Моменты привязанности

Балет — это определенный способ жизни, который заставляет тебя отказываться от многих вещей. Не все согласны жертвовать праздниками, личной жизнью и выходными ради работы. Балет — это больно. Очень больно. Сознательно причинять себе боль каждый день готовы далеко не все.  — А зачем? — спросила я у восемнадцатилетней красивой девушки в отражении зеркала. Она так крепко вцепилась руками в станок, что костяшки побелели. Если ответ на этот вопрос существует, ты остаешься в театре, если нет — уходишь. Я все еще оставалась. Кроме того, я была так вымотана эмоционально. После окончания занятий я чувствую себя уставшей морально: сцене приходится отдавать какую-то часть себя, и когда закрываются кулисы, наступает внутренняя пустота, какой-то вакуум. Мне просто нужно время, чтобы восстановиться. Вчера Чарли ошарашил меня новостью о нашем расставании, так что сегодня никаких поблажек для себя я не планировала. Это как упасть во время исполнения элемента, предположим, в «Спящей красавице». Встала на скользкий кусочек линолеума, нога уехала, а затем тяжелый шлепок о пол. Но это не конец света: встаешь и идешь танцевать дальше. Главное — хорошо начать и хорошо закончить. Падение часто подстегивает, и ты танцуешь лучше, чем до него. Но бывают и неудачные падения, когда ты не можешь танцевать. Скажем, неудачно приземлилась после прыжка и порвала себе колено. Подбирать метафоры стало занимательным процессом, который отлично помогал справиться с обжигающей болью в области грудной клетки. Злиться не входило в мои планы. Но планы рушились, как карточный домик от легкого колебания воздуха. Так что в следующий момент я зарыдала в голос, все еще не выпуская станок из рук и опускаясь на корточки. Контролировать эмоции становилось все необходимее. Тренировочные залы в девять вечера давно пустые, но стать непроизвольно услышанной все равно не хотелось. Слабость — самое последнее, что я хотела предъявлять случайному зрителю. Я балерина. И у меня нет права на слабость.  — Кто этот мудак? — будто между прочим спросил у меня голос где-то позади. Я посмотрела в отражение зеркала и узнала в высоком стройном парне сына преподавательницы классического балета. Кажется, его зовут Кори. Пришлось встать и поспешно вытереть слезы. Это было то самое — мне стало невыносимо стыдно.  — Такие юные балерины плачут только от несчастной любви, и даже не пытайся отнекиваться. Немыслимые растяжки и травмы не способны заставить вас рыдать так отчаянно, — продолжил он, медленно приближаясь ко мне. Надеюсь, я не выгляжу слишком шокировано или, еще хуже, испугано. Мой ответ не заставил себя ждать:  — Тебе какое дело?  — Отношения?  — Нет.  — Свидания? — я невольно поморщилась.  — В реальной жизни? — мой вопрос был скорее риторическим, но Кори улыбнулся.  — Это страшно?  — Да, — ответила я на автомате. Он не вызывал у меня много доверия, но только от того, что я мало его знала.  — Почему? — похоже, его действительно интересовала данная тема. Кори сперся на станок рядом со мной. Интересно то, что с его приходом моя секундная истерика ушла.  — Чем больше людей пускаешь в свою жизнь, тем больше могут уйти из нее? — прозвучало как вопрос из моих уст, и парень отрицательно кивнул, услышав мой ответ.  — Нет, не так, — я бесстыдно принялась следить за его мимикой и движениями. — Есть он. Он просто такой, каким родился и вырос. И есть ты. Ты — это ты, ты сделала себя сама, по большей части.  — А по меньшей? — перебила я его.  — По меньшей части, ты — старания твоих родителей, — спокойно ответил Кори. Так странно, я всегда злюсь, когда меня перебивают. — Так вот. Ты и он. Он — объект твоих воздыханий.  — Звучит ужасно.  — Тем не менее, — продолжил парень, — не лучше ли понять сразу, что вы двое — не судьба? Подумай только, что потом, когда вы, такая красивая и прилежная пара, родившая двух прекрасных детей и набравшаяся кредитов, вдруг осознаете насколько вы разные на самом деле?  — Ты имеешь в виду, что лучше сразу попробовать погладить против шерсти?  — В точку, — кивнул Кори, улыбнувшись, и подмигнул мне. — Разве в глубине души тебе не хочется пожелать ему счастья, здоровья, всех благ и забыть?  — Нет, конечно. Мне хочется, чтобы однажды его труп нашли на дне ледяного озера с привязанным к ноге камнем. Кори захохотал от моего серьезного тона. Стоит упомянуть, что у него потрясающий смех? Как вообще получилось, что мы стояли сейчас посреди пустого тренировочного зала, разговаривая об отношениях? Мы не знали друг друга совсем, но было так легко, что за пять минут разговора я напрочь забыла о слезах.  — Разве можно желать смерти тому, кого любишь? — именно этой фразой парню удалось поймать меня. — Тогда не остается никого, кого бы ты могла любить. Кроме себя, естественно.  — Я не всерьез желаю ему смерти.  — Снова выкручиваешься из собственных слов, — Кори полностью понимал уровень серьезности сказанного мною, просто, видимо, не смог удержаться от издевки.  — Конечно, я желаю ему жить долго… и каждый день страдать от сожаления, а потом медленно умереть от мук совести, — я улыбнулась, наблюдая за довольным выражением лица парня.  — Знаешь, … мне кажется, что когда кто-то причиняет тебе боль, то он делает тебе одолжение. Он всего лишь дает тебе понять, что недостоин твоего внимания. Что-то типа: «Теперь ты можешь обратить свое внимание на остальные семь миллиардов человек, не благодари». Возможно, я была не слишком хороша для Чарльза. Возможно, он не успел найти во мне то, что искал. Иногда во мне просыпалась неуверенность. Это было ключом всех проблем, но я не спешила исправлять эту ошибку.  — У тебя есть девушка? — задала вопрос я.  — Нет, я абсолютно свободен и готов пуститься во все тяжкие, — Кори немного засмеялся, а потом его лицо украсила красивая кривоватая улыбка. Я непроизвольно тоже немного улыбнулась в ответ.  — А как же Хлоя? — мы учимся в одной группе и первое, что приходит в голову при мысли о ней — стерва.  — Она шикарная, но мы давно не вместе, — сказал Кори, двинув плечами. Мое любопытство не собиралось сдаваться. К тому же это превратилось в отличный способ, чтобы отвлечься на время.  — О да, извини, но, по-моему, она просто невыносимый человек, — хорошо, спорить с тем, что она была писаной красавицей, я не собиралась. У нее потрясающая внешность и сногсшибательная фигура. Моя самооценка горько плачет в уголке, когда я нахожусь рядом с такими девушками. Кори громко засмеялся и ответил:  — Палец ей в рот не клади, я согласен. Хлоя именно та, что откусит по локоть, но если заикнуться о других ее талантах, то я смело скажу, что у нее потрясающая глотка. Теперь была моя очередь захохотать от души. Я вдруг почувствовала удивительное расслабление рядом с этим человеком.  — Страшно иметь такого бывшего, — заметила я.  — Никто еще не жаловался, — он выглядел преспокойно и заулыбался шире, прежде чем продолжить: — Вот так. Не смей больше плакать, тебе не идет.

***

Прошло несколько дней, воздух пропитан пятничной предвыходной атмосферой, а я, кажется, наконец-то нашла в себе силы, чтобы расставить все недостающие знаки препинания в ситуации с Брэндоном. Воспоминания о горьком расставании с Чарли сильно помогли в этом. «Мишель?» «Лапуля, надеюсь, ты не восприняла мои слова о побеге всерьез?» «Прости за вчерашнее сообщение». «Пришли в ответ хотя бы три чертовых точки». «Я все еще жду». По сообщению в день, включая сегодня. Меня это не раздражало, ведь так Брэндон выражал свои переживания. Мне так кажется. Было бы плевать — он бы молчал, и в это хотелось верить. Я наивно верила. Девушки, как всем известно, любят проявление эмоций. И я не стала исключением. Возможно, не слишком соответствующая ситуация, тем не менее. Ладно, я, правда, немного успокоилась за эти дни. Выдохнула. Пришла в себя. Голова больше не шла кругом. Он имеет право объясниться — поняла я. Почему в свое время я простила Чарльза? Не от великодушия, конечно, нет. Просто каждый имел право на второй шанс. Для Брэндона шанс не был вторым. Но, черт подери, он его заслуживал. Он заслуживал, Господи, всех шансов. Как и я. Ситуация давила на меня, а это дало осознание того, что не простив его, я и дальше буду тащить на себе этот груз. Додумывать и мучить себя невыносимыми предположениями. Это того не стоит. Днем я все-таки ответила Брэндону, и мы договорились встретиться. С местом так же определились быстро — небольшое уютное кафе подальше от моей студии и места моего жительства. Туда я приехала на полчаса раньше, чтобы успокоить мысли и расшалившиеся нервы. Заказала кофе и погрузилась в собственную тревожность. Выбор сделан, и пути назад больше нет. Я не привыкла отступать. Я балерина. И у меня нет права на слабость. Но проблема крылась еще и в действиях Брэндона, которые просто невозможно предсказать. Он способен на откровения, но решится ли на них сегодня? Хотелось бы верить, что после разговора все наладится. Блондин, не смотря на невыносимый характер, очень интересный человек. Многогранная личность и неразгаданная загадка. Два года, которые я провела без него, больше не брались во внимание. Наверное, я все-таки хотела продолжить наше былое общение, но не позволяя себе большего. Слишком уж больно было однажды.  — Привет, — сказал Брэндон, присаживаясь напротив меня. Он тоже решил придти раньше, что радовало. Для него наша встреча стала важным пунктом. Это читалось во взгляде. — Давно ты ждешь?  — Недавно, — последовал мой ответ. — Привет… Закажешь что-то? Любой трюк, чтобы немного оттянуть время и угомонить нервы. Он был так близко, на расстоянии вытянутой руки, что становилось не по себе. Это все реально.  — Позже, возможно, — Брэндон прочесал волосы пятерней, но не смотрел на меня. Его прическа поменялась, теперь волосы были длиннее, а песочный оттенок улавливался четче.  — Брэндон, я… — все слова мигом выветрились из головы, а во рту пересохло. Пришлось отпить кофе, чтобы продолжить уже более уверенно, но блондин начал говорить раньше меня:  — Мишель, какое бы ты решение не приняла, я соглашусь с ним. Просто… я был согласен на близость только с тобой. Два года назад я не хотел больше бежать от откровений, напротив — со всех сил бежал к твоей женственности. Мои же чувства сыграли со мной злую шутку. В один момент я попытался пойти на компромисс со своим сердцем и, возможно, смог бы выйти из этого тупого лабиринта, но все снова полетело ко всем чертям.  — Я не обвиняю тебя, Брэндон, — мои слова, на удивление, прозвучали очень твердо, хотя от себя я ожидала другого. Неуверенности будто бы не осталось совсем. — Очень долго я строила догадки и всеми способами пыталась понять, но однажды силы закончились. Ты поступил так, как чувствовал. Это был обдуманный шаг, и я не вправе осуждать тебя за него.  — Еще как вправе, лапуля, — Брэндон как-то уж слишком болезненно улыбнулся и наконец-то посмотрел не куда-то вдаль, а прямо в мои глаза. — Я был готов к разрушениям, но не к таким глобальным.  — Объясни, — попросила я.  — У меня был план еще до того, как мы познакомились с тобой. Я был готов к его осуществлению, но твое появление все подорвало. Пришлось отложить бумеранг. У меня был шанс испортить все с самого начала, не знаю, зачем я медлил. Возможно, сейчас все было бы по-другому. Чем дольше я бездействовал, тем сильнее увлекался тобой. Все сказанное мной было правдой, все до последнего слова, Мишель.  — Я никогда и не сомневалась в этом, — чистейшая правда из моих уст.  — Вариант остался один: уйти без лишних объяснений. Если бы начал размусоливать, то твое нахождение в качестве хореографа команды было бы под вопросом. В смысле? Все это время мне казалось, что даже зачатки чувств между нами не смогли бы его остановить, а теперь все стало максимально непонятно.  — Все из-за денег, — усмехнулся Брэндон, а я непонимающее нахмурилась в ожидании пояснения. — Я знал, что денежный приз для тебя значит больше, чем для всей команды вместе взятой. Тебе нужны были те деньги, а я не собирался подвергать еще и твое будущее неопределенности.  — Ты так считаешь? — прозвучал мой вопрос. Я была ошарашена.  — Господи, лапуля, не тупи, — блондин положил руки на стол и подался немного вперед. — Представь себе, что я тебе тогда все рассказал. Исходов несколько: либо ты попыталась бы меня остановить, и это, конечно же, не получилось бы; либо рассказала бы команде о моем замысле; либо, что наименее вероятно, пошла бы за мной. В любом случае, в глазах этих приматов ты явилась бы не в самом хорошем свете. Поверь мне, люди не всегда такие, как кажутся изначально. Это ты списала со счетов ситуацию с контрактом — тебе не списали бы ничего. Между нами воцарилась тишина. Мой мозг пытался разобрать ситуацию, а Брэндон внимательно наблюдал за мной. Это было совсем не то, что я ожидала услышать. Все теории и предположения рухнули в один миг.  — Но был еще один вариант развития событий, — наконец-то выдавила я. Блондин склонил голову в ожидании.  — Ты мог бы не пытаться сравнить счет с Джастином.  — Такой вариант даже не рассматривался, — он отрицательно качнул головой. — Дело принципа, знаешь ли. Я чувствовала себя так спокойно, потому что все стало на свои места. Даже дышать стало намного легче. Да, Брэндон поступил жестоко. Очень жестоко. Но… это же Брэндон! У меня вырвался смешок. Чего еще можно ожидать от него? Он пытался защитить меня, и сделал это самым изощренно-беспощадным способом. Браво.  — Я предполагал, что ты можешь быть в Лос-Анджелесе. Знаешь, город ангелов и все дела.  — Тогда каким ветром тебя сюда занесло?  — Не поверишь, совершенно случайно, — Брэндон тоже выглядел намного расслабленнее. У него зазвонил телефон, и на экране я успела увидеть фотографию блондинки. — Извини, — он сбросил звонок и посмотрел на меня.  — Твоя девушка? — я не удержалась от вопроса.  — Саммер не моя девушка. Я попыталась сдержать улыбку и как можно мягче сказала, пытаясь не акцентировать внимание на смысле фразы:  — До сих пор никаких серьезных отношений?  — Можно сказать и так, — прозвучало как-то не однозначно, но это соответствовало вопросу. — Вообще-то у меня предложение.  — Излагай.  — У меня есть кое-что для тебя, — он полез в карман кофты, а потом положил на стол что-то подозрительно похоже на приглашение или входной билет. — Одна моя знакомая, ее зовут Ведана… Я его перебила:  — Имя очень… необычное.  — Эээм… я знаю, что она родом из Европы, но откуда конкретно — не знаю.  — Хорошо, чем она занимается? Брэндон снисходительно посмотрел на меня взглядом «я-же-хотел-рассказать-пока-ты-не-перебила», но, тем не менее, сказал:  — Она начинающая художница. Честно говоря, это Саммер нас познакомила, но Веда действительно очень хорошая девчонка. Это ее первая выставка в Лос-Анджелесе. Ты ведь знаешь, как тяжело начинать что-то в таком большом городе. Это я понимала как никто другой, поэтому закивала и взяла в руки приглашения. Да лаааадно, их было два. Я из-под бровей взглянула на блондина.  — Завтра, — он ослепительно улыбнулся, но выдал свое волнение, когда снова прошелся рукой по волосам. — Это странно, но… пойдешь со мной? Пусть это станет… новым началом.  — Брэндон, — сказала я немного с заминкой. — Что за игры ты ведешь? Я больше не люблю играть.  — Ты не любишь проигрывать, — черт бы его побрал. — Но ты не они, лапуля. Я больше не собираюсь играть с тобой. Всего лишь выставка. Мы всего лишь сопроводим друг друга. Я снова посмотрела на блондина. А потом перевела взгляд на билеты в руках. И снова взглянула на улыбающегося парня. И в конце концов, я кивнула. Я сделала это, потому что действительно хотела пойти туда. Не потому, что с Брэндоном, а потому, что искусство — часть меня. Я бы хотела познакомиться с этой начинающей художницей. Я бы хотела стать частью того, что в будущем может стать всемирно известным. И еще я поняла. Давать шансы сложно, но так приятно.