Давай начнём нашу историю с начала?

Как и практически всегда, кафе пустовало. Вообще-то, делать было особо нечего — так, всего пару пустяковых заказов на уровне «подай-принеси-укрась-съебись». Сюэ Ян давно привык. Собственно, «рутинная работа, приводящая мысли в порядок и помогающая стать более организованным», как говорил его психолог, сильно помогала бороться с некоторыми навязчивыми мыслями. Ну. То есть не всегда. Но помогала. По крайней мере чуть больше, чем привычное безделье. Хотя это не отменяло того факта, что бить рожи всё ещё хотелось. М~м, вот как сейчас. Только завидев за панорамным окном кафе группку малолетних пройдох, курящих прямо у расставленных на подоконнике бегоний, он сразу же с силой сжал челюсти и сильнее заелозил полотенцем по уже и без того вытертому до блеска блюдечку. Что-то подсказывало, какая-то крохотная частица ещё не полностью погибшего в муках самосохранения, что если он в шестой раз за месяц выбросит несколько бессознательных тел на мусорку за кафе, то босс перестанет закрывать на это глаза. Даже если он сам из раза в раз твердит как сильно обожает свои цветочки. (Вероятно, именно поэтому он и закрывает глаза – Сюэ Ян единственный в этом сраном кафе, кому хватает дерзости оправдывать своё насилие попытками защитить цветы хозяина заведения от прохожих) И да, его кулаки всё ещё чесались, а блюдечко почти трескалось от приложенных усилий. А шайка ржала громче и дымила больше. Наверное, скоро запах можно будет ощутить даже в помещении. Когда Сюэ Ян уже почти вышел из-за стойки, чтобы наконец показать прохвостам какое именно направление у слова нахуй, те резко застыли и несколько секунд словно пытались решить, что именно стоит делать. Ещё через секунду они побросали на асфальт сигареты и бросились дальше по улице всей гурьбой, крича что-то невразумительное, но точно матерное. Сюэ Ян даже не успел опешить, а входная дверь уже открылась, звякнув колокольчиком, и до него долетел мягкий голос. — … не стоит каждый раз всех пугать. Ты же знаешь, они не специально, да и вообще… — Я буду делать это до тех пор, пока это будет нужно. — ответил второй голос, более грубый и раздражённый; обладатель именно этого голоса вошёл первым, придерживая дверь для своего спутника. Служебная форма полицейского сидела на этом парне как влитая, моментально складывая в голове Сюэ Яна пазл — так вот чего испугалась та мелочь. Не мудрено. Он сам тоже струсил бы, если бы не завязал давно со своим прошлым. И как вообще… Всё его внимание резко перетекло на второго парня, вошедшего следом: перетекло и мгновенно зафиксировалось, выбросив из головы решительно все остальные мысли. Он был подобен ангелу. Ангелу в бежевой рубашке с закатанными рукавами, из-под которых взмывали по коже бесконечно красивые драконы и горели фениксы, порванных джинсах и стареньких кедах, а дополняла образ небрежная причёска с зачёсом на левую сторону и уже выцвевшим пурпурным цветом прядей. Всё это смотрелось так чужеродно, неземно, абстрагировано от реальности — трудно было догадаться каким образом этот ангел оказался в компании сдержанного и грубого полицейского, как они вообще могли заговорить друг с другом. Сюэ Ян пялился, и пялился, и пялился, и длилось это наверняка дольше дозволенного. Но когда ему было не насрать на установленный обществом этикет? Ангел хмурит брови на реплику своего компаньона, — надо же, Чэнмэй уже и забыть успел, что тот пришёл не один — но долго его на это выражение не хватает и уже скоро он снова улыбается, смягчаясь. — Как знаешь. Просто ты же сам жалуешься на то, что тебе за превышение полномочий делают выговоры на работе. Полицейский закатил глаза, складывая руки на груди. — Ты мне теперь до самой смерти это припоминать будешь? — Определённо. — Эй, ты не имеешь права жаловаться. — вдруг выражение лица полицейского смягчается, а губы расползаются в глумливой улыбке. — Если бы не моя привычка гонять зазнавшуюся молодёжь, мы бы вообще не познакомились. Тот, что показался Сюэ Яну сошедшим с небес ангелом, покраснел от смущения, но продолжил настаивать на своём: — Ничего не знаю, Цзычэнь, мне всё равно кажется, что ты проявляешь ненужную агрессию. И я не изменю свою точку зрения даже если ты снова будешь пытаться подкупить меня теми прелестными шоколадными пончиками, рецептом которых ты со мной так и не поделился. — Это было давно, Синчень! — проворчал в своё оправдание названный Цзычэнем и тоже немного покраснел от смущения, — удивительно, но на нём этот румянец смотрелся ещё милее, чем на том, которого звали Синченем — направляясь вслед за своим партнёром к стойке, за которой не моргая стоял Сюэ Ян и продолжал пялиться, будто загипнотизированный. Парень, названный Синченем, фыркнул, прикрывая рот ладонью, — зоркий взгляд Сюэ Яна вычленил искусную татуировку китайского дракона, морда которого располагалась у запястья, на котором яркими языками переливалось пламя, а тело мифической твари извивалось по руке и пряталось за рукавом рубашки — и первым подошёл ближе, опираясь локтем о стойку. Впервые за всё время он посмотрел в глаза Сюэ Яну. И в ту же секунду Чэнмэй пропал. На него смотрели чистые, светлые-светлые глаза, в которых отражалась ясность неба в прекрасную погоду. Вот как сегодня, например. И взгляд оторвать казалось просто кощунством, наказание которому — мучительная смерть. Прямо перед его глазами щёлкают пальцами два раза и Сюэ Ян резко приходит в себя, моргает и отшатывается, чуть не роняя всё ещё зажатое в руке блюдце. Насмешливо усмехающийся Цзычэнь убрал свою руку и как-то странно повёл бровью, окидывая Чэнмэя оценивающим взглядом. А, ну да, из его головы как-то резко вылетело то, что бариста обычно не носят цепей на поясе, не используют перчаток, закрывающих отсутствующий палец, и уж точно не напяливают прямо в рабочее время чокер, смутно напоминающий ошейник (вообще-то даже сам Сюэ Ян не был уверен на сто процентов, что это и правда был не ошейник, потому что забрал его в безвременное пользование у босса, а Яо мог в свою очередь стырить его у своего парня-собачника). — Один двойной эспрессо с двумя ложками сахара, кокосовым молоком и ванилью. — перечислил тем временем полицейский, толкая застывшего на месте Синченя локтем в бок. Тот охнул, проморгался и только после этого осознал, что тоже всё это время беззастенчиво рассматривал бариста. Бросив короткий взгляд на нетерпеливо постукивающего по столешнице спутника, он снова заглянул Сюэ Яну в глаза, практически незаметно покраснев. — А мне большой мокко, пожалуйста. — и его лицо озарила солнечная, тёплая улыбка. Кажется, в этот момент Сюэ Ян пропал уже во второй раз. — К-Конечно, — Чэнмэй едва вспомнил как складывать буквы в слова, а затем и в предложения, и просто-таки выдавил из себя привычную и давно уже заученную наизусть фразу: — Присаживайтесь. Я принесу ваш заказ. — Благодарим. — и снова эта улыбка. Сюэ Ян готов был поклясться — ещё один раз и у него случится сердечный приступ. Интересно, будет ли Яо скучать по своему лучшему работнику в таком случае? И напишет ли на надгробии «Был убит из-за того, что впервые в жизни познал человеческие эмоции»? Сюэ Ян резко дёрнул головой, отгоняя этот наигранный мысленный бред, и заметил, что снова стоит в одиночестве — Цзычэнь уже оттащил сопротивляющегося Синченя к дальнему столику и даже усадил его на удобный кованный стул, сев напротив. Кофе он делал исключительно машинально, на одной только мышечной памяти — все те десять минут он непрестанно глазел на необычную парочку, тихо перешёптывающуюся в уголке, и единственное, на что он был способен, так это переводить взгляд с одного на другого и пытаться понять, что именно так сильно зацепило его внимание. Точнее, какая конкретная деталь из всего образа запала ему в душу сильнее всего. Ответа так и не находилось. А вот желание узнать поближе обоих увеличивалось в геометрической прогрессии от каждого произнесённого полушёпотом слова, каждой улыбки, каждого долетевшего до его слуха обрывка диалога. Так хотелось спросить, узнать о том, как столь разных людей свело вместе судьбой — но нельзя. Пока нельзя. Сейчас он должен сделать прекрасный кофе, а не размышлять о том, почему так резко ощутил сильнейшую хорни-панику из-за двух новых клиентов. По правде, он даже не заметил, как закончил, и осознал это только уже занеся руку с зажатой в ней баночкой с какао для посыпки. И задумался. Всего пара секунд. А после он едва приподнял губы в улыбке и парой движений нарисовал несколько небольших сердечек на каждом напитке, так трепетно и любовно, как никогда раньше. Изредка он продолжал бросать косые взгляды в сторону заинтересовавшей его пары, отмечая невольно всё больше деталей из их взаимодействия, что складывались в одну общую уютную и приятную беседу. Наконец, всё было готово и оттягивать судьбоносный момент Сюэ Ян больше не мог. Как-то совсем печально вздохнул, подхватил полотенце, поднос, салфетки, сахарницу с деревянными палочками для перемешивания кофе. Снова вздохнул. Взгромоздил всё это на поднос. Бросил взгляд на дальний столик, на секунду пересёкся им с небесными глазами и моментально смутился. И ещё раз вздохнул. Как же это тяжело — словить краш в таких охрененных парней. Охххх. Ладно, соберись, тряпка, говорил себе Сюэ Ян, когда вздыхал уже в который раз и пытался решиться выйти в зал. Это всего лишь обычные клиенты, говорил он себе, вылавливая из приглушённых голосов те два, что так хотел слушать бесконечно. Так, Сюэ Ян, говорил он мысленно себе пока нёс заказ ощутимо трясущимися руками, не смей разводить гейскую панику, не смей, только попробуй облажаться. Он очень сильно надеялся, что прокатит. А то вечно у него всё через жопу. — Ваш заказ готов. — с самой вежливой и приятной улыбкой за всю свою жизнь произнёс он, ставя на небольшой столик две чашки, и добавил спустя пару секунд ещё до того как мозг успел обработать эту фразу: — Я имею в виду кофе, не себя. Прошла мучительно долгая минута гробовой тишины. Сюэ Ян уже успел миллиард раз проклясть себя за решение открывать рот в принципе, но трусливо сбегать было не в его стиле, поэтому он лишь рывком прижал к груди пустой поднос, залился краской как еще никогда до этого и судорожно вдохнул, тоже уже в который раз за эти жалкие пять минут. Цзычэнь коротко закашлялся и, изогнув брови с таким скептицизмом, что только по одному этому выражению лица становился ясен весь абсурд ситуации, медленно повернул в его сторону голову и вперился долгим нечитаемым взглядом. Душа Сюэ Яна за это время успела девять раз уйти в пятки и вернуться обратно, сделать несколько головокружительных кульбитов, застрять в горле, снова уйти в пятки, и так по кругу раз пять как минимум. Прервал их напряжённые гляделки неловкий кашель Синченя, который первым пододвинул к себе свой кофе, коснувшись при этом будто невзначай запястья вздрогнувшего Чэнмэя, отпил совсем немного и охнул блаженно, прикрыв глаза. — Просто восхитительно! — с пенкой от карамельных сливок на губах на выдохе произнёс он, заглядывая бариста прямо в глаза с таким выражением, что, казалось, это был лучший кофе в его жизни. Сюэ Ян резко втянул носом воздух и побагровел сильнее. Вау, он даже не заметил как задержал дыхание на добрых несколько минут. — М~м, вполне недурно, —согласился со словами Синченя Цзычэнь, тоже попробовав свой напиток. Он попытался дружелюбно улыбнуться, но вылезшее из-за небоскрёба солнце ослепило его секундно своими лучами, поэтому он прищурился, потерев глаз свободной рукой. — Спасибо за столь качественную работу. — поблагодарил его Цзычэнь секундой позже и, о боги, какие же милые ямочки проявлялись на его щеках, когда он искренне улыбался. С первого взгляда Чэнмэй бы ни за что не догадался, что такой угрюмый и ворчливый человек может так улыбаться. Отлично. Кажется, Сюэ Ян только что влюбился. В двоих одновременно. Ужас. Просто кошмар. Его сердце, и без того бьющееся с бешеной скоростью, скоро просто не выдержит такого и выйдет на своей остановочке. Он пробормотал что-то благодарное, — наверняка это был какой-то несвязный бред, но ему в тот момент было как никогда плевать — и тут же ускользнул обратно за свою стойку, чтобы выйти наконец из пузыря собственноручно созданной неловкости наивысшей концентрации. Боги, какой же это позор, просто кошмар. И кто тянет его за язык каждый чёртов раз? Ну неужели он не мог хотя бы сейчас не позориться? Хотя бы ради того, чтобы его не посчитали поехавшим в первые же секунды знакомства? Агрхххх, как же Сюэ Ян себя за это ненавидел. Швырнув уже ненужное полотенце на стол, он глухо завыл себе в ладони, отвернувшись к залу спиной. Его до сих пор колотило не то от раздирающего на части стыда, не то от медленно, но верно пускающей свои корни нежданной влюблённости. Сюэ Ян уже хотел вылить себе на голову стакан воды или приложить ко лбу мешок со льдом, чтобы голова перестала ощущаться как кипящий чайник, но вместо этого развернулся обратно лицом к залу с закрытыми глазами, несколько минут честно пытался успокоиться, используя методику дыхания, что рекомендовал ему психолог, — это нихрена не помогло, но хотя бы создавало видимость спокойствия для окружающих — после чего медленно открыл глаза и сразу же вперился взглядом в шепчущихся о чём-то Синченя с Цзычэнем. На лицах обоих были странные по мнению Яна улыбки, которые было крайне трудно прочитать, но выглядели они позабавленными. Сюэ Ян уже собрался окончательно разочароваться в себе, но внезапно Цзычэнь вытянул салфетку из-под пустой чашки своего партнёра, произнеся при этом что-то настолько тихо и неразборчиво, что даже по губам нельзя было прочитать, и быстро зацарапал по ней бог знает откуда взявшейся ручкой. Пару раз он останавливался, закусывал губу, — ох, Сюэ Яну становилось так плохо от этого каждый чёртов раз — спрашивал что-то у Синченя, снова продолжал писать и загадочно улыбаться. Штраф, что ли, выписывает, за то, что я такой дебил, подумал Сюэ Ян, будто невзначай косясь в сторону их столика и до сих пор отчаянно краснея. Он чуть прищурился, приподнялся на носочках, чтобы заглянуть за плечо Цзычэня, и увидел несколько рядов неразборчивых с такого расстояния букв и цифр. А. Номер телефона. Хах, забавно. После такого позора Сюэ Ян и не надеялся на то, что им действительно заинтересуются. Хотя... ещё не факт, что эта записка вообще ему, или что она содержит что-то действительно стоящее. Зачем обнадёживать себя раньше времени и после страдать от несбывшихся надежд? (И всё-таки так до боли хотелось верить в лучший исход) Парни так же резко встали со своих мест и улыбнулись друг другу, со скрипом задвигая стулья на место, после чего Синчень достал из бумажника крупную купюру и положил её сверху салфетки, на которой до этого что-то очень увлечённо писал Цзычэнь. Он заправил за ухо выбившиеся пряди, хихикнул, подмигивая бариста, и оба загадочных клиента перед самым своим уходом практически одновременно посмотрели на Сюэ Яна, улыбнулись ещё раз, — и почему эти улыбки казались Чэнмэю какими-то коварными? — и, тихо переговариваясь, вышли из кафе. Сюэ Ян немедля бросился к панорамному окну у их столика и, офигев от до неприличия огромных чаевых тут же развернул послание и забегал глазами по аккуратным, будто напечатанным, а не написанным от руки строчкам, затаив дыхание. «Если ты продолжишь раздевать моего парня взглядом, то мне придётся задержать тебя за домогательство, ты ведь понимаешь это? Надеюсь ты в курсе, что твой взгляд можно было бы ощутить даже на расстоянии километра? Потому что да, можно. И если у тебя тогда был готов не только наш кофе, но и нечто большее, перезвони по одному из этих номеров. Имена ты наверняка уже услышал, не придуривайся, будто не вслушивался в каждый произнесённый Синченем звук. Надеюсь, из тебя такой же хороший собеседник как и бариста.» Сюэ Ян еще раза два пробежался глазами по записке, искренне полагая, что это одна из его галлюцинаций от недосыпа, но буквы не исчезли, оставаясь на салфетке всё теми же ровными рядочками. Он до непривычного мягко улыбнулся, секундно прижав записку к губам, а затем осторожно сложил в несколько раз и спрятал в кармане. Мечтательная улыбка отчаянно не желала сходить с его лица. Надо же, этот день потенциально может назваться одним из лучших в его жизни.