Солянка

«Шпилька…?», — положив руку на плечо обеспокоенно спросил Энакин, — «Ты в порядке?» «Скоро буду, Мастер», — тихо отозвалась она, обхватив и зажав руками свои монтралы вокруг своей головы на уровне висков, — «Мне просто на немного надо взять тайм-аут», — посылая Энакину ухмылку, она прикусила губу. «А если честно? Асока…» — выдохнул он, разворачивая ее к себе, — «Ты же знаешь, что можешь мне все рассказать.» — он вглядывался в ее лицо, пытаясь найти в нем ответы, но тогрута отводила взгляд в сторону, все еще держась руками за голову. Асока помедлила, но все-таки решила признаться. «Все слишком громко…» — слегка зажмурившись, ответила она, наклоняя голову немного вбок, чтобы помассировать монтралы круговыми движениями. «Что…?» — хмуря брови и сжимая ее плечи чуть сильнее, растерянно выдохнул Энакин, явно не очень понимая, о чем она говорит. Но девушка лишь раздраженно повела плечами и оскалилась, обнажив свои подросшие верхние клыки. «Все говорят слишком громко!», — уже более нервно прикрикнула Асока, пытаясь высвободиться из его кольца рук, чтобы сесть на кровать, — «Я слышу абсолютно все голоса за дверью, улавливая чуть ли не каждую тональность сказанной буквы, все эти раздражающие шарканья и топанье ногами, скрипы дурацких кроватей из соседних комнат, которые не прекращаются!», — уже жестикулируя и показывая на дверь комнаты, возмущалась она, — «Сейчас три часа ночи, а они все ворочаются в постели и не дают мне заснуть!» — Асока подняла свой обреченно-жалостливый взгляд на Мастера, но увидела лишь виноватое и неловкое непонимание в его глазах, которое лишь ее раздосадовало. «Ах, извини, Учитель, вечно забываю, что ты же не был любителем биологии» — театрально ударив себя по лбу, девушка постучала по постели рядом с собой, приглашая прилечь с ней. «Прости, Шпилька, но я правда в этом несилен. Но думаю, я смогу понять, если ты мне все же объяснишь в чем дело», — Энакин подошел к кровати и сперва взбил им обоим подушки, стараясь все делать как можно тише, а потом сразу взобрался на кровать, попутно укрывая одеялом их ноги, — «Это из-за вчерашнего слета с юнлингами?» В комнате Асоки стояла легкая прохлада, в то время как за окном Храма душная жара пыталась пробраться в любые форточки беспечных жителей Корусанта. Такое теплое лето пришло в столицу совсем недавно, но все равно не щадило никого, заставив жителей, даже нижних уровней планеты, спрятаться по домам и пережидать высокую температуру. Откидывая голову уже на слегка приподнятые и удобно взбитые подушки, Асока продолжила, – «Сам слет прошел нормально, я бы сказала даже отлично. Вся малышня достала свои кристаллы из пещеры, естественно, все пищали от радости и, кажется, Магистр Йода тоже остался доволен нами. А вот потом начались приключения…» — потирая виски, тогрута подавила зевок. Неожиданное спокойствие нахлынуло на нее, обволакивая со всех сторон и просачиваясь даже через Силу. Вроде, и скрипы чужих кроватей ей уже не отдавались резкой болью в голове, — «К нам с раскрытыми объятиями присоединились пираты во главе с Хондо, представляешь? Решили, раз корабль набит юнлингами и нет Магистров, то я им теперь по зубам» — девушка открыто позволила себе усмехнуться и легко отстегнула переднее украшение с головы, оставив лишь тонкую заднюю часть цепочки, к которой крепилась падаванская косичка. Отыскав на прикроватной тумбочке небольшую шкатулку, она вложила туда зубы Акула и убрала ту в дальний угол. Вновь подавив еще один зевок, Асока аккуратно провела своими руками по уже заметно отросшим лекку, доходивших ей до груди, при этом немного дольше задерживаясь на их кончиках, чтобы успокоить неприятные ощущения от посторонних громких звуков. Энакин с неподдельным интересом наблюдал за ее действиями, стараясь не упустить ни единой детали в происходящем: то, как она слегка сводила и хмурила брови во время рассказа, позабавило и даже чем-то напомнило его самого; то, как блики горящей свечи на тумбе играли с ее аккуратным лицом, добавляя ей необычного шарма и загадочности в этот момент; то, как ее некогда маленькие крылья на круглых щечках сейчас растягивались почти по всей скуле, заостряя и вытягивая уже и так давно недетское лицо. Но почему-то он только сейчас обратил внимание, что полоски на ее лекку имеют более глубокий оттенок тёмно-синего цвета, чем раньше, да и странно иногда подергиваются сами собой. В очередной раз, когда ее лекку сжалось, Скайуокер чуть было не протянул к ним свою руку, но вовремя остановился, на секунду задумавшись, как это будет выглядеть со стороны. Ведь он прекрасно помнил, как именно так и начинались многие фильмы для взрослых, благо, дальнейшие слова тогруты вновь привели его в чувство. "… пришлось встретиться с Гривусом и немного ускорить наш побег." — самодовольно произнесла Асока, потирая внезапно зачесавшийся нос, и перевела свой слегка заспанный взгляд на Энакина, — «Что? Я что-то сказала не так?» — девушка развела руками в стороны, касаясь его левого плеча ладонью. «Ты серьезно сейчас?», — выдохнул Энакин при этом, внезапно для девушки напрягся в плечах и, странно упираясь своим ожесточившимся взглядом исподлобья, посмотрел сверху вниз, — «Ты столкнулась на той базе с Гривусом?» — он неожиданно, даже для самого себя, немного повысил тон. Обстановка между ними сразу немного накалилась, Скайуокер даже уловил неприятные для них обоих колебания в Силе, которые одномоментно натянулись в напряжении, словно струна. Свечка на тумбе начала издавать потрескивающие звуки, словно шипящая двухголовая змея с Кироса, все больше подрагивая и играя со светом на лице Асоки, отчего ее черты казались ему непривычно жесткими и глубокими. «Энакин, но ведь все в порядке… Посмотри на это с другой стороны, прошу…» — девушка аккуратно положила ладонь на его плечо, совершенно не замечая, как тут же сжала края его новой робы, которую он так ей расхваливал тремя часами ранее. «Юнлинги целы и невредимы. Да, они… слегка напуганы такой неожиданной встречей, может даже слегка дезориентированы такими приключениями и только сейчас начинают все осознавать… но они все же в полном порядке, Энакин» — тогрута позволила себе мягко улыбнуться, посылая через Силу успокаивающие волны, пропуская их также и через себя, и с большим удовольствием наблюдая, как лицо ее Мастера сразу смягчается. «Тем более, имея в наставниках самого Избранного, у меня появилась возможность передать Гривусу парочку приветов от вас с Магистром Кеноби» — поигрывая бровями, Асока уже позволила себе вновь усмехнуться, стрельнув в Энакина многозначным взглядом. Однако, как поняла тогрута, шутка не произвела должного эффекта, так как мужчина лишь устало прикрыл глаза и тяжело выдохнул, запрокидывая голову назад на подушки и касаясь ей изголовья кровати. Лунный свет проникал в комнату девушки небольшими отблесками, заполняя помещение холодным белым светом. Один из таких немногих лучей теперь играл с левой половиной его лица, падая на верхнюю часть скулы и поднимаясь прямо к слегка растрепанным волосам. Асока обеспокоенно взглянула на Мастера из-под слегка опущенных ресниц. И только теперь она увидела, насколько Энакин был уязвимым в этот момент. Он выглядел настолько уставшим от всего того, что сейчас с ним происходило: бесконечная война, которая вечно не давала никому ни малейших передышек и не позволяла спокойно спать, Совет, давящий на него со всех сторон и следящий за каждым его действием, шагом, словом… Он не мог больше один справляться со всем этим… Только не тогда, когда она снова рядом… Асока с небольшой неуверенностью протянула свою руку к его щеке, останавливая ее в паре сантиметрах от лица, засомневавшись в своих действиях на мгновенье, но так и не успевает ничего предпринять, так как глаза мужчины неожиданно для нее открылись и смотрят прямо на нее. Туда, где все переворачивается вверх дном, а сердце делает кульбит. В ту пропасть, из которой обратной дороги не существует. Кажется, что время замерло на несколько часов, и Асока, так и застыв этой в немой позе, разучилась дышать. Ее нижняя губа слегка потрескалась, а горло пересохло и немного сдавливало из-за непонятно отчего сбившегося дыхания. Да, вероятно, всему виной такая жара на улице и неважно, что Энакин укрыл их одеялом сразу как прилег из-за морозности в ее комнате. Он чувствует. В прямом смысле. Он ловит этот тяжелый мускатный аромат, который она источает, каждый раз, когда между ними что-то щёлкает. Или искрится с такой силой, что устоять почти невозможно, до скрежета зубов, вот прямо сейчас взять ее под бедра, притянуть к себе, да так, чтоб дышать было невозможно, задохнуться ею и... Но торопиться хочется меньше всего. Они слишком давно знакомы для этой спешки. Особенно часто ему напоминает об этом его совесть. Ведь все те годы, когда он был ее учителем никуда не делись. Асоке всего восемнадцать, она слишком юная. «Я не кусаюсь, Шпилька» — с тяжелым вздохом и стальной выдержкой прошептал Энакин. Он перефокусировал свой взгляд с ее широко распахнутых глаз на тонкое запястье, которое слегка подрагивало от ее волнения. Облизнув свои пересохшие губы, он прикрыл глаза и с легкой, такой свойственной ему ухмылкой, придвинулся своей щекой к ее раскрытой ладони. Карамельные пальцы легли на его левую скулу и отдавали приятным холодком, слегка отрезвляя от таких навязчивых мыслей, которые пытались просочится через его совесть. Мысленно представив застывшее выражение лица своей ученицы на его выходку, Скайуокер чуть не заулыбался как чеширский кот, но потом решил, что и так уже достаточно смутил тогруту, поэтому, так и не открывая глаз, спросил: «Так что там с твоими монтралами, м?» «Наверное, я просто слишком устала после слета…» — наконец-то ответила тогрута, все еще смотря на свою вытянутую руку с неверием, — «вот и слышу абсолютно каждый звук словно через республиканский усилитель». Девушка потерялась во времени окончательно, но когда ее взгляд все-таки перестал хаотично бегать по лицу Энакина и случайно соскользнул на настенные часы, показывающие без десяти пять утра, на нее резко навалилась неоткуда взявшаяся усталость и веки предательски начали подрагивать, хотя еще минуту назад она могла поклясться, что готова вечность так лежать и рассматривать лицо своего Мастера, которое так идеально вкладывалось в ее ладошку. «Бесстрашную Асоку Тано оглушила небольшая толпа юнлингов?» — неоднозначно хмыкнул Энакин, ожидая от своего падавана возмущенный возглас в свой адрес на его реплику, а то и хороший натренированный пинок под его некогда нежный бок, который теперь попадал под раздачу за их совместные колкости. Однако, в ответ он услышал лишь приглушенное шипение, которое вполне могло сойти и за неуклюжее посапывание. Лениво приоткрыв свой правый глаз, мужчина стал свидетелем на его взгляд очень милой картины, которая вызвала у него легкую улыбку вперемешку с желанием придвинуться поближе к тогруте. «Ты отлично справилась, Шпилька. Думаю, Совет будет доволен тобой. Ну, а я просто горжусь своим вечно влипающим во все приключения падаваном…» — слова у него вырвались как-то неосознанно сами, но решив уже окончательно не зацикливаться сегодня на странных и таких частых порывах, Скайуокер лениво потянулся к тумбочке Асоки, тихо перекатываясь через нее, попутно еще больше укрывая их одеялом, и потушил догорающий фитиль. Вернувшись на свое место Энакин, вздохнул с облегчением и, в последний раз пробегаясь по умиротворённому лицу своего падавана, сладко зевнул и прикрыл уставшие веки. Через крепкий сон Асоки, уж как-то слишком трепетно подрагивала их связь с учителем.