Всё не так просто

      Я вдохнул холодный ночной воздух. Луна никогда не была столь прекрасна, как сегодня. Я смотрел на неё и словно видел её в первый раз. Почему она так обворожительно прекрасна? Почти полная. Мы летим вокруг солнца на невообразимой скорости, живые по случайному стечению космических обстоятельств. Наделены разумом по воле природы. Мы живём на этой земле не задумываясь ни о чём. Чеки, деньги, друзья. Всё идёт своим чередом. Детсад, школа, вуз, работа. Девушка, свидание, любовь, свадьба, дети. Всё идёт своим чередом, ты опьянён этим. Земле и звёздам нет дела до того, кто ты и зачем ты тут. Земля несётся вокруг Солнца.       Воздух. Он прекрасен. Идеально влажный и идеально холодный. То, что нужно. Бутылка виски была практически пустой. Я взял её, опрокинул и глотал до тех пор, пока не понял, что в рот падают последние капли, стекающие с бутылки, но и те я ловил языком, наслаждаясь прекрасным вкусом напитка.       Сирены. Как банально. В любом случае я их и ждал, так что не мне жаловаться на банальность. Я знаю правила и права, я знаю, как оно работает или как оно должно работать. Рад, что не ошибся. - Мистер? Положите пистолет, - отозвался коп, вышедший из форда, сияющего как новогодняя, мать его, ёлка. - А? - я развернулся, сжимая итальянскую беретту. - Брось ствол, - седой коп выключил сирену, погасил мигалки. - А то что? Будешь стрелять? - В тебя? - рассмеялся полицейский. - Нет. В этом нет никакой нужды, - он вздохнул. - Да ладной? - я направил пистолет в его сторону, в надежде услышать выстрелы его Глока. - Ты не преступник. - Даже так? - я целился чуть выше его правого плеча. Это разве так видно? Почему он не стреляет? - Брось, мужик. Я не первый год работаю в полиции. Те, кто хочет стрелять, они стреляют, завидев машину, - полицейский не тянулся к своей кабуре. Он закрыл дверь служебного автомобиля и отошёл от него. - Что случилось? - Тебе позвонили, всё рассказали, так действуй! Действуй, мать твою, согласно протоколам! Достань свой блядский пистолет! Ну же! - Я должен это делать, так как кто-то в штабе сказал, что пистолет в руках человека - это опасность для меня? Брось, я же вижу, что ты не за этим на парковке всеми забытого отеля, с пустой бутылкой виски и пистолетом. - Я за этим. - Смерть от рук полиции? - полицейский вздохнул. - Мне не тот коп попался, блять. Вызови другого. - Да, тебе попался не тот коп, прости. Я и правда хочу сохранять и защищать жизни людей. Твою, вот, хочу сохранить. Поэтому моё табельной оружие в кабуре и я не хочу его трогать. Вообще. Заметь, я и рацию не тронул. - Ага. - Так что стряслось? - Сохранить тебе меня не выйдет. - Пусть так. Я хочу знать, что с тобой, - полицейский ловко запрыгнул на капот внедорожника. - Рак. Давно уже. То есть у меня давно, а знаю недавно. Неделя, может больше, может меньше. Знаешь. Неделя звучит так мало. Но когда ты думаешь, что в этой неделе может быть больше дней, то есть то, что ты можешь прожить больше, чем эта неделя, то ты хочешь этого. Не хочешь жить меньше недели. Хочешь успеть всё и сразу. Свозить дочь в диснейленд, так как не ездил туда со своими родителями, купить ей мишку, большого такого, плюшевого. - Но? - Налоги. Они отбирают всё. Я плачу за дом, я платил за медикаменты. Страховка. Она отбирает последнее. Агентство не хочет платить, говорит, что не их случай, а адвокат просит вдове больше, обещая нагнуть всю индустрию за эти деньги. Знаешь что? - Что? - Беретта и патроны стоили дешевле, чем десять процентов того, что просил адвокат и в трое дешевле медикаментов. - Ага. Глок был бы и того дешевле, - коп улыбнулся. - Я любил Феррари. Коли итальянского автомобиля у меня нет, так пусть пистолет будет, я так рассудил. - Верно. - Ага. Великое государство. Я люблю эту страну, ты не подумай. Просто. Просто ты любишь её, когда едешь по ровной дороге на американском автомобиле, когда полицейский с улыбкой подсказывает тебе путь или же когда ты чувствуешь единство. Всё становится иначе, когда ты вот-вот умрёшь. Тебя списали со счетов. Все, кто мог. Они улыбаются. Улыбаются врачи и врут, прося больше денег. Адвокат показывает, как ты ему важен, что он твой, что он всех порвёт, стараясь угодить тебе и заработать деньги. Жена делает вид, что ей жаль. Может ей и жаль, но. У неё точно есть другой. Отличный шанс. Дочь жалко. Ей двадцать лет. Она не знает, я час писал смс, но всё время удалял. - Поедем. Поговоришь с ней. - Брось, дешёвый приём. Я отсюда уеду только в мешке. - Я бы не хотел. - Я тоже. А какая разница? Умирать с дикой болью куда хуже. Говорят, что я даже не услышу звука выстрела. Пуля должна раздробить мой череп и превратить мозги в кашу раньше, чем я это услышу. Логично, не так ли? - Вполне. Сколько тебе лет? - Сорок - Чёрт, дал бы тебе только тридцать пять. Вот же жизнь, а, - коп достал сигарету и прикурил. - В жизни ничерта не видел. Грезил мечтами о великом. А сдохну вот скоро. Работа, дом, работа, отпуск. Мы слушаем по радио о величии этой страны, а пуля дешевле таблетки. Дешевле и куда более действеннее. Знаешь. Я ведь хотел, чтобы вышел молодой полицейский, который будет на меня дико кричать, а потом откроет огонь, застрелит. А тут ты. Чёрт. - Ага. Молодой бы со страху пальнул, потом началась бы ебучая бюрократия и разбирательства. Я же тут не за этим. Я ахерительно тебе понимаю. То есть, нет. Я не понимаю тебя на все сто. Такое хер поймёшь. Моя дочь беременна, я скоро дедом буду. А у тебя так жизнь повернула. Мне ужасно осознавать всё это. Я после таких вызовов не сплю сутками. Думаю о жизни. Я видел смерть, я убивал пару плохих парней, но это всё не то. Хотя. Некоторые из них просто потеряли маяк в море и были в шторме этой страшной жизни. Их поглотило море жизни, наркотики и оружие. Их матери не хотели этого, я знаю. Работать копом это не так круто, как многие думают. Куча социальных льгот не заменят этих мгновений, когда ты затягиваешь жгут на ране бедного парня, которому едва ли семнадцать. Кровь идёт, она всюду, он хрипит. Ты реанимируешь уже труп, который вот-вот станет холодным. Его мать стоит в двух метрах, потом падает на колени и орёт. Она ненавидит меня за то, что я стрелял, а боль в груди от бронежилета, который словил пулю, даёт понять, что я стрелял не зря. Я спас себя, но его спасти не сумел. И я не спас его не только потому, что я плохо оказал первую помощь, нет! Я не спас его, так как я не смог понять его, увидеть его. Прочувствовать его жизнь и страдания. Мы живём, глядя с одной стороны. Мы не хотим понять, что чувствует он. А парень, может, хотел впечатлить девушку, оплатить аренду дома за мать, поэтому пошёл на всё это. Намерения были благие, дай ему иную возможность, будь возможность его спасти, я бы попытался это сделать. А в итоге в суде смотрел на слёзы его матери и ничего не мог с этим сделать. Меня отправили в отпуск, назначили сеансы мозгоправа и многое другое. В участке меня встретили как героя. Героя той системы, что плодить этих людей. - Забавно, да? - Жизнь, - полицейский сплюнул. - Ебучая жизнь, чёрт возьми. Я не буду в тебя стрелять даже если ты выстрелишь в меня. - Я не буду стрелять. - Знаю. - Но и живым не уйду. - Ага, - полицейский вздохнул. - Чудесная луна. Как на зло. - Долго ей любуюсь. А воздух? Обратил внимание? Он тоже иной. - Может поедем ещё выпьем? - Меня это не спасёт, я умру со дня на день и терпеть эти боли я больше не хочу. Дочери сказал, что командировка, жене оставил письмо. У меня нет иного пути, я с ними попрощался. Они поймут. - Путь всегда есть, ты знаешь. - Да. Я его уже выбрал и вот ты тут. Должен был в меня стрелять. - Почему? - улыбнулся коп. - Ну в себя стрелять трудно, ты знаешь. Подносил уже пистолет к виску уже три раза и никак не хватило смелости. Как и ожидал - приехал коп. Но не тот, которого я ждал. Или тот. Я рад, что в полиции есть такие, как ты. - Спасибо. - Камера пишет? - Да. - Отлично, покажешь родным, они поймут. Лиза должна понять, почему я ей солгал. Я всё готов увидеть, но не слёзы и рыдания дочери. Это страшнее, чем собственная смерть. Они все бы меня жалели, рыдали, а мне оно не надо. Я мёртв. Я мёртв уже давно, просто тяну время. Каждая секунда, кажется, несёт свой особый смысл, шарм. Эти звёзды, луна. - Да, точно. Я не знаю, чем я могу помочь, - признался коп. - Ты бы мог меня убить. - Не могу. - Ага. Значит сам. - Брось, может есть... - Нет. - Другого пути нет, - коп спрыгнул с машины. - И что нам делать? - Мне, наверно, пора стрелять? - Меня уволят. Не пойми меня неправильно, мне плевать на увольнение. Хер я клал на всё в этой стране, оно ничего не стоит, когда предо мной у человека кончается жизнь. Мы все её не ценим, а тут, прямо передо мной кончается, мать его, жизнь. Я бы хотел сделать всё, что в моих силах, но я не супер мен, я не вытащу из тебя эту дрянь. Я хочу, чтобы ты сделал правильный выбор. Сколько осталось от этой недели? - Она прошла, я живу уже больше мне положенного. - Понимаю. Со дня на день значит? - Ага, - я поднёс пистолет к голове. - Стой! - Что? Я всё решил, ты ничего не изменишь. - Да пусть меня хоть посадят, но. Не в голову.Выстрели в сердце, сюда, - полицейский показал на себе. - Когда тебя будут хоронить, то ты бдуешь так же неотразим как и сейчас. - Спасибо, - я направил пистолет на то место, куда показал полицейский. - Это точно будет мгновенно? Второй раз я выстрелить не смогу, может всё же в голову? - Мгновенно, ты не услышишь. Чувствуешь сердце? - Как никогда. Оно словно рвётся на пулю. - Вот я мудак старый, - коп рассмеялся. - Да ну, иной бы меня уже завалил. - И его бы не судили. - А тебя? - Меня посадят, я так думаю. - Это же моё желание. - Народ не тот. - Народ не тот, - согласился я. - А если я скажу, что сам того хочу и от тебя ничего не зависит. - Не поможет, - полицейский сделал резкий шаг вперёд. На его глазах были слёзы. Возможно он ещё надеялся что-то изменить.

***

- Мне нужны медики, мужчина, сорок лет, ранение в грудь.       Молния сверкнула, раздался гром и дождь тяжёлыми каплями начал падать с неба. Кровь медленно растекалась по асфальту и, улавливаемая дождём, растворялась в ночи. Старый полицейский держал на руках всё ещё тёплое тело. Нет он не промахнулся, пуля попала в сердце, а медики нужны, так как того требуют протоколы. Он смотрел в глаза мужчине. Луна отражалась в чёрных зрачках, которые былин навеки застывшими. Полицейский сидел под проливным дождём, насквозь промокший, и размышлял о ценности жизни до тех пор, пока не засверкали огни бригады скорой помощи.