Замерзаю

      Вьюга завывает и завывает, ледяной ветер и снег летят мне прямо в лицо, я постоянно вынужден щуриться и прикрывать глаза ладонью, веки уже болят. И все-таки пыль не в зад... Хочу поскорей поесть и лечь спать! Но еще больше желаю достать этому бедному ребенку его несчастные красные лапти, о которых он так нещадно бредил и продолжает бредить каждый Божий день. Сможет ли выкрашенная фуксином пара обуви вернуть человека в трезвый вид? Вряд ли! Чудо! Но это единственное, чего желает он месяцами. Я должен достать эти проклятые лапти!

Снег, ветер...

      Быстро пролетающие снежинки будто царапают мне щеки, больно. Проваливаюсь по колено в сугроб, ног уже не чувствую. Найти бы безветренное место, но я уже почти дошел до города, осталось совсем немного, я же правильно иду? Не вижу ничего... И хоть бы путник!.. Хоть один б проехал! Но кто поедет в такую бурю... Кто пойдет за лаптями в мороз, вьюгу? Лишь глупец, без грамма огненной воды в сумке, желающий всем сердцем утихомирить подверженный бреду разум и душу больного мальчишки.       Я пришел. К счастью моему, знакомый торговец сидел в своей тихой избушке и плел из сухой соломы обувь. И я зашел: замерзший, весь в снегу, дрожащий. Лицо мое красное, словно свекла, и валюсь с ног. "Нефед!" - громко кричит мой знакомый торговец, спешит поддержать меня за плечи и помогает сесть, сажает он меня у печки. Начинает хлопотать, словно баба: "Что ж ты, Нефедушка, делаешь то? Куда ты пошел в такую вьюгу? Весь в снегу! Дрожишь!", - замолкает и дает мне слово, но я сказать ничего не могу, не в силах. "Грейся". - говорит и наливает в кружку медовухи - "На, выпей" - говорит. Ну я и пью. Кре-епко, хорошо-о... "Спасибо, друг" - отвечаю. Голос совсем охрип, нехорошо это... - Давай мы тебя на печь-то усадим - говорит мой знакомый торговец и помогает мне забраться на печь. Укрывает меня тулупом и смотрит так... Не понимает. - Ты прости, дорогой, что я так заявился. У барыни Настасии сынулька болеет. Бредит ребенок. И все, чего желает - какие-то красные лапти. Ну я и подумал, добывать надо. А идти шесть верст. Барыня меня отговаривала, но я все равно пошел, думал, ветер в спину дуть будет. На второй версте пожалел. Но как тогда? Я ведь пообещал? Пообещал. Теперь уж идти надобно - рассказываю. А он смотрит на меня, но уже выражение лица его изменилось. Понимает.