизил лицо вплотную, как вдруг почувствовал странный жар, исходивший напротив – химическая реакция, которой сложно дать научное объяснение. Он резко отстранился. Длинные брови его были выразительно сведены к переносице, глаза свирепо сверкнули в свете лампы. Рука растирала покрасневший рот. – Что, чёрт подери, происходит? – ему почудилось или кровь Ёнгука только что опалила его? Охнув, Химчан опустил руку в карман штанов, и не обнаружив искомого, залепил юноше хлёсткую пощёчину, Ёнгук еле устоял на ногах. – Тварь! Отвечай, где она? – Я не понимаю о чём речь. – Не включай дурочка, Ёнгук. Только тебе хватило бы мозгов и выдержки стащить мой кулон в такой критический момент. Кулон этот Ёнгук заприметил при их первом близком знакомстве. Как впоследствии выяснилось, Химчан очень трепетно относился к нему, прятал под рубашкой от чужих глаз, не смотря на это кулон всегда находился при нём. Как-то Ёнгуку посчастливилось найти оставленный без надзора кулон на полу раздевалки. Наученный честности, он разумеется не стал ничего утаивать, но прежде позволил себе удовлетворить давно мучившее любопытство и тщательно изучить находку. Необычный кулон в виде миниатюрного (не больше мизинца) сосуда из необычной кости, оказался наполнен какой-то тёмной, горько пахнущей жидкостью. На поверхности были вырезаны мельчайшие древние руны. Невероятно тонкая работа. Содержимое кулона могло заключаться чем угодно, включая смертельный яд, и в любой другой ситуации Ёнгук сто раз подумал бы, прежде, чем глотать не внушавшую доверия жидкость. В данный момент отсутствие иных вариантов полностью окупало возможные риски. Так думал он, не подозревая, на какую страшную судьбу себя обрекает. Вампир сделал широкий шаг вперёд, жилки на его руках и шее зашевелились, в отливавших красным зрачках горела опасная злоба. Речь вампира изменилась, – звучала она надменнее, а голос ощутимо погрубел. Перед Ёнгуком больше не стоял юноша с необычной внешностью и задиристым характером, его место заняло истинное создание ночи – чистокровный вампир, повидавший ни одну эпоху. – Смертный выпил мою кровь, и теперь его кровь для меня смертельна. Неслыханно! Какая ирония, какой поворот судьбы. Из всех людей на свете меня обвёл вокруг пальца тот, чью кровь я вожделел сильнее всего. Это ли не насмешка судьбы? Поняв, что этот раунд был за ним, уголки губ Ёнгука слегка дрогнули, что не ускользнуло от прозорливых глаз вампира. Тот в свою очередь оскалился и зарычал. – Если я не могу выпить твою кровь, тогда я попросту сверну тебе шею голыми руками. Гнусное человеческое отродье! – пронзительный низкий рёв эхом отлетел от стен помещения, заставив стекла в окнах дрогнуть, а вместе с ними и сердце в груди Ёнгука. Наивно было думать, что дурацкого кулона и жидкости в нём будет достаточно, чтобы Химчан оставил его в покое. Так или иначе он возьмет своё. разъярённо крикнул он и вскинул руки в намерении схватить парня за шею. Скрутив пальцы с опасно длинными когтями подобно лапам дикой кошки, Химчан попытался вцепиться ему в шею. Ёнуку чудом удалось увернуться от него первый, второй раз, на третий же раз когти вампира прошлись в опасной близости от его шеи – на смуглой коже осталась алая полоса. Неуклюже лавируя по узким коридорчикам между партами Ёнгук рванул в самый дальний и тёмный угол помещения, по пути намерено уронив несколько стульев. Он не принял во внимания тот факт, что Химчан в силу своей природы прекрасно ориентировался в темноте. Тот не только чуял запах его крови, но и отчётливо слышал его прерывистое, частое дыхание и ясно видел его напряжённое лицо. Издав очередной утробный рык, Химчан в пару больших прыжков преодолел разделявшее их расстояние. Подобно грозовому облаку, он двинулся и вот его фигура с раздвинутыми в сторону руками, точно то были крылья летучей мыши, скрыли от глаз Ёнгука окружение. Большие глаза Химчана больше не отливали красным а полностью окрасились цветом свежей крови, при каждом их шевелении в сторону, от них виднелось слабое свечение. – Так или иначе ты умрешь сегодня, Пан Ёнгук. Вспомнив о новообретенной особенности крови, Ёнгук вовремя выставил предплечье, в тот самый момент, когда Химчан серьёзно замахнулся на него, острые когти вампира разодрали ему кожу до самого мяса. Кровь брызнула на пол, на лицо Химчана, заставив того яростно зашипеть и отстраниться. Воспользовавшись заминкой, Ёнгук, стиснув зубы от боли, выставил согнутую в локте пораненную руку перед собой щитом и кинулся прямо на Кима. Кабинет сотрясся от истошных воплей вампира. Отравленная кровь Ёнгука при соприкосновением с его кожей запузырилась и зашипела, точно гнездо гремучих змей, от неё вился бледно розовый пар, на местах её попадания белая как снег кожа вампира мгновенно съеживалась, обращаясь мерзкими волдырями и ожогами. Обо они оказались на полу. Отползя в сторону, Ёнгук вздрогнул от увиденного, не в силах отвести взгляда от корчившегося в агонии вампира. – Сволочь! Гад! Мне больно, больно! – снова и снова продолжал выкрикивать ругательства в воздух Химчан, мечась на полу в муках. Он ударился головой о тумбу, та задрожала, стряхнув с себя ряд мелких инструментов. Уверенный, что Химчан дезориентирован Ёнгук снял с себя рубашку, и туго, как их учили на уроках ОБЖ, замотал кровоточащую руку. На белоснежной ткани пятнами тут же проступили алые разводы. В это время, нашарив рядом с собой на полу ножницы, немного пришедший в себя от боли Химчан, прицелился в плечо Ёнгука, метнул оружие с придельной точностью и оно попало бы, проткнув цель насквозь, с такой силой вампир метнул его, если бы в самый последний момент Ёнгуку не вздумалось бы наклониться, чтобы подтянуть съехавшей с ноги кроссовок. Ножницы с металлическим стуком вошли в деревянную дверцу шкафчика. Неожидав подобного, Ёнгук в молчаливом шоке дернулся в противоположную от них сторону. Кто знает, что еще взбредет в голову этому сумасшедшему монстру. – Чёрт! – громко досадовал Химчан. Похоже, Удача полностью отвернулась от него. Теперь Госпожа решила благоволить этому мерзкому мальчишке, подумалось ему. Химчан предпринял попытку подняться на ноги, но пошатнулся без сил и упал обратно на доски. Не осталось сил для боя и у Ёнгука. Он кинул осторожный взгляд на кряхтящего одноклассника рядом, его черты смутно проглядывались сквозь царившую темноту, свет лампы в начале класса попросту не достигал их обоих. Притихший вампир уже не казался таким опасным и всемогущим, вскормленный фантазиями монстр превратился в обыкновенного раненого дикого зверя. – Если продолжим, то погибнем оба, – попытался воззвать к здравому смыслу вампира Ёнгук. Он говорил медленно, стараясь не выдать в своем голосе страха. На что получил ядовитое шиканье: – Заткнись. Не хочу ничего слышать. Ёнгук устало вздохнул. Эта продолжительная схватка хорошенько вымотала его. – Просто оставь меня в покое, дай мне уйти, Химчан. Не успел он закончить пожелания, как очутился в стальных тисках Кима. Вампир словно бы забыл о собственных ранениях и адской боли, куда важнее было для него вернуть на время утраченную власть над жертвой. Внутренней частью локтя он начал отчаянно сжимать подобие аркана на шее парня. Ёнгук задергался и зашёлся в хриплом кашле. – Хва... тит... кха. Пусти... меня... До белых костяшек смуглые пальцы что есть сил впились в душившую руку, в надежде причинить ей хоть какой-то вред. Рука отозвалась смехом, словно глумилась над ним. Тут кое-что вспомнив, Ёнгук сунулся одной рукой в школьные брюки и, вынув предмет, до тошнотворного хруста в ушах царапнул по нему зубами. Он ошибся в своих заключениях ранее – бутылочка была сделана из кости, но не человека, а вампира. «Зуб даю, что она из кости Химчана!» Адская судорога множеством игл пронзила тело Химчана, он упал на колени, утянув за собой следом самого Ёнгука. – Сообразил-таки… – через стучавшую в ушах кровь и крутившуюся в черепе боль, Химчан пытался пробиться к собственному сознанию, чтобы бы там отыскать подсказку, как ему быть, как в итоге выйти из бесконечной схватки победителем. Пан Ёнгук не мог сравниться с ним в силе и ловкости, зато прекрасно сражался мозгами. Но что-то первобытное подсказывало ему, что бывший друг вовсе не желал его кончины, даже не смотря на то, что он являлся серийным убийцей в его глазах. С другой стороны разве мог Химчан отпустить свою жертву без опасений, что та разоблачит его перед служителями закона? Ему совсем не хотелось бы снова менять город. Оставался единственный выход – заключить сделку со смертным. От одной только этой мысли вампир покрылся гусиной кожицей, лицо его исказило максимальное презрение. Конечно, Ёнгук навряд ли был осведомлён о всех тонкостях, связанных с кулоном. В основном его прежняя тактика боя строилась на одних только догадках и домыслах. О каких либо контрактах и заклинаниях он, разумеется, не имел никакого понятия. В лихорадочных измышлениях, взвесив все за и против, Химчан остановился на контратаке «Тени». По его условиям их жизни и души тесно переплетутся, и всё-таки он останется в довольно выигрышной позиции. К тому же в глубине души ему страшно не хотелось лишаться кого-то настолько ценного, вроде Ёнгука. Кто знает, вдруг когда-нибудь он найдёт способ сделать его кровь безопасной для себя и, наконец, сполна вкусит её. Дождавшись удобного момента, Ким яростно вырвал кулон у Ёнгука, – ценой тому была парочка свежих ожогов и гора проклятий в сторону не в меру упёртого одноклассника, – после чего ослабил душащие объятия, из-за этого Ёнгук посчитал, что вампир снова теряет силу, как тот быстро надел кулон ему на шею. Он отпустил Ёнгука окончательно и принялся лихорадочно вспоминать слова-ключи для активизации договора. Подозревая нечто неладное, Ёнгук предпринял попытку избавится от насильно навязанного ему украшения, круто дёрнув за шнурок, после чего в отчаянии несколько раз прошёлся по кулону зубами, и напоследок со всей дури ударил об стену. Проклятый предмет никак не желал сниматься с шеи. – Что ещё за фокусы? Решил обратить меня в вампира? – он поднял на Химчана перепуганный и вместе с тем недоверчивый взгляд. – Отвечай, Химчан! – Глупости. Люди не могут стать вампирами. Это всё ваши детские сказочки. Вот вампир может обратиться человеком, только вот ритуал этот был утерян в далёкой древности, – поймав на себе удивлённый и между тем насмешливый взгляд узких карих глаз, Химчан понял, что сболтнул лишнего. – Не-еважно. Ненадолго отвлёкшись на праздную болтовню, Химчан снова собрался с мыслями. Вспомнив все слова, какие необходимы, начал бормотать их вслух, что для Ёнгука звучало сущей абракадаброй. – …хаэки...нэ…улра…шохэ…яээра… Чувствуя, что ничем хорошим для него происходящее не обернётся, Ёнгук вплотную прижался к стене и зажмурился, словно приготовившись к сильному удару. Странное красновато-синее свечение охватило кулон на шее, постепенно перекинувшись на тело, точно языки пламени слегка пекло, но не критично. Кожу начало покалывать, пальцы на руках и ногах сводить, в глотке пересохло и горчило, как-будто выпитая им кровь вампира, смешивалась с его собственной, делала их одним целым. Сжавшись от идеи, что с ним происходит нечто страшное, грозящее в итоге всё-таки убить, он сильнее прежнего зажмурился и поджал губы, наморщил нос и лоб. Невидимая рука трепетно коснулась его щеки, и неожиданно часть боли словно бы растворилась во вспышке красного света. – Не бойся, ты не умрешь, Ёнгук. Как я сказал ранее, ты мне симпатичен. Но я не принял в расчёт, что найдётся человек, в котором столь сильная воля к жизни, что он осмелиться оказать мне сопротивление. Такая смелость поистине восхищает. Теперь ты будешь моей верной Тенью… Нет, моим сердцем. Ты – моё сердце, Пан Ёнгук, запомни это. Однажды истинный смысл этих слов откроется перед тобой, но до тех пор тебе придётся хорошенько послужить мне. Когда Пан Ёнгук открыл глаза, перед ним по-прежнему стояла стена темноты. Он помассировал веки подушечками больших пальцев, постепенно картинка начала восстанавливаться, хотя окружение немного плыло, словно он лежал в лодке в разгар бури. Свесив голову на бок, он увидел всё тот же кабинет труда. Его положили на парту, перевязали руку, сверху заботливо укрыли рубашкой. На соседней парте в позе лотоса сидел как ни в чём не бывало обнажённый по пояс Химчан и медитировал. Вид у него был как у самого обыкновенного парня семнадцати лет. Можно было решить, что следовавшие перед этим события явились лишь плодом его расшалившейся фантазии, что Химчан – его одноклассник и друг, – самый обыкновенный школьник, увидевший друга без сознаний, пришёл ему на выручку. Только вот стойки запах крови никуда не делся, как и тот факт, что находились они в одном помещение с трупом. Но, похоже, медитировавшего соседа это совсем не заботило. Пальцы нащупали слишком знакомый спиралевидный, испещрённый рунами пузырек на шее. Подтверждение того, что произошедшее при всём его желании не могло быть сном. Тишину кабинета потревожил строгий голос. – Даже не пытайся её снять, Ёнгук. Это бесполезно. Теперь мы с тобой связаны контрактом «Тени». По его условиям с данной секунды ты – моя Тень. – И что делает Тень? – собственный голос Ёнгуку показался до боли чужим и немощным. – Служит верой и правдой своему хозяину, – нагло ухмыльнувшись, Химчан спрыгнул с парты на пол. – И твоим первым заданием в новой должности будет избавиться от тела девчонки и привести кабинет в изначальный вид, чтобы тут ни следа не осталось от наших утех. Ты уж постарайся, Ёнгук-а, оправдать мои ожидания. Забрав у него рубашку, которую Ёнгук неопределённо мял в руках всю их беседу, Химчан ловко просунул в неё руки и на ходу принялся застёгивать пуговицы. Задержавшись в дверях, он бросил: – Учудишь что-то или задумаешь избавиться от меня, и все убийства школьников повесят на тебя. Не сомневайся.