Быть Богом vol. — II

      Запястья очень сильно болели. Настолько сильно, что временами Чан даже не чувствовал кисти рук. Но не только болели они, на его шею прицепили толстый, грубый ошейник с металлическим кольцом для поводка, Донхун самолично застегнул его на нём с мерзкой ухмылкой на лице.       В подвале всё также горела лишь одна тусклая и временами мигающая голая лампочка без какого-либо абажура. Надзиратели, или охранники, добродушно бросили Чану плед, на котором он ютился.       Пару раз за день к нему приходит мальчишка Донхуна. Он прицепляет к ошейнику поводок и выводит Чана из подвала наверх, давая тому сделать все свои дела и даже умыться. Словно собаку на выгул, ей богу. В такие моменты с его рук не отстёгивают наручники, что очень уж мешает. Всю дорогу их сопровождают два мужика в чёрном, эти самые надзиратели, и стоит только Ючану намекнуть на то, что он собирается замыслить побег, они без каких-либо сигналов сразу же готовы вырубить парня из реальности.       Побои на теле после того, как его притащили в это место, стали постепенно сходить на нет, что облегчало общее состояние, но не моральное. Морально на Ючана давило всё, начиная от охраны и заканчивая этой небольшой каморкой с грязными стенами.       В самом подвале охранники не стояли, поэтому Чан мог наматывать круги в раздумьях, как ему выбраться отсюда. Ищет ли его Джун? Сказал ли он о пропаже Ючана Сэюну? Хён, наверно, весь Сеул на уши поднял от волнения. И никто же не знает о том, что Донхун, какого-то чёрта, на свободе!       Тот незнакомый парень, который вырубил Ючана и приволок сюда… Почему-то отдалённо он напомнил Чану Джунхи, этот парень тоже был каким-то странным, словно не от мира сего. Странным, щуплым и опасным. Кем он был Донхуну? Новой пассией заместо Джуна? Тогда, кто тот второй мальчишка, что приходит к нему каждый день? Тоже игрушка в руках Ли? Грёбанный фетишист.       Ючан развернулся, чтобы отмерить очередные шаги до другой стены, как двруг двери в подвал открылись и на ступеньках появился тот самый парень, который навещает его каждый день, а с ним один из охранников.       В руках незнакомец держал тот самый поводок, который с весьма смущённым видом пристёгивал к кольцу на ошейнике.       — Ждите снаружи, — послышались слова парня, адресованные охраннику, — Я выведу его.       Чан внимательно проследил, как тот спускается, а после подходит к нему и неряшливо дёргает за кольцо на ошейнике, после зацепив за него карабин. Каждый раз на лице мальчишки читается подобие стыда или даже вины, но он постоянно пытается это скрыть за молчаливой неприступностью.       Как бы Ючан не пытался разговорить незнакомца, тот всегда соблюдал тишину.       — Сегодня тебе можно принять душ. — Парень дёрнул за поводок и пошёл назад к лестнице. Ючан, немного подивившись тем, что данная фраза адресована ему, послушно пошёл следом.       — Вот это щедрость. Вроде бы мы не знакомы, и Я старше тебя, а ты ко мне так грубо.       — Ты не в том положении, чтобы думать о таком, — смущённо отвечает тот, поднимаясь по лестнице. Ючан бесшумно хмыкает, — возможно, сегодня тебя посетит Хозяин, поэтому, подготовься хорошенько.       Парень открыл дверь и вышел, дёрнув за поводок на себя. Чан, чуть не споткнувшись, быстро преодолел остаток лестниц и тоже покинул подвал.       — Приготовиться? Для чего?       Мальчишка остановился и как-то обречённо посмотрел на старшего, после чего перевёл взгляд на одного из охранников и кивнул ему, направляясь к ванной комнате.       Джунхи медленно открыл глаза чувствуя странное ощущение по всему телу, словно с его плеч упал целый мешок с картошкой и стало так легко и свободно. Он быстро проморгался и медленно повернул голову. Рядом с ним дремал Донхун с безмятежностью на лице.       Обычно, по утрам, Джунхи просыпался первым, после чего шёл в душ, делал какой-нибудь лёгкий завтрак и будил Ючана нежным поцелуем, отчего тот довольно морщился и неохотно открывал глаза, даря Джунхи утреннюю сонную улыбку. Но Донхун… Он другой. Джун знал его слишком хорошо и только сейчас мог понять и уловить ту разницу между «старым Пак Джунхи» и новым.       Джун не должен был позволять вчера своим тёмным желаниям вырываться наружу, он не должен был позволять Донхуну делать с собой всё, что только тому вздумается. Всё время, пока этого самого Дэхви не было дома, Донхун с перерывами каждый раз домогался Джунхи и постоянно одерживал победу, потому что Джун слишком слабый.       Джунхи временами тайно плакал, когда Ючан засыпал рядом с ним. Джуну было ужасно стыдно за свою двуличность, он смотрел на Чана и не понимал, за что и почему такой светлый человек смог полюбить такого безнадёжного, как Джун. Он мог часами просто лежать и смотреть на младшего, тихо пуская одиночные слёзы. Ючан был слишком прекрасным, слишком непорочным, слишком добродушным, весёлым, добрым… Джунхи мог бы перечислять все его качества до самого конца света! И это его очень огорчало, ведь сам Джун понимал, что он далеко не такой.       И поэтому он плакал.       «Слёзы — это слабость».       Ючан всегда улыбался, будь ему грустно, радостно, больно или же нет, на его лице всегда была улыбка. Его улыбчивость и забота именно то, что когда-то смогло поломать что-то внутри Джунхи, то, что заставило невидимую вереницу тьмы, тянувшуюся за Джуном, прерваться, смотаться и запрятаться куда-то глубоко-глубоко в сознание, уступая место солнечному Ючану и его улыбке. Именно из-за Чана Джунхи снова смог улыбаться, смог выражать свои чувства. Хоть у него это и выходило до сих пор не так хорошо, как хотелось бы, но он упорно старался, учился у Ючана и им же любовался.       Он улыбался, глядя на младшего.       «Улыбка — это слабость».       Ючан говорил Джунхи о том, что любит его, что нуждается в нём, точно так же, как нуждаются все в воздухе, как нуждается рыба в воде, как нуждаются птицы в крыльях, как нуждаются цветы в солнце. Ючан, сам того не понимая, просто тонул в Джуне и ему это нравилось. Джунхи познал, что такое любовь, не сразу. Он долго не мог понять своих чувств, не мог понять своих желаний и намерений по отношению к Ючану, но когда понял, что именно это и называется любовью, то готов был признаваться младшему каждую секунду. Он так и продолжал дарить ему белые розочки, как когда-то в самый первый раз, пока Ючан, переборов скромность, не отдал свой первый приказ. Джунхи наконец смог чувствовать, смог ощущать, смог принимать любовь и отдавать её взамен. Он старался, хоть до сих пор многого и не понимал.       Он всегда проявлял свои чувства к Ючану.       «Проявление чувств — это слабость».       «Слёзы, улыбка, чувства — это слабость», — говорил ему Инчон перед очередной отправкой к новому клиенту. И Джунхи верил ему. Джунхи не плакал. Джунхи не улыбался. Джунхи ничего не чувствовал.       Чтобы найти Ючана он должен снова стать тем, кем был раньше. Он должен стать сильным Пак Джунхи ради спасения своего Кан Ючана. Он должен вновь позволить этой веренице тьмы окутать его и вести, направлять. Он должен снова примкнуть под крыло к Донхуну.       — Слёзы — это слабость, — прошептал Джун глядя на старшего перед собой, — улыбка — это слабость, — закрыв глаза добавил парень, — проявление чувств — это слабость.       Тихо выдохнув, Джунхи уселся на кровати и собирался уже вставать, как тёплая хуновская рука схватила его за запястье. Обернувшись, он посмотрел на старшего, который только-только отходил ото сна.       — С добрым утром, хозяин. Простите, что разбудил Вас. — Монотонно произнёс Джун и сделал поклон головой.       Донхун чуть улыбнулся от слов младшего и лениво зевнул, слабо дёрнув его рукой на себя.       — Поцелуй меня.       Джун слегка опешил, подняв взгляд на старшего.       — Простите?       — Поцелуй меня, — строже повторил Донхун и отпустил руку парня. — Хочу твой поцелуй.       Джунхи чуть нахмурился и снова опустил глаза.       — Господин, такой, как Я, не имею права целовать Ваши губы.       — Это приказ. Поцелуй меня.       Голос Донхуна приобрёл строгость. Он чуть приподнялся, уперевшись на локоть, и устремил внимательный взгляд на Пака.       — Собака не должна целовать Хозяина, — снова отозвался Джун, — собака имеет право лишь облизывать хозяйские ноги. Простите. — Снова сделав поклон головой, Джунхи поднялся с кровати, открывая вид на полностью обнажённое сзади тело. На его спине и ягодицах багровели лиловые засосы, словно летние распустившиеся бархатцы. Донхун облизнулся при виде стройного, гибкого тела и снова откинулся на подушку.       — Собака не имеет права уйти, пока Хозяин не даст своё согласие.       Джун замер на месте, а старший лишь ухмыльнулся такой картине.       — Узнаю своего воронёнка. — Чуть посмеиваясь произнёс Хун. — Хорошо, на этот раз Я уступлю тебе. Но это будет первый и последний, когда слово остаётся за тобой.       Джунхи всё так же стоял спиной к парню совершенно не шевелясь.       — Сегодня у вас с Дэхви есть несколько дел. Первое — это проверить тебя. Я должен быть уверен, что ты чист. Ненавижу резинки, с ними ощущения совершенно иные.       Джун сглотнул и упёр взгляд в пол, ощущая спиной, как смотрит на него Донхун.       — Вторым делом — съездите по адресу, который напишу тебе. Нужно будет у этого человека зарегистрировать на имя Дэхви фирму, — задумчиво сказал Хун, закрывая глаза. — Мне нужна подставная фирма, но не на моё имя, поэтому, как только придёт этот безмозглый парень, берёшь его и едешь с ним к нашим совместным друзьям. Одного его Я не могу отпустить, мало ли, вернётся по частям. Но теперь-то у меня есть ты.       Губы старшего расплылись в довольной улыбке.       — Слушаюсь, хозяин. Могу Я идти и приготовить Вам завтрак?       — В душ можешь сходить один. У меня тоже есть планы на день, поэтому не жди меня.       Джунхи развернулся и поклонился. Сграбастав свои вещи, он покинул хозяйскую спальню.