Глава выберет меня!

      — Хокаге-сама, — заглядывая в приоткрытую дверь без стука, с улыбкой позвала Раймей мужчину, который едва ли отвлекся от своего занятия, сидя за большим столом. — Ты в курсе, что опять работал всю ночь? Уже утро.       Наконец, шиноби поднял свои глаза на Раймей и заглянул через плечо, дабы посмотреть в окно и убедиться, что она не шутит.       — Кхм. И вправду… — рассеянно облокотился Мадара о спинку стула.       Глава клана Учиха занимал пост Хокаге уже два года после смерти своего друга, погибшего почти в самом начале первой великой войны шиноби. Мадары не было с ним в этот момент, хотя присутствующие и выжившие при том сражении утверждают, что даже их совместных сил не хватило бы, чтобы спасти жизнь Хашираме. Это было, конечно, очень печально. Учиха не сомневался, что друг погиб, разменяв свою жизнь на безопасное отступление с поля битвы своего отряда. Это было частой практикой, и сам Мадара тоже всегда так делал, когда было ясно, что сражение закончится не в их пользу. Но, к огромному счастью Раймей и его детей, да и всех остальных жителей их клана, главой коих он являлся, Мадаре удавалось выжить. А вот Хашираме не повезло… Еще и передал ему свой титул после смерти в завещании (к невообразимой ярости его младшего брата). Жалко было и вдову Мито. Но Хаширама оставил кому позаботиться о жене в случае его кончины. У них рос прекрасный сын, копия папочки. Разумеется, и Мадара, и Раймей помогали им двоим всем, чем только могли.       Раймей, конечно, была рада, что ей не придется придумывать хитровыдуманных способов для инаугурации Мадары на пост Хокаге, и все разрешилось так быстро, но, разумеется, не желала, чтобы этот титул достался ее мужу таким вот образом. И бесконечно сильно переживала о такой утрате… Не верилось, что Хаширамы больше нет.       Конечно, сейчас боль утраты немного притупилась. И ей было о чем думать и помимо семейства Сенджу. Ее родители в старом селении Учиха тоже уже почили… Однако как же ей было жаль, что Хаширама так рано умер! Она видела от этого человека только добро, и не успела отблагодарить его за это хотя бы отчасти. Рассуждения Мадары о том, что для любого шиноби пасть в бою, спасая товарищей — честь, ее не успокаивали. Хотя сорок четыре года — не так уж и рано в их неспокойное время, если подумать… Но Мадара и сам очень тосковал по другу. Особенно встречаясь взглядом с его изображением, вытесанным в скале, где они так часто сидели вместе с ним… Он бы смотрел туда почаще, не будь рядом с его лицом и его кислой и леденящей душу мины, выбитой из камня по соседству… Он надеялся, что дети не плачут от страха, когда видят его лицо, ибо его и самого оно слегка пугало…       — Эх… Передам я все же свой пост Тобираме… — сказал Мадара вслух свои мысли, пока Раймей стаскивала с него одеяние Хокаге, дабы отвести домой хотя бы пообедать.       — Что?! Разве ты не хотел быть Хокаге, Мадара? — не могла не удивиться жена. Хотя и видела, что новые обязанности тяготят мужа.       — Я чувствую себя куда более увереннее и полезнее на поле боя, нежели в ворохе бумажек в четырех стенах. И кланом не могу заниматься спокойно, постоянно отвлекаюсь на проблемы деревни, которые должен ставить выше всего остального… Не могу так. Сенджу для этого лучше подходит, — высказал он свои мысли.       — Вот как… Ну ты подумай еще. Сложить полномочия всегда успеешь, — с улыбкой ответила Раймей, для которой главным было, чтобы ее муж был доволен. А кем он при этом будет — Хокаге, главой, или просто Мадарой — ей было без разницы.       Аккурат к тому моменту, как они вышли из здания управления, к ним обоим подбежала Харуко. Несмотря на то, что с Изуной они были вместе уже более десяти лет — парочка совсем недавно заключила официальный брак. Раймей подумывала о том, что, возможно девушка ждет ребенка. Ей бы этого хотелось! Но Харуко ожидала их обоих не для того, чтобы сообщить подобную новость.       — Раймей-сама! Хокаге-сама! Цуки-чан опять хочет уйти жить отдельно! — в сердцах сказала она. — Ах, я уже не знаю, как уговорить ее… Ей всего шестнадцать, она слишком мала и неопытна для того, чтобы начать жить самостоятельно! Изуна предложил, чтобы ты поговорила с ней, Раймей-сама. Она только тебя одну и слушает. Думаю, тебя она считает матерью все же больше, чем меня… Не мудрено, ведь ты была сестрой Цубаки-сан…       — Ну конечно же она считает тебя своей матерью, Харуко! — поспешила разуверить ее жена главы. Мадару также волновали проблемы его единственной племянницы, поэтому он тоже остановился в раздумьях. — Это просто возраст у нее такой. Давай я предложу ей пожить у нас какое-то время? Выделим ей флигель для ее пользования, пусть почувствует себя хозяйкой. Да, Мадара? — спросила она мужа, не дожидаясь ответа. Конечно, их новое поместье располагало такой возможностью. Хотя… Для их десятилетних близнецов и этого дома было мало… — И потом, раз уж она считает себя такой взрослой — пусть идет работать к отцу в министерство!       Раймей не хотела отпускать племянницу на миссии. Хотя девушка и была крайне способная. Все в клане считали ее сильнейшей куноичи, несмотря на свой возраст. Но для Раймей (как и для Мадары и Изуны) было важнее не добиться «медальки за отвагу и честь» на ее груди — а подарить ей счастливую жизнь до старости. Поэтому сделать ее работником военной полиции было хорошей идеей, или хотя бы просто секретарем при ее папочке, который после ухода Раймей в бессрочный декрет, тянувшийся до сих пор, занимал положение левого министра, вместо своей «сестренки». Правым министром все еще был Тобирама. Но теперь Раймей не была уверена, что он будет занимать эту должность еще какое-то продолжительное время, в связи с последним заявлением ее мужа.       — О! Такой вариант был бы самым хорошим. И Изуна-сан тоже одобрит. Спасибо, Раймей-сама! — поклонилась она, в ту же секунду поднимаемая женой главы, с просьбой не обращаться к ней так официально. Они, как-никак, близкие родственники друг другу…       Польщенная ее добротой Харуко удалилась, и глава клана Учиха со своей женой неспешно продолжили шествовать в свой квартал.       Как же похорошела Коноха за десять лет, с тех пор как у Мадары и Раймей родились Хикари и Кэмури, их сыновья. Не приходилось сомневаться, что каждый житель, что встречался и кланялся им двоим по дороге домой, был счастлив и искренне благодарен Хокаге. Хотя, почивать на лаврах Хаширамы было не честно, по мнению Мадары. Раймей так не считала. Они все вложили немало сил в это предприятие. Именно Мадара поддержал Хашираму в тот момент, когда никто не принимал абсурдную идею главы клана Сенджу всерьез (разве что Тобирама, но на то он и брат, чтобы во всем поддерживать его). Поэтому, по мнению девушки, все было честно!       Когда толпа центра деревни немного рассосалась, Мадара смог приобнять свою женушку за плечи, и чмокнуть в затылок. Он по-прежнему следовал своей клятве, во всем быть к ней внимательным и ласковым. Но как раз из-за обязанностей Хокаге почти совсем ее не видел, и не мог уделять ей много времени… Как и своим детям. Ох и давали же они прикурить им обоим… Ну, ладно еще старший, Хикари. Но вот младший…       Раймей искренне не понимала, как так получилось, что, обучая и воспитывая их абсолютно одинаково, они умудрились вырасти такими разными. Хотя это не мешало в равной степени любить их обоих. И вообще, все в клане были без ума от их мальчишек, особенно старейшина, которая доживала последние свои годы без супруга. Эти долгожданные (для всех) ребятишки были славными, сильными и благородными, несмотря на столь разные характеры.       Вот и сейчас, когда муж и жена тихо вошли на территорию своего поместья, увидели своего благоразумного и всегда спокойного Хикари с девочкой, в которой сразу узнали дочку Тобирамы, Юмэ. Она часто приходила «поиграть» с их сыновьями, так как была практически одного возраста с мальчишками. Хоть почти всегда и общалась лишь со старшим. Она, как и вся юная женская половина клана, называли Хикари-куна не иначе, как «принц». Не только потому, что он был старшим сыном главы. Его безупречное аристократичное лицо, всегда спокойное выражение лица, осанка и манера держаться — сразу заявляли о себе, как о важной персоне…       Интересно, а чем был занят младший? Явно был не в академии, раз даже Хикари был уже дома. Ведь тот был очень дисциплинированным.       — Тише, давай посмотрим, — шепнула Раймей мужу, потянув его за рукав у частокола, дабы не обнаружить их обоих перед детьми, — может, увидим их «первый поцелуй».       — Тц! Какой поцелуй?! — шепнул негодующий Мадара ей на ухо, — Одному — десять, другой — одиннадцать… И вообще, не хочу я, чтобы он целовал Сенджу… — несмотря на явный протест подглядывать за ними обоими, Учиха-старший принялся наблюдать за сыном.       — Она — Учиха, а не Сенджу. Только посмотри на нее, — убеждала она мужа, намекая на явные признаки их «породы» в девочке. — Плюс ко всему, ее внешность обещает быть очень красивой, возможно уже года через два она станет Цуки серьезной соперницей на роль «первой красавицы клана», — задумчиво размышляла жена вполголоса.       Мадара окинул взглядом свою Раймей. Ей было тридцать два, и она почти не изменилась за десять лет. Разве что стала более спокойная. Казалось, ее лицо вообще не было подвержено времени. В отличии от Мадары, уголки губ и глаз которого уже тронули морщины. Но Раймей убеждала его, что он стал даже лучше, чем был до этого. Учиха не знал радоваться ему или расстраиваться… Он, конечно, не придавал своей внешности особого значения, только переживал, что жена захочет найти ему, старику, замену… Еще и зрение, которое к «старости» совсем стало никудышным…       — Не говори глупости, — легонько шлепнул он ее по бедру, — не думал, что ты с такой легкостью готова раздавать свой же «титул» всем подряд, — ответил Мадара, хотя с доводами Раймей был согласен.       — Держи руку горизонтально, — методично объяснял Хикари своей подруге, пересаживая на ее предплечье сокола, как когда-то давно его самого учил отец управляться с этими своенравными птицами. — Не бойся. Он очень спокойный, — в ответ на обеспокоенное выражение лица девочки парировал сын главы.       — Я не боюсь, — с улыбкой ответила Юмэ. — Ведь со мной Хикари-кун.       Раймей и Мадара даже отсюда могли почувствовать как сильно вогнали в краску слова девочки их обычно холодного ко всему Хикари. Но не успели они подумать о том, где же их младший сын, дабы тот не помешал «первому поцелую» произойти, как он самый спрыгнул с дерева аккурат между Хикари и Юмэ, и испуганная таким маневром хищная птица резко взметнула в воздух, чуть не оцарапав лицо бедняжки Сенджу.       — Кэмури, — невозмутимо окликнул своего брата старший. — Ты ведешь себя, как дурак…       Оценочное суждение старшего брата его, казалось, вообще не заботит.       — Хех, ну давай еще разнойся!.. — насмешливо окинул Кэмури взглядом девочку, которая едва сдерживалась, дабы не накричать на нахального Учиху. — Иди, пожалуйся папочке Сенджу, этому старому ворчуну, — к ее матери, урожденной Учихе, у мальчишки обычно претензий не было. Но Тобираму Сенджу он, казалось, просто на дух не переносил. Особенно когда узнал от Юмэ, что тот когда-то давно хотел жениться на их матушке. Ха! Только их отец достоин такой, как мама!!! Он жутко ревновал…       — Ты кого назвал старым, сопляк?! — Тобирама зашел через другой вход, не заметив подглядывающих родителей близнецов. Иначе и им бы крупно досталось. Но Раймей уже спешила к «гостям» своего поместья, подобрав полы своего кимоно. Мальчишки, едва завидев, что мать и отец уже вернулись, инстинктивно вытянулись по струнке. Они не боялись своих родителей, но это были явно не те люди, перед которыми они могли вести себя плохо…       Хикари, как ему и было положено, поклонился матери и отцу, осуждающе покосившись на младшего брата, которого, казалось, манеры вообще никаким образом не волновали. Тц… Мог бы вести себя почтительно с ними хотя бы при чужих!       — Раймей, — обратил на хозяйку свой строгий взгляд правый министр, приобняв прильнувшую к нему дочь за плечи левой рукой, — будешь позволять своим отпрыскам вести себя так скверно и дальше, я Юмэ к вам на порог больше не пущу! — пригрозил он ей, не без удовольствия отметив, как у всех четверых, включая свою дочь, поникли лица.       Разве что Учиха-старший самодовольно приблизившись к ним всем, парировал с привычной ему надменностью:       — Если бы ты сам не таскался сюда через день с самого детства Юмэ — то детей бы не тянуло друг к другу так сильно… Сам приучил, — ответствовал Мадара, тот час переведя взгляд на своего младшего сына. Да, зрение его сильно подводило, но вблизи он видел неплохо… Лицо дерзкого мальчишки украшал свеженький фингал и совсем недавно стертая дорожка крови с губ. Опять подрался! И будто бы в подтверждение его слов, Тобирама продолжил свою уничижительную тираду:       — Я даже не об этом. Твой сын опять сражался с Ичиро.       Видя лицо Кэмури, не приходилось в этом сомневаться. Ичиро, сын Хаширамы, был на пять лет его старше… И это не мешало дерзкому мальчишке постоянно задирать его. На почве чего — оставалось только догадываться! Но он буквально преследовал Сенджу!       — Ох, нам так жаль! — просила прощение Раймей, поклонившись перед Тобирамой, и насильно опуская голову младшего сына. Вот из-за его дурости теперь матери приходится унижаться и извиняться! И это при условии что ему и самому досталось. — Кэмури за это уже получил, так что не надо злиться на него… — С этими словами она заботливо вытерла ему грязное лицо своим рукавом, как только они оба выпрямились.       — Матушка!.. Юмэ ведь смотрит… — шепнул он ей, раскрасневшись, но его все равно все услышали, и Тобирама даже не сдержал смешок.       Раймей мило улыбнулась на реакцию друга.       — А что, Тобирама-сан, я не против с тобой породниться, — сказала она добродушно. Лишь бы ее сыновья не передрались из-за девочки.       — Нет уж! — в один голос сказали и ее муж, и Сенджу.       Тобирама хотел с ней как-то в далеком прошлом «породниться»… До сих пор от этого страдает!       — Я свою единственную дочь на растерзание вашей семейке не отдам! — сказал он, поспешно уводя Юмэ в сторону выхода. Та только и успела быстро кивнуть старшему, мол, до встречи. Младший сильно разозлился, что его посмели игнорировать, и принялся донимать брата, даже забыв, что тут же стояли их родители, а при них перепалку лучше было бы не начинать:       — Ха! Влюбился в девчонку!.. — насмешливо констатировал он, опираясь кистями рук в бока.       — Мы с ней друзья, — спрятав ладони в рукава балахона, парировал старший. Хоть они и были одеты почти что одинаково — на Хикари одежда неизменно выглядела опрятно и аккуратно. В то время как Кэмури всегда походил на драного кота… Помимо этого, когда один из них делал что-либо — второй старался поступить по другому, всем своим видом показывая, что, даже если они и близнецы — у них нет ничего общего! Старший отпускал волосы, а младший следил, чтобы они не вырастали хотя бы на миллиметр ниже плеч. Старший, подражая отцу — носил черные перчатки, младший — мужские гловелетты, обнажающие его тонкие подранные пальцы. И так далее…       — «Друзья», как же! — продолжал насмехаться над братом Кэмури. — Все время друг к другу бегаете! А она ведь еще и на два года тебя старше!       — Вообще-то, всего на полтора… — едва заметно смутился Хикари.       — Значит, ты не отрицаешь что втюрился в нее?       Началась не хилая такая потасовка. Мадара терпеть не мог, когда они дрались друг с другом не с целью потренироваться, а со злобой и ненавистью. Хотя, нельзя сказать, что братья не любили друг друга. Просто как раз вошли в ту пору, когда пытаются самоутвердиться. Но их отец, у которого тоже были братья — не признавал такого подхода к решению конфликтов между ними.       — А ну иди сюда, — схватил он за шкирку Кэмури, как раз в тот момент, когда младший сложил печать для катона, и его перепуганная матушка заохала, уже думая, что их прекрасный дом «приказал долго жить».       После этого они оба удалились на разговор.       — Тц! Я уже не маленький, чтобы меня отчитывать! — вырывался Кэмури, напрасно пытаясь противостоять отцовской хватке. Сын знал, что бить его не будут. Мадару и самого никогда не «лупили» в детстве, и он считал, что со всеми (даже с Кэмури) можно договориться на словах. Усадив мальчишку напротив себя на террасе, он высказал, что не доволен его поведением.       — Ха! Подумаешь, навалял этому Ичиро Сенджу! — насмешливо растягивая фамилию своего «друга», отвечал Кэмури. То, что «наваляли» явно ему, а не еще кому-то, он и не думал признавать. — Может, раньше он и был сыном Хокаге, но теперь Хокаге — ты, и я не обязан с ним дружить! — в отличии от своего старшего «правильного» брата, он обращался к своим родителям на «ты». — Была б моя воля — я бы взял всех этих раздражающих Сенджу и…       Мадара знал, что его младший сын на самом деле не ненавидит Ичиро. И узнавал в своем ребенке себя же, вечного соперника Хашираме. Но его сын вообще не выбирал выражения…       — Кэмури. То, что ты ведешь себя так «вольно», как-раз-таки заслуга прошлого Хокаге, Хаширамы Сенджу. Когда я и твой дядя были детьми — …       — Знаю-знаю… — скучающим голосом протянул сын, — Была эпоха непрекращающихся межклановых войн, и у детей не было времени на всякие глупости! — закончил за отца фразу мальчик.       Мадара не мог не улыбнуться, от того каким своевольным вырос этот ребенок. Это очень озадачивало его, как отца, но и смешило…       — Все-таки сильно ваша мама вас разбаловала, пока я сидел в том скучном кабинете с бумажками. Но ничего, теперь у меня будет достаточно времени, чтобы наверстать упущенное в вашем воспитании. Ты — слишком импульсивный, а Хикари — слишком равнодушный. Буду делать из вас нормальных шиноби, пока не поздно… — сказал он будто бы самому себе вслух.       — То есть, как? — ошарашенно посмотрел на отца Кэмури, мгновенно выпрямившись. — Ты… Ты уходишь с поста Хокаге?.. Ты не можешь!!!       Новость Кэмури на самом деле очень даже обрадовала. Ведь это означало, что отец отныне будет посвящать ему и брату, и самое главное матушке, намного больше времени. Но самолюбие немного страдало…       — Еще как могу, — ответил Мадара, смерив ребенка строгим взглядом, — иначе вы тут скоро вообще на головах ходить будете…       Какой смысл следить за всей деревней и при этом забросить клан, а главное собственных детей? К тому же… Ему хотелось больше уделять внимания Раймей, ведь их молодость уходит, и не хотелось терять ни одного совместно проведенного дня.       — Ладно-ладно, — встряла прямо между ними та, о ком он сейчас думал. — Пожурил немного — и хватит! Он все понял, — миролюбиво обняла Раймей их двоих, целуя по очереди в щеку. — Давайте пойдем пообедаем, — потянула она своих мужчин на кухню, прекрасно помня, что у ее мужа со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было…       Кэмури непринужденно сел рядом с братом, как будто еще десять минут назад они не хотели поубивать друг друга на заднем дворе своего поместья, и принялся с отменным аппетитом поглощать мамину стряпню. Он единственный в семье обожал то, как она готовила. За одно только это Раймей была готова простить своему ребенку все изъяны характера! А вот Мадара и Хикари привычно долго ковырялись в своих тарелках палочками…       — Ничего, Хикари, — шепнул Мадара своему старшему сыну, которого мог понимать с одного взгляда, несмотря на его безэмоциональность почти ко всему на свете (кроме Юмэ), — скоро к нам придет жить Цуки, она очень вкусно готовит… Мы можем просить ее, чтобы она иногда для нас стряпала…       — Я все слышу! — пресекла их разговор Раймей, обидевшись. Хотя она и сама была не прочь есть еду, приготовленную племянницей… — Мы приглашаем Цуки-чан к нам не в качестве обслуги. Поэтому только попробуйте попросить у нее нечто подобное.       — Я поел. Спасибо, — еле заметно вздохнув, поднялся на ноги Хикари, чмокнув матушку перед уходом в знак благодарности за ее заботу. Пусть он и ушел почти что голодным… — Я буду у себя, займусь домашним заданием.       — Хах, зубрила, — еле слышно посмеялся Кэмури, который, вообще-то, тоже был не дурак, но хорошо учился лишь потому, что каким-то чудом был способен подготовить все буквально на переменке перед занятием (если вообще не решал прогулять его, когда считал грядущий урок бесполезным)… Даже Мадара не решался оспаривать методы обучения сына, поражаясь цепкости его ума. А Раймей лишь разводила руками в стороны, мол, сама так же училась, и ничего.       Но в назидательных целях пришлось отправить готовить домашнее задание и младшего, заведомо зная, что Кэмури, скорее всего, даже не зайдя в свою комнату хотя бы для вида, снова пойдет в деревню искать себе приключения, «тестируя» Шаринган.       Когда муж и жена остались одни, Мадара намекнул жене, что сильно устал, и не против был бы пойти прилечь… Вместе с ней.       Раймей посмеялась, не понимая зачем тогда ему она, если он и в самом деле «устал». Но не могла не прильнуть к нему, усаживаясь к мужу на колени. С минуту они просто смотрели друг на друга, понимая, что их любовь с годами лишь окрепла.       — Спасибо… — вдруг ни с того ни с сего сказал Мадара, чмокнув ее в лоб.       — Хах, пожалуйста. А за что? — решила уточнить жена.       — За все это. За детей, и … за то, что любишь меня…       Он поцеловал ее, пользуясь внезапно окатившим девушку смущением.       — Я так рада, что ты выбрал меня тогда, Мадара, — сказала Раймей, вспоминая их первую с ним встречу. Она была по-настоящему счастлива…       — Я? Это ты выбрала меня! И я всегда буду тебе за это благодарен… Конец.