***
Нано слишком сильно хотел жить. Подработка нашлась довольно быстро — помощник бармена в местном заведении. Стоит отдать должное Даниэлю, парню, у которого Нано остановился — у того было много приятелей и друзей, и по доброте душевной он помог и ему. Бывают же на свете добрые люди! В бар довольно часто захаживали сомнительного типа личности — слишком уж богато они выглядели, держались так, будто всё в этом мире принадлежит им (Нано уже встречался с такими, хватило, спасибо), на что ему терпеливо объяснили, мол, это те, кому стоит сказать ещё спасибо — в этой части Барселоны всё решается через них, и вообще Нано забрёл не в тот район, если хотел тихой и честной жизни. В любом случае, Сальвадор, старший бармен, стажёра не подпускал к алкоголю и приготовлению. Так, помой-принеси-подай-учись. Однако, ставка в десять евро в час и видоизменённая, но сиеста, вполне устраивали Нано, как и режим работы: с часу до семи один бармен, с семи до трех ночи — двое. И с семи до восьми общий обед, где обе смены встречались, делились рабочими моментами и просто болтали. Разве может быть что-то лучше? Может. Сидит там, в курилке, и вертит между губ самокрутку. И как только Нано вышел на перекур, губы Франсисы растянулись в усталой полуулыбке. — Ну, привет, ковбой. И на этот раз Нано ответил такой же полуулыбкой.***
Фран никогда не верила, что она особенная. Обычная девушка, со своими тараканами в голове, не очень радужным прошлым и сильным желанием выжить, а после — жить. Такая, как и многие другие. Разве что от других она отличалась харизмой (совсем чуть-чуть, правда!) и живучестью. Фран росла в детском доме. Родители умерли, каждый от своего — один после бутылки абсента полез купаться и утонул, а вторую сбил один из дружков-наркоманов. И, какая жалость, что часто пороки родителей передаются и ребенку — плохие компании, не самые приятные воспоминания о детстве (одно из которых — тонкий шприц под кожей и губы пьяного дружка на тонкой шее), а так же шлейф проблем со здоровьем, из-за чего в местной больницы медсестры знали её уже в лицо и по вечерам приносили ей вкусные ягоды или фрукты в обмен на пару партий в карты (хоть это, конечно, было и запрещено). Фран считала, что не отличается особой красотой. Да, широкие брови, как у моделей с глянцевых обложек, темные кучерявые волосы и бронзовая кожа. Только вот глаза достались от папы — голубые. А тонкие запястья, параметры девяносто три-шестьдесят два-сто семь и рост в сто семьдесят два могли бы помочь девушке в модельном бизнесе, было бы желание бродить по барселонским модельным агентствам с портфолио наперевес. Да только вот ни для кого не секрет, что там за тобой следят по-круче, чем в тюрьме. И Фран не полезла в это дерьмо, своего хватает. А могла бы. Испанка умела натягивать фальшивую улыбку для дорогих гостей, умела ловко обманывать Сола, что да, солнышко, у неё всё хорошо, умела подниматься после очередного падения, но никогда не умела доверять людям. Чем-то похоже на Нано, не так ли?***
Фран всегда двигалась. Свободолюбие девушки часто принимали за легкомыслие. То, что в свои двадцать два она объездила половину Испании без так называемой подушки безопасности, поражало. Автостоп, ночные автобусы, иногда самолёты — Фран передвигалась без какого-либо плана. Просто в какой-то момент приходила на вокзал, покупала самый дешевый билет туда, где он не была, ловила на окраинах маленьких городов попутку — хаотично двигалась, лишь бы ухать как можно скорее. Её не пугало, что во время очередного рейса на неё могли напасть что в дороге, что возле вокзала — портфель за спиной не был тяжелым, бегала девушка быстро, а на крайний случай носила в карманах потёртой ветровки перцовый баллончик и нож сомелье. Не успеет плохой парень подойти, как его глаза обожжет, а в боку будет дырка — Фран обычно нападала первой, ведь лучшая защита — это нападение. Когда денег оставалось мало, она оседала на пару месяцев в больших городах, работала и двигалась дальше. В Барселоне она была уже около года.***
Нано старается. Первостепенная задача — заработать так, чтобы можно было как минимум отблагодарить Даниэля за его гостеприимство и «живи, пока не встанешь на ноги, только продукты покупай сам», а как максимум — съехать. Ну, в идеале — всё вместе. Нано действительно быстро запоминает, что такое джиггер, чем отличается бостонский шейкер от европейского, как использовать джулеп и прочие барменские примочки. Конечно, и рецептуры не забыл, но зачем постоянно зубрить, когда есть практика? Или когда ты смотришь, как один из барменов работает, что смешивает и в каком порядке? Хочешь жить — умей вертеться. Инициатива наказуема. Но Нано слишком уж устал искать. Так что придётся стараться, чтобы осесть здесь.***
У Нано всё на лице написано. Фран любила наблюдать за людьми. За их поведением, за тем, как они держатся с тем или иным человеком, как выглядят, когда задумались о чём-то или сосредоточенно выполняют свою работу. И новый объект наблюдения — Нано. Сола она знала вдоль и поперек, он её навряд ли чем-то удивит. А вот такие диковинные дикари, как Нано, да в её окружении — большая редкость. Естественно девушка хочет изучить его. А мужчина естественно замечает немного задумчивые взгляды брюнетки, что непомерно льстит его самолюбию. На него не смотрел так никто. Даже Марина. Фран замечает, как быстро меняется настроение Нано. То он еле заметно улыбается, растягивая губы в полуулыбке, то резко мрачнеет и пару раз моргает, будто бы пытается стряхнуть какое-то наваждение. Жизнь Фран далеко не сахар, и у Нано, кажется, тоже.***
Фран принимает себя такой, какая она есть. Мужчина не любил разговаривать о своем прошлом, считая, что лучше его забыть, будто бы это было не с ним. Фран могла часами рассказывать о своих приключениях, со всеми подробностями и ощущениями. Она не стеснялась открыто говорить о своём детстве, приняв своё прошлое. Ведь, как она считала, оно было неотъемлемой часть девушки, и помогло стать такой, какая она сейчас. Фран могла легонько шлепнуть по боку любого из работников бара, и тут же, словно извиняясь, обнять его руку и, сказав какую-то глупость, удалиться. А Нано же притягивал её к себе и щекотал, ощущая, как девушка извивается всем телом в попытке выбраться и громко хохочет. Хорошо, что так баловались они только в курилке или подсобке.***
Нано никогда не сдается. Когда испанец закончил свою стажировку, с его плеч словно упала гора. Один из пунктиков его мысленного плана был выполнен, и теперь он мог оставаться на работе как полноправный сотрудник, а не стажер, которого всегда отпускали пораньше. Теперь он мог закрывать смену вместе с Фран и провожать её до дома — всё равно в одну сторону.***
Дышать легко. Их первый поцелуй был после нескольких месяцев совместной работы. В очередной раз проводя девушку до хостела, в котором она бессовестно снимала маленькую комнату за десять евро в день уже который месяц, Нано чувствовал себя гребаным рыцарем, следящим, чтобы прекрасная дама не попала в беду. Конечно, Франсису знал тут весь персонал хостела, да и местные плохие дядьки навряд ли тронут барышню, которая вместо сорока миллиграмм виски льет все пятьдесят пять (потому что втихую попросили) и даже виду не подаёт. Нано не привык курить чужие сигареты, но у Франс то самокрутки, то фруктовые кнопки, и хотелось попробовать их. Девушка всегда сидела на спинке лавочки, как в ту ночь, а Нано пристраивался по-человечески, на сиденье, и позволял себе опереться головой о чужое колено. Четвертый час ночи в душной Барселоне, но дышится слишком легко. Но воздуха не хватает, когда Нано обнимает девушку за талию и притягивает к себе, позволяя Фран выдохнуть едкий дым прямо себе в лицо. — Кепку не потеряй, ковбой.***
Они оба не верят в совпадения. Как там говорил мастер Угвей? Случайности не случайны. И Франсиса с Нано верят в это. Теперь они знают, что каждый фрагмент их маленьких жизней не был просто волей случая. У всего есть своя история, будь то «почему я купила сигареты с арбузной кнопкой, а не вишневой» или «почему я слышал именно эту композицию в баре». И почему эти двое встретились той душной барселонской ночью для обоих тоже было прекрасно понятно.