Джирайя-сэнсэй

— Ну я думаю, что с делами на сегодня хватит, — устало сказала Пятая и прикрыла глаза, облокачиваясь на спинку стула. — А ты что думаешь, Наруто? — Седьмой поднял взгляд из-под кипы бумаг и помотал головой. — Цунаде-сама, вы можете идти, а мне ещё надо поработать немного, — без капли обиды проговорил Наруто и улыбнулся, стараясь не показать усталости и скорби. — Ну раз так, то мы пойдём с Орочимару выпьем, — мужчина искренне удивился таким планам, потому что сам ничего подобного не хотел, однако пронзающий взгляд медовых глаз бывшей напарницы дал понять, что выбора ему не оставляют, — Мы будем в кафе напротив Ичираку, присоединяйся, — женщина встала со стула и тяжёлой походкой пошла вон из резиденции. Когда она вышла на улицу, в голову ударили лучи заходящего солнца, а розово-фиолетовый закат был таким же, как во время её спора с Джирайей. Спор. Она ударила ногой по земле, а с уголка глаз спустилось несколько слезинок, в груде же застрял отчаянный вопль. Она так не хотела выигрывать в этом дурацкой игре, которую затеял Джирайя. Как она могла отпустить его, поставив на то, что он не вернётся, понадеясь на своё имя Великой Неудачницы? Теперь её терзал вопрос, а что было бы, если бы она была настойчивее? Если бы не дала этому олуху закрытыми глазами бросаться в стан врага без какой-либо точной информации? Гнев на себя, злость на свой выигрыш и горечь об утрате мужчины хватали Цунаде за горло каждый раз, как она вспомнила его улыбку. Пожалуй, только после смерти напарника, она поняла, что любила Джирайю так же, как когда-то Дана. Своего парня который тоже умер, как она думала, из-за неё — она винила себя в смерти любимого.Цунаде не брала в расчёт то, что она никак не могла ему помочь: его раны были несовместимы с жизнью. Но Сенджу всё равно говорила себе, что виновница она, ведь она ирьёнин. Лучший медик, которая была обязана спасти его жизнь… — Цунаде, — рука Орочимару упала на плечо, как ведро холодной воды после бессонной ночи, — Хватит себя винить, — полупьяный взгляд медовых глаз разглядел в загадочном взгляде Орочимару, который обычно холодней льда, заботу и тепло. — Кажется, мне уже начинается всё мерещиться, — она убрала его руку с плеча и посмотрела на уже выпитую бутылку. — Сакэ! — потребовала Хокаге, понимая, что сегодня напьётся так, как никогда за год.

***

      Наруто вздохнул, утопая в кипе бумаг. — И когда ты успел стать таким правильным? — засмеялся Шикамару, развалившись на старом диванчике, который был в кабинете ещё при Третьем Хокаге. — Даже не вериться, что это ты, Наруто, — Узумаки усмехнулся и перевернул страницу очередного документа. — Ха-ха-ха, — Наруто, недавно ставший Хокаге, тоже засмеялся. — Я же как-никак стал Хокаге, — он почесал затылок, а потом с грустью посмотрел на бумагу. Да, он добился того, что хотел: стал Хокаге. Но работа главы деревни оказалась сложнее, чем думал Наруто. Но, утешив себя, что он справился со всеми трудностями этой жизни, а значит справится с браздами правления, Седьмой сложил все документы в аккуратную стопочку, которая уже была немаленьких размеров, и решил пойти домой. Уже поздно было. Встав из-за стола, он посмотрел на Шикамару, который тоже был не против пойти домой. Мужчина лениво встал с дивана, при этом не раз зевнув, и вышел из кабинета, оставляя Наруто наедине с мыслями. Мужчина посмотрел за окно, где было выколото лицо его отца. Он сдержал очередное обещание, выполнил не только свою мечту, но и мечту своих родителей, Джирайи… На воспоминаниях о Великом Жабьем Отшельнике с горы Мьёбоку в груди что-то защемило, и Наруто искоса посмотрел на фотографии, стоявшую на полке стеллажа. Счастливый он и Джирайя-сэнсэй держат в руках по фруктовому льду и улыбаются в камеру, запечатляя ещё один яркий день из их жизни, моменты которой Наруто остаётся лишь вспомнить со счастливой, но полной скорби улыбкой. Да, учитель умер, защитив деревню, но так хотелось снова почувствовать эту сильную мужественную местами мозолистую руку снова на своём плече. Увидеть эту улыбку, услышать залитый смех и страх в глазах, когда очередная девушка заметила его за подглядыванием. Горькая улыбка коснулась губ Наруто, навевая очередные воспоминания. Вот он в поте лица тренирует этот расенган, как Джирайя пулей вылетает из источников лишь в одном полотенце, а за ним следом бежит орава разъярённых девушек разных возрастов. Узумаки тогда всегда сердился на него, но не сейчас. Сейчас он уже вспоминал эти моменты только с улыбкой. Улыбкой полной утраты. Следующим самым ярчайшим воспоминанием было то, как он узнал о его смерти. Погиб его учитель. Он защитил деревню, но слишком, казалось тогда, да и сейчас, дорогой ценой. В этот момент Наруто понял, что лишился человека, ставшего за короткий срок ему отцом, вместо Ируки-сэнсэя. И ведь и вправду Джирайя им был. Он был Наруто крёстным отцом, но узнал об этом Хокаге лишь только через несколько месяцев после смерти. — Джирайя-сама, — прошептал мужчина, и оторвал взгляд от фотографии. Он мог бы так ещё долго простоять, вспоминая все моменты жизни, но не мог, его ждала дома семья. Вздохнув, Наруто уже решил взять сумку в руку, как почувствовал чакру. Ту, которую не чувствовал уже давно. Он быстро развернулся, смотря на дверь. Это явно не враг, не было больше желающий и наглых открыто напасть на одну из больших деревень. Не было желающих иметь дело с альянсом, который не распался после войны. Дверь открылась, запуская внутрь лишь тень неизвестного. Наруто быстро достал кунай, готовый в любой момент ранить противника. Но вместо оружия, печати или ещё чего-либо в Хокаге полетел фруктовый лёд голубого цвета прямо как на фотографии. Наруто молниеносно словил угощение и непонимающе его рассматривал, а потом быстро переместил взгляд на дверь, которая очень медленно с противным скрипом открывалась, будто не желая разом шокировать Хокаге. Узумаки терпеливо стоял и ждал, сжимая палочку от льда. Он не верил. Он ожидал больше увидеть Кагую, нежели его. Дверь полностью открылась и в ней показался Джирайя. Его уголки губ были подняты, он улыбался, в его руке тоже был фруктовый лёд, а из глаз струилась нежность и забота. — Может, — он облокотился об стену, зайдя немного в кабинет, — Сходим, прогуляемся, — мужчина протянул руку, зазывая Наруто пойти. — Н-н-но как? Джирайя-сэнсэй… — из рук Наруто выпало оружие от шока. Его голубые глаза бегали по учителю, много лет считавшимся погибшим. — Это такая странная запутанная история, — мужчина почесал затылок и посмеялся от души, как делал это раньше. — Ну так что? Пойдём пройдёмся по Конохе, — Наруто сделал первый шаг к учителю, почему-то не захотев раздумывать откуда он здесь. Узумаки просто хотел сейчас видеть старика-извращенца и побыть с ним. — Сэнсэй, — Наруто улыбнулся, когда рука Джирайи легла на его плечо, как в детстве. — А ты вырос Наруто, — протянул санин и посмотрел на мужчину, который стал выше его. — Ну да, — засмеялся он. — И Хокаге стал, — продолжил говорить Джирайя, выходя из кабинета вместе с выросшим учеником. — Саске вернул в Коноху, дети появились, — продолжил Джирайя, а Наруто лишь улыбался, смотрел на сэнсэя и не думал ни о чём, лишь хотел ощущать это тепло. — А вы что делали всё это время сэнсэй? — спросил мужчина, когда они вышли из резиденции, направляясь в парк, — Вас ведь так долго не было. — Я? — он задумался, но не перестал идти вперёд, ведя Наруто за собой, — Много чем, но в основном присматривал за тобой, — расплывчато сказала отшельник, — Прости, что не мог помочь тебе на войне, это было не в моих силах, — с болью в голосе ответил он, откусив кусочек льда. — Ничего страшного, Джирайя-сэнсэй, — Наруто тоже откусил кусочек льда, окунаясь в моменты прошлое. — О, а помните, как я тренировался, очень устал, а вы подбодрили меня такой вкусняшкой? — санин, до этого опустивший взгляд в землю, снова взглянул в живые глаза Седьмого. — Забудешь такое, — голос опять стал радостным и беззаботным, что порадовало Наруто, — Ты так усердно тренировался, что даже не слышал, как я тебя звал, поэтому решил отвлечь тебя, — он чутка задумался. — А помнишь, как ты протёр донельзя все свои куртки и штаны, вырос из них и мы купили тебе новый? Ты так радовался, тебе очень пошло, а твоя бандана? — теперь Наруто тоже задумался. — Я в нём и на Четвёртой Мировой Войне был, очень любил эту куртку, до сих пор висит в шкафу как память, — после этой фразы они замедлили шаг и вспоминали прошлое. Между ними наступила тишина, в которой каждый вспоминал прошлое с яркими моментами, улыбаясь всё ярче и ярче. Они тихо вошли в парк, проходя мимо деревьев, клумб, людей, животных. Они не замечали никого и ничего. Мимо ученика и учителя пробежали маленькие дети лет пяти-семи. Она весело смеялись, но как только заметили Хокаге, то замедлили шаг, учтиво поклонились, а потом продолжили быстро бежать, не замечая друг друга. — Ты добился уважения, как и хотел, — сказал Джирайя и посмотрел на Наруто, который смотрел вслед убегающим детям. — Да, меня признали ещё в битве с Пейном, — Наруто вспомнил, как его радостно встречали, как плакала Сакура, Ирука, как его встретил Какаши в лесу, как его носили и кидали на руках. — Жалко, что вы этого не видели, — чуть с грустью сказал Наруто. — Зато я сейчас вижу, как ты стал Хокаге, вернул Саске — в общем добился всего того, что хотел, — мужчина улыбнулся мягкой улыбкой, а в глазах сияла радость. — Точно, так ты ещё теперь отец! — ударив Наруто по спине, сказал учитель и засмеялся. — Да, Химавари и Боруто такие проказники, — Наруто почесал затылок, вспоминая, как проводил с детьми время. — Помню, как когда только родилась Химавари, Боруто не мог поверить, что он когда-то был таким, а сейчас так бесится с Химавари, что даже Хината иногда может взбеситься. — Хината? — удивлённо спросил санин и сел на скамейку, куда тоже сел Седьмой, — Не думал, что она вообще может злиться, — закидывая ногу на ногу, опираясь спиной на спинку скамейки, сказал Джирайя, — А с виду тихая такая была. — Она по-прежнему милая и тихая, но иногда просыпается в ней та Хината, которая была при битве с Пейном, на Войне и в битве с Тонери, — он вспомнил все моменты: признание. смерть Неджи, шарф Хинаты, который до сих пор носил. Он прошёлся по изделию жены рукой. Красный шарф был так качественно связан, что Наруто не раз удивлялся, как крепко можно было так связать. — Тонери? — протянул учитель. — Не знаю таких, — Джирайя пытался вспомнить кто это мог быть, но увы не получилось. — Да, он из Ооцуцуки. Тонери похитил Ханаби, хотел забрать Хинату в жёны, но в итоге мы снова победили, а он теперь на нашей стороне. Джирайя слушал, как Наруто рассказывает про все свои приключения, происшествия, про Цунаде, Орочимару и остальных. Санин внимательно его слушал, задавая иногда вопросы, чтобы узнать подробности. Узумаки только улыбался и продолжал рассказывать более подробно, а старик-извращенец, подпирая щёку, слушал и слушал, понимая, как вырос его ученик. Санин был очень рад за Наруто, но глаза сэнсэя были отчего-то печальны и какими-то неживыми. Будто его тело тут, а душа давно не тут. Джирайя казался каким-то неживым, но тем не менее он очень внимательно слушал Наруто, который уже рассказывал о том, как Какаши скучал на посту Хокаге и мечтал передать пост ему, Узумаки Наруто. — А Сакура стала ведущим медиком Конохи, — Наруто завёл разговор о Харуно, и Джирайя на минутку ожил. — Она стала сильнее Цуны, — прошептал Джирайя, вспомнив, как Наруто только-только вернувшись из трёхлетней тренировки получил от Сакуры, когда хотел показать Конохамару своё улучшенное сексиджутсу. — Конохамару, а что с ним стало? В том, что Сакура превзойдёт Цунаде я не сомневался, я очень рад, что у неё всё получилось, — искренне сказал мужчина, вспоминая розоволосую вспыльчивую куноичи Харуно. — Конохамару стал джонином, как и Моеги и Удон, они очень сильные и элитные шиноби, к тому же Конохамару сейчас в АНБУ, — Наруто откусил последний кусок фруктового льда и выкинул палочку в урну. — Так и хочет стать Хокаге или перехотел? — поинтересовался сэнсэй. — Да, он будет Восьмым, — сказал Узумаки и представил, как передаст старому другу, которого тренировал, пост Хокаге. — Третий бы был рад, ведь Конохамару всегда кричал, что станет сильнее Сарутоби-сэнсэй. — Я думаю, что он уже сильней Третьего-сама, — сравнив силы, которые он видел, сказал Хокаге. — Его расенган очень мощный, как у меня. — Да-а-а, вы все так выросли и возмужали, даже не узнать, — санин вспомнил, как проходил по Конохе и встречал уже повзрослевших шиноби, которых ещё видел на экзамене на чуунина. — Кстати, Джирайя-сэнсэй, — Наруто быстро соскочил с лавочки, — Надо же подойти к Цунаде-сама, она же так долго ждала вас! — оживился Узумаки и взял учителя за руку, поднимая со скамьи. — Прости, Наруто, — печально произнёс Джирайя, — Но моё время вышло, — сказав это, мужчина начал постепенно светлеть и становится прозрачным, исчезая. — Что? Джирайя-сэнсэй, подождите! — выкрикнул Наруто, пытаясь ухватить старика-извращенца, который всё исчезал и исчезал. — Прости, Наруто, — напоследок сказал санин и окончательно исчез. Улица опустела, сразу всё стало мрачно, уныло и грустно. Не успел Наруто осознать, что только что случилось, как услышал крик: — Батя просыпайся!!! — Боруто, после того, как Химавари не смогла разбудить отца, прыгнул на живот отца, который мигом проснулся. — Что это было? Вещий сон или просто очередной больной? — не понимая где он и что только что произошло, спросил Узумаки и огляделся. — Химавари, Боруто? — Наруто оглядел своих детей. — Что-то случилось? — дети переглянулись и засмеялись. — Бать, ты ж сегодня должен стать Хокаге! — выкрикнул Боруто, разводя руками. — А разве я не уже Хокаге? — протянул Наруто, вспоминая сон… Сон… Это был такой печальный суровый сон, от которого на уголках глаз выступили слёзы. — Нет, Шестой-сама должен тебе только сегодня официально передать пост, — важно ответила Химавари. — Ах да, — отец приложил руку к голове, вспоминая, что вчера немного выпил от радости. — Хорошо, я сейчас приду, иди пока к маме, я скоро, — дети быстро выбежали из комнаты, а Наруто встал с дивана. Ощущение подавленности и горя до сих пор не покидало его, даже когда он посмотрел за окно на солнечный день. — Джирайя-сэнсэй, — он посмотрел на небо, — Я стал Хокаге, — голос надломился, а слёзы вышла из глаз. Узумаки не стал их сдерживать, — Седьмым Хокаге. Я седьмой Хокаге. Наруто так и не понял, но надеялся, что больше ему такое не присниться. Он не хотел испытывать снова ту радость возвращения Джирайи, а потом горесть, когда осознал, что это сон. Но что если это не сон, а всё-таки правда? Что если Джирайя жив? Что если где-то там он есть и вспоминает о нём, Наруто? Интересно, а что он вспомнит первым: его сексиджутсу, тренировки или их общий побег с источников? А может? — Что-то я размечтался, — сказал Наруто и закрыл дверь в комнату, попутно закрывая желание размышлять на тему «А может?»