Шоте пять, её любят родители, у неё самая крутая причуда в группе и она хочет помогать другим, хочет стать героем. Мама говорит, что она будет самой лучшей и любимой героиней во всём мире, а папа дарит ярко-бордовый плащ по колено и маску на резиночке. Дети на площадке шумят и дерутся, один мальчик хочет скинуть другого с дерева с помощью причуды, но Шота хватает его за футболку, смотрит в глаза и тот теряет дар речи. Взрослые говорят, что Шота молодец и станет главной защитницей своих друзей, а родители обнимают её во сне.
Шоте пять, она не плачет из-за разбитых коленок, улыбается всегда-всегда и визжит от радости, когда на ужин мама делает пирог с лимонами. Её любимый.
Шоте десять, родители ругаются каждый день, папа не ночует дома, а порвавшийся на прогулке, ярко-бордовый плащ мама со злостью швыряет в мусор. Шоте десять, у неё нет друзей, все боятся её странной "анти-способности", а в классе её последняя парта исписана грубыми обзывками. Шоте десять, когда она начинает спать по четыре часа в сутки, обнимая подушку, слушая громкие скандалы, и ненавидеть шум.
Шоте десять, когда она становится Айзавой.
Айзаве тринадцать, она отличница и от неё шарахаются все. Айзава спит по два часа в сутки в обнимку с воздухом, с трудом кладёт бритву на место и забивает на аккуратную укладку. У неё синяки под глазами темнее собственных волос, рёбра выпирают сквозь кожу, а глаза болят от нехватки света в доме. Матери плевать на неё после развода, она появляется дома только по выходным и то в компании любовников. Наглые мужланы, вылетаю из дома с криками и заломанными руками, которыми пытались залезть под девчачью юбку. Мать бьёт наотмашь из-за испорченной ночи, щёки болят всё время, а юбка сменяется брюками.
"Что бы выжить - умей договариваться", вспоминает она давние наставления отца, устраиваясь на подработку в забегаловку, чтобы хоть как-то прокормить себя и электросчётчик.
Айзаве четырнадцать, она знает как сломать противнику ключицу с одного удара, не спит, обнимая колени, сидя перед открытым окном и ждёт мать, не появлявшуюся дома уже неделю. Счета за свет становятся длиннее с каждым месяцем.
У Айзавы День Рождения, жёсткий недосып и всё меньше поводов жить. Айзаве исполняется пятнадцать, мать уходит в запой и после четвёртой бутылки дарит дочери два сломанных ребра и шрам на предплечье от "розочки".
Айзаве пятнадцать, когда она поступает на геройский курс в UA, игнорирует различных придурков, спя на излюбленной последней парте и сменяет все цвета как в гардеробе, так и в жизни на чёрный.
Айзаве пятнадцать, у неё никаких эмоций на лице, вечно усталые, покрасневшие глаза и совершенный беспорядок на голове. У неё сильная причуда, стальные нервы и болезненная худоба. Она знает физику лучше всех в классе и с красным маниакальным блеском в глазах осваивает оружие захвата, полностью опровергающее её законы. Она лучше всех пишет тесты, спит на уроках и заводит двух друзей.
Первых, за прошедшие десять лет.
Айзаве пятнадцать, у неё высший балл в параллели по точным наукам, гибкие пальцы и мозги, она умело компенсирует физическую силу умом и занимает третье место на спортивном фестивале. Она впервые за последние лет еле заметно улыбается на громогласные поздравления от Хизаши и со всех ног мчит домой. Айзаве пятнадцать, но она хочет вернуться в то время, когда ей пять. Чтобы папа забрал пораньше домой, а мама приготовила её любимый пирог на ужин. В реальности отца она не видела уже как пять лет, а мать, оказывается смотревшая прямую трансляцию, говорит, что это было отвратительно.
"Старалась бы больше, не опозорилась бы третьим местом", слышит Айзава с порога и до побеления, и без того сбитых костяшек сжимает ладони. Мать уходит спустя час. Желание отоспаться после тяжелого дня уходит вместе с ней.
Айзаве пятнадцать, она на отлично (кто бы сомневался?) сдаёт тест, на временную геройскую лицензию, за неимением других вариантов, соглашается на придуманное Ямадой прозвище и жмурится от покалывая в груди.
Айзаве пятнадцать и теперь она Сотриголова. Теперь в ней нуждаются. Преподаватели гордятся своей ученицей, одноклассники завидуют количеству предложений о стажировке, а два единственных друга неизменно пишут после патруля, чтобы она шла спать.
Айзаве пятнадцать, когда она начинает забывать про алкоголичку-мать, спит больше трёх часов в сутки и получает первое ранение. Ей не страшно, больно чутка, но не страшно. Она герой и запрещает себе бояться. До тех пор, пока сама не несётся в мед. кабинет академии, узнав, что на той самой койке, где пару дней назад сама залечивала раны, лежит с сорванным горлом, сломанной ногой и забинтованной головой Сущий Мик. Тогда ей впервые становится
настолько страшно. Страшно от того, что дышать неимоверно тяжело, а Мик не приход в себя три дня. Эти три дня она разумеется не спит, а сидит рядом с ним, пытаясь вспомнить, есть ли у неё врожденные проблемы с лёгкими.
Айзаве шестнадцать лет, она второгодка в UA, недосып цветёт и пахнет, а лекарственный от него кофе сменяется энергетиками. Уже-второму-А-классу пророчат великое будущее, их могучее трио как всегда вместе, а Айзава не может смотреть Ямаде в глаза и не начать задыхаться.
Айзаве шестнадцать, у неё "отлично" по точным наукам и поэтому надолго мыслительно-аналитический процесс не затягивается. А вот принятие выявленного факта откладывается в долгий ящик.
Айзаве шестнадцать, она самая тощая в классе, но умение мастерски обращаться с оружием захвата и знания основных законов термодинамики делают её чертовки опасной и никому в голову не придёт назвать её гуманитарием. Айзава живёт по принципу:
"Сначала ты работаешь на авторитет, потом авторитет работает на тебя" и понимая, что теряет хватку, закапывает
всё как можно глубже в подкорку и просит помощи у Ямады-супер-громкого-отличника-по-злосчастному-английскому-Хизаши. Аргумент по типу "я технарь, а не лингвист" работает безоговорочно и уже на следующем тесте у неё долгожданная пятёрка, а дополнительное время общения вновь сводится к минимуму.
Айзаве шестнадцать, волосы отрастают ниже плеч и не укладываются от слова совсем, недосып по словам Хизаши, ей к лицу, а ей хочется, чтобы это самое, покрасневшее лицо не было замечено малахитовым глазами. Она берёт себя в руки. Она знает чем это оборачивается в будущем. Айзава шестнадцать, она давно научилась подавлять любые чувства, высыпаться за полчаса и мастерски имитировать крайнюю степень незаинтересованности на лице.
Айзаве шестнадцать, мать хвастается всем, что её дочь герой, даже если забивает проходить к ней в больницу, особо внимательных психотерапевтов Сотриголова успешно игнорирует, а в свои проблемы посвящает только кошку, которую она подкармливает в парке, по пути в академию.
Айзаве шестнадцать, всего шестнадцать, шрамов на теле в три раза больше, боевые навыки отточены до стёртых в кровь ладоней, а про-герои неустанно отправляют ей приглашения на стажировку. Оружие захвата всегда на шее и подозрительно смахивает на бинты, что настолько вклиниваются в образ юной героини, что парочку новых на запястьях остаются незамеченными. По крайней мере так думает сама Айзава, не замечая пристальный взгляд Хизаши. Айзаву сравниваю с кошкой, ступающей абсолютно бесшумно, неуловимой тенью следящей за ночным городом с крыш высоток и устраняющей непосредственные угрозы быстро, так, что не останется ни капли крови.
Айзаве шестнадцать, когда после облавы на преступную группировку, она впервые попадает на операционный стол. Очухиваться после наркоза слишком сложно, а спустя пару мгновений и приступ режущей боли во всём теле и вовсе хочется отключиться вновь. Желательно раз и навсегда. Где-то на периферии она слышит смазанный голос,
просящий молящий очнуться, прийти в себя, не бросать одного. Последним в ускользающем сознании мелькает крепкое сжатие её ладони и тихий шёпот...
Ты нужна мне...
Айзава шестнадцать, она ненавидит больницы, уродливость своего покалеченного тела и саму себя. За слабость, за трусость, за то, что позволила себе влюбиться в лучшего друга и за то, что вновь
вновь вновь стоя на краю крыши колеблется и
вновь спускает по лестнице.
Айзаве шестнадцать, она читает людей как книгу, имеет глаза и уши везде, отрицает и игнорирует собственное болезненно сжимающееся сердце и вновь рассказывает всё чёрной кошке в парке, глядя на тонкую полоску месяца. Она волком воет от моральной нестабильности ночью, спит на парте днём, а вечером выходит в патруль в самые опасные районы и думает, что смерть, не самая плохая перспектива. Утреннее небо она созерцает сидя на дереве в компании кошки, что на протяжении года надёжно хранит её тайны в глубине умных, зелёных глаз.
Айзаве семнадцать, в ней нуждаются одноклассники, люди, даже герои-профи, а она нуждается в трёх сутках непрерывного сна, глазных каплях и таблетках от сорванного горла.
Айзаве семнадцать, когда мать выгоняет её из дома и сменяет замки. Айзаве семнадцать, у неё зависимость от кофе и энергетиков, от разговоров с умной зеленоглазой кошкой и от Хизаши Ямады.
Айзаве семнадцать, ночью сидя на дереве, она смотрит на звёзды, обнимая себя за плечи. Выть не позволяет сорванное напрочь горло. Остаётся только тихо поскуливать. Кошка сворачивается клубочком на костлявых коленях, видимо силясь хоть чу-чуть согреть продрогшее тело.
Айзаве семнадцать, у неё хронический недосып, накаченное, но до нелепицы тощее тело и гипертрофированная нелюбовь к себе. Чрезмерная меланхолия сведёт её, по словам златовласого нечта, в могилу, а Айзава совсем и не против. Вслух она этого конечно не скажет. Она н и ч е г о не говорит вслух.
Айзаве семнадцать, она придерживается образа и
заставляет позволяет всем себя ненавидеть. Одноклассникам, параллели, матери, злодеям, учителям, горожанам..
Айзаве семнадцать и она впервые испытывает такую первобытную, необузданную, всепоглощающую ненависть. Она ненавидит себя за то, что всё ещё цепляется за жизнь; мать за отсутствие той поддержки, в которой она сейчас так нуждается; кошку, за вечное молчание; и больше всех - Хизаши. За то, что он так слеп. За то, что целует очередную девушку, а Айзава видит, помнит, ночью воет от боли за ломанными на несколько раз рёбрами, а с утра, на встревоженное,
"что с горлом?", отмахивается, жалуясь на холодную осень. Ненавидит, за волосы цвета засахаренного мёда, пахнущие июльским солнцем[она уверена, что именно так], за звенящий, громкий голос [жизнерадостный даже на больничной койке], за малахитовые глаза [горящие как чёртова Бетельгейзе]. За то, что позволил себя полюбить.
Айзаве семнадцать, и когда горло хрипнет совсем, что даже дышать ртом больно, она пишет. Старательно выводит на бумаге так ненавистные ей закорючки, что пляшут на бумаге, в такт содроганию тела. Нет, не от слёз, от холода.
Айзаве семнадцать, она может сломать руку, получить пулю в плечо или же нож под рёбра и в ответ обматерить всё на свете. Но не заплакать. Она не плачет ни-ког-да. Даже если кожу разъедает кислота, а дьяволы внутри решаются вновь поточить свои когти об её моральное здоровье.
Айзаве семнадцать, понятие сна ей незнакомо, а на фоне этого незнания развивается забывчивость. Найдя оставленную на парте тетрадь в целости, сохранности а главное нечитанности, она выдыхает облегчённее, чем после победы над очередным злодеем.
Айзаве семнадцать, когда её называют ненужной никому уродкой, а она, в силу характера, игнорирует это. Она умнее. Пока она может задавить оппонента интеллектом, она будет это делать.
"Лучше молчать и показаться дураком, чем заговорить и развеять сомнения", цитирует она у себя в голове Марка Твена и усмехается. Молчать то она умеет, но не тогда и не там где надо.
Айзаве семнадцать, когда на перемене к ней подходят особо невзлюбившие её одноклассницы, спрашивая про тетрадь, что она оставила на столе. У Айзавы всё внутри холодею, зрачки сужаются, а сердце.. Сердце всё так же спокойно бьётся. Сердце слишком устало, чтобы реагировать на внешние раздражители.
Айзаве семнадцать, когда она выскакивает из кабинета, слыша сзади поистине дьявольский смех. Айзаве семнадцать когда она целый день скрывается по городу от поискового отряда учителей, возвращаясь "домой" только к двенадцати.
Айзаве семнадцать, когда она сидит, опиревшись о ствол излюбленной старой сакуры спиной, прижав к груди колени. Время час ночи, когда над полузаброшенной аллеей разносится вой. Громкий, протяжный. Так воют только раненные звери, умоляя о помощи. Или добить, что кажется Айзаве более милосердно.
Айзаве семнадцать, в носу противно щипит, горло саднит от хриплого воя, а глаза красные уже не из-за причуды.
Айзаве семнадцать, когда она срывается. Влага скапливается в уголках глаз, горячие слёзы контрастируют с охладившейся на ночном воздухе кожей, обжигая её, выплёскивая накопившееся за долгие семь лет. Кошка обеспокоенно мяукает, желая привлечь внимание выбранной ей хозяйки.
Айзаве семнадцать, когда всё в её жизни всё становится
слишком.
Мысли
слишком тяжёлыми..
Желание жить
слишком мизерным..
Эмоции
слишком резкими..
Сердце
слишком громким..
Жизнь
слишком сложной...
Слишкомслишкомслишком
Айзаве семнадцать, а Хизаши
слишком не вовремя возвращается с вечернего патруля. И у него
слишком хороший слух. А Айзаве
слишком хочется умереть.
Айзаве семнадцать, и она не хочет, банально не может дышать. Воздух буквально застревает в горле, когда на спину ложатся тёплые ладони....
Хизаши удивлён, когда Айзава пробегает мимо него на пороге кабинета.
Хизаши хочет её догнать, но звенит звонок, а из класса доносится чей-то гаркающий смех.
Хизаши в бешенстве, когда возле парты Айзавы он видит двух, донельзя размалёванных девиц, с тетрадью в руке.
Хизаши выхватывает Айзавину тетрадь у них, когда слышит насмешливое "почитай, вместе посмеёмся"
Хизаши благодарит учителя за то, что он пришёл именно в тут минуту, секунду, мгновение, иначе, он бы вышиб тем двум мозги.
Хизаши забирает тетрадь с собой, надеясь забросить её Айзаве на (как всегда) открытое окно, во время патруля.
Хизаши любопытный с самого рождения(это доказывают шрамы на коленях и ошпаренные чаем, в три года, ладони) и потому не удерживается и пообещав только одним глазком глянуть, открывает тетрадь.
Хизаши достаточно одного предложения, что бы потом, на одном дыхании, прочесть всю тетрадь...
Айзаве семнадцать, когда её обнимают. У неё нет сил поднять голову, но она узнает этот запах, когда и где угодно. Она его слишком любит..
..От тебя пахнет морем, лимонами и кажется текстильной кожей. А ещё чьими-то духами. Тот запах слишком резкий, он портит всю картину.. Он не подходит тебе. Ты не должен так пахнуть..
Айзаве семнадцать, когда она пытается отпихнуть Хизаши. Он не должен видеть её такой. Он просто не должен её видеть.
..Ты постоянно со всеми обнимается. Серьёзно, это странно, но.. мило странно. Я хочу, чтобы ты обнял меня.. Хоть раз..
Айзаве семнадцать, когда сил в теле настолько мало, что Хизаши просто опускает её руки вниз, вновь притягивая к себе.
..Ты ненавидишь кофе. И постоянно говоришь, что тебя корёжит от постоянно запаха кофе от меня.
Айзаве семнадцать, когда она чувствует, как Хизаши утыкается носом ей в волосы. "А кофе не так уж и плох" - думает Ямада, вдыхая запах иссиня-чёрных локонов, - "Надо будет попробовать.."
..Ты так много говоришь и жестикулируешь. Иногда кажется, что вся твоя жизнь - сплошные разговоры. Но у тебя приятный голос. Особенно когда ты пытаешься что-от шептать на уроке.. Хочу чтобы ты коснулся меня.. <i>
Айзаве семнадцать когда её гладят по спине слегка подрагивающей ладонью и шепчут что-то нечленораздельное на ухо.
<i> ..Ты такой тёплый прям солнце. Греешь и светишься. Согрей меня хотя бы в мыслях..
Айзаве семнадцать, когда на плечи опускается чужая, кожаная куртка, а руки прижимаю максимально близко к телу, уволакивая в тёплый кокон.
..Ты буквально генератор веселья. Я ни разу не видела тебя без улыбки..
Айзаве семнадцать, когда она слышит тихие всхлипы и всё же подняв взгляд, встречается с глазами-малахитами. В них стоят слёзы, а губы сжаты в тонкую линию.
..У тебя красивые руки. Тонкие, стёртые от гитарных струн пальцы. Шершавые ладони. На предплечьях выступают крупные вены, что иногда я боюсь, что они просто лопнут от малейшего касания..
Айзаве семнадцать, когда те самые, шероховатые пальцы касаются её подбородка, слегка поднимая голову. Когда тёплая ладонь ложится на покрасневшую от слёз скулу, стирая большим пальцем солоноватую влагу. Айзаве семнадцать, когда она совершенно теряет контроль над собой, прижимаясь щекой к слегка подрагивающим пальцам.
..У тебя чертовски красивые глаза. Все говорят, что изумрудные, но мне кажется, это звучит чересчур .. пошло?.. Я упорно не вижу в них той аристократичной холодности. Они больше похожи на малахиты..
Айзаве семнадцать, когда впервые не может смотреть человеку в глаза. Когда она впервые отводит взгляд, про себя отмечая, что и в правду малахиты.
..У тебя красивые волосы. Нет, серьёзно, я не понимаю как ты умудряешься находить время, чтобы укладывать их каждый день? Не то, что я.. А ещё они, пахнут лимонами. Слишком схоже, слишком правдоподобно, слишком логично.. Ты весь слишком..
Айзаве семнадцать, когда она впервые видит золотистые вихры, в полном беспорядке, лежащие на голове, слегка касаясь кончиками плеч.
.. Ты всё время кусаешь губы. Это странная и весьма вредная привычка. Но.. Это выглядит весьма мило и .. Чёрт, я не могу думать про твои губы. Это слишком для меня..
Айзаве семнадцать, когда она зажмуривает глаза, боясь подставы и тут же удивлённо распахивает, ощущая горячее дыхание на своих губах. Внутри, чуть ниже ключиц, что-то ёкает, сжимается и до одури приятно кислит, когда потрескавшиеся, холодные губы накрывают, такие искусанные и горячие.
.. Если бы ты знал, как больно, когда ты целуешься с теми крашенными курицами. А они ведь тебя не любят. Они на свиданки ходят с другими, я видела. И от того, что ты зная это, всё равно не прощаешь их, ещё больнее.
Айзаве семнадцать, когда холод полярных пустынь внутри, заполняется чем-то бурлящим, в такт ускоренному сердцебиению, отдающим тёплыми волнами по всему телу. И уже не холодно, и уже не больно, и уже хорошо, и уже так,
как должно быть..
.. Вчера ты вновь кусал губы, а когда всё же прокусил, (а я ведь предупреждала) засмеялся, слизывая кровь. В этот момент мне хотелось, прям как в клишированных сериалах, схватить тебя за вечно развязанный галстук и.. И я не стала бы, нельзя. Как сказал однажды отец: "Хочешь поцеловать - ///////////////"
Айзаве семнадцать, когда она плача, сидит на земле, напротив Хизаши Ямады. Напротив того самого Хизаши, о котором исписала целую тетрадь. Ту самую тетрадь, которую он протягивал ей, открытую на самой личной странице.
Айзаве семнадцать, воздух начинает душить, своим переизбытком в мыслях, когда она видит перечёрканную отцовскую цитату, а прямо под ней, всего два слова..
Хочешь поцеловать - /////////////// целуй. Сейчас.
Айзаве семнадцать и она целует. Горячо, с чувством, с желанием, с болью, что когда-то цепляла ледяными пальцами под рёбра.
Айзаве семнадцать, когда ей отвечаю, не менее горячо, но при том нежно, словно силясь загладить все те душевные шрамы, причиной которых стал Хизаши, совершенно не подозревая.
Айзаве семнадцать, когда её на руках несут, прижимая к неожиданно сильной груди, а умная зеленоглазая кошка идёт рядом.
Айзаве семнадцать, когда она просыпается в незнакомой квартире, в незнакомых доселе объятьях. Айзаве семнадцать, когда слуха касается нежное, когда-то уже звучавшее и столь желанное
"Ты нужна мне, Шоточка.."
Айзаве семнадцать, когда она, лишь для одного человека, вновь становится Шотой.
Шоте семнадцать, когда заходя в класс, она чувствует как Ямада сжимает её руку в своей и не удержавшись, показывает средний палец двум вчерашним дурам. И буквально светится от счастья, когда Хизаши делает тоже самое.
Потому что Айзаве Шоте семнадцать и для
неё них всё только началось..
