Одним словом

Лорд скуривает сигареты пачками, выпивает бурду и различные шакальи настойки бесстрашно, бутылками, бросается под колёса в коридорах, а потом бьёт морды тем, кто его не задавил. Бледными руками в синих переплетениях вен он тянется к пепельнице на краю кровати, и Курильщик бросает на него уставший взгляд. Ну да, от дыма в комнате уже глаза слезятся и видно ровно нихрена, но никто не жалуется, кроме, пожалуй, Чёрного, и то последний сейчас шляется где-то, поэтому доносить раздражение и недовольство за него остаётся бывший фазан. Преемничек. Щеночек. Сту-кач. Пепельные хлопья вальсируют в воздухе и легко ложатся на белый хлопок рубашки. Лорд считает скуренные до фильтра бычки в одной из пепельниц, потом в другой. Откуда-то из-за клубов дурмана раздаётся придушенный голос вместе с громкой вознёй — наконец до Курильщика доходит, что пора принимать попытку к бегству либо открыть окно. До подоконника он просто-напросто не достанет, а сам Лорд не захочет. Ему в данный момент ничего больше и не надо от жизни, только вот задохнуться в ядовитом никотиновом смоге. Ещё сигарета-две и можно даже не откачивать. «Не успеете» — прокрадывается злорадная мысль и вызывает на точёном лице жуткий оскал. Звериный. Драконий. Лорд почти оторвался от земли и воспарил. — Лорд, ты в край долбанулся?! — до его затуманенного разума доносится словно сквозь вату непозволительно громкий голос. Кажется, это Сфинкс. И, кажется, он зол. Стоит распахнуть глаза и, картинка вспыхивает калейдоскопом чужих цветастых пятен одежды. И правда — Сфинкс. Нависает над ним грозно, утопая в большущей разношенной рубашке в клетку, словно увязшая в болоте сова. Башкой точно также вертит, глаза вылупляет. Зелёные и слезящиеся от дыма те напоминают Лорду о чём-то горько приятном, о чём-то, что он не должен был забывать. Звук моря, шум листвы, рыжие всполохи волос. Кажется, ему действительно хватит. — Лорд, мать твою! Не отключайся! — Курильщик, какого хера ты так долго молчал?! — Может, к Паукам его? — С ума сошёл?! У него и так отметок в деле с достатком! Ещё и на тебя останется! — Македонский, открой дверь, чтоб сквозило, а то мы так за неделю не выветрим! Голоса сливаются в одну сплошную какофонию, от которой клонит в сон. Очень хочется спать. Лорд согласен даже на Пауков, только бы ему дали полежать без дёрганий пять минут. — Глаза открой, сука! Слышишь?! Улететь надумал?! Табаки! — Понял, щас всё будет! К губам подносят что-то холодное — горлышко бутылки — с терпкой жидкостью по краям. — Я надеюсь, это не отрава от тараканов, которую ты позавчера готовил вместе с Лэри. — Обижаешь! С чем, с чем, а вот с отравой Лорд и сам прекрасно справился. Готов поспорить, что моё творение и не понадобится, таким количеством дыма можно выкурить любого таракана, вон! Даже на Курильщика подействовало! Видели, как он по полу трепыхался, как подбитая бабочка, когда мы ввалились? — Я сознание почти потерял! — Но не потерял же? Ты, кстати, аккуратнее с ним, а то потеряешь — и всё! Не найдёшь! А вдруг твоё сознание кто-то другой найдёт? И лучше это буду я, чем какой-нибудь Слепой, у которого и со своим-то разобраться не выходит, верно я говорю, наш дорогой Бледный? Отчего-то Лорда пробирает на смех, хотя он никогда не позволял себе смеяться во время шакальих перебранок, ибо привыкший был с самого начала. Ну, или может Табаки не смешной. — Господи, он что… ржёт? — А чё сразу ржёт? Хохочет. Хихикает. Надрывается. Курильщик, ты почему за него решаешь? — Табаки, умолкни. — А почему вы за него решаете? Может, он и вовсе того хотел… отравиться. С опозданием до бывшего фазана доходит, что он вновь ляпнул лишнего. Уж больно тихо становится в Четвёртой. Даже кашель Македонского стихает подстать молчанию стаи. — Не может, — твёрдо говорит Сфинкс. Прав был Курильщик, говоря, что все тут всё за него решают. Даже отравиться не дают. Одним словом — Стая.