Placebo — Too Many Friends
Первое, что Мэтт узнаёт про новенького — он странный и никогда не снимает наушники. Второе — его зовут Кит (а ещё он странный, — но это Мэтт уже слышал). Его фамилия Когане — узнаёт Мэтт, когда мисс Айверсон представляет его всей аудитории и требует снять наушники. Новенький подчиняется с неохотой, и те несколько секунд, когда ему приходится выслушивать приветствия и вопросы, его лицо искажает что-то, очень похожее на боль. — У Кита слишком чувствительный слух, — добавляет мисс Айверсон, а Кит торопится надеть наушники, едва ли различая её слова. — Пожалуйста, помогайте ему, если у него будут трудности с лекциями. — Да, мисс Айверсон! — бодро обещает староста. От её энтузиазма ничего не остаётся на первой же перемене — на расспросы Кит только стучит по своим наушникам, пожимает плечами и протягивает ей открытый блокнот. С милой улыбкой староста точно так же пожимает плечами в ответ и возвращается за свою первую парту. Ей не нравятся угрюмые парни, какими бы привлекательными они ни были. Новенький не выглядит расстроенным. Покачивая головой, он перелистывает свои лекции, щурится на доску, похоже, проверяя, не упустил ли чего. Задумчиво делает пометки, загибает уголок, и Мэтт понимает, что пялится на его руки, только когда встречает его взгляд. Можно притвориться, что ничего не было, но Холты никогда не были трусами. Пересев к нему, Мэтт двигает к себе брошенный на краю парты блокнот. Placebo? Кит смотрит на него изумлённо. Я что, громкость выкрутил слишком сильно? Мэтт жестом показывает, что ничего не слышно. Я узнал ритм. Хорошая песня. И клип нормальный. Нормальный. Кит передаёт ему ручку. У Мэтта нет мыслей, как продолжить разговор, поэтому он рисует свои первые наушники. У Кита следующая модель — потёртые, дужка с одной стороны треснута и любовно подклеена. Раритет, — пишет Кит, улыбаясь, и не замечает, что Мэтт снова на него пялится.***
Следующим утром Мэтт бросает рюкзак на пол рядом с партой Кита и устраивается на соседнем стуле. Он вооружён отрывным блокнотом и тремя разноцветными фломастерами. Я должен рассказать свою историю? Только если захочешь. Я не псих. Мэтт хмурится. Я бы и не подумал. Многие думают. Пошли в жопу, — крупно пишет Мэтт поверх его последней фразы, вырывает лист, комкает и через всю аудиторию кидает в урну. В десяточку. Кит выглядит потрясённым, и Мэтту не хочется думать о причинах.***
— Тебе бы понравился мой новый одногруппник, — треплется Мэтт, не особенно ожидая ответа. Пидж плетётся рядом нога за ногу. Ещё сильнее него ненавидит рано вставать. — Он целыми днями слушает музыку и ни с кем не разговаривает. Но он интересный собеседник. Мы переписываемся в блокноте. — Вот бы в моей школе все такими были, — вздыхает Пидж. — Зачем они столько бегают и болтают? — Веселись, принцесса! — передразнивает Мэтт, и Пидж пихает его в бок. У школы, как и договаривались, Мэтт приседает перед ней на корточки и распускает ненавистную косу, которую мама плела ей всё утро. — Наконец! — вопит Пидж, прыгая на месте. — Голова болит… — Она трёт затылок. — Ненавижу дурацкие косички! — А маме сказать? — Жалко её огорчать. — Сестрёнка упрямо вздыхает. — Я люблю маму. К вечеру, скажу, сама растрепалась. — Мама поймёт. — Вот и расскажи ей про своего немого парня! — Показав язык, Пидж убегает в школьный двор, а Мэтт так и сидит на корточках, раздумывая, когда успел спалиться, и крутит на пальце зелёную резиночку.***
Последнее занятие Мэтт играет с Китом в «горячо — холодно», угадывая его любимую мелодию. Его Кит угадывает с первого раза. Эй, так не интересно! Девять из десяти твоих футболок — с Queen. Может, это для отвода глаз! Radio Ga-Ga Знаешь, что, фанат Placebo? Что? Моя сестра решила, что мы встречаемся. …каждый день в универе. Она права. Мэтт смеётся, закрыв лицо ладонью, и преподавательница не делает ему замечаний только потому, что не хочет слушать его шутки.***
Доброе утро :3 Доброе, — пишет Кит, не поднимая голову с парты. Весёлые выходные? Работал. Хочешь, дам списать? Даже лекцию нормально запишу. Только ради тебя. Кит рисует смайлик и отворачивается к окну. Писать он честно пытается сам, но то и дело клюёт носом, и строчки всё больше напоминают прямые линии. Мэтт снимает рубашку, сворачивает и кладёт перед ним на парту. Поспи полчаса, тут никто не заметит. На редкость прилежно записывая за преподавателем всё, а не только то, что ему нравится, Мэтт косится на Кита, который дремлет, уткнувшись носом в его рубашку, и печально думает, почему никогда не ищет лёгких путей. Староста оборачивается со своего первого ряда, улыбается, подмигивает, и Мэтт подмигивает в ответ, но больше из спортивного интереса — и потому что Кит ему вряд ли когда-нибудь подмигнёт.***
Не понимаю :( Я объясню ещё раз, хочешь? — торопливо пишет Мэтт, но Кит запихивает тетради в сумку и встаёт. Он расстроен — обычно ему всё даётся легко. Пидж точно так же бесится и убегает, если что-то не получается с первого раза. Может, и Мэтт бы убежал, если бы за лето не перегнал универскую программу на три года вперёд просто потому, что сломал ногу и нечем было заняться. КИТ, — пишет он на весь лист и поднимает блокнот над головой. На пороге Кит всё-таки оглядывается. Помявшись, возвращается, садится рядом. Извини. Психанул. Хочешь, я запишу тебе видео? Всё станет понятно, вот увидишь. Он сомневается. Указывает на наушники. Мэтт ставит вопрос ребром. Чего не должно быть на аудио, чтобы ты смог послушать? Всё равно не получится. А вдруг? Хочешь, объясню под музыку? Никаких фоновых шумов, — сдаётся Кит. — Я не могу из-за них сосредоточиться. Там не должно быть ничего, кроме твоего голоса. Но ты же не будешь такое делать. Попробую, — оптимистично обещает Мэтт. — А ты протестируешь, получилось у меня или нет. Кит даёт ему пять. Даже если не получится, всё равно спасибо. Он растроган, и за одно это Мэтт готов свернуть горы.***
На поиск подходящего микрофона и программы для шумоподавления уходит всего пара дней. Пробные записи Мэтт прогоняет через редактор, по гайдам из сети убирает шумы, немногие помехи и звук дыхания. Это всё равно веселее, чем делать домашку. Объяснения для Кита занимают всего пять минут, но звучат как катастрофа. Раньше Мэтт не замечал, что столько смеётся и шутит, даже когда говорит о чём-то серьёзном. Сдавшись, он отправляет как есть. «Вот, послушай. Если не получится, я не обижусь». «У тебя красивый голос», — отвечает Кит десять минут спустя. — «Я всё понял. Спасибо, Мэтт». Перечитывая его сообщение, Мэтт ловит себя на глупой улыбке, но, похоже, момент уже упущен, и скрывать очевидное от самого себя слишком поздно.***
Утром его ждёт шоколадка, завёрнутая в записку «Доброе утро». Я же говорил, ты во всём разберёшься. Ты очень хорошо объясняешь. Ничего сложного. — Мэтт не знает, что ещё добавить, водит по листу фломастером. Рядом с Китом лежат ещё два, но он тянется к тому, что у Мэтта в руке, забирает, коснувшись пальцев. Запись идеальна. Поставил на повтор вместо музыки. Нечасто везёт с новым треком, который можно долго слушать. Мэтт наклоняет голову к плечу, недоверчиво сводит брови. Серьёзно, тебе понравилось? Правда. Запишешь мне ещё что-нибудь? — Кит снова касается наушников, улыбается. — Представляешь, сколько я всего переслушал? За качество содержания не ручаюсь. — Мэтт улыбается, пока пишет, но Кит смотрит ему в лицо, а не на бумагу, и от этого в груди становится до опасного тепло. — Ты вряд ли понял, но я постоянно идиотски шучу. Мне нравится, — приписывает Кит. Мэтт не из тех, кого нужно уговаривать.***
— Мам! — кричит он утром субботы, прыгая вниз по ступенькам. — Мам, ничего, если я у себя в комнате сделаю звукоизоляцию? — Это твоя комната. — Мама целует его в лоб, вручая чашку с кофе. — Но я бы не отказалась от объяснений. — Ему восемнадцать, — смеётся папа, — наверняка решил купить бас-гитару. — Нет! Хочу позвать в гости кое-кого с очень чувствительным слухом. Родители переглядываются, и Мэтт застывает с чашкой в руке. — Что? — спрашивает он. — Как её зовут? — усмехается мама. — Или его, — добавляет папа откуда-то из-под стола — Бебе скребёт его по колену. — Кит, — сознаётся Мэтт и разворачивается к лестнице. — И я, вообще-то, не вру. У него правда очень чувствительный слух. Я хочу, чтобы он хотя бы у нас дома мог снять наушники. Если когда-нибудь придёт. — Так пригласи его, — спокойно предлагает мама. — И позови, если понадобится помощь, — кричит вслед папа под лай Бебе. Мэтт захлопывает дверь в свою комнату и прижимает спиной. Вот дерьмо! Похоже, скоро, о его слабости к Киту узнают вообще все. Кроме самого Кита.***
Ты где-нибудь чувствуешь себя комфортно без наушников? Мечтаю, что переберусь в свою квартиру и облеплю стены поролоном, как в дурдоме. Есть штуки получше. — Мэтт показывает телефон. В гугле всё ещё открыт последний сайт, с которого он заказывал материалы. Ого, дай ссылку на будущее. Хочешь прийти в гости через пару недель, проверить, как тебе? Постой, зачем тебе такие? К этому вопросу Мэтт подготовился. Хочу купить бас-гитару. Кит снова даёт пять.***
Пока в комнате идёт ремонт, Мэтт спит у Пидж, на первом ярусе её кровати. К доскам второго прикручены светящиеся в темноте звёздочки и ухмыляющийся месяц. — Когда уже закончат? — ворчит Пидж, вертясь наверху так, что всё шатается. — Бебе недовольна! — А мне кажется, довольна, — фыркает Мэтт и треплет Бебе по ушам. — Может всю ночь пускать слюни мне на живот. — Фу! Повертевшись ещё, Пидж свешивает голову вниз. — Он придёт? Твой немой парень? — Обещал прийти. — В задумчивости Мэтт снова тянет Бебе за ухо. Та только сопит во сне. — А что? — Если не придёт, то что? — Куплю гитару, как обещал. — Сыграешь мне «Show Must Go On»? — Эй! Не сбрасывай меня со счетов так быстро, ясно? Пидж с хихиканьем закатывается обратно, возится, устраиваясь среди своих плюшевых динозавров, книжек и коробок с конструкторами. Где-то под ней хрустит упаковка от чипсов, потом планирует вниз, блестя в свете звёздочек. — Всё равно купи гитару. Я тоже хочу научиться. — Придётся покупать две. Ты же захочешь зелёную. — Конечно! — Пидж опять свешивается, смотрит на него любопытными глазищами. — Он умный? — Умный. — Мэтт щиплет её за нос. — Не как ты, конечно. — Как я только ты умный, — гордо заявляет Пидж и теперь уже окончательно забирается под одеяло. — И папа, может быть. Мэтт открывает чат, перечитывает последние сообщения от Кита, вздыхает и на всякий случай забрасывает в корзину оранжевую бас-гитару. >> Привет. Надеюсь, не разбужу. С ремонтом почти всё, тут теперь такие штуки на стенах, не поролон, конечно, но головой биться мягко, я проверял. Я их сейчас трогаю. Даже жаль, что потом сверху закроют панелями. Люблю разные мягкие штуки. В комнате стало теснее, но я всё равно занимаю только кровать и квадратный метр перед компом, вряд ли замечу разницу. Записав голосовое сообщение, он отправляет вслед «давай проверим, можешь ли ты слушать без редактирования» и снова ложится в постель, сдвинув развалившуюся на подушке Бебе. «Без редактирования даже лучше», — отвечает Кит. Мэтт засыпает в обнимку с телефоном.***
Сославшись на головную боль, Кит на большой перемене уходит подышать во двор корпуса. День жаркий, лишний раз шевелиться не тянет, и Мэтт листает новый сборник статей из библиотеки, пока его не отвлекает вскрик внизу. Перевесившись через подоконник, он холодеет от страха. К стене соседнего корпуса Кита теснят сразу трое — старшеклассники из школы неподалёку, судя по форме. Староста снова окликает их, громко грозит полицией — но вряд ли это поможет. Мэтт кидается к выходу из аудитории и уже из коридора слышит пронзительный визг. У него в руках только книжка в мягкой обложке, он даже не дрался ни разу, но нельзя же просто смотреть. Когда он выбегает на улицу, всё кончено — троицы и след простыл, а Кит сидит на асфальте, судорожно пытаясь сложить вместе половинки сломанных наушников. Вокруг него почти вся группа, оглушительно галдя, пытается решить, стоит ли вызвать полицию и скорую, знает ли кто-нибудь хулиганов и как оказать первую помощь. — Да тихо вы! — рявкает Мэтт, трясущейся рукой пихая штекер в гнездо телефона, встаёт на колени, вкладывает Киту в уши свои наушники-капельки и включает первый попавшийся трек. — Спасибо, — выдыхает Кит, и голос у него ещё красивее, чем Мэтт себе представлял. Из медпункта Мэтта выставляют, а через пару минут выставляют и Кита — с пакетом льда у лица и пластырем на руках. — Как новенький, — утешает медсестра и, посмотрев Мэтту в лицо, возвращается со стаканчиком успокоительного. — А домой провожать, похоже, надо тебя. Не надо меня провожать. До общаги сто метров. — Кит указывает за маленький парк. — У меня даже голова уже не болит. Он усмехается, прижимая к носу подтаявший лёд, и рисует в блокноте смешную рожицу, а Мэтт смотрит на него и не может насмотреться. От успокоительного подкашиваются колени, и ждать, пока приедет мама, приходится на лавочке у корпуса. Оставь наушники. Я попробую починить. Тогда снимай рубашку. Мэтт удивлённо поднимает глаза. Потянув его за воротник, Кит показывает пятно крови. Сам испачкал — сам постираю. А я-то подумал! Теперь удивлённо смотрит Кит, и Мэтт чувствует себя последним дураком. Извини, тупая шутка, — торопливо дописывает он. Кит поджимает губы, отворачивается, сложив руки на груди. Мэтт тянется тронуть его за локоть, и, как назло, мама тормозит рядом именно в этот момент. — Мэтт! — Она выбегает из машины, наклоняется к Мэтту, смотрит в лицо, оттягивает веки, щупает губами лоб. — Ты в порядке? Что случилось? — Со мной — ничего, — говорит Мэтт и понимает, что Кита рядом уже нет. — Перенервничал. — Поверю на слово, но если станет хуже — обещай, что скажешь. Мэтт кивает, продолжая оглядываться. Как он только ухитрился так быстро удрать?***
Просыпается Мэтт уже ночью. В чате только вопрос от старосты, как Кит, и ссылка на презентацию с пропущенной лекции. Если бы он сам знал, как Кит. В непривычной тишине собственный вздох кажется раздражающе громким. Вообразив, как Кит снимает с него рубашку и повторяет его имя, Мэтт суёт руку под одеяло, но после недолгих размышлений натягивает трусы обратно и берёт с пола телефон. >> Кит, я хочу извиниться. За тупую шутку и за то… за то, что ты мне слишком сильно нравишься. Я не против, если ты снимешь с меня рубашку просто так, но это не обязательно. Если тебе нормально быть друзьями, я хочу, чтобы ты и дальше был моим другом. Надеюсь, наушники можно починить, у моих шумоподавление так себе. И я буду рад, если ты придёшь в гости, хоть я ещё и не купил бас-гитару. Но ты же понимаешь, слушать это будет всё равно невозможно, я ни одной ноты не знаю. Палец соскальзывает с кнопки, запись отправляется. Может, Кит решает оставить её на утро, может, не хочет слушать вообще — в любом случае, он не отвечает, и Мэтт окончательно раздумывает дрочить. Вместо этого он идёт в комнату Пидж, обнимает Бебе и отворачивается лицом к стене. — Эй? — слышится сверху. — Мэтт? Ты чего? Не можешь в тишине спать? — Считается, что парень тебя бросил, если вы ещё встречаться не начали? Пидж спрыгивает сразу к нему на кровать, садится в ногах. — Не считается! — заявляет она, важно подняв палец. — А как он сказал, что бросил? Он же не разговаривает. — Никак. — Тогда откуда ты знаешь? Мэтт снова смотрит в чат. Ничего. — Я ему в любви признался. — Он шмыгает носом. — Наверное, если бы он хотел ответить, написал бы. Что мне теперь делать? — Закажи гитару. — Она ложится рядом, обнимает со спины, и Мэтт всхлипывает, как маленький. — Немой парень — это здорово, но гитара тоже неплохо. — Да не немой он. Просто слишком хорошо слышит. — Тогда точно лучше гитара. Улыбнувшись сквозь слёзы, Мэтт гладит её по руке. Пидж прижимается теснее, обиженно — видимо, на Кита, — вздыхает и засыпает, и вслед за ней засыпает и Мэтт. Наверняка только благодаря успокоительному.***
На видеосообщении, присланном в пять утра, Кит дрожащей рукой рисует в блокноте сердечко. — Он меня не бросил! — Мэтт трясёт спящую Пидж. — Он ответил «да», «да»! — То есть гитару ты не купишь? — недовольно зевает она. — Тогда твоя очередь с Бебе гулять.***
— Познакомишь? — спрашивает мама из гостиной. — Потом! — ревниво обещает Мэтт, утягивая Кита наверх. Он плотно закрывает дверь комнаты, проверяет окно и жестом показывает, что можно попробовать. Кит снимает наушники, и на его лице такое облегчение, что Мэтту не нужно ничего больше. — Я могу молчать, если хочешь, — шепчет он, но Кит, шагнув ближе, прижимает его к себе. — Не надо. Мне так нравится твой голос. — После смерти отца началось, — тихо рассказывает Кит, а Мэтт, лёжа рядом на кровати, ловит каждое слово. — Начал слышать то, на что раньше никогда внимания не обращал. Спать не мог, потому что кто-то рядом дышит, не понимал, что мне говорят, если хоть один посторонний звук был на фоне. Врачи сказали, нервное, когда-нибудь пройдёт. Может, и правда пройдёт. — Но музыка тебя не бесит? — Когда слышу только её — нет. — Как ты только смог послушать мои записи, — фыркает Мэтт и тут же спохватывается. — Я не слишком громко говорю? — У моего невроза есть плюсы. — Кит поворачивается к нему, осторожно касается щеки, и Мэтт замирает, боясь верить, что они, может быть, сейчас поцелуются. — От некоторых… звуков мне становится очень хорошо. — Каких, например?.. — Мэтт, — выдыхает Кит ему в губы, и Мэтт смотрит ему в глаза, заворожённый тем, как звучит его имя, — я целыми днями на повторе слушал твои сообщения. Ты так сексуально смеёшься… — Боже, это лучшее, что я слышал, — шепчет Мэтт и целует первый.***
Лёгкие, беспроводные и не давят на уши! Мэтт Нет, — выдернув у Кита блокнот, дописывает Мэтт, — это подарок, просто возьми и всё. Ты сдал экзамены лучше всех! Не лучше! Я не считаюсь, все знают, что я гений :р Сдавшись, Кит берёт коробку, рассматривает, вынимает новые наушники, трогает, и Мэтт по растроганной улыбке видит — нравятся. Тогда сам надень Правда можно? Конечно Мэтт забирает у Кита телефон, настраивает подключение, убеждается, что всё работает как надо, и Кит доверчиво подставляет ему голову. Удобно? — Очень, — говорит Кит, наклонившись к его уху, и целует. — Спасибо, Мэтт. Мэтт готов растаять от его голоса, но у него в запасе есть ещё один сюрприз.***
У тебя оранжевые? Это чтобы не перепутать. Тебе идёт. Нравятся? Очень… — Кит смущённо ставит ещё несколько точек, а Мэтт закрывает дверь на замок и возвращается в постель. Тогда оставь только их. Кит притягивает его ближе. Секс под музыку — самое романтичное на свете занятие, но через пару минут Мэтт выключает наушники, потому что стоны Кита звучат лучше. Настолько лучше, что он бы с удовольствием поставил их на повтор. На секунду оттянув наушник Кита, чтобы поцеловать, он понимает, что там тоже тишина, и со смехом утыкается ему в шею. — Мэтт, — умоляюще стонет Кит, — ещё немного — и я… — Ты парень мечты, ты можешь кончить только от моего смеха, а я смеюсь целыми днями, — воркует Мэтт ему на ухо, и Кит сильнее прижимает его к себе, царапает под лопатками. — Я могу доводить тебя до оргазма по сто раз за день… — Это не смешно, — жалуется Кит сквозь смех, и да, насчёт оргазма он не преувеличивал.***
Оранжевая бас-гитара отлично подходит к наушникам. Это всё, что она делает, потому что Кит бывает у Мэтта чаще, чем настроение учиться играть. К пакету с сэндвичами для Кита мама прикладывает милую записку, и Мэтт точно знает, что Кит сохранит её, как и все предыдущие. — Я тоже решила совершить каминг аут! — трещит Пидж, топая между ними в школу. Ветер треплет её распущенные волосы. — Мама не расстроилась. Сказала, ей же лучше. — А я говорил! — дразнится Мэтт, и она в ответ показывает язык: — Я тоже говорила, что никто не расстроится из-за твоего немого парня! Прежде чем убежать, она обнимает Кита и суёт ему в руку красную резиночку. Кит вопросительно поднимает брови. Пожав плечами, Мэтт делает ему смешной маленький хвостик. Подарок. Ты ей нравишься. Эту записку Кит тоже явно собирается сохранить.***
Исписанные блокноты и тетради теснятся на полках, лежат у кровати, на столе и на полу; в открытое окно врывается городской шум, от которого Мэтт успел отвыкнуть, но Кит не торопится надеть наушники, так и лежит, устроив голову у Мэтта на груди. — Тебе не мешает? Может, закрыть? — Мэтт, — сонно бормочет Кит, едва разлепляя губы, — ты когда-нибудь думал, что такое любовь? — Нет, — почти испуганно признаётся Мэтт. — Почему ты спрашиваешь? — Это когда один звук для тебя важнее всех остальных, и ты можешь думать только о нём. Сердце грохочет так, что Мэтт не понимает, как Кит ухитряется уснуть. Но он спит, и, похоже, сегодня наушники ему не нужны.***
Вернувшись с утренней прогулки, Кит вешает наушники на спинку кровати и забирается под одеяло. От него пахнет дождём и свежескошенной травой — снова валялся с Бебе в парке, — и, может, звучит не очень-то романтично, но Мэтт думает, что любовь — это когда кто-то обожает звук твоего смеха.12-13.04.2020