...
25 апреля 2020 г. в 16:43
Ворожей был воистину лучшим врагом за всю его жизнь. Каждая битва, атака и каждая фраза, которая была адресована конкретно ему, навсегда отпечаталась в его сознании. Они не были особо близки, как, например, Тенебрис и Рацио, но оно и понятно, ведь он-то никогда не признавался в любви магу, да и как-то бредово это звучит. Любовь всей его жизни — Джедина — рядом стоит, успокаивающе поглаживает по плечу. Рыцарь и вправду благодарен ей, она всегда была, есть и будет рядом. Но, если быть до конца честным, то он бы пригласил его в бар выпить, поговорить о жизни, о будущем, как хорошие знакомые. В их положении это было бы абсолютно нормальным.
А ещё его удивляет, что он скучает по всемирному злу, которое уничтожало всё на своём пути, используя всех и вся. Раньше не было и дня, когда бывший серебряный сокол не мечтал о скорой смерти врага. А потом произошёл инцидент с камнем Джовения, и вот они превратились в детей; и тогда о смерти от старости не шло и речи. Но всё же удивительно, что маг всё-таки ушёл из жизни, выпив все яды, которые у него были. И рыцарь уверен — это его вина. Он мог это предотвратить, если бы хоть на секунду не был так предвзят к нему.
— Что это? — блондин рассматривает футляр, запечатанный каким-то заклинанием.
Ворожей не отвечает и лишь смотрит задумчивым взглядом, даже когда рыцарь швыряет вещицу куда-то в кусты со словами: «Наверняка это твоя очередная ловушка, не так ли?» — он по-прежнему молчит, будто ему всё равно, но это не так. Тем не менее, маг разворачивается и уходит, не реагируя ни на один вопрос мальчишки.
— Скатертью дорога! — фыркает блондин и уходит.
Тенебрис сидит рядом с могилой, сжимая мокрую землю, её одежда промокла под дождём, чёрные волосы, которые всегда торчат в разные стороны, теперь прилипают к лицу. Она не может перестать плакать и лишь Рацио, который приобнимает её за плечи, не даёт вырваться отчаянному крику. У рыцаря кружится голова, ему кажется, что ещё немного и он сам упадёт замертво. Заслужил ли маг такой смерти? Ну вряд-ли: всё-таки умереть от старости, было бы во многом лучше, по крайней мере, он бы мучался меньше. Наверное. А впрочем, неважно, ему бы сейчас самому не заплакать. Блондин изо всех сил сдерживает слёзы, противный ком застревает в горле; что-то сдавливает грудную клетку.
Насколько он знает, Ворожей всегда был одинок, лишь его дочь хоть как-то смогла скрасить жизнь. Но даже она его покинула в какой-то момент, отдавая своё внимание Корбо. А потом появились они и его глаза вновь наполнились азартом. Раз за разом его планы становились изощрённей, будто пытаясь ещё больше привлечь команду. В последние месяцы нападения мага стали настолько частым явлением, что Легендарным пришлось даже игнорировать некоторые злодеяния. Это не было особо трудным заданием — они были не единственными, кто мог бы его остановить. И даже когда Ворожей залёг на дно, они не спешили бить тревогу: меньше работы — больше свободы, да и Тенебрис вела себя как обычно. И лишь неделю назад, до всей неразберихи, он явился ровно в полночь, разбудив лишь рыцаря.
— Проснись, — лёгкий удар по щеке, — нам нужно поговорить.
— Ворожей? — восклицает блондин, за что тут же получает несильный удар в живот. — Что ты здесь делаешь? — шипит сквозь зубы скорее от боли, нежели от соблюдения тишины, блондин.
Маг прикладывает палец к губам и с опаской оглядывается на ягуарца: тот спит дальше, что странно, с его-то чутким слухом. Понимая, что времени в обрез, он хватает мальчишку за шкирку и тащит в сторону реки. Тот, в свою очередь, сопротивляется, пытаясь сквозь шум листвы и собственного возмущения понять, зачем его вообще разбудили. Следом происходят странные события — маг его обнимает, скорее всего, чтоб рыцарь окончательно заткнулся. Блондин чувствует, как ему положили что-то, по форме напоминающее вытянутый цилиндр.
А дальше он и не хочет вспоминать. Интересно, почему это событие прокручивается задом наперёд? А что было в той записке? Он уже никогда не узнает, её унесло течением, по крайней мере, он так думает. Дикий страх воды не позволил ему это проверить, а Шайми он попросить испугался: слишком интимным казалось ему то сообщение, мало ли, что там может быть написано… Что может написать человек, который был на грани? Впрочем, опять не важно. Ему всё хуже: желание подойти к могиле и выплакаться всё сильнее. То ли на это влияет паршивая погода, то ли Тенебрис, которая не может перестать плакать и молить прощения. Точно, быть может, если он поговорит с самим собой, то ему станет легче? К тому же, кто знает, вполне возможно и сам Ворожей его простит, в их-то мире, что наполнен магией, всё может произойти. Он делает неуверенный шаг в сторону могилы.
— Данаэль? — неожиданно громкий голос Джедины заставляет лишь вздрогнуть.
Принцесса направляет свой взор в ту сторону, куда смотрит блондин: сердце кровью обливается, глядя на сестру. Брови сводятся к переносице; тяжкий вздох; взгляд рыцаря падает на девушку, а та кивает. Он помнит и крики в полдень, и испуганный взгляд дочери мага, что с ненормальной скоростью цеплялся за разные предметы, будто пытаясь в них отыскать что-то родное, своё.
— Он ушёл! — сквозь громкие рыдания кричит девушка.
— Куда? — спрашивает Рацио, безуспешно пытаясь успокоить свою Ти.
Гриф с Шайми с опаской переглядываются, а Данаэль, понявший, в чём дело, мчится к реке. Он не может поверить, что так осёкся. Принцесса, увидев, что её любимый покидает место событий, бежит за ним вслед. А позади крики, дрожь земли и молнии. Он опускает руки в воду: речка не глубокая, рука с лёгкостью достаёт дна, вот только сколько он не пытался нащупать футляр, всё без толку. Позади он слышит шорох, обернувшись, Данаэль увидел принцессу.
— Что ты делаешь? — взволнованно произносит она, её некогда белый костюм теперь весь в пыли, — Ах, не важно, ты нам нужен! Идём. — она хватает блондина под руку и ведёт обратно, он так и не осмелился ей рассказать.
А дальше — вечные попытки успокоить Тенебрис, крики, слёзы и отчаяние.
— Можно? — робко спрашивает он, смотря уставшими глазами на девушку. — Мне тоже нужно… Попрощаться.
Ти смотрит недоверчиво, как будто ожидает какой-то подставы, а затем вспоминает, что рыцарь высоких моральных ценностей и потому, ещё раз взглянув на могилу, уходит, утирая влагу с лица. Данаэль напоследок замечает, что слёзы всё еще катятся по её щекам, от чего Рацио лишь сильнее обнимает девушку, защищая от ненастья — ветер стал спокойнее. Блондин аккуратно присаживается на корточки; он ничего не говорит, лишь смотрит с тоской. Если бы неожиданно Ворожей появился прямо перед ним, то он без сомнения был бы счастлив. Возможно, даже обнял его. Но хоть их мир и похож на сказку, такого чуда, увы, не произойдёт никогда. Всё, что он может, так это вечно скорбить и надеяться, что маг его простит. Но чтобы заслужить прощения, надо его заслужить, так? Вот и Данаэль того же мнения.
— Мне очень жаль, — шепчет он, боясь, что его могут услышать, — сможешь ли ты простить меня? — он готов поклясться, что слёзы сами потекли из его глаз.
Рыцарь прикрывает рот рукой, несмотря на то, что дождь стал лишь сильнее, будто помогая заглушить его всхлипы; велик шанс того, что Гриф все равно услышит его.
— Данаэль? — кричит Джедина. Ей кажется, что им пора уходить, скорбь не может продолжаться вечно, так?
— Дай мне секунду! — отвечает он ей раздражённо, но после добавляет чуть мягче: — Пожалуйста.
Ещё несколько минут он рассказывает о том, как он скучает, что планирует сделать в будущем без него, вспоминает битвы, их инцидент с камнем Джовения. И ему кажется, что Ворожей совсем рядом, лишь руку протяни. И в период его истории ветер будто передаёт все чувства мага: он то спокойный, то более сильный и порывистый, будто злиться или наоборот, радуется, что о нём наконец вспомнили; в такие моменты рыцарь невольно улыбался. После очередного: «Данаэль, нам правда пора!» — он всё-таки поднимается с земли.
— Прощай, думаю, мы встретимся когда-нибудь вновь, — он кивает сам себе.
Рыцарь бежит к своим. Он больше не чувствует горечи и сожаления, лишь немного неприятную пустоту, но это всяко лучше, чем бесконечная вина за свои поступки. Дождь резко закончился, давая возможность солнечным лучам осветить Легендарных.