xXx
Первый доклад Дейдара получает назад с пометкой: С этой хуйней можно выступать как со стендап программой. Что за пятно? Пятно на 70% состоит из этанола, потому что Дейдара писал свой еженедельный доклад пока убирался в биохимической лаборатории. Этанол размазал чернила по всей странице, уничтожив немалую долю его заключительного абзаца. За старания Хидан наградил его оценкой D. — Блядь, — бормочет Дейдара, и девушка с розовыми волосами смотрит на него неодобрительно. Вообще Дейдара не может себе позволить завалить этот предмет. Нехотя он вылавливает какую-то бумажку из рюкзака и делает заметки о том, о чем сегодня говорит Хидан. Как только Дейдара забивает на то, что розоволосая девчонка морщится всякий раз, когда Хидан матерится, предмет становится действительно интересным. Хидан знает свое дело, и Дейдара может сказать, что под маской безразличия Хидан его действительно любит. Как-то раз громкий первокурсник, который сидит с Мелким Учихой задает вопрос о человеческих жертвоприношениях. Это было исключительно в связи с лекцией по Мезоамерике. Учебник избегал углубления в тему человеческих жертвоприношений, но много внимания уделял преувеличениям и ошибочным представлениям о них среди Западных людей, желающих выставить коренное население варварами. Другими словами, это был закономерный вопрос от восемнадцатилетнего дебила. — Их боги принесли себя в жертву ради человечества, — жестко говорит Хидан. — Тебе не кажется, что мы можем дать им немного ебаного воздаяния? Громкий Первач неловко ерзает на стуле. — Но, — говорит он, — вам не кажется, что человеческие жертвоприношения, ну, мерзкие? — Ты, блядь, хоть слово прочитал? — кричит в ответ Хидан. — Как ты нахуй окончил школу без сдачи экзамена по языку? Я специально выбрал этот тупорылый учебник, потому что он действительно хорошо объясняет эту тему… За этим следует сорокаминутная тирада о смерти и крови, и долгах, и Боге. Он быстро уходит от тем, имеющих хотя бы отдаленное отношение к тексту учебника к вопросам «божественного благословения», «единения с Богом» и «понимания ближнего через боль». Хидан активно машет руками и очень громкий. Атмосфера в аудитории становится все более и более неуютной, и студенты двигаются и ерзают, и Громкий Первач соскальзывают все ниже и ниже под парту. Даже когда звонок отмечает официальный конец пары, Хидан все еще беснуется. Собачник, сидящий ближе всех к двери, совершает отчаянный рывок к свободе. — КУДА ПОШЕЛ? — орет Хидан, а затем буквально швыряет в него стул. Собачник чудом уклоняется и стул врезается в стену. — Никто не выйдет, — говорит Хидан низким, глубоким, опасным голосом и свирепо смотрит на класс. — Пока я не закончу вас учить. Собачник робко садится назад, а его собака скулит. За окнами внезапно темнеет, словно солнечный день стал пасмурным под настроение Хидана. Дейдара за партой наклоняется вперед. К сожалению, эта вспышка сразу превращает Хидана из «конфетки» в «самого сексуального мужчину на свете» в глазах Дейдары. Дикий, взрывной характер истинного «Я» человека — тема его дипломной по искусству и причина по которой он сосредоточен на химии. Он искренне надеется, что Хидан продолжит преподавать их группе, когда перепуганные первогодки непременно напишут жалобу. Хидан отпускает их на двадцать минут позже, и он тяжело дышит от напряжения после своей тирады. Дейдара никогда ничего сексуальнее не видел. Уходя он бросает тоскливый взгляд через плечо и замечает, что силуэт Хидана очерчен внезапно вернувшимся солнцем, его кожа и волосы светятся, а лицо разглаживается меланхоличным выражением лица. Даже его тень, странно изогнутая над столом, кажется более мягкой, чем должна быть. А потом спешащая к свободе розоволосая девушка врезается в него, поразительно мускулистая и твердая для миниатюрной девчули, и Дейдару выносит в коридор. — Осторожнее, — огрызается он. На следующей паре Хидан даже не извиняется, поэтому возможно его одногруппники еще трусливее, чем Дейдара думал. Дейдара почти даже хочет, чтобы перед этой парой у него не было лабы, и он мог бы прийти в одежде посексуальнее и не вонять химикатами. Но ничего, именно для этого нужны приемные часы.xXx
Дейдара никогда не приходил к педагогам в приемные часы для обсуждения проектов потому как всегда был уверен в работах, которые выбирал. Он не знает, как начать разговор, зато приходит сразу после душа и в выгодно подчеркивающей фигуру одежде. Кабинет Хидана находится в подвале здания религиоведения. В нем нет окон, голые кирпичные стены и места хватает только для письменного стола и затхлого оранжевого дивана, который стоит тут, наверное, со времен постройки здания. Странные символы украшают стены блестящей черной краской, а к потолку прикреплено изображение какого-то языческого бога. — Ох блядь, кто-то реально приперся, — говорит Хидан, удивленно моргая на Дейдару, когда он просовывает голову в кабинет. Удивление Хидану к лицу. Глаза у него широкие, рот расслаблен, и он выглядит молодым и наивным. Дейдара замечает, что он босой. Его ботинки валяются под столом. Хидан машет ему рукой и говорит присесть пока он закончит отвечать на почту. Дейдара не может представить себе, как Хидан обменивается профессиональной корреспонденцией, но он явно должен уметь это делать, чтобы оставаться в аспирантуре. Дейдара разваливается на диване и наблюдает как мышцы спины Хидана двигаются, когда он печатает. Осень началась с резкого похолодания, но Дейдара с радостью отмечает, что Хидан не перестал носить свои слишком узкие футболки. Помимо ноутбука на столе у Хидана всего одна книга и коллекция костей животных. Они все идеально выбелены и разложены бессистемно — есть пара позвонков, пара фаланг, бедренная кость и череп козла, полный маленьких рогов. Это немного странно, думает Дейдара, но он делит арт студию с парнем, который делает чучела как «искусство», поэтому можно и страннее. — Хорошо, — наконец сообщает Хидан и разворачивает стул к Дейдаре. — Что случилось? — Эмм… — выпаливает Дейдара и сразу начинает чувствовать стыд. — Мне нужен был совет о поводу контрольной. — Да, хорошо, — говорит Хидан. Его голос легкий и приятный, словно Дейдара не превращается прямо на его глазах в краснеющую жижу. — Дейдара, да? Просто не пиши так же, как свои ебучие доклады и все будет хорошо. Он улыбается ему невероятно милой улыбкой, как будто он только что решил все проблемы Дейдары. Дейдара чувствует, что его лицо вспыхнуло еще сильнее, на этот раз от гнева. — Не то чтобы ты оставлял нормальные отзывы, ага, — ехидно указывает Дейдара. — На прошлой неделе ты просто обвел абзац и написал возле него Л-О-Л. Что я должен из этого понять? — Я так написал? — спрашивает Хидан, а затем начинает хохотать. Дейдара хмурится и думает о баллонах с CO2 в своем рюкзаке, которые он сейчас несет в арт студию. Его пальцы зудят от желания спустить их здесь, разнести странный стол Хидана, полный костей, и отправить диван в полет. Какое бы лицо сделал Хидан? Смех Хидана громкий и противный и глаза Дейдары начинает застилать ярость. На стенах за спиной Хидана дергаются символы и Дейдара смаргивает, наполненное гневом туннельное зрение исчезает. Какого хуя? — Эх, я себя разъебал, — говорит Хидан, вытирая слезы с глаз, когда успокаивается. — Да, твои доклады хуйня. И вот почему. Хидан вкратце объясняет почему ставит Дейдаре твердые С и за вычетом парочки ругательств и необоснованных оскорблений, это полезные комментарии. Дейдара чувствует, что хмурится сильнее. — Короче, — продолжает Хидан, откидываясь на спинку кресла. Оно стонет под его весом. — Давай ты расскажешь мне, о чем думаешь написать, и я скажу тебе, хорошая это идея или нет. Дейдара прикладывает колоссальные усилия, чтобы расслабить лицо. Он пришел сюда не для того, чтобы над ним ржали, он пришел сюда, чтобы секси препод заметил его. Он не может сейчас разговаривать как буйный долбоеб. Внимание сидящего напротив Хидана смещается к этому тупому постеру на потолке, и туманная счастливая улыбка растекается по его лицу. Дейдара хочет, чтобы он так смотрел на него. Он не думал ни секунды о том, что напишет в контрольном эссе, но он догадывается, что привлечет внимание Хидана. — Мне понравилась твоя лекция о человеческих жертвоприношениях в Мезоамерике, ага. — говорит Дейдара. Внимание Хидана моментально возвращается к нему и на лице расцветает огромная улыбка. Дейдара чувствует вспышку тепла в животе. — Серьезно? — спрашивает Хидан. — Конечно, — отвечает Дейдара и это абсолютная правда. Тирада Хидана была темным путешествием из чуши, которую их учебник мог рассказать об ацтеках и Цветочных Войнах прямо в безумие, но Дейдаре это определенно нравилось. — Мне нравится, когда педагоги любят свой предмет. — Хмм, — говорит Хидан и его дурацкая недоулыбка обращена к Дейдаре. Хорошо. Отлично. — Ну, я всегда рад почитать эссе про человеческие жертвоприношения, даже если они конченные.xXx
Дейдара за эссе получает всего лишь В. Это я из жалости, пишет сверху Хидан. Дейдара берет ручку и швыряет в затылок Мелкого Учихи. Мелкий Учиха поворачивается с мелким недовольным оскалом на лице. — Привет, — говорит Дейдара. — Хидан пишет нормальные комментарии к твоим эссе? Он поднимает вторую страницу своего эссе, внизу которой Хидан просто написал B A D большими буквами. Лицо Мелкого Учихи смягчается смиренным выражением, что заставляет Дейдару думать, что у всех так же, как у него, но отвечает ему Громкий Первак. — Он на моем ни слова не написал! — кричит Громкий Первак, размахивая своим эссе в сторону Дейдары. Он заработал D, так что по крайней мере у Дейдары дела лучше, чем у него. — Я пытался прийти к нему в кабинет в понедельник и его там даже не было, прикинь! — В понедельник у меня был религиозный праздник, — тянет Хидан из другого конца аудитории, направляя голос в их сторону. Громкий Первак Подпрыгивает и виновато падает на свое место. — Вы могли бы хотя бы предупредить об этом по почте… — бормочет он. Дейдара смутно припоминает как Хидан писал список дат на белой доске, обозначая их «религиозными праздниками», в которые его либо будут заменять, либо будут отменены приемные часы. Дейдара эти даты не записывал, но несколько недель назад их группе преподавал какой-то рандомный монах. В тот день Дейдара был очень разочарован. Хидан читает небольшую лекцию о том, что добавляет приемных часов, потому как никто не блистал на первой контрольной и он уверен, что «поныть и повыебываться» все захотят ему лично. Пока Дейдара запихивает свое эссе в рюкзак, он задается вопросом, какой религии следует Хидан. Список дат показался ему случайным. Дейдара не религиозен, да и не очень социален, но ему кажется, что он имеет представление о том, когда основные религии страны делают свои штуки. Спрашивать преподавателя о таком странно? Скорее всего. После пары Дейдара идет на встречу с руководителем. Как правило, Дейдара старается запихать все свои занятия и встречи на утро, чтобы иметь возможность проводить остаток дня в студии, которую ему предоставил университет из-за специализации по искусству. Орочимару до усрачки пугает Дейдару, но в то же время он самый поддерживающий педагог для его искусства. Это немного странно, потому как Орочимару его руководитель по химии, но Дейдара полагает, что ценители искусства могут быть самыми разными. — Чистый натрий? — спрашивает Орочимару, подняв тщательно выщипанные брови, едва заметно улыбаясь. — Ага, — говорит Дейдара. — Профессор Сарутоби рассказывал, что вы, народ, постоянно им пользовались. — У тебя есть подходящее место для хранения? — спрашивает Орочимару, и в его голосе едва слышен смех. — Разумеется, есть, — сказал Дейдара. — Герметичные контейнеры у нас никогда не лишние. — Что ж, — Орочимару откидывается на спинку сиденья, заправляя прядь шелковистых волос за ухо. Он устраивает целое шоу из просмотра файла Дейдары на компьютере. — Ты на пути к выпуску, у тебя прекрасная успеваемость, а по сути это все, что я должен проверять… Он соглашается достать ему натрий. Будучи студентом бакалавриата, Дейдара не может сам закупать нестабильные химические вещества, но Орочимару поразительно сговорчив в том, чтобы кто-то из его лаборантов или аспирантов забрал все необходимое для Дейдары. Когда он приходит в арт студию, Сасори уже там яростно рассматривает груду проволоки. — Я же сказал тебе не трогать мои вещи, — срывается Сасори, даже не поднимая глаз, как только Дейдара входит. — Я час убил на то, чтобы это распутать. — Если ты не хочешь, чтобы я трогал твои вещи, — говорит Дейдара, пробираясь сквозь кости, которые Сасори разбросал по полу, — тогда держи их подальше от моей половины, ага. Чтобы донести свою мысль он поднимает чучело оленьей головы со своего стула и как можно мягче бросает на половину Сасори. Этим броском он опрокидывает чучело енота, и они оба падают на бетонный пол. Результат не заставляет себя ждать — злобное шипение со стороны Сасори.xXx
Дейдара не спит всю ночь, лепит за ночь и совершенно забывает, что должен написать этот тупой доклад Хидану. Он пишет его в лаборатории, пряча бумагу в своей лабораторной тетради, одним глазом поглядывая за экспериментом, который они должны провести сегодня. Его напарник пару раз косо на него смотрит, но ничего не говорит. Из-за того, что он устал и рассеян, Дейдара пишет абсолютно бессвязный рассказ о том, как предмет Хидана связан с его интересами как художника. Жизнь — это череда мгновений, пишет Дейдара, и мы помним только крайности: страсть, ярость и боль. За этим он пишет абзац о том, как эти крайности толкают людей к религии и заставляют их верить в бога — что, строго говоря, вообще не совсем связано с древними людьми и его примеры скорее бред, чем нет. Похоже Хидан ставит ему С и D вне зависимости от того, что он пишет, поэтому он сдает доклад без капли стыда. К его полному удивлению, работа возвращается с B и зайди ко мне после пары, нацарапанном сверху. Что-то обваливается в желудке Дейдары и он даже не знает, это тревога или возбуждение. Каждый раз, когда он видел зайди ко мне после пары, это заканчивалось каким-то пожилым профессором, смотрящим на него с глубокой обеспокоенностью или предупреждением о личной безопасности при обращении со взрывчаткой. Ни один из этих вариантов не похож на стиль Хидана. Блондинка с хвостом, которая сидит в паре мест от Дейдары, практически бежит в начало аудитории, как только их отпускают, и Дейдара неловко мнется позади нее, пока она пронзает Хидана комически яростным взглядом. — Вы не ответили ни на одно из моих электронных писем, — презрительно и обличительно говорит она. — Я не могу прийти к вам в приемные часы, чтобы обсудить мою контрольную. Я бы хотела назначить встречу. Она упирает руки в бока и ее взгляд приобретает вызывающий подтон. Глаза Хидана сдвигаются с ее разъяренной фигуры на Дейдару. — Пресвятые яйца, — говорит он и сразу фыркает от смеха. — У вас двоих одинаковая прическа. Девушка стремительно разворачивается, чтобы теперь вперить свой взгляд в Дейдару, ее светлые волосы развеваются позади нее и… блядь. У них похожие прически. — Это классная прическа, ага, — говорит Дейдара Хидану, дарит ему свою лучшую усмешку и игнорирует оскорбленный взгляд девушки, пока она осматривает его с головы до пят. — …ага, — в конце концов соглашается девушка, когда заканчивает оценивать Дейдару. Она перекидывает хвост через плечо и бросает на Хидана последний взгляд. — Я пришлю вам другое письмо. Пожалуйста, ответьте. После она вылетает из аудитории к своей розоволосой подруге, ждущей ее у дверей. Так Дейдара и остался наедине с Хиданом. — Ты хотел меня видеть? — спрашивает Дейдара. — Да, — говорит Хидан, спрятав руки в карманы. — Идем. Дейдара покорно следует за Хиданом в дверь и вниз, в его подвальный кабинет. Погода стала достаточно холодной для того, чтобы Хидан сменил футболки на спортивные кофты с длинным рукавом. В тандеме с джинсами это выглядит не так модно, но Дейдара все еще может разглядеть каждый контур спины и бицепса Хидана, поэтому он его прощает. — Хорошо, — говорит Хидан, как только он открывает дверь своего кабинета. — Я поставил всего одну A и около пяти B за весь семестр поэтому на следующем занятии я собираюсь объявить о дополнительном задании. Хидан сидит на своем стуле, поэтому Дейдара плюхается на диван. Стул Хидана скрипит, когда он откидывается назад и символы, нарисованные на стене, лениво скручиваются и раскручиваются. Дейдара моргает. Что? — Я подумал, что тебя это может заинтересовать, — продолжает Хидан, совсем не замечая движущихся символов. Он поднимает одинокую книгу со стола и предлагает ее Дейдаре. Дейдара ее берет. Она обтянута черной кожей, а сверху серебристыми буквами написано ЗЛО СЕРДЦА. Остальная часть обложки — языческий символ — перевернутый треугольник в круге — и Дейдара знает, что он видел его раньше. Его глаза поднимаются вверх, к плакату бога на потолке. — Ты узнал его, — говорит Хидан, звуча невероятно довольным. Его глаза горят пока он смотрит, как Дейдара изучает плакат. Это… вроде как очень андрогинный, но очень пугающий человек с красными глазами и чернильно-черными волосами, откусывающий голову извивающегося и окровавленного мужчины в своих семипалых руках. Символ Зла Сердца вырезан на спине жертвы. У этого человека заостренные зубы и бараньи рога и Дейдара сначала решил, что это постер какой-то хеви-металл группы, но… Но… его глаза голодны. Дейдара внезапно чувствует себя задавленным этими глазами и представляет, что это его собственная кровь капает с губ бога. Ему нелегко даже заставить свои легкие вдохнуть воздух, чтобы ответить. — Сатурн, пожирающий своего сына, — говорит он, как ему кажется, полузадушенным голосом. Хидан, похоже, не замечает. — Что это? — спрашивает он. — Я подумал, что это… — Дейдара отрывает глаза от плаката и это поразительно нелегко. Его дыхание приходит в норму. — Это картина. Одна из Черных картин Франсиско Гойи. — Того испанца? — спрашивает Хидан, наклоняя голову. — Да, он был одним из самых известных последователей Джашина. — Джашина? — тупо повторяет Дейдара. Кто черт побери знает Франсиско Гойю, но не Сатурна, пожирающего своего сына. — Нашего бога, — радостно говорит Хидан и указывает на книгу. — За дополнительные оценки я собираюсь разрешить всем сдать небольшие проекты, связанные с темой второго эссе — религией, которую мы не разбирали на парах. Дейдара моргает, глядя на книгу в руках, чувствуя головокружение. Хорошо, вот что у Хидана за таинственная религия. Секта. Абсолютно логично. — Я думаю, что большинство просто что-то напишет, — говорит Хидан. — Но ты можешь сделать что угодно, — Он окидывает Дейдару очень медленным взглядом, отчего Дейдара хочет растечься по дивану. — Даже в художественной интерпретации. Дейдара крепче сжимает книгу. Символы снова движутся, и он не может понять, они на самом деле двигаются или у него в глазах рябит. Внезапно щеки Хидана розовеют, и он отводит взгляд от Дейдары, чтобы неодобрительно посмотреть на свой компьютер. — В смысле, если захочешь, — бормочет Хидан. — Это дополнительное задание. Просто подумал, что тебе будет интересно. — Н-нет, — выдавливает из себя Дейдара. — Звучит круто. Я это сделаю. Хидан лучезарно улыбается и Дейдара выходит из кабинета с легким головокружением.xXx
— Он знал Гойю, но не его картины? — спрашивает Сасори с подозрением поглядывая на Дейдару, который просматривает книгу по искусству. Сасори очень странный и стремный мужик, но у него есть все книги по искусству, которые можно только пожелать. — Даже Мах? — Они твои любимые, — бормочет Дейдара, переворачивая страницы к концу книги, чтобы просмотреть Черные картины. — Они прекрасны, — говорит Сасори, затем возвращается к соединению костей животных в некое чудище. Черные картины — это серия картин, нарисованных Гойей прямо на стенах своего дома, предположительно в какой-то депрессивный период. На всех них изображены очень темные темы — каннибализм, колдовство, люди, плачущие от боли. Дейдара останавливается на картине Поединок на дубинах, на которой изображены два человека, погребенных по колени в земле, оставленных сражаться друг с другом дубинками насмерть. Уставившись на картину Дейдара видит взлет булавы и чувствует хруст костей и брызги крови… Дейдара часто моргает, чтобы избавиться от навязчивых мыслей. Он едва начал Зло Сердца, а его уже кроет. Культ Зла Сердца зиждился на жертвах и боли, и чтили они бога Джашина. Дейдара просто пролистал первую половину книги, но это сделало тематику Черных картин гораздо понятнее. — В этой книге нет репродукций его акватинт, — жалуется Дейдара Сасори. Сасори дергается. На репродукциях Гойи хватало ебанутой хуйни еще и на темы «безумия» и «колдовства». — Они отвратительны, — огрызается Сасори. Дейдара дуется и хватает свой планшет, чтобы посмотреть на них. Ему не очень нравится читать и Зло Сердца буквально вызвало у него кошмары о злых богах и расчлененных трупах, но искусство помогает сделать его понятнее. Книга все равно описывает себя как излишнюю, потому как Джашин это чувство, а не существо, о котором нужно писать или которому нужно молиться. Единственная действительно важная вещь, которую Дейдара узнал из книги, состоит в том, что все эти дни, в которые Хидан берет выходные, предназначены для… жертв. Однако книга туманна в определении того, что такое жертвы, кроме «физических переживаний взаимных страданий». В ней много зловещих напоминаний о том, что убийства противозаконны. Хидан… любит тему человеческих жертвоприношений. Хмм… Вчера Дейдара забрал чистый металлический натрий у Кабуто, бесючего лаборанта Орочимару. Он изменит свои планы на него.xXx
Семестр тянется и в начале ноября Дейдара сдает свое второе контрольное эссе о роли джашинизма в искусстве, вкупе с приглашением на художественную осеннюю выставку факультета искусств. Джашина, подытоживает он, по-настоящему можно понять только через искусство. Он дает гораздо более широкое определение искусства, чем ему хотелось бы, чтобы любой пиздец, которым Хидан чтит своего бога стал «искусством». Хидан переворачивает карточку, когда Дейдара передает ее вместе с бумажной копией своего эссе и отвечает ему широкой улыбкой. Дейдара возвращается за свою парту непомерно довольным собой. Художественная выставка состоялась в четверг вечером и это небольшое, но элитарное мероприятие. Вход свободный, но в продаже имеются талоны на дорогой алкоголь и симпатичные студенты-художники с отчаянными глазами просящие пожертвований. Хидан заявляется на час позже и Дейдара сразу переключается со спора, который он вел с какой-то второкурсницей по поводу ее керамики, на него. Хидан идет от входа прямиком к столу с напитками и Дейдара подходит к нему как раз вовремя, чтобы услышать, как он спрашивает, сколько талонов ему нужно, чтобы получить целую бутылку вина. — Я не могу просто дать вам бутылку, — с нажимом говорит женщина за столиком с напитками. — Подлизываться тоже бесполезно, — говорит блондинка у столика, закатывая глаза. — Поверь мне, я пыталась. Дейдара ее видел раньше — ему кажется, что она подруга Орочимару, хотя и связана с медицинским университетом или чем-то таким. — Тогда дайте мне двойную порцию того, в чем больше всего оборотов, — говорит Хидан. Прежде чем Дейдара успевает хоть что-то сказать Хидану, Орочимару возникает прямо перед ним и мурлычет какое-то банальное приветствие. Его подруга блондинка вкладывает ему в руку пластиковый стаканчик с красным вином. — Так это твой студент художник? — тянет она. — Цунаде, это Дейдара, — представляет их Орочимару, болтая в руке свое вино. — Я заметил, что ты спрятал скульптуры в герметичные контейнеры. Это на них ушел мой натрий? — Боже, я не хочу знать, — говорит Цунаде и отходит взглянуть на акварель одного первогодки. Дейдара видит, как она залпом выпивает свое вино. — Да, — говорит Дейдара, отводя глаза от Цунаде. Ей повезло, что Сай недостаточно освоил мимику для того, чтобы выразить на лице «осуждение». — Вы читали программу? — Конечно, — говорит Орочимару, помахивая флаером. — С нетерпением жду. Он сверкает одной из своих самых жутких улыбок и уходит к подруге, отдавая ей свое вино. — Это блядь кто был? — спрашивает Хидан сзади и Дейдара подпрыгивает. — Что в программе? — У меня презентация в 20:30, — говорит Дейдара и смотрит на горло Хидана, когда он делает глоток. — До тех пор моя работа не завершена, ага. — Хмм, — говорит Хидан и его глаза критично осматривают комнату. — Проведешь мне экскурсию? Дейдара отбирает своих любимчиков, проходя стороной акварель и керамику. Первый зал самый скучный — картинки для всей семьи и эстетически приятные 3D работы — но он ходил в старшую школу с Куроцучи, поэтому он останавливается возле ее картин. — Она использует кремированные останки и это круто, — говорит Дейдара. Ее картины очень текстурные и яркие и совсем не заставляют задуматься, пока не почитаешь ее авторское заявление в программке. — В старшей школе у нее были неприятности потому что она использовала в проекте прах своего деда, поэтому я думаю, что здесь у нее останки животных. — Нихуя себе, — восторженно говорит Хидан. Во второй комнате больше интересных вещей и в ней больше всего внимания привлекает чудище Сасори. Хидан восхищенно свистит: это шестирукое существо, сделанное из костей и меха с головой оленя. Оно нависает над комнатой, занимая целую стену. Сасори попросили лично не присутствовать, поскольку у него есть отвратительная привычка оскорблять людей, немедленно не павших ниц перед его искусством. Хидан долго им любуется и Дейдара ужасно этому завидует. Он рад, что Сасори здесь нет и он не может раздуться от самомнения из-за внимания. — А твоя где? — наконец спрашивает Хидан. Работа Дейдары находится в ящике из оргстекла, которую он очень тщательно герметизировал, потому что он не мог допустить, чтобы работа впитала много влаги. Ящик заполнен человеческими фигурками разной высоты, самая высокая из которых чуть больше метра. Они изображают семью, Дейдара даже создал краткую биографию каждого члена, распечатал и наклеил снаружи ящика. Его авторское высказывание предлагает зрителям выбрать персонажа, с которым можно будет ассоциировать себя. — Ты должен представить себе их жизнь и то, чем они похожи на тебя, — объясняет Дейдара. Как по заказу ребенок стучит в стекло фигурки, изображающей дочь-подростка. — Это я! — визжит девочка. — У нее есть котик и хвостики! Мама ребенка смеется и указывает на женскую фигуру рядом с девочкой. — А это, значит, я? — спрашивает она. — Мама? Хидан выглядит не впечатленным и Дейдара сразу чувствует, как у него портится настроение. — Ясно, — говорит Хидан, звуча разочарованно. — Ты прочитал книгу, которую я тебе дал или нет? — Конечно, прочитал, — лжет возмущенный Дейдара. — Я же сказал, работа не завершена. — И сколько мне еще тут торчать? — ноет Хидан. — У меня бухло кончилось. — Начало в 20:30, мудак ты нетерпеливый, — цедит сквозь зубы Дейдара и смотрит на часы. Десять минут девятого. — Я иду готовиться. А тебе, сука, лучше остаться. Дейдара уходит, чтобы найти Конан, руководителя кафедры искусств, а позади него Хидан отзывается: — А, похуй. Дейдара решает, что ему плевать, останется Хидан или нет. Если Хидан не умеет ценить изящные искусства, то на него не стоит тратить время. И неважно, что он из-за этой работы потерял сон и что у него от этой книги кошмары и он готов поклясться, что чучела Сасори теперь за ним наблюдают. Нахуй Хидана и нахуй Джашина. Дейдара осторожно вытаскивает свой ящик наружу и на помощь спешит улыбающаяся Куроцучи — Иди возьми мою камеру пока я тут все организую, — хрипло командует Дейдара и Куроцучи опускает свою половину ящика. — Не вопрос, — говорит она, как всегда добродушная. — Я обожаю твое безумное искусство. Где твоя камера? Конан делает объявление внутри, и посетители медленно выползают на холод. Хидана среди них нет. Скатертью дорожка, думает Дейдара пока Конан его представляет. Дейдара встречается взглядом с Орочимару, стоящим в конце толпы. Глаза Орочимару очень целенаправленно смещаются с Дейдары на ящик с глиняными статуями, за затем на декоративный фонтан посреди двора. Его брови демонстративно подняты. Рядом с ним раскрасневшаяся от вина Цунаде хрипит от смеха ему в плечо. Дейдара срывает пломбу с крышки ящика и раздается слабое шипение. — Это семья, — объявляет Дейдара. — Такая же, как и ваша. Он хватает самую высокую статую — они расставлены по размеру в порядке убывания — и осторожно опускает ее в фонтан по талию с воду. — Этот мужчина отец и кормилец, — говорит он. Мужчина в первом ряду улыбается. — Он любит свою семью и подолгу работает, чтобы их обеспечить. Однажды, возвращаясь с работы домой, он засыпает за рулем и умирает. Улыбка слетает с лица мужчины. Дейдара проходится по всем членам семьи — всего их восемь — и рассказывает их истории и последующие кончины, расставляя по кругу в фонтане. Затем он делает несколько шагов назад и подает Куроцучи знак перенести камеру и штатив подальше. Все-таки нет смысла портить его дорогую камеру. Первой вода просачивается сквозь глину статуи бабушки и попадает в натриевый шарик, запакованный внутри. Фигурка взрывается, разбрасывая повсюду воду и глину. Люди кричат. Конан выглядит слегка встревоженной и Дейдара честно не знает, чего еще она ожидала. В мечтах Дейдары весь натрий должен был взорваться одновременно, но у него не было достаточно времени и ресурсов, чтобы все тщательно проверить. Вместо этого он получает восемь взрывов один за другим и в этом вся красота. Глиняные осколки и пыль разлетаются повсюду и люди с криками разбегаются. На четвертом взрыве даже Куроцучи оставляет камеру на штативе и бежит в здание, закрывая голову руками. Дейдара же остается, не отрывая глаз от своего творения. Статуя в центре фонтана разлетелась на куски и в стенах зияют дыры. Вода льется ему на ноги. Осколки разбили несколько окон, слышны крики и плач. Это прекрасно. — У тебя кровь идет, ебанутый ты псих, — говорит Цунаде и прижимает какую-то ткань к его лицу. Пока она разворачивает его и вталкивает в здание, Дейдара готов поклясться, что он видит, что олень Сасори повернул голову и смотрит на него. xXx Дейдара входит в кабинет Конан с тремя швами на виске и еще восьмью на двух порезах на руке. У парочки гостей, которые были достаточно глупы, чтобы стоять слишком близко к фонтану, дела обстояли хуже. — Университет взял на себя большую часть материальной ответственности за нанесенные травмы, — серьезно говорит Конан, и Дейдара задается вопросом, прилетел ли в нее какой-нибудь осколок. Она, как всегда, спокойна, а ее макияж и волосы абсолютно безупречны. — Но из твоей стипендии вычтут остальное. Дейдара моментально открывает рот, чтобы возразить, и она поднимает руку, прерывая его. — Разумеется, здание застраховано, — говорит она. — Это в качестве наказания. Ты указал чистый щелочной металл среди материалов своего проекта, поэтому кафедра берет на себя ответственность за то, что не оценила очевидные последствия. Логическая часть мозга Дейдары понимает, что он невероятно легко отделался, но он неплохо умеет игнорировать эту часть себя. — Что по поводу моей камеры? — спрашивает он. Он не успел забрать ее до того, как пьяная леди затолкала его в машину скорой помощи. Конан тяжело вздыхает. — Я не знаю. Она мягко начинает речь об ответственном поведении, и Дейдара отключается. Он слышал такие речи много раз. Он хочет взять свою камеру и отправить видео своего прекрасного шедевра Хидану, чтобы натыкать его в ебало. Конан продолжает говорить, Дейдара продолжает негодовать, а потом ее тень расставляет руки, хотя они, сцепленные, лежат на столе. — Дейдара, что с тобой? — внезапно спрашивает Конан. Ее тень отрывается от стены и любовно обхватывает пальцами ее горло. — Н-ничего, — запинается Дейдара. — Я опаздываю на урок. Он почти выбегает из ее кабинета.xXx
Его камера у Куроцучи и она заставляет его купить ей обед, чтобы получить ее назад. — Зальешь на канал? — спрашивает она, рассматривая пластиковый контейнер, который он ей отдал. Тыльная сторона ее руки двигается, словно под ней что-то шевелится и Дейдара решительно это игнорирует. — Разумеется залью, ага, — говорит он, забирает свою камеру и сбегает. Дейдара ведет канал на ютубе со своим творчеством. В основном ему пишут бесящие комментарии в духе Этот парень ебнутый, я его обожаю или в следующий раз подожги это, как будто он какой-то тупой инфлюенсер, а не истинный художник. Тем не менее портфолио иметь полезно и время от времени он получает вдумчивые комментарии от людей, которые понимают, что он делает. Однако прямо сейчас Дейдара не думает ни об ютубе, ни о чем-то другом. Последние два дня он не ходил на занятия, потому как дела пошли совсем странно. На периферии его зрения постоянно что-то движется, он видит сраный плакат Хидана каждый раз, когда закрывает глаза, и он даже больше не может находиться в своей студии потому что он слышит, как дребезжат кости Сасори. Он подумывает о том, чтобы вернуться в больницу и попросить об обследовании головы, но отбрасывает эту мысль. Ему очень нужно показать это видео Хидану, чтобы доказать свою правоту. Дейдара даже не потрудился смонтировать отснятый материал, прежде чем отправить его Хидану. Он отправил ему полный, неотредактированный материал по почте, а в заголовке письма написал НАХУЙ ИДИ. Как только он получает подтверждение об отправке, он сразу чувствует себя лучше. Дейдара потягивается, чувствуя, что груз упал у него с плеч. Поверх беспорядка на его столе Хиданова копия Зла сердца улыбается ему и Дейдара внезапно испытывает желание изо всех сил швырнуть ее Хидану в окно. Однако в его кабинете нет окон, поэтому у Дейдары есть план Б, который состоит в том, чтобы ворваться в кабинет Хидана и украсить его оскверненными страницами книги Хидана. Пока Дейрада составлял план, ему в голову ни разу не пришло то, что сам Хидан может быть в своем кабинете в воскресенье. — О, привет, — приветствует Хидан, когда Дейдара открывает дверь. — Я уже два раза пересмотрел твое видео. Оно охуенное. — Что? — кричит Дейдара. У него красное лицо. Он не мылся и не спал с самой выставки. Символы на стенах блядь танцуют. — Ты был абсолютно прав, — продолжает Хидан, по-видимому, не подозревая о страданиях Дейдары. — Я должен был остаться. Ты попал в точку. Прости, что я свалил. Он улыбается Дейдаре, и он чувствует, как что-то в нем щелкает. — Ты пиздец как прав, тебе стоило остаться, — кричит Дейдара и швыряет книгу в Хидана. — Мне пришлось пройти через эти ебаные… кошмары и видения или что это блядь вообще такое ради этой хуйни, а ты просто съебал! Хидан выглядит удивленным, как будто он и не думал, что Дейдару рассердит его уход. Книга скользит ему под стол. Вместо того, чтобы заговорить о проблемах, которые Дейдару действительно волнуют, например, о том, как он неправ и как он хочет загладить свою вину вылизав ботинки Дейдары, или о том, что он гениальный художник и пожалуйста, Дейдара, подожги мой диван, Хидан просто удивленно наклоняет голову. — У тебя были видения? Серьезно? — спрашивает он. — Иди на хуй, — отвечает Дейдара и уходит. — Ты уверен, что не хочешь оставить себе книгу? — кричит вслед Хидан. — У меня много копий!xXx
За следующие две недели Дейдара приходит только на одну пару Древних Религий, потому что точно знает, что будет замена. Он это знает, потому что, когда у него была эта тупая книга, он переписал себе все эти тупые жертвенные дни. Дейдары нет в классе, когда раздают эссе с комментариями, но оценки можно увидеть онлайн. Дейдара заработал себе А и кучу дополнительных баллов. Как ни странно, после того как он избавился от книги и наорал на Хидана его галлюцинации исчезли и количество кошмаров сильно уменьшилось, поэтому Дейдара погружается в свое искусство. В приступе ярости и злости он строит планы на свое величайшее творение и подает документы на зимнюю выставку. Конан отказывает моментально. Дейдара узнает ее приемные часы для группы, в которую он не зачислен и отпихивает первогодку с акварелью, чтобы зайти в ее кабинет. Дальше слышно только много криков Дейдары. К счастью тень Конан остается там, где и должна быть. — Ты не можешь начать пожар в выставочном зале, — спокойно говорит Конан в третий раз. — У меня есть разрешение от кафедры химии, — кричит Дейдара в третий раз, хлопая бумаги на стол между ними, как будто Конан их еще не читала. Конан — всемирно известный художник, специализирующийся на эфемерных конструкциях из бумаги. Ее присутствие в этом университете было главной приманкой для Дейдары в свое время, но это не значит, что иногда она не чудовищно неправа в некоторых вещах. — Какие полномочия кафедра химии имеет в здании кафедры прикладных искусств? — спокойно спрашивает Конан, медленно моргая глазами. — Они одобрили натрий, но это все равно плохо кончилось для всех причастных. Дейдара уходит из ее кабинета достигшим точки кипения. Орочимару в тысячу раз страшнее Конан, но хотя бы он подписывает все бумаги, которые Дейдара подсовывает ему под нос. Выйдя наружу Дейдара яростно пинает мусорное ведро и громкий лязг совсем его не успокаивает. Он пинает снова, сильнее. — Эй, — говорит знакомый голос, — какого хера тебе сделал мусор? Хидан стоит там, на живописной булыжной дорожке университета, глядя на Дейдару с поднятыми бровями. На нем кожаная куртка с меховой подкладкой, ну конечно. Зажженная сигарета болтается между его губ, хотя знак «Не курить» висит в полутора метрах от него. — Некоторые люди, — говорит Дейдара, глядя на мусорное ведро, а затем на Хидана, — не ценят настоящее искусство. Хидан в ответ вроде как грустно надувает губы, словно Дейдара только что пнул его. Ну, удачи! — Ага, — наконец говорит Хидан и, когда он приближается к Дейдаре, его ботинки хрустят в мертвых листьях. Он бросает все еще горящую сигарету в траву. — Ага, я понял. Хочешь выпить? — Нет, — немедленно отвечает Дейдара, демонстративно отворачиваясь от дурацких сексуальных губ Хидана. — С тобой нет. — Я плачу, — предлагает Хидан. Дейдара продолжает дуться и тогда он добавляет. — В знак извинения за то, что не ценил настоящее искусство. Чтоб меня, думает Дейдара и снова пинает мусорное ведро. — Хорошо, — соглашается Дейдара. На углу университетского городка есть улица, заполненная ресторанами и барами и Хидан ведет Дейдару в вонючую забегаловку, в которую Дейдара никогда не рисковал заглянуть. Освещение тусклое, пол липкий. Хидан заказывает им два разливных пива, которые по вкусу как раз как разбавленная ссанина. — Почему ты прогуливаешь мои пары? — ноет Хидан, как только они присаживаются друг напротив друга за грязный столик. — Там только ты прикольный. — Был занят, ага, — бормочет Дейдара, хотя и чувствует дрожь возбуждения. Хидан скучал по нему! — Кстати, — продолжает Хидан, буднично хрустя шеей. — Я нашел твой канал на ютубе. Не думаю, что догоняю и половину того, что ты делаешь, но не могу перестать смотреть. Дейдара хмурится на свое пиво. Почему дурацкий Хидан должен был ударить прямо по больному, поглаживая его эго? — Ты собираешься сделать что-нибудь еще в ближайшее время? — спрашивает Хидан, и пихает ногой Дейдару под столом. — Со взрывами, — напрасно поясняет он. Дейдара осаживает Хидана недовольным взглядом, который, он уверен, очень несексуален. — Нет, — раздраженно говорит он. — Факультет искусств меня отшил. — Вот это хуйня, — почти кричит Хидан и решительно хлопает по столу. — Этот университет полон ебаных трусов. Факультет религиоведения… Хидан беснуется, а Дейдара допивает свое пиво. Слушать как Хидан бесится и бредит освобождает… на самом деле, Дейдара понятия не имеет, о чем он сейчас кричит, но ему это нравится. Это очень успокаивает. В какой-то момент он соскальзывает со стула, чтобы принести еще пива, а Хидан хватает его за руку и дергает назад. — Я же сказал, — говорит он, наклоняясь так близко к Дейдаре, что он чувствует запах испорченного пива в его дыхании, — я плачу. Ну, Дейдара и не собирался с ним спорить. Когда у Дейдары в руках оказывается пиво номер два, Хидан спрашивает: — Ах да! Что ты имел в виду, когда сказал, что у тебя видения? Хидан задает этот вопрос чрезвычайно невинно. Дейдара плохо знает Хидана, но он точно знает, что Хидан никогда в жизни так не разговаривал. — Какое тебе дело? — спрашивает Дейдара. — Ты прочитал книгу, — говорит Хидан и звучит при этом очень уверенно и очень довольно. — Ты прочитал книгу, и ты понял. Дейдара сдувает пену со своего пива. Он не собирается признаваться Хидану, кажется, немного, ненадолго сошел с ума. — Не совсем, — уверяет его Дейдара. — Я просто пролистал ее и посмотрел картины. — Я читал твое эссе, — с твердой уверенностью говорит Хидан. — Ты понял. — Затем он вскрикивает и снова бьет по столу. — Я тебя собираюсь сегодня так накидать! Хидан снимает свой свитер и разоблачает майку под ним и Дейдара честно, честно и не собирается с ним спорить. Ночь заканчивается тем, что Хидан пересаживается за столом прямо к Дейдаре, вытаскивает телефон и просматривает его ютуб канал. — Это мой любимый, — говорит Хидан в волосы Дейдары, и Дейдара пытается сосредоточиться на видео, а не на том, как бедро Хидана прижимается к его бедру, крепкое, мускулистое и теплое даже сквозь ткань джинс. На видео Дейдара поджигает чучело и сталкивает его со здания. Ах да, тот раз был действительно хорош — настолько хорош, что из-за него он провел ночь в тюрьме. Дейдаре очень нравится Хидан, показывающий ему видео с его же искусством и сыпящий комплиментами. Очень, очень нравится. Он тихо воет, когда Хидан решает показать ему видео культа Джашина. — Нет, завали, — говорит Хидан, пихая его в ребра. — Тебе понравится. В нем много огня, крики гребаных козлов и звериный вой людей. Звуки бара для Дейдары затихают, и все, что может слышать пьяный мозг Дейдары - нарастающее усиление воплей в видео Хидана. Даже на малюсеньком экране огонь разгорается сильнее и сильнее пока… Пока не темнеет, пока все не обрывается мгновенно. Дейдару пробирает дрожь. — Я же говорил, — бормочет Хидан в его волосы.xXx
На зимней выставке Дейдара разбивает кучу пустых пивных бутылок на выделенном ему месте. — Это по-детски, — говорит Конан, наблюдая за ним. Она стоит на приличном расстоянии, но не собирается вмешиваться. — Это искусство, — говорит Дейдара и драматично взмахивает руками над грудами пахнущего дрожжами стекла. — Это вы одобрили. Конан закатывает глаза и отходит к призывно машущему ей руками Сасори. Дейдара признает, что это плохое искусство, но в тексте, которым он дополнил работу, много букв про «сатиру на нынешние определения и ограничения искусства», что, по крайней мере, звучит хорошо. Он уверен, что найдется хотя бы парочка человек, которые поймут шутку, и еще больше будет тех, кто решит, что это серьезно и наполнено смыслом. — Я не понимаю, почему мне нельзя остаться, — говорит Сасори Конан. Сжимает копию человеческого черепа в руке. По крайней мере Дейдара надеется, что это копия. У Дейдары есть еще целый кулер пива и на выставке он пьет его так быстро, как может, и разбивает свои бутылки о свою все растущую кучу. На разбитое стекло всегда реагируют хорошо — все напрягаются и вздрагивают, и бешено озираются. — Это не лучшая твоя работа, — тянет Хидан, когда подходит к нему. — Можно попробовать? Хидан непонятно как добывает ящик с пустыми бутылками вина от стола с напитками и врывается в игру, швыряя их на пол. Конан выгоняет его примерно через пять минут, зато это лучшая часть вечера по версии Дейдары. Дейдара не совсем уверен, что же происходит между ним и Хиданом кроме того, что они два человека, которые понимают друг друга немного лучше, чем остальные. Это не приносит ему ничего выше С на последнем контрольном эссе. Тоже не лучшая твоя работа, — пишет Хидан сверху. Средний балл у Дейдары должен выйти В, поэтому ему плевать. Он заполняет опросник оценки качества обучения Хидана предельно честно. Сасори проводит зимние каникулы со своей бабушкой, поэтому Дейдара с нетерпением ждет тихого уединения в их студии. И под «тихим» подразумевается то, что он однозначно планирует навзрывать кучу хуйни и заснять это. Утром первого января он с удивлением обнаруживает Хидана в кресле Сасори, с интересом, осматривающим позвонок оленя. — Где он, блядь, это все берет? — спрашивает Хидан, опуская нормальное человеческое приветствие. — Он знает места, где охотники избавляются от добычи, — говорит Дейдара, сбрасывая с себя пальто и бросая его на спинку своего кресла. — По крайней мере он так говорит. — Хмм, — говорит Хидан, опуская кость. — Мои все остались после жертвоприношений. — Угу, — отвечает Дейдара и опускается на стул. — Что ты здесь делаешь? — У меня был вопрос, — говорит Хидан и наклоняется вперед, устраивая локти на коленях. — Твоя работа — та, которую тебе не дали выставить — ты ее запускал? Коллекция костей Сасори снова гремит и освещение неестественно падает на волосы Хидана. Дейдара прищуривается. — Запускал? — повторяет он. — Ага, твои работы же не завершены, пока ты их не запустишь, правильно? — говорит Хидан. Он выглядит взволнованным. Дейдара слышит эхо воплей, будто через несколько комнат от этой кричат люди. — Я хочу это увидеть. Сегодня. Дейдара знает, что на Новый год происходит какой-то джашинистский ритуал. Он не уверен, что хочет знать, что для него нужно. Он окидывает Хидана своим самым подозрительным взглядом. — Я серьезно, — подчеркивает Хидан, наклоняясь ближе, его глаза темны от расширившихся зрачков, — хочу увидеть. К этому моменту кости Сасори по сути звучат не хуже маримбы, так сильно они вибрируют на столе. Свет огибает Хидана, делая его не-человеком, нереальным и очень пристально наблюдающим за Дейдарой. Дейдаре кажется, что его собственные кости сейчас начнут греметь от взгляда Хидана. — Блядь, — выдыхает Дейдара. — Ага, хорошо. — Отлично, — восклицает Хидан, и песня костей затихает. — Я заеду за тобой в пять. Он уходит, не спрашивая, хватит ли у Дейдары времени на подготовку и, пока они выезжают из города, Дейдара заставляет его остановиться на заправке, чтобы набрать побольше топлива. Хидан водит довольно новый пикап с кузовом, накрытым откидным брезентом, что пришлось очень кстати для перевозки необходимых Дейдаре вещей. — Возьми мне один бурито, — кричит Хидан из окна, пока Дейдара осматривает дрова, продающиеся возле заправки. Дейдара морщится. Бурито с заправки: блевотина. Он покупает два. Хидан ведет машину несколько часов, выезжает из города и проезжает сквозь следующий, пока фонари не исчезают с трассы и им не перестают попадаться встречные машины. На улице холодно и пасмурно, но у Хидана в машине жарко и радио настроено на кантри волну. В конце концов он выезжает на проселочную дорогу, которая уходит в лес, и Дейдара смотрит на свой телефон. Уже почти 9 вечера и у него больше не ловит сеть. Когда Хидан останавливается непонятно где посреди дороги и глушит двигатель, Дейдаре внезапно приходит в голову мысль, что, возможно, ему стоило немного настороженнее отнестись к ситуации. Он сразу же отбрасывает эту мысль; Хидан ебнутый, но Дейдара ему доверяет. Хидан выпрыгивает из пикапа и снимает брезент с кузова. — Пошли! — кричит он на Дейдару, его голос разрывает тишину ночи. — Нам несколько раз сюда возвращаться, чтобы перетащить все твои манатки. Помимо вещей Дейдары Хидан взял кулер и походную лампу. Он закидывает одну из сумок Дейдары на плечо и берет сразу и фонарик, и кулер. Дейдара подхватывает охапку дров и следует за ним в лес. Он должен держаться поближе: Хидан сказал, что отведет его в «прекрасное местечко, где можно делать что угодно», но забыл упомянуть, что это местечко пиздец как далеко и что Дейдаре может понадобиться свой фонарик. Марш-бросок по тропинке, протоптанной любителями отдохнуть, короткий. Тропинка приводит их к полянке замерзшей грязи и Хидан бросает вещи Дейдары прямо посреди нее. Им хватило еще двух ходок, чтобы перенести все вещи и дрова, и Хидан открывает кулер, чтобы извлечь бутылку виски и несколько пластиковых пакетов с нарезанным мясом, завернутым в бумагу. Он делает глоток виски, а затем предлагает бутылку Дейдаре. Дейдара проглатывает столько виски, сколько может за раз и смотрит на мясо в кулере. — Я думал, ты приносишь живые жертвы, ага, — говорит он. Хидан улыбается ему, походная лампа отбрасывает на его лицо дрожащие тени. Создается ощущение, что весь лес наблюдает за ними. — Обычно да, — говорит Хидан. — Но сегодняшняя ночь для тебя. Это просто ужин. Дейдара понятия не имеет, что это значит, но воспринимает это буквально. Конечно, эта ночь для него. Хидан позвал его сюда смотреть искусство, так же? Хидан помогает Дейдаре разложить дрова, а дальше он в центре начинает собирать свою фигуру из заранее заготовленных частей папье-маше. Ночью в лесу сборка выходит немного неаккуратно, да и поездка подарила пару дыр хрупкому материалу, но Дейдара слышит какой-то ритмичный стук в ушах и это не его сердцебиение. Стук успокаивает. Он набивает соль в конечности фигуры и чувствует глаза Хидана у себя на заднице. (Специально на этот случай Дейдара надел очень узкие штаны). По оригинальной задумке Дейдары фигура должна была быть богиней солнца, а его композиция представляла собой цикл рождения и смерти. Из-за Хидана, попросившего о приватном показе, он немного изменил ее: добавил рога, красные глаза и дополнительные пальцы, чтобы фигура походила на общеизвестные изображения Джашина. При свете лампы и телефона Дейдары выглядела она ужасающе. — Как красиво, — выдыхает Хидан прямо ему в шею. Его руки едва касаются верхней части бедер. — Отойди, — приказывает Дейдара, отпихивая его назад. — Я еще не закончил. Когда он уверен, что сильный порыв ветра не перевернет его творение, Дейдара отходит назад и хватает бутылку виски Хидана. — Вот, — говорит Дейдара, стирая алкоголь со рта тыльной стороной ладони. — Теперь ты можешь трогать меня своими возбужденными ладошками. Вместо того, чтобы взять его прямо там, посреди леса, Хидан светит в него телефоном. — Почти полночь, — говорит он. — Мы должны начать ровно в полночь. Следующие несколько минут Хидан тратит на то, чтобы вылить жидкость для розжига на дерево и папье-маше пока Дейдара устанавливает два ряда фейерверков. Он отходит назад, любуясь работой и в предвкушении облизывая губы. Деревья вокруг них трещат и поют, покачиваясь на ветру, и Дейдара чувствует их беспокойство в своей крови. — Эй! — рявкает на него Хидан и Дейдара приступает. Огонь! Да! Хидан отсчитывает секунды до полуночи и лес замолкает. Дейдара не может сосредоточиться ни на чем, кроме фитиля в своих руках и когда Хидан говорит «один», он будто издалека наблюдает как его рука сама по себе поджигает его. Наступает короткий, но мучительный момент полной тишины, а потом фейерверки взрываются. Дейдара отшатывается и понимает, что не дышит. Химический вкус фейерверков бьет ему в лицо, и шум заставляет его сердце биться живее, чем когда-либо. Затем весь бог из папье-маше занимается огнем и шум уступает место шипению и треску, и выстрелам горящей бумаги и дерева, а Хидан практически сбивает его с ног крепкими объятьями. — Это, блядь, идеально, — говорит Хидан ему в макушку. Дейдару он держит странно — то ли хочет задушить, то ли обнимает. — Теперь помолимся. Хидан молится на языке, который Дейдара не знает, или, если все-таки знает, то он потерял всякую способность его понимать. Его лицо прижато к груди Хидана, и он чувствует, как слова вибрируют прямо в его голове и спускаются вибрацией по телу до самых пальцев ног. Огонь, огромный, бушующий и неукротимый, горячий у него за спиной и такой яркий, что он больше не может нормально видеть. Соль, которую он упрятал в фигуру, заставляет огонь мерцать красным, синим, зеленым и оранжевым. Он смутно осознает, что Хидан двигается вокруг огня, но не то, что его собственные ноги двигаются также или что они вообще его держат. Весь его мир — гул молитвы Хидана и свет огня. Это здорово. Это так здорово. Дейдара хочет, чтобы это не закончилось никогда. А потом Хидан останавливается. Он отпускает его. Фигура из папье-маше рухнула, оставив после себя обычный оранжевый костер. — Чт… чо… — запинается Дейдара. Его глаза расфокусированы. — Это же еще не конец, да? Хидан смеется над ним. — Разумеется, нет! Хидан стягивает с себя майку, а потом и штаны. Дейдара наблюдает за тем, как Хидан снимает нижнее белье в свете его искусства и думает, что ему стоит собраться с мыслями, чтобы лучше сосредоточиться. Этот момент он хочет запомнить. — Отлично, — радостно говорит Хидан. — Теперь твоя очередь! — …что? — повторяет Дейдара. — Да ладно тебе, — подбадривает Хидан. — Это часть ритуала. Дейдара не припоминает ничего похожего в Зле сердца, но он не то чтобы его прочитал. К счастью для Хидана Дейдара очень заинтересован в том, чтобы для него раздеться даже в мороз. — Пиздатая татуха, — замечает Хидан, глядя на улыбающийся рот на груди Дейдары. У Хидана нет стыда и совести, чтобы не пялиться так нагло на голого человека перед собой и Дейдару это устраивает. Теперь гудит вся земля как гудела грудь Хидана, когда он молился, и Дейдара чувствует гул от пальцев ног до самого мозга. Ему жарко и единственное напоминание о том, что наступила ебаная зима — пар от его дыхания в воздухе. Он смотрит на Хидана совершенно не подозревая о том какое тупое, но довольное выражение сейчас у него на лице. Улыбка Хидана превращается в ухмылку, а затем он шагает в огонь. Тело Дейдары каменеет. — Что… — начинает он. Хидан просто наблюдает за ним, выражение лица ленивое и дерзкое. Его белая кожа не тронута огнем. Земля поет, и Дейдара слышит рев деревьев в своих ушах. Тело Хидана в пламени отбрасывает тени, которые танцуют возле ног Дейдары. Хидан протягивает ему руку. — Какого хуя, — кричит на него Дейдара. Его лицо очень, очень горячее. — Ты мне доверяешь? — спрашивает Хидан. Это просто вопрос, за ним нет намека или просьбы. Дейдара сомневается. — Это твой огонь, — говорит Хидан. — Он для тебя. Дейдара помнит, как читал Джашин это чувство. Он помнит, как писал Джашина можно понять только через искусство. Лес одобрительно наблюдает за ними. Он берет Хидана за руку.