Чаша горького вина

На пик Сышэн уже давно опустилась ночь, но никто не спал. Зал гудел от голосов и смеха, а также сиял сотнями светильников, прогоняющих тьму прочь за двери. Пир был в самом разгаре, и только боги знали, когда он закончится. Столы ломились от любимых блюд Императора и Императрицы, а вино лилось рекой на радость многочисленных гостей, и только один человек, который скромно сидел в отдалении, не пил и не ел. Чу Ваньнин устало прикрыл глаза, ощущая, как от духоты и шума у него разболелась голова. Эта неприятная пульсация медленно растекалась от висков к затылку и рябила в глазах черными пляшущими тенями. Мужчина просидел тут уже больше пяти часов и на данный момент хотел только одного, а именно поскорее вернуться в павильон Алого Лотоса и отдохнуть. Его ядро, как и культивация были разрушены, а тело измотано — Юйхэн был не из тех, кто демонстрировал бы слабость. Осанка мужчины все еще была идеальной, а выражение лица безукоризненно спокойным. Мо Вэюй сам велел слугам «пригласить» учителя на этот пир и безумно разозлился, когда наставник отказался. Настолько, что, подобно мстительному призраку, явился по его душу сам и, осыпая угрозами, как золотыми монетами, притащил Чу Ваньнина сюда силой. Зачем? Неизвестно, но ни одно блюдо, что стояло на столе не было тронуто Бессмертным Бэйдоу. Естественно это не могло остаться незамеченным: — Учителю не по вкусу еда? Почему ты ничего не ешь? Голос Тасянь Цзюня прокатился по залу, заставляя всех замолчать. Императрица, довольно сверкая глазами, явно готовилась к представлению. Ей всегда доставляло особенное удовольствие видеть муки этого давно уже потерявшего все свое величие гордого человека. Чу Ваньнин медленно открыл свои красивые глаза феникса и спокойно ответил: — Я не голоден. Мо Жань отложил палочки и приподнял брови, искренне удивляясь подобному ответу. Гости тут же зашептались и обратили все свои взгляды на утонченную фигуру в белоснежных одеяниях. — Хорошо, но тогда почему ты не выпил ни чаши за здоровье этого достопочтенного? Учитель, сегодня мы были так щедры, что даже распорядились подать Ваше любимое вино. Вы не желаете долгих лет своему ученику? Осознавая, что так просто его никто не отпустит, Юйхэн бросил косой взгляд на Тасянь Цзюня. На самом деле он не пил только потому, что никто из слуг так и не наполнил его чашу вином. Видя пренебрежение и явную ненависть своего Императора, они, конечно же, испытывали к Чу Ваньнину только презрение. Однако стоило Мо Вэюю сделать замечание, как слуги сразу же заволновались. Все знали, что Тасянь Цзюнь беспощаден и скор на расправу. Тут же к столу, за которым сидел Старейшина Юйхэн, подошел молодой юноша и налил вина. Воздух сразу же наполнился ароматом фруктов и соцветий груши. Тасянь Цзюнь не обманул. Это вино всегда любил Бессмертный Бэйдоу и часто позволял себе несколько чаш в прошлом. Сколько лет Чу Ваньнин не пробовал этот чудесный напиток? От вина веяло воспоминаниями о тех далёких временах, когда он сам был ещё Уважаемым Наставником, который имел трёх таких разных, но дорогих сердцу учеников. Как же все обернулось таким образом? Тонкие изящные пальцы подняли нефритовую чашу, и мужчина сделал глоток. Крепкое вино на вкус было, как горькие слезы, но оно тут же согрело Бессмертного Бэйдоу, позволяя хоть на краткий миг окунуться в воспоминания о счастливых временах. Тогда ещё не было этого жестокого Тасянь Цзюня, а был только Мо Жань.Такой непослушный и глупый. Казалось, что он совершенно не знал о границах дозволенного и раз за разом переходил их, а после, склонив голову, как побитый щенок, просил прощения. В эти моменты его любимый ученик был таким милым, что каменное сердце наставника таяло, как кусочек льда в жаркий летний день. Перед затуманенными воспоминаниями глазами появился тот юный Мо Вэйюй, который широко и радостно улыбался, наслаждаясь всем, что может предложить ему этот мир. Его милый и искренний ученик, в которого Старейшина Юйхэн так неосторожно влюбился… Губы Чу Ваньнина тронула лёгкая и нежная полуулыбка, а в прекрасных глазах заплясали предательские слезы. Из-за влаги их мягкая, бархатистая глубина была ослепительно прекрасна. Она преображала холодного и неприступного Бессмертного Бэйдоу в нежного, полного светлой грусти старика. Ветер, играясь, проскользнул в открытое окно и осыпал присутствующих лепестками дикой яблони. Несколько из них упали в почти пустую чашу Чу Ваньнина, и он допил вино вместе с ними. На бледных щеках засиял такой же невесомый и нежный, как цветы крабовой яблони, румянец, а на ресницах заблестели капельки соленых слез. Воцарилась странная тишина, и это привлекло внимание Бессмертного Бэйдоу. Мужчина поднял глаза и заметил, что полные благоговения и трепета взгляды собравшихся обращены к нему, и только один Тасянь Цзюнь был явно зол. Не сводя с Учителя глаз, Император гневно поджимал губы и постукивал пальцами по столу. Чу Ваньнин, ещё не до конца покинувший прекрасную страну воспоминаний, на миг вздрогнул, испугавшись, и тут же опустил голову. Сейчас Юйхэн был не в силах выносить ненависть во взгляде Мо Жаня. Пьянящий аромат и вкус любимого вина подарили мужчине несколько минут приятного забвения, но при этом лишили твердой защитной оболочки, за которой Бэйдоу привык прятаться. В конце концов он был всего лишь живым человеком… Так почему же ему запрещено открыто демонстрировать свои чувства? Чем же на этот раз Наставник не угодил своему бывшему ученику? Длинные ресницы дрогнули и опустились, стараясь спрятать от множества глаз немногое, что ещё можно было скрыть: нежную и робкую душу. — Чу Ваньнин! Громкий выкрик Мо Вэюя напрочь разнёс очарование момента и отрезвил всех. Гости, часто моргая и потряхивая головой, стали быстро отводить взгляды от удивительно прекрасного мужчины. Все это время они словно находились в трансе, пораженные красотой не человека, а духа дикой яблони. Даже сейчас многие бросали пылкие взгляды на старейшину Юйхэна. Что говорить, даже сама Императрица не смогла устоять! Она приложила узкую кисть к своей груди, где бешено колотилось сердце, и посмотрела на супруга. Лицо Тасянь Цзюня стало каменным, а в глазах яростно вспыхивали и гасли фиолетовые искры. Жажда крови густой аурой исходила из каждой поры Императора Мира Смертных, заставляя всех вокруг дрожать от страха. — А-Ж-жань… Мо Вэюй не отводил глаз от Чу Ваньнина, который наконец смог собраться с силами и теперь спокойно смотрел на Императора в ответ, словно бросая вызов. — Пир окончен. Убирайтесь все! Вон! Его рев прокатился по залу, подобно раскату грома, и вскоре, повинуясь приказу, все гости торопливо скрылись. В зале осталось только трое. Чу Ваньнин медленно поднялся и тоже хотел уйти, но резкий гневный окрик заставил его замереть: — Стоять! Сделаешь еще хоть шаг и очень сильно пожалеешь. Старейшина Юйхэн повернулся и бросил холодный взгляд на своего некогда любимого ученика. Сейчас на красивом лице не было и тени той нежной красоты, что пленила всех гостей менее пяти минут назад. Ее надёжно спрятала маска спокойствия и равнодушия. — Я и так каждый день жалею о том, что жив. Что тебе от меня ещё нужно? С достоинством старейшина Юйхэн отвернулся и, под полным ненависти взглядом, вышел из зала. Мо Жань вдруг тихо фыркнул и разразился совершенно ненормальным хохотом. Тасянь Цзюнь смеялся так долго, что бока стали болеть, а из глаз прыснули слезы. Сидевшая рядом Императрица нервно сглотнула и, положив свою ладонь на руку супруга, осторожно поинтересовалась: — А-Жань, тебя так развеселила дерзость этого Уважаемого Наставника? Разве он не оскорбил тебя своим поведением? Любого другого ты уже казнил бы… Женщина уж очень хотела избавиться от игрушки супруга, но не в ее власти было уничтожить этого презренного червя по фамилии Чу. Все, что касалось дел Учителя, Мо Жань контролировал лично, что даже у самой Императрицы были связаны руки, а иначе она давно бы наняла убийц и забыла пристрастие Императора, как страшный сон. Наконец смех Мо Вэюя стих, и он, сбросив ладонь супруги со своей руки, вытер слезы. — Ох, он определенно будет наказан! Стоило Чу Ваньнину выйти на свежий воздух, как его плечи сразу же поникли. Вокруг никого не было, поэтому Юйхэну не нужно было притворяться сильным. Дрожащей рукой Бессмертный Бэйдоу вытер со лба холодный пот и пошел в павильон Алого Лотоса. Он планировал спрятаться там ещё на месяц, очень надеясь, что Тасянь Цзюнь забудет про него и просто позволит спокойно дожить свой век. Конечно это были только мечты, и Юйхэн прекрасно знал, что собственная дерзость в скором времени обязательно ударит его же по лицу. Даже оказавшись в самой безвыходной ситуации и лишившись духовных сил, Чу Ваньнин никогда не сидел сложа руки. На следующий день, когда пришел слуга, чтобы известить Великого Наставника о желании Императора видеть его, Юйхэн с особым усердием продолжал работу над механизмом, что должен был стать важной, заключительной частью нового ночного стража. Мужчине нужно было ещё совсем немного времени, и его желание защитить простых людей наконец исполнится. Лишь бы жизнь Чу Ваньнина не оборвалась слишком стремительно. На самом деле Юйхэн не боялся смерти, в некотором роде, Наставник даже желал уже покончить со сложными взаимоотношениями с Тасянь Цзюнем и оборвать этот порочный круг. Его останавливало только то, что Бессмертный Бэйдоу не хотел оставлять незавершённых дел, о которых будет сожалеть в загробном мире. Смыв с себя масло и переодевшись, Чу Ваньнин поспешил предстать перед восседающим на троне Императором Мира Смертных. Мужчина уже приготовился к тому, что их встреча пройдет в довольно-таки напряжённой атмосфере — поэтому спокойно ждал, наблюдая за Мо Вэюем через полуприкрытые веки. Странно, но Тасянь Цзюнь не выглядел злым — напротив, складывалось такое чувство, что Император с трудом сдерживает смех. Это было крайне подозрительно! — Учитель, вы почти не заставили Нас ждать. Чу Ваньнин не собирался оправдываться перед своим Учеником и просто молча снёс явную издевку. Мо Вэюй точно что-то задумал и теперь развлекается, предвкушая свои жестокие игры. Вот только Юйхэн не собирался впустую тратить свое время, так что поэтому перешёл сразу к сути дела: — Зачем ты звал меня? Император встал со своего места и неспешно подошёл к Наставнику. Заглянув в глаза феникса, Мо Жань тихо проворковал, смакуя каждое слово, словно оно было изысканной сладостью: — Вчера Мы просили тебя остаться, но ты снова показал свой дурной нрав. И поэтому сегодня ты будешь наказан. Тасянь Цзюнь поднял руку и погладил скулу Учителя. Мозолистые пальцы коснулись нежной кожи, и сердце старейшины Юйхэна забилось быстрее, выпрыгивая из грудной клетки. Мо Жань был слишком близко, и это заставляло каждый волосок на теле Великого Наставника встать дыбом. У этого мужчины был особенный шарм, а именно странная смесь обаяния и диких повадок хищника, что заставляла Бессмертного Бэйдоу трепетать. Колени Чу Ваньнина ослабли, и только сила воли помогла не утратить лицо. Бессмертному Бэйдоу так хотелось просто закрыть глаза и раствориться в этом мягком, почти нежном прикосновении пальцев ученика, что он почти переступил через свое достоинство. Как же трудно любить кого-то, кто так сильно тебя ненавидит… Юйхэн неохотно сделал шаг назад, избегая ласки Императора, чем немало разозлил Мо Жаня. Игривое настроение Тасянь Цзюня тут же испарилось, а лицо мужчины, словно покрылось толстой коркой льда, и теперь ничего не выражало. Об истинных чувствах Мо Вэюя Учитель мог судить только по гневным всполохам в глазах. Император схватил наставника за горло, перекрывая доступ воздуху и заодно оставляя на идеальной коже алые пятна синяков. Юйхэн прохрипел и вцепился в руку Мо Вэюя, стараясь оторвать ее от своей шеи. Мо Жань, наблюдая эти жалкие трепыхания, мрачно усмехнулся:  — Что? Не нравятся прикосновения этого достопочтенного? Ха! Значит ты соблазняешь других, а мою ласку не принимаешь? Какая же ты всё-таки грязная потаскуха. Мне даже противно просто смотреть на тебя, Учитель. Глаза Бессмертного Бэйдоу уже начали закатываться, а дрожащие губы посинели. Ещё немного и Чу Ваньнин точно бы потерял сознание. Вот только это не входило в планы Императора, и Тасянь Цзюнь легко откинул мужчину от себя, словно тот не весил ничего. С хриплым вздохом Юйхэн упал на пол и сильно ударился головой. Перед глазами вспыхнули яркие звезды, а боль стала медленно растекаться по затылку и спине. — Вставай, Учитель, я всего лишь толкнул тебя. Неужели твое тело стало настолько бесполезным? Мо Жань, безразличный к состоянию Бессмертного Бэйдоу, демонстративно вытер руку о платок и кинул его на пол, словно тот был настолько грязным, что никакая стирка бы не очистила белоснежную ткань. Вернувшись на трон, Тасянь Цзюнь с извращённым удовольствием стал наблюдать, как его Наставник медленно шевельнулся, а затем с трудом сел. Белые одежды растеклись вокруг стройного, некогда крепкого тела старейшины Юйхэна, позволяя увидеть полным звериной жестокости глазам изящный силуэт, что ранее скрывали слои ткани. Не замечая чисто мужского интереса во взгляде Ученика, Чу Ваньнин поднялся на ноги. Он слегка пошатывался, но выражение его прекрасного лица нисколько не изменилось, и только побледневшая кожа выдавала насколько сильно пострадал от этого лёгкого толчка мужчина. Невольно Мо Жань ощутил, как его одновременно переполнили, и восхищение, и раздражение. Чу Ваньнин снова не хотел склоняться перед Императором Мира Смертных и держал голову высоко поднятой! Тасянь Цзюнь не щадил своего ненавистного наставника и сыпал на его голову всевозможные несчастья. Он ограничивал его в средствах, отобрал слуг, использовал тело для своего удовлетворения, бил и неторопливо уничтожал душу, методично вырезая всех тех, кого Учитель так глупо пытался защитить. Бессмертный Бэйдоу и правда был выдающейся личностью, раз после стольких лет издевательств не стал пресмыкаться перед Императором и ещё способен был бороться с ним! Тасянь Цзюнь стал постукивать пальцами по золотому подлокотнику трона, раздумывая, как бы ему поступить дальше. Сегодня он не планировал заходить слишком далеко и хотел ограничиться только небольшим запугиванием и представлением, но это дерзкое выражение лица и явный вызов, что читался в глазах Чу Ваньнина, буквально провоцировал его на более грубые и беспощадные действия. — Мы слишком многое спускали тебе с рук и, как видимо, зря. Настало время напомнить, кто ты есть, и указать на твое место, наложница Чу. Тасянь Цзюнь небрежно махнул рукой, и к нему тут же поспешил слуга с подносом. Парень низко опустил голову, не осмеливаясь смотреть ни на своего Императора, ни уж тем более на насторожившегося Бессмертного Бэйдоу. Тасянь Цзюнь тронул пальцами нежнейшую белую ткань, которую принес юноша, и довольно улыбнулся. — Да, это определенно то, что я хотел. Передай мой подарок Уважаемому Наставнику Чу. Слуга опять низко поклонился и на этот раз подошёл к Бессмертному Бэйдоу. Старейшина Юйхэн бросил взгляд на золотой поднос и дернулся, словно увидел на нем ядовитых змей. Довольный такой реакцией Мо Жань хищно улыбнулся и откинулся на спинку трона. — Переодевайся. Наложницы должны носить такие одежды. Ваньнин, ты больше не великий заклинатель, а моя постельная грелка. Едва дыша от гнева и стыда, Юйхэн ночного неба нахмурился и стиснул руку в кулак, по старой привычке призывая Тяньвэнь. Вот только золотая ивовая лоза естественно не отозвалась. Совершенно безоружный Чу Ваньнин гордо вскинул подбородок и, яростно сияя глазами, произнес: — Нет. Тасянь Цзюнь ожидал подобного ответа, поэтому улыбнулся ещё шире. На его щеках появились ямочки, что смягчили выражение лица этого демона и придали ему лукавства. — Нет? Учитель, вы не оставляете мне другого выбора… Мо Жань поднялся на ноги и в его руках появился черный, как ночь, меч. Он нетерпеливо сверкнул в солнечном свете, словно умоляя владельца позволить клинку испить горячей человеческой крови. — Зачем мне нужна наложница, которая не хочет повиноваться Нашим желаниям? Слуга, который стоял рядом с Чу Ваньнином, немало испугавшись, сделал полшага назад. Он буквально дрожал не в силах вынести кровожадной ауры, что затопила пространство. Мо Вэюй привык к подобной реакции окружающих — поэтому лишь улыбнулся и посмотрел на Наставника. В отличии от юнца Юйхэн с вызовом смотрел на приближающегося Императора, не испытывая даже намека на испуг. Изумительно! Чу Ваньнин всегда был крайне упрям, так что он скорее принял бы смерть, чем опозорил себя, облачившись в одежду продажной девки! Однако Тасянь Цзюнь прекрасно знал своего наставника и поэтому даже не думал угрожать ему смертью. Вместо этого он наотмашь ударил слугу. Юноша выронил поднос и упал на пол, тихо всхлипывая. Император наступил ногой на спину слуги и прижал его тело к полу. — Если ты не наденешь эти вещи, то я убью мальчишку, а затем и всех тех, кто был тогда в зале… Старейшина Юйхэн прикусил губу и бросил взгляд на юношу, что теперь плакал и умоляюще смотрел на него. — П-пожалуйста с-с-спасите… Тасянь Цзюнь сильнее надавил ногой и парнишка, захрипев, стал плеваться кровью. — Наше терпение на исходе, Учитель. Старейшина Юйхэн зажмурился. Его гордость могла стоить жизни, но только его собственной. Чу Ваньнин не собирался впутывать в их с Мо Вэюем противостояние непричастных людей. Бессмертный Бэйдоу практически беззвучно выдохнул: — Остановись, и я сделаю это… Император усмехнулся и отпихнул ногой слугу. Юноша, вытирая слезы, быстро уполз прочь, оставляя Чу Ваньнина одного с монстром, натянувшим на себя человеческую кожу. Бэйдоу выдохнул с облегчением, ведь теперь единственный кто мог пострадать от ярости Мо Вэюя был он сам. Тасян Цзюнь уже неоднократно видел Наставника без одежды — однако это все равно не облегчало задачу для гордого мужчины. Обуреваемый множеством самых противоречивых чувств, Юйхэн отвернулся от Мо Жаня и стал неохотно развязывать пояса. Один за одним все три упали к его ногам. После Бессмертный Бэйдоу стиснул руками верхний халат и начал снимать его. Ткань медленно сползла с широких плеч, обнажая много жемчужно-белой кожи. Стыдливый румянец плавно стекал с щек на плечи, окрашивая их в бледно-розовый. Вскоре Старейшина Юйхэн остался только в штанах и сапогах. Стараясь хоть немного прикрыться от жадных глаз, что буквально обжигали кожу, Чу Ваньнин снял с головы корону и позволил черным густым волосам рассыпаться по спине и груди. Это не сильно помогло, но прикрывшись хоть чем-то Юйхэн почувствовал себя немного лучше. Тяжело вздохнув, мужчина избавился и от сапог со штанами. Теперь Бессмертный Бэйдоу был полностью обнажен. Неприятное чувство собственной беспомощности и уязвимости сжало его сердце, поднимая настоящую волну паники. Задыхаясь от волнения, Наставник быстро поднял с пола вещи, которые уронил слуга и, содрогаясь от отвращения, стал надевать их. Это заняло больше времени, чем Чу Ваньнин предполагал. Мужчина путался в элементах женской одежды, да и на то, чтобы надеть многочисленные украшения, ушло больше десяти минут. Однако вскоре Бессмертный Бэйдоу предстал перед Императором в до неприличия открытом одеянии, которое было вышито золотой нитью и отделано драгоценными камнями. Оно и без того выставляло на всеобщее обозрение слишком много обнаженной кожи, так ещё и ткань, из которой был сшит наряд, являл собой тонкую полупрозрачную материю. Хрупкие запястья и лодыжки Наставника обхватывали золотые браслеты, что издавали тихий, приятный звон при любом движении. Чу Ваньнину даже пришлось проколоть уши, чтобы вставить драгоценные серьги. Тасянь Цзюнь пристально смотрел на своего Учителя не в силах поверить, что этот обольстительный красавец был Чу Ваньнином. В груди что-то с треском сломалось, и огонь в момент распространился по всему его телу, сжигая душу дотла. Этот вечно строгий, чопорный мужчина, что постоянно носил только траурные белые одежды, сейчас вдруг превратился в маленького соблазнительного демона. Неприличный наряд в корне изменил внешний вид Бессмертного Бэйдоу! Мо Вэюй не мог отвести взгляда от Чу Ваньнина. Тот, кто уже вкусил всю сладость мира и пресытился ей, на краткий миг потерял дар речи. Тасянь Цзюнь видел красавиц, что одним взглядом могли свести мужчину с ума, видел нежных наложников, чья кожа была подобна мягкому шёлку, а внешность пленяла своей экзотичностью, но никто не мог даже приблизиться к этому мужчине, который сейчас смущённо старался скрыть свое великолепие за черным шелком волос. Строгие одежды и мерзкий характер прятали от мира безумно прекрасное создание, что таяло от любого, даже самого лёгкого касания. Стоило Тасянь Цзюню тронуть открытое уязвимое горло, как красивые глаза феникса наполнялись слезами, а поджатые губы дрожали от едва сдерживаемых стонов. В такие моменты сердце Императора заходилось от сильных, непонятных для него чувств и истекало кровью. Боль и томление смешивались в одно целое и отравляли разум. Мо Вэюй изредка ловил себя на мысли, что его Учитель получал ничуть не меньше удовольствия от их секса, и даже более того, Чу Ваньнин сам хотел снова ощутить те грубые ласки, что так щедро дарил ему Император. Однажды вкусив страсть Юйхэна, что была подобна сладкому яду, Мо Жань уже не мог излечиться от ее пагубного влияния. Если быть до конца честным, то он и не хотел избавляться от этой ненормальной звериной похоти, что заставляла Императора делать чудовищные вещи со своим Наставником. Ненависть Тасянь Цзюня шла рука об руку с желанием обладать и втянуть нечто светлое в ту же грязь, в которой барахтался и он сам, а после и вовсе утопить эту чистоту, погрузив ее на самое дно. Тасянь Цзюнь заставил себя отвести взгляд, а затем развернулся и сел на трон. Если бы он продолжил пялится на такого Чу Ваньнина, то самоконтроль Императора был бы разбит, как тонкая фарфоровая чаша, которую с силой бросили в стену. — Готово? Хм, неплохо… Теперь твой внешний вид соответствует статусу. Немного поразмыслив, Мо Вэюй привстал и убрал с трона большую мягкую подушку с причудливой вышивкой и золотыми кисточками по углам. Положив ее у своих ног, Тасянь Цзюнь издевательски хмыкнул: — Иди сюда. Или ты собрался и дальше стоять в таком виде? Планируешь совратить и этого достопочтенного? Хах! Сомневаюсь, что я захочу притронуться к такой шлюхе, как ты. Тасянь Цзюнь оправил рукой тяжёлые дорогие одежды: так складки прикрывали его очевидную ложь, что выпирала через ткань штанов. Правда заключалась в том, что Император с трудом сдерживался, чтобы не сорвать эти развратные тряпки и не трахнуть Учителя прямо на холодном полу, жадно кусая и облизывая каждый сантиметр этого стройного тела, но естественно Бессмертному Бэйдоу не обязательно было об этом знать… Чу Ваньнину не нравилась сложившаяся ситуация, и он нахмурился. Оскорбления давно уже не трогали чувствительную душу мужчины, потому что ведь он и сам понимал, что потерял любую значимость для мира, и только его никчемную, полную лишений, горечи и притеснений жизнь ещё можно было обменять на несколько чужих. Грудь сдавило не от грубых слов, а от разочарования в самом себе. В прошлом Гордый старейшина Юйхэн никогда бы не унижался подобным образом! Он бы своими руками строго покарал наглеца, дерзнувшего запятнать его репутацию, а теперь же… Чу Ваньнин медленно подошёл к трону и опустился на подушку, что лежала на полу между расставленных ног Тасянь Цзюня. Теперь Уважаемый Наставник Чу действительно выглядел, как любимая наложница Императора. Рука Мо Вэюя опустилась на черные, как смоль, волосы Учителя и сжалась, стискивая густую копну в кулак. От боли Чу Ваньнин поморщился, но не издал и звука. Он уже начинал привыкать к подобному обращению — ведь сносил от этих безжалостных рук куда более грубое обращение. Тасянь Цзюнь потянул голову Наставника ближе к себе, и теперь горячее дыхание Мо Жаня обжигало лицо Бессмертного Бэйдоу, заставляя последнего занервничать и стиснуть дрожащими пальцами эти бесстыдные одежды. Двое мужчин были настолько близко друг к другу, что чуть ли не соприкасались кончиками носа. — Ваньнин, а ты знаешь, чем именно занимаются наложницы? Они должны предугадывать и выполнять каждое желание своего Императора… Знаешь, чего я сейчас хочу? Юйхэн ночного неба судорожно сглотнул и опустил глаза на губы Мо Жаня, что были непозволительно близко, а это на несколько мгновений вырвало его из реальности. Когда же Чу Ваньнин заговорил, то его голос был подобен тихому шелесту листвы в кроне старой яблони: — Чтобы я переоделся в нормальные одежды и ушел? Тасянь Цзюнь усмехнулся и, не удержавшись, лизнул нижнюю губу Учителя. От такой простой ласки тело Бессмертного Бэйдоу дернулось и стало покалывать. — Конечно нет. Учитель забыл, что он наказан за свое распутство? Сегодня ты целый день проведешь подле Нас в подобном виде, но это еще не все… Чу Ваньнин нахмурился и попытался избавиться от хватки жестокой руки в его волосах, но только сделал хуже. Мо Вэюй сильнее сжал пальцы и запрокинул голову Наставника, не позволяя ему дёргаться. — Я не хочу. Вот теперь в темных и глубоких, как бездонные пропасти, глазах Тасянь Цзюня снова заискрилось веселье. — Нас это не волнует. Главное это то, чего Мы желаем. Мо Жань потянул голову Чу Ваньнина вниз и буквально прижал его лицо к своей требующей внимания плоти. Даже через ткань штанов достоинство мужчины обжигало щеку Юйхэна, подобно каленому железу. Бессмертный Бэйдоу положил руки на бедра своего мучителя и постарался отстраниться, но ничего не выходило. Паника все сильнее овладевала им, и Чу Ваньнин прикрыл глаза, всеми силами стараясь отгородиться от происходящего и успокоиться. Его страх и смущение всегда доставляли Мо Жаню особое удовольствие, так что наверное именно поэтому мужчина часто посещал павильон Алого Лотоса и проводил с учителем ночи. — Мо Жань! Хриплый, полный обречённости и усталости стон сорвался с губ, и Старейшина Юйхэн задрожал. Наверное он и правда был отвратительным, раз от такого близкого контакта с Тасянь Цзюнем ощутил, как жар собирается внизу живота. Чу Ваньнин приоткрыл губы, выдыхая горячий воздух. Подняв глаза, мужчина встретился взглядом с Мо Жанем. Этот демон уже не улыбался, а только тяжело дышал, не сводя голодного взгляда со своего Учителя. Горячая плоть под щекой Бессмертного Бэйдоу дернулась, и Чу Ваньнин ощутил, как стыдливый румянец заливает его лицо. В ответ на желание Тасянь Цзюня тело самого Юйхэна ночного неба стало отзываться, нагреваясь. Мужчина стиснул бедра, стараясь скрыть непристойную реакцию, что теперь выпирала сквозь полупрозрачную материю. — Открой рот, Учитель… Император погладил пальцами приоткрытые губы, а затем проник ими в рот Наставника. Горячий мягкий язык погладил их, и Мо Жань хрипло простонал: — Прекрасно, а теперь ублажи этого достопочтенного… Тасянь Цзюнь убрал руку из волос Учителя, возвращая ему полную свободу действий, и стал наблюдать. Бесстыдное одеяние демонстрировало крепкие руки и изувеченные тонкими полосками шрамов плечи, только грудь была более-менее скрыта тканью, концентрируя внимание на напряжённых сосках. В зале не было холодно, а значит в том, что они затвердели, была вина этого достопочтенного. Мо Вэюй улыбнулся и стал поглаживать нежно-розовый ореол, время от времени уделяя внимание и чувствительной вершинке. Юйхэн задрожал и прикусил губу. Сгорая от желания, он медленно потянул штаны Императора вниз, высвобождая крупный, налитый кровью член. Это был далеко не первый раз, когда Наставник видел возбуждённую плоть Тасянь Цзюня, но каждый раз мужчина испытывал лёгкий страх и трепет. Как только нечто такое большое могло входить в него и приносить столько удовольствия?! Смутившись собственных мыслей, Чу Ваньнин облизал тонкие пересохшие губы, а затем дотронулся до члена и нежно погладил его пальцами. Дрожь прошибла Тасянь Цзюня, и он сильнее ущипнул поалевший сосок, хрипло проворчав: — Ты дразнишь Нас? Учитель, с каких пор тебе нравится играть в подобные игры? Чу Ваньнин бросил на Императора раздраженный взгляд, который буквально говорил об отсутствии мозгов в голове Мо Жаня, а затем вернулся к своему занятию. Мужчина двумя руками сжал основание члена Мо Вэюя и медленно взял в рот. Челюсть тут же стала болеть из-за того, что Императора слишком щедро одарила природа, но проблемы Чу Ваньнина не касались Тасянь Цзюня. Стоило его плоти погрузиться в горячий рот Учителя, как Император Мира Смертных ощутил ликование и несравнимое удовольствие. — Ха-а-а, в юности ты много раз отчитывал меня за любые проступки этим ртом, а теперь посмотри на себя… Твои губы плотно обхватывают член этого достопочтенного. Мне нравятся подобные перемены, а тебе? Старейшина Юйхэн с трудом сдержал желание сомкнуть зубы на чувствительной плоти и напрочь откусить достоинство этого бесстыдника. Кто знает, может лишившись члена, в пустой голове начнет образовываться мозг? Погруженный в свои мысли Наставник слегка задел член клыком. Мо Жань на первый раз простил и только стиснул подлокотники трона, терпя боль, но когда это повторилось, Император не выдержал. Он тут же отстранил голову Юйхэна от себя и гневно прорычал: — Ты делаешь это специально? Снова демонстрируешь свой отвратительный характер? Ладонь обрушилась на лицо Учителя, разбивая губу. Кровь, смешиваясь со слюной, стала стекать по подбородку и капать на грудь Юйхэна. Лицо Бессмертного Бэйдоу горело и пульсировало от сильного удара, а во рту появился мерзкий вкус железа. Гнев буквально душил Чу Ваньнина, но мужчина не стал делать глупостей. Он только поднял на Мо Жаня глаза и слизнул кровь с нижней губы. Тасянь Цзюнь, завороженный пикантной картиной, выругался и с жаром впился в губы Учителя, проникая языком в его рот. У этого безумного поцелуя был вкус крови, страсти и ненависти, которые любовники разделяли на двоих и упивались им. Чу Ваньнин резко отдернул голову и, яростно сияя глазами, в ответ ударил своего ученика. — Я всё ещё твой Учитель и многое тебе прощаю, но тебе не стоит забываться. Я… Мо Жань повалил Чу Ваньнина, сильно приложив его спиной и затылком о пол. Перед глазами Наставника снова заплясали звёзды, а сам он потерял способность что-либо понимать. В это время Тасянь Цзюнь разрывал дорогую развратную одежду, полностью обнажая Чу Ваньнина. — Поздно… Треск ткани был настолько громким, что заглушал шумное дыхание Мо Вэюя. — Ты поздно вспомнил о том, кем являлся раньше. Когда весь наряд был разорван, Император с ненавистью осмотрел каждый сантиметр прекрасного тела Учителя, не упуская из вида и возбуждение Юйхэна, а затем буквально выплюнул: — Я не вижу перед собой Учителя, потому что тут только жадная до членов и развратная наложница Чу. Схватив Бессмертного Бэйдоу за бедра, Тасянь Цзюнь развел их в стороны, намереваясь сразу войти в Наставника, но Чу Ваньнин извернулся и ударил ступней в грудь ученика. Силы Юйхэна не шли ни в какое сравнение с теми, что были тогда, когда его ядро еще не было разрушено, и именно поэтому удар заставил Мо Вэюя только сильнее разозлиться. Император поймал Учителя за щиколотку и укусил за икру, оставляя четкие следы от зубов. Прошипев, Бессмертный Бэйдоу стиснул зубы и направил удар руки в горло Мо Жаня. Оба мужчины были в ярости, то ли собираясь порвать друг друга на клочки, то ли слиться в диком безудержном порыве. Перехватив запястье Чу Ваньнина, Тасянь Цзюнь стиснул его так сильно, что кость под пальцами Императора хрустнула и чуть не сломалась. Вывернув руку, Мо Жань перевернул Юйхэна на живот и тут же схватил второе запястье. Удерживая обе руки Наставника, Император снял со своей талии пояс и туго связал их за спиной. Обездвиженный Юйхэн повернул голову и яростно прошипел: — Бесстыдник! Тебе хватает наглости, чтобы принуждать того, кто не хочет близости! Разве этому я тебя учил, Мо Жань? Тасянь Цзюнь уже спокойно поднял задницу Учителя и мрачно рассмеялся. — Это ты не хочешь меня? Посмотри какой ты твердый, а твоя дырка, я уверен, легко примет меня и без подготовки… Мо Жань стиснул руками ягодицы Учителя, оставляя на белой коже россыпь алых синяков. Его истекающий смазкой член лег как раз в ложбинку, и Император Мира Смертных стал тереться о трепещущую хризантему. Чу Ваньнин пытался отстраниться от этих неприличных прикосновений, но добился только того, что Мо Вэюй с силой шлёпнул его по заднице. От этого удара Юйхэн ахнул, и капли смазки стали капать на пол. — Об этом я и говорил. Что бы я не делал, ты будешь хотеть большего. Тасянь Цзюнь приставил головку к входу в тело Учителя и одним сильным толчком полностью вошёл. Бедра Императора со шлепком ударились об Учителя, и Мо Жань застонал. Чу Ваньнин на этот раз не смог сдержать вскрика и выгнулся в спине. Если бы это был первый раз, то Юйхэн определенно бы пострадал, но порядком растянутое кольцо мышц даже так, без снадобий, впустило жар Ученика внутрь. Это было ужасно больно, но стоило массивной головке толкнуться в определенную точку, как удовольствие смыло все остальное. Тасянь Цзюнь с силой снова ударил Учителя по ягодице, и Бессмертный Бэйдоу тут же сжал член Императора. — Шлюха, даже боль тебя заводит… Может тогда отдать тебя всем тем гостям, которых ты соблазнил? Мо Жань наклонился и прикусил край нежно-розового ушка, чуть ли не кончая. — Ох, они так пожирали тебя взглядами… Ха-ха-ха, а теперь черви едят их глаза! Ха-ха-ха! Я выколол их своими руками. Может стоит обезопасить остальных от твоего влияния и сразу убить тебя, Ваньнин? Тасянь Цзюнь вышел из тела Наставника и снова пихнул его на спину. По лицу Чу Ваньнина текли слезы, а сам он нервно кусал губы. Мужчина с болью и гневом посмотрел на скалящегося, словно дикий зверь, Мо Жаня и прошептал: — Ты чудовище… Император, запрокинув голову, рассмеялся и снова вошёл в Учителя. — Да, я монстр, демон, животное, да кто угодно, но ты, Уважаемый Наставник, несёшь ответственность за то, что я стал таким. Ты оплатишь мне телом и душой, а если нужно, то и разумом. Я заберу всё и не оставлю от тебя ничего. Ты мой, Чу Ваньнин, и никто, слышишь меня? Никто не посмеет даже взглянуть на собственность Наступающего на бессмертных! Сильные руки стиснули горло Чу Ваньнина и стали медленно выдавливать из Учителя жизнь. Наставник в отчаянии бился под Тасянь Цзюнем, сотрясаясь от сильных толчков, но никак не мог выбраться. Мо Жань с счастливым оскалом прикрыл глаза и стал ещё сильнее вбиваться в податливое тело, что сжимало его внутри подобно тискам. Это было настолько приятно, что Наступающий на бессмертных забылся. Жар в нем становился все неистовее, но тело, что было снизу, сопротивлялось все меньше, пока и вовсе не обмякло. С хриплым рыком Тасянь Цзюнь излился прямо внутрь своей наложницы. От удовольствия мужчина запрокинул голову и, простонав, сильнее сжал горло любовника. Что-то смутило Императора, но опьянённый своим превосходством мужчина прогнал странное тревожное чувство прочь. Открыв глаза, Мо Вэюй посмотрел на Учителя и нахмурился. Его руки дрогнули и разжались, отпуская шею Наставника. Чу Ваньнин никак не отреагировал и продолжал лежать неподвижно. Его пустые глаза уставились в потолок. Все кровеносные сосуды полопались, а склеры мужчины окрасились в демонически алый цвет. — Ваньнин? Мо Жань ощутил, как в душу закрался страх. Старейшина Юйхэн не отвечал и вообще не подавал признаков жизни. Его кожа стала слишком бледной для здорового человека, и единственным ярким пятном оставались темно-бордовые, почти черные отпечатки рук на шее. — Пытаешься заставить меня чувствовать вину? Пх, как будто это возможно. Даже если я убью тебя, то не пожалею ни на миг! Ты грязь под моими ногами. Никчёмный, отвратительный… Мо Вэюй замолчал и снова посмотрел на своего Учителя, что не подавал признаков жизни и кажется вовсе не дышал. Тасянь Цзюнь сглотнул и прикусил губу. Нет, он конечно же не мог так просто убить Чу Ваньнина. Никто так просто не способен убить это бесчувственное чудовище! Так ведь? Чувствуя, как озноб стал проникать под кожу, Мо Жань схватил плечи Бессмертного Бэйдоу и хорошенько встряхнул. — Учитель… Голова Юйхэна безвольно запрокинулась назад. В конец запаниковав, Тасянь Цзюнь рыкнул и ударил Чу Ваньнина по щеке, пытаясь привести в чувства. — Нет бл**ь, ты не умрешь! Я тебе этого не позволял, слышишь? Мо Вэюй положил руку на грудь Бессмертного Бэйдоу и с облегчением обнаружил, что мужчина не умер. Он просто потерял сознание. Выругавшись, Император вышел из тела Юйхэна. Стерев с себя семя и кровь, он посмотрел на измученного, покрытого синяками едва живого Учителя. Мужчина не испытывал сочувствия, как и радости от того, что буквально растоптал гордость и честь своего врага, надругавшись над его телом. Тасянь Цзюнь всего лишь наказал свою наложницу за чрезмерную красоту. Только и всего. Император не мог спокойно выносить, когда другие с желанием смотрели на его учителя, буквально раздевая его голодными взглядами. Чужая похоть оставляла на девственной чистоте Бессмертного Бэйдоу грязные масляные пятна, которые было невозможно вывести. Только этот достопочтенный мог марать и пачкать душу этого человека! Любой другой будет лично им убит! — Ты сам виноват в том, что теперь лежишь тут в подобном виде, Учитель… Нельзя быть настолько красивым. Для твоей же безопасности больше никогда не улыбайся так другим. Мо Вэюй поднял на руки безвольное тело. Мужчина несколько минут смотрел на измученное лицо кошмара его юности, не понимая, как мог бояться этого человека. — Такой маленький и хрупкий. Стоило лишить тебя оружия, как ты стал совершенно беспомощным… Учитель, уж лучше бы ты умер во время нашего сражения. Впереди тебя не ждет что-то хорошее… Склонившись, Мо Жань поцеловал бледные губы своего Наставника, а затем пошел прочь из зала, оставляя позади только разорванные лоскуты ткани и растоптанную гордость некогда великого человека.