Две стороны Томаса Мюллера.

Когда люди смотрят на Томаса, они обычно восхищаются его трудолюбием, умиляются природному очарованию и от души смеются над его шутками-прибаутками. Человек с неугасаемой фантазией, бьющей через край энергией, невероятным чувством юмора, всегда готовый много работать и прийти на помощь, никого не оставляет равнодушным. Иногда наши общие знакомые говорят мне: -Он удивителен, правда? Кажется, у него никогда не кончается энергия и желание играть. Побольше бы нам таких баварцев. Или еще: -Томас – хороший товарищ. С таким не пропадешь. И я киваю, хитро улыбаясь. Да, все они, безусловно, правы. Только вот слишком поверхностны такие суждения о сущности Мюллера. Я знаю об этом парне гораздо больше, чем все остальные. Лишь когда на Мюнхен опускается ночь и посторонние глаза не могут видеть нас, когда в квартире слышно только тиканье часов и наше общее дыхание, другой Томас Мюллер выходит из своего убежища. Каким он предстает передо мной в ночном свете? Диким, агрессивным, дразняще сексуальным и безумно желанным. Больше нет масок, мы искренни и едины. Спотыкаясь о мебель, круша все на своем пути, срывая друг с друга одежду, мы окунаемся в море опасной, безрассудной страсти. И тогда Томас уже не кажется таким простым и милым пареньком, нет. Он пошло ухмыляется и покрывает поцелуями-укусами мое тело. А после усаживает на кровать и, не сводя с меня похотливого взгляда, разводит мои ноги в стороны и садится на пол. В этот миг все мысли покидают меня, ибо «очаровашка» Томас выделывает своим языком такое, что тело тотчас покрывается мурашками и из горла вырывается хриплый стон. Глаза закатываются, сердце сокращается вдвое быстрее, легкие горят и заставляют жадно вдыхать воздух и тут же выдыхать... Но в Мюллере просыпается чертенок. И в момент, когда мне больше всего хочется, чтобы он продолжал, баварец отстраняется от моего паха. Облизывает губы, глядя мне в глаза, и едва слышно смеется, ловя мой протестующий возглас. И тогда, приблизившись ко мне и утянув в глубокий поцелуй, он отдается моей воле, позволяет мне руководить. Обманчиво-податливый, притихший в моих сильных руках, Томас все равно делает то, что нужно ему. И я чувствую, что не могу противиться его чарам, не могу устоять перед ним. Но в то же время лишь я знаю, какую скорость любим мы оба, лишь я могу принести этому своенравному бесенку высшее наслаждение, лишь я могу чувствовать его в себе. И осознание того, что полузащитник только мой, срывает крышу. Через некоторое время, когда Мюллер уже готов к продолжению, я резко вхожу в него и тут же начинаю быстро двигаться. Темную комнату наполняют частые стоны и крики. Сейчас не существует времени и пространства, лишь наше общее учащенное дыхание, быстрые толчки, мои хриплые стоны и всхлипы Томаса. Эта сладкая пытка кончается вместе с сокрушительным оргазмом, сотрясающим мое тело. Следом за мной изливается Том. Он всегда делает это после меня, напоминая, что может контролировать себя чуть-чуть дольше. Но мне все равно. Уставшие и счастливые, мы лежим на шелковых простынях, обнявшись и неровно дыша. Нет ничего лучше момента, когда Мюллер прижимается ко мне всем телом и трется щекой о мое плечо. Тогда я понимаю, что нужен ему так же сильно, как и он – мне. Этот миг не опошлен банальными фразами, мы просто чувствуем состояние друг друга и не нуждаемся в лишних словах. И это восхитительно. Люди, которые видят в Томасе задорного и простодушного паренька, правы лишь отчасти. Да, с одной стороны он именно такой. А с другой... судить уже не им. Бесенок с очаровательной улыбкой достался только мне, и я счастлив, что именно я знаю его и с иной стороны.