Сливовый цвет

      Кто говорил, у Сюэ Яна нет сердца — врал, ему стоило бы вырезать язык и скормить свиньям. Иначе что так внутри трепетало от радости при виде мучений великого праведника Поднебесной? Светлейший даочжан, кажется, невиннее лунного света, настолько он не запятнан. Что так внутри ликовало при виде алых капель крови из вновь открывшихся ран вместо глаз? Багрянец расписал белоснежные одеяния Сяо Синченя как лепестки алых роз на только что выпавшем покрове снега. Сюэ Ян торжествовал. О, он не жалел времени, которое прошло прежде чем свершилась изощрённая месть. Давний враг теперь стоял перед ним на коленях в крови и пыли. Опустошённый. Обессиленный. И всё же… И всё же, что так замерло и на миг остановилось, когда Сяо Синчень нащупал рукой Шуанхуа и провёл сверкающим лезвием по горлу? Не успел Сюэ Ян моргнуть, как даочжан рухнул на землю.       — Как ты посмел убить себя сам? Я не разрешал! Не разрешал!       Сюэ Ян бросился к телу, успокаивая себя, что Синчень в виде живого мертвеца даже лучше. Послушный. В мыслях он в красках представлял как бы заставил страдать даочжана ещё сильнее, а руки шарили в поисках чего-нибудь, чем можно перевязать рану на шее.       — Я вылечу тебя и убью столько раз, сколько мне захочется. Сам. Убью. Сам. Понял меня? Потом воскрешу и убью снова. Да-да, так и сделаю, — бормотал Сюэ Ян, возясь с раненым.       Синчень ещё дышал. Хрипел. Кровь сочилась между пальцев Яна, когда он зажимал порез рукой. Времени было мало. Взгляд упал на чудом оставшиеся чистыми белоснежные рукава одеяний даочжана. Вряд ли уж в таком состоянии он будет озабочен порванной одеждой. Сюэ Ян ругался, говорил много злых слов, а руки делали своё дело.       Шурх…       Оторвалась полоса белой ткани.       Шурх-шурх…       Вторая.       Когда-то даочжан показывал Яну как быстро останавливать кровь из глубокой раны, но прежде ему никогда не приходилось делать это самому. Однако у мелкого бродяжки, которого многие недооценивали и откровенно презирали, была отменная память. Раз увидев, Сюэ Ян не забывал ни малейшей детали. Это помогало ему в магии, поможет и теперь.       — Вот придушу тебя, будешь знать, даочжан!       Грозился он, крепко приматывая плотно скрученный валик ткани к ране. Даже разок глянул, не посинел ли Сяо Синчень от его стараний, но нет. Даочжан лишь был бел как собственное ханьфу. Всё ещё бел. И всё ещё дышал.       Сюэ Ян поднялся и со злостью пнул Сун Ланя, всё это время стоявшего как истукан. Мертвец за всё это время не издал ни звука, да и откуда бы ему что-то говорить без языка. Однако всё осознавал и понимал, что доставляло Сюэ Яну немало удовольствия. Сун Ланя он ненавидел больше. Намного, намного больше. И надо было ему являться в И... Ну кто же ещё виноват в том, что произошло сейчас?       — Эй ты! Отнеси даочжана в дом, — отдал небрежный приказ.       Мертвец беспрекословно подчинился. Куда бы он делся? Сюэ Ян огляделся, поднял с земли корзинку с недавно купленной (подумать только!) на рынке едой и как ни в чём не бывало зашёл в дом следом. Если бы Синчень не испортил этот тёплый вечер, всё шло бы своим чередом. Они бы сидели вместе за столом, ужинали и рассказывали истории. Как всегда. Но сегодня в похоронном доме на окраине города была непривычная тишина. Если бы Ян знал, как она ещё успеет ему надоесть…