тук-тук
***
Мордочку ПаперДжема приятно защекотали солнечные лучики, проникающие сквозь полупрозрачную тюль. Довольно зажмурившись, он улыбнулся. Зевнув, медленно поднялся с кровати и потянулся. Дверь в комнату тихо скрипнула и послышалось ласковое и мелодичное: — Доброе утро, сахарок! Выспался? — а вот и папочка пришел. — Утречка! Да, спасибо, выспался! — Милый, сейчас мне с твоим отцом на работу надо, сам знаешь, АУ не будут ждать! Сможешь до вечера дождаться нас? — Конечно, пап, не волнуйся! — закивал радостно Папер. Художник поцеловал сына в щечку, а затем послышался тихий всплеск — видимо, ушли. Джем подскочил к шкафу и напялил на себя такую привычную для себя одежду. Послышался стук во входную дверь. — И кого могло принести сюда? — вопросил негромко самого себя вслух чернильный, спускаясь вниз. Подойдя к двери, он посмотрел в глазок. О, как! Дверь немедленно была открыта, а Папер немедленно бросился обнимать ДРУГА. — Здравствуйте, мистер Фреш! — Йо-у-у, ПиДжей! Фреш легонько приобнял свободной от скейта рукой Пи и нежно погладил того по спинке. Только ладонь дошла до талии — резко отдёрнулась и легла между лопаток, пару раз слабо стукнув, как был предупреждая, что Свежий собирается нехотя прервать эти тёплые и приятные объятия. — Я хотел с тобой сегодня потусить. Ты не занят? — вопросил Фреш, наклонив черепушку чуть вбок. На чёрных очках высветились разноцветные знаки вопросов. Разобняв друга, ПаперДжем улыбнулся. — Конечно я не против! Тем более, папа и отец ушли на работу, думаю, до вечера времечко найдется! Проходите, проходите! — радостно воскликнул он, пропуская «дядю» вперед, продолжая наивно и по-детски улыбаться, словно ему не почти шестнадцать, а лет семь. — Благодарю, малой. Свежий прошёл в дом разулся, поставил свою доску в угол и последовал за убежавшим в гостиную объектом, кажется, безнадёжного воздыхания. — Говоришь родители вечером вернутся? — уточнил Фреш, подсчитывая сколько время у него есть. А есть достаточно. Может он успеет сначала и правда повеселиться с ним, чтобы сразу не пугать, так сказать. — Ага, — кивнул Папер, следуя на кухню и уже оттуда спрашивая: — Вы хотите есть? Может, чаю? Не стесняйтесь, я все приготовлю! Дабы его Пи не кричал через весь дом или нет, Фреш зашагал на встречу приятному голоску. Дошёл. Остановился рядом, наблюдая, как на него смотрят, ожидая ответа. Такой маленький и… Милый… — Было бы неплохо, — как-то отдалённо прошептал он, всё ещё сверля взглядом скелетика, что уже принялся выполнять его прихоть. Что-то в Свежем щёлкнуло. Его руки перехватили кисти Папера. Тот выронил пакетик чая и, вздрогнув, уставился на Фреша. Его глаза. Такие интересные и завораживающие. Свежий готов любоваться ими вечно. Одна рука легла на талию и ловко развернула к себе лицом Чернильного. Затем прижала его к хозяину, что, в свою очередь вжал подростка в кухонную тумбу, не позволяя лишний раз шевельнуться. — Нет, Джеми. Я хочу кое-что сладенькое. — прошептал он и, наклонившись, требовательно провёл одним из языков по зубкам того, прижимая только ближе. Не очень хорошо держащиеся на много раз использованном куске скотча очки съехали вниз, сами сразу же погасая, но являя взамен на свет пылающие, словно фиолетовым огнём, глаза. ПаперДжем тут же вздрогнул, по телу будто прошел разряд тока. Он не понимал, почему Фреш резко стал таким… Странным? Пытаясь вглядываться в поисках ответа в такие манящие зрачки, Джем вдруг осознал, что вот он, его долгожданный шанс! Ведь он влюблен, влюблен безответно в него! Всякий раз за его спиной строит зрачок-сердце и расплывается в глупой, беспечной улыбке. Так может, вот она, черта взаимности чувств…? Он влюбленно выдохнул, и решил просто отдаться свежему, в конце концов, он ему доверяет, и тот наверняка знает, что делать. Знает ведь? Прикрыв глаза, Папер приоткрыл рот, позволяя светофору действовать дальше. Язычок уверенно скользнул в ротик возлюбленного и сразу устремился изучать новую территорию, не упуская ни одного миллиметра без доли его внимания. Вторая рука, крепко сжимающая руку партнёра, отпустила её и была положена на таз, притягивая его. Язык в это время закончил гулять по зубкам и устремился к самому язычку. Начался нежный, такой сладкий и долгий «танец», будто языки кружились в плавном танце, не умелом, но таком приятном. Фреш с громким чмоком отстранился, наблюдая, как Пи потянулся за его губами, похоже, совсем не хотя, чтобы тот прерывался. Весь малиновый. Его вид заставил Свежего издать тихий смешок. — А-а что эт-то было? — спросил он, будто опьяненный его первым поцелуем. Хотелось еще, еще и еще один поцелуй, звезды, как же это было приятно! — Накорми меня, — прошептал Свежий и уже давно не сдерживаясь, в открытую загуляли руками по всему тельцу, в наглую лапая Пи в самых неприличных местах, пока тот просто стоит и смотрит, то ли не зная что делать, то ли пребывая в шоке. Но испугом от него не веяло — светофор бы сразу почуял. Это хорошо. Фреш снова припал к ротику своего сладкого скелетика и вовлёк во второй не менее нежный, но уже такой уверенный и страстный поцелуй. В это время уже обе руки вернулись на таз подростка и, грубо сжав его, подняли и усадили ребёнка на кухонную поверхность. Дальше скользнули на бёдра и раздвинули ноги в стороны, поудобнее устроившись между ними. И опять конец. Паразит отстранился и оглядел Джеми, как бы оценивая только-только проделанную работу. Красный, смущённый… горячий. — Мне продолжать? — спросил Фреш, обжигая тонкую шейку горячим дыханием, в то время, когда руки без того согласия владельца столь желанного тела, полезли под кофту вытворять всякие грешные делишки. Зрачки Пи дрожали и трепетали, а тело, разумеется, после ТАКОГО требовало разрядки, поэтому само охотно поддавалось навстречу такому внезапно свалившемуся любовнику. — Эт-то же, мфхах ~ н-неправильн-но, м-мистер Фреш, а есл-ли пап-па узнает? Тем не менее, в противовес своим словам, ПаперДжем лишь сильнее прижимался к столь желанному объекту. — А ты ему скажешь? — сразу же вопросил Свежий и, отстранившись от привлекательных шейных позвонков, опустил свой взгляд вниз. Уже? Его пальцы аккуратно, но кратко провели по возникшему бугорку. Затем чуть надавили, вырывая проглотанный вдох, и скользнул под стояк, начиная поглаживать. — М-м-м, не ск-кажу, — жарко и томно выдохнул ПаперДжем, неосознанно лишь сильнее потираясь о руку Фреша, чуть поскуливая. Было слишком душно, рот уже не закрывался, ухватывая желанные крупицы воздуха, что, казалось, накалился. Пальцы крепко сжались на плечах актива, вцепившись фалангами в ткань, сминая ее, а сам их владелец то и дело ерзал на месте в попытке принять более удобную позу. — Б-будет больно? — с неким беспокойством спросил вдруг Папер. — Может только сначала немного поболеть. Но хей, Джеми, ты у нас сильный малый! — поддержал Паразит Пи. Держаться более не было ни сил, ни желания. Податливость невинной пассии только подливала масла в огонь. Свежий неспеша, но, держась из последних своих сил, будто боясь напугать такое чудное создание, снял шортики, оставляя их висеть на одной ноге на пару с короткими лосинами. Фреш довольно улыбнулся. — Мило, — подумал он и наклонился к личику бедного подростка, требуя поцелуй. Руки же отправились по своим делам: одна легла на вставший член и, обхватив его, стала водить по столу вверх-вниз, даже не даря и малейшего намёка на ускорение. Вторая — ко входу. Сначала фаланги пальцев просто нежно прошлись по входу, потом, почувствовав мелкую дрожь тельца, став увереннее, скользнули внутрь мокренького колечка, начиная растягивать. Примкнув ко рту любовника, ПаперДжем принялся целовать его, помыкивая сквозь поцелуй и выгибаясь навстречу шаловливым пальчикам свежего. Растяжка была… Немного болезненной. Но терпимой. В скромненьких, но уютных четырёх стенах прихожей вдруг послышался тихий всплеск – Инк вернулся домой: забыл захватить пару-тройку кисточек для прорисовки мелких деталей в локациях создающихся АУ. Он заглянул на кухню – наверняка кисти должны были быть тут. Но.. Завидев картину, что раскрылась перед ним, подавился, затем его вырвало, а после… После зрачки налились ярко-алым цветом. — Отойди. От. Моего. Сына. — с ненавистью и дикой яростью в голосе сказал коротышка, перехватывая Бруми в другую руку для удобства. Паразит повернулся на голос. Инк. Прям как чувствовал, что ему обязательно кто-нибудь помешает. Закон подлости никогда не спит, так сказать. Но Фреш сдаваться не намерен. Он будет действовать радикально… Светофор зарычал, словно зверь, у которого пытаются отобрать его улов. Длинные щупальца стали агрессивно прокачиваться, а рука на члене Папера сжалась. Весь его вид давал понять, что отступать он не намерен. — Инк, чего ты там так… — только-только зашедший в кухню Эррор замер, мягко говоря, ахуевая — … долго… Папер не сдержался и громко, томно выдохнул, заставив Инка не смутиться, а наоборот, разозлиться еще больше. Он сжал кисть крепче, прищурившись. — Немедленно. Паразит расплылся в широкой улыбке, что доставала бы и достаёт до самых ушей, если бы они были у скелетов конечно же. В безумной и довольной. Очки от отростков, повылезавших из глазниц, совсем съехали с носа и чуть не упали вниз. Одно из векторов успело их схватить, не позволяя стекляшкам упасть и разбиться. Уж слишком дороги. Но ещё дороже кое-кто другой. И его терять Свежий тоже не настроен. Прижав к себе ПаперДжема, Свежий подхватил его за таз и сделал всего один совсем-совсем короткий рывок в сторону и… Опомнившись, Эррор пустил в сторону «брата» с десяток синих нитей, желая схватить его, но… Тот исчез… Будто его совсем здесь и не было. — Блядь! — выругался Ошибочный, скорчив разозлённую гримасу — Убежал!... Гад… — яростно прорычал Оши. Что угодно, а уж ТАКОГО он не ожидал. Найдёт — шкуру с него сдерёт, как только тот спать ляжет. Жестоко, да? Но это ещё цветочки. Разрушителя никогда не сравниться с разъярённой матерью… — Скотина, тварь, ненавижу, вот найду и точно сотру руку, если не две, как он мог!!! — взвился не на шутку Инк, готовый разнести все и вся со своей кистью. Затем он взглянул на Глюка немного пугающе. — Куда он сбежал? — Есть парочка мест… — оскалился Эррор. Инк улыбнулся ему в ответ, в этот раз нежно и солнечно, но красные прицелы в зрачках выдавали легко и просто. — Тогда чего мы ждем, милый? Веди меня, сладкий ~***
ПаперДжем и пискнуть не успел, как оказался далеко не на кухне. — Он убьет меня… И тебя, — немного жалобно протянул Джем, уткнувшись в толстовку «друга». — Не волнуйся, сладкий. Он нас не найдёт. — уверенно заявил Свежий, надеясь этим успокоить своего Пи. Фреш направился в дом, у которого они собственно и появились. Он редко здесь появляется, так что вероятность что их сразу обнаружат невероятно мала. Насколько, что можно считать, что её нет. Но всё равно нельзя расслабляться. Мало ли. — А если найдет? — никак не угоманивался Папер. Да, ему до жути хотелось продолжения, но, черт, мысли о том, что где-то там, его будут рыскать по всему мультиверсу, немного подумерило его пыл. Над ответом на вопрос, да и вообще о этой ситуацией, что запросто могла произойти Фреш задумался. У него есть одна идея… Она сможет помочь Джеми избежать гнева Инка, но вот Свежему попадём в четыре раза сильнее. Что не сделаешь ради любви? Тем более если она ни в чём не виновна. — У меня есть план. Доверься мне, сахарок, а если Инк явиться, то притворись будто находишься под феромонами (почему бы и нет?), ладно? — наказал Свежий, открыв незапертую дверь с ноги, а после закрывая её за собой всё той же конечностью. — Л-ладно… — кивнул Джем, согласившись, а затем прикрыл глаза, мысленно пытаясь вернуть всю ту атмосферу, что нависла еще там, на кухне. Кажется, это начало срабатывать, даже прежнее возбуждение вновь захлестнуло его с головой, заставив хрупкое тельце вновь прижаться к светофору. — Продолжим? Фреш, словно маньяк какой-то, прижал мальчишку к стене прямо в прихожей и вновь проник в него, начиная массировать и раздвигать стенки пальцами. И опять плелись вздохи, постанывания, заводя светофора не по-детски. Вскоре, закончив с растяжкой, Паразит приспустил свои шорты и приставил головку ко входу, тем самым предупреждая Пи. Теперь ПаперДжем был полностью уверен, а посему лишь обнял паразита, выдыхая, расслабляясь и утыкаясь ему в шею. Слишком быстро все произошло, слишком поздно отступать. Он кивнул. Свежий подался вперёд, надавливая на бёдра пассии. Головка разом проникла в партнёра, извлекая всклик. Потекла кровь. Видимо, эта плёночка оказалась ближе, чем Фреш думал. Просчитался малость. Паразит одарил шейку Папера нежным поцелуем и стал шептать нежности, пытаясь успокоить скелетика искренними извинениями за каждое неудачное движение. Руки аккуратно начали поминать попку любимого, оглаживая и будто жалея многострадальное место. Когда светофор вошёл ПаперДжем чувствовал, что будто его только что насквозь проткнули ножом там, внизу. Все ужасно горело, но возбуждение, хоть и болезненное в данном контексте, не давало останавливаться и Джем, болезненно шипя, сам поддался вперед, через силу, через боль сам насаживаясь на свежего. Член вошёл на половину и Фреш остановился, давая себе и Пи передохнуть и привыкнуть к какому-то новому и ранее не ощущаемому чувству. Для Свежего оно было приятным, что он едва не поддавался дикому желаю плюнуть на всё и просто втрахать пассию в стену пока тот просто будет кричать. Горячие стенки приятно то сжимались, то разжимались, видимо пытаясь привыкнуть к инородному предмету. Но Фреш не поддавался искушению, героически держась. Лишь спустя минуты две, получив одобрительный кивок, паразит, крепче обхватив бёдра Джеми, стал совершать короткие и максимально аккуратные толчки, с каждым движением входя чуть глубже в пассива. Постепенно двигаться стало легче и Светофор начал ускоряться, вздыхая и постанывая в такт своим толчкам. Даже если поначалу и было неприятно, постепенно жгучая боль проходила, становясь сначала противной, назойливой и, наконец, приятной. Совсем скоро Джем стонал как последняя текущая сучка, умоляя любовника быть быстрее и резче, вцепляясь пальчиками в его кофту. Кажется, он даже уже ее немного порвал, хм? Толчки с каждой просьбой с каждым стоном становились резче и глубже. Паразит исполнял любую прихоть своей любви, вскоре с удовлетворёнными порыкиваниями вбиваясь в неё со всей своей силы. Скелета накрыло с головой буря ощущений, заволакивая разум тонкой пеленой, пропуская через неё только голос возлюбленного. Как жаль, что продолжить, как и закончить начатое, ему не позволили, грубо и без лишних слов отдёргивая от подростка. Светофор только гыкнуть и успел, как уже связанный сидел на полу. — Попался… Педофил… - зло и брезгливо прорычал Разрушитель, стараясь держаться от Свежего как можно дальше. Он прекрасно знал, что в качестве защиты эта, по его словам, тварь может выпрыгнуть на тебя и сожрать изнутри. — Инк, готово. — Отлично, — прошипел художник, выходя из тени. ПаперДжем не до конца соображал, что происходит, так что ему даже притворяться особенно не надо было, что он под «феромонами». Хранитель АУ, тем временем, угрожающе взмахнул кистью. — Фреш. Я тебя арестовываю за изнасилование ребенка. И я не шучу. Ты будешь отправлен в тюремную АУ, где не действует магия с помощью браслетов из волшебного камня, - процедил он, а затем повернулся на сына, — А ты теперь под домашним арестом, слышишь? И твое окружение друзей будет тщательно отбираться. Чт- Что ты с ним сделал?! — взвизгнул Инк, вновь оборачиваясь на Фреша, завидев «опьяненное» состояние сына. Свежий в ответ лишь усмехнулся и отвёл взгляд в сторону. Думается, куда улыбке плыть больше? Она итак сейчас рожу его нахальную порвёт! Но, блядь, у него это получилось! — Я — ничего. — чистосердечно признался Свежий, явно чего-то не договаривая. Заставил его говорить только хороший встрях от Эррора – Хей-хей! Спокуха, брателла! Я правда ничего не делал! – воскликнул он, заправил своего «друга» в штаны. – Это феромоны! Знаете, у каждого существа наступает период размножения. Ну и по счастливой случайности ПиДжей оказался восприимчив к моему феромону, вот я и решил пополнить свой род, всё равно ведь ничего потом он не вспомнит. — пожал он плечами — Не помешайте вы нам, и через несколько месяцев Пи бы родил парочку симпатичных звёздочек! – полнейший бред. Фреш сам удивился тому, что он несёт, но тем не менее Инк и Эррор видимо повелись. — Вот и хорошо, что помешали, — прошипел он, взмахнув кистью. На полу тут же возникло большое чернильное пятно, а затем художник, предварительно перестраховавшись, схватил за шкирку свежего. Его начинала подбешивать эта вечная улыбка. — Эррор, я сам-знаешь-куда. Отведи нашего сына домой и проследи, чтобы никуда не успел удрать, — а затем прыгнул в портал, уволакивая Фреша за собой. Проводив мужа взглядом, Эррор преодолевая все отвращение и боль взял сына на руки. — Придурок, нет что бы ещё пару месяцев до шестнадцатилетия подождать… Феромоны. Пф! Держался бы подальше со своими феромонами! – проворчал Оши и скрылся в глючном портале.***
— Куда мы пришли? —поинтересовался Фреш, чтобы развеять Как-нибудь давящую обстановку и всё ещё лыбясь во все свои 32 зуба вместе с золотым. Жизнь его ничему не учит. Ну а что? Он из любой жопы выберется, и не волнуйтесь! Он обязательно закончит начатое! Не было ни одного дела, которое он бросал на полпути! — Туда, откуда выберешься ты ОЧЕНЬ не скоро, - буркнул Инк, заволакивая того в какое-то здание. Которое оказалось действительно тюрьмой. Какой-то человек в полицейской форме, который, завидев Инка, тут же подошел к нему и, достав без слов специальные браслеты, сдерживающие магию, нацепил их на запястья Фреша. Те тут же закрепились крепко-накрепко на нем. Далее за шкирку его взял уже полицейский, поведя в сторону камер. Небрежно швырнув в камеру с толстыми решетками, закрыв на ключ. — Сколько? — спросил он у чернильного. — Двадцать лет, — небрежно бросил Инк, — за это время, надеюсь, у тебя появится совесть, которой нет, — цыкнул он, в последний раз взглянув на свежего, а затем скрылся. Всё вокруг сразу затихло, когда вслед за защитником ушёл и на вид злобный и серьёзный дядечка, слегка прихрамывавший на левую ногу. Присвистнув, в знак удивления того, сколько ему тут надо сидеть, Фреш оглядели свои «хоромы». Негусто. Железная койка, раковина и какой-то дряхлый деревянный стул, на который сесть страшно — грохнешся. Даже уборной нет, хоть на пол сри. Паразиту по такие нужды не надо, но остальным похоже туго здесь живётся. — Эх, какая же печалька! — воскликнул Свежий, поднявшись на ноги и осмотрев полотно прилегающие к запястьям наручники – Не красивые браслеты выдали. —следом огорчённо вздохнул он, явно просто наигрывая от нечего делать. Свежий снова огляделся. В плотную к полу находилось прямоугольное окошко, с металлическими прутьями. Между ними были щели. Скелет вряд ли туда пролезет, но вот сам паразит возможно. Только вот что делать с телом? Не хочется его вот так просто бросать — потом не найдёшь подходящей кандидатуры на роль сосуда, что сможет выдержать хотя бы неделю и не распасться в первый же день. Нужно придумать такое разворачивание событий, в котором тело благополучно выберется отсюда. Ну и кем бы был Свежий, если у него не было плана и на этот случай?... Уж точно не собой. Большое фиолетовое нечто неспешно вытекло из черепа Цветастого скелета, бросая того на русское авось. Вдруг повезёт и паразит вернётся за ним не сюда, а уже на кладбище. Откапывать. Будет надеяться что так. Фреш, пока приближающиеся шаги в коридоре были далеко, без особого труда протиснулся между прутьев, выбираясь на свободу, а сосуд… А что сосуд? Он остался сидеть у стены, а после и вовсе падая на пол, смотря в никуда своими пустыми, мёртвыми глазницами. Заслышав стук, полицейский даже внимание обращать на него не стал – всяких придурошных ему сюда приводили, пусть себе хоть голову разобьют – место для мертвых тел всегда полно. А конкретно этого можно и вовсе куда-нибудь выбросить. На помойку, почему бы и нет? Художник, тем временем, вернулся домой, пожалел сына, нарисовал ему новую одежду, затем очень долго с ним разговаривал за закрытой дверью, а позже отпустил в свою комнату. Хватит с него. Устало выдохнув пошел к мужу вниз, на диван, а затем улегся на его коленки, взглянув на Андерновеллу. Как и всегда — драма-передрама-мелодрама. — Ну как он?— тихо и ласково спросил Оши, бережно огладив мужа по черепушке. Нанервничался, бедный. — Мм, в порядке, — кивнул художник, прикрывая глаза и поластившись черепушкой о его руку, — чем займемся? Опять Андерновелла до ночи? — Хочешь мы можем немного расслабиться. Ты выглядишь неважно. Этот урод совсем тебя замучал( это он про Фреша, ок? О_о). — произнёс разрушитель, наклонившись к личику художника и вовлекая в нежный поцелуй. С удовольствием поддавшись навстречу мужу, Инк обхватил руками его черепушку и прижался, приоткрывая ротик и позволяя шаловливым язычкам проникнуть внутрь. На скулах тут же засверкал радужный румянец. Еле оторвавшись от столь соблазнительного объекта, художник жарко выдохнул: — Я как раз хотел тебя отблагодарить за помощь ~ — Мммм, правда? Вот это мне повезло. — промурлыкал Ошибкин, подхватил Радужного на руки и, поднявшись с дивана, едва не побежал в комнату. Преодолел он это не малое расстояние быстро. Захлопнув за собой дверь, Эррор отпустил Инка и прижал его к двери тут же пристраиваясь к растатуированной шейке. Мокрый язык медленно прошёлся по позвонкам, а его хозяин довольно ухмыльнулся, чувствуя, как его коротыш задрожал. — Мхм, не т-так быстро, Эррор, — сдерживая стон, хмыкнул Инк, ладонью чуть отстраняя от себя Глюканутого — или ты уже не хочешь получить свою благодарность? ~ — М? — только и произнёс в ответ Оши и непонимающие глянул на свою вторую половинку, но всё же отпустил его и, сделав пару шагов назад, грохнулся на кровать, одним взглядом говоря что он ждёт. Фыркнув, художник открыл дверь и шепнул «Подожди секундочку ~». Через полминуты он пришел в полном вооружении – откровенный костюм горничной на каблучках. «Процокав» к муженьку, он присел на краешек кровати, а затем вытянул ножку, которая уже покрылась радужным экто-телом. — Как тебе? ~, — выдохнул коротышка, взглянув на Эррора. — Выглядишь сексуально ~ — шепнул Оши и, приобняв его за талию, со всей страстью и любовью поцеловал Инка, наслаждаясь любимым и привычным привкусом чернил. Усадил того на свои колени. Разноцветные фаланги скользнули по бёдрышкам мужа бесцеремонно забираясь прямо под юбку, сжимая мягонькие булочки в своих больших властных руках. Вскоре воздух начал кончаться и разрушитель с неохотой отстранился от Радужного, начиная хватать ртом воздух. Художник на комплимент лишь хмыкнул, а затем с удовольствием ответил на раскрепощенный поцелуй, руками в перчатках обнимая за шею. Когда же его усадили на колени, то сначала протестовать не стал, лишь начал тереться своим тазом о пах Глюка, провоцируя его реакцию. А там уже можно будет слезть. Довольно лыбясь, Оши впился в шею художника. Долго реакция тела на провокацию и на умилительные и возбуждающие охи с ахами не задерживалась. Явилась быстро и в самом лучшем свете. В штанах стало неимоверно тесно и неудобно. Внимания захотелось вдвойне и Оши решил начать действовать. Руки остановили качающийся из стороны в сторону таз, сжав его по бокам и слегка, как-то вяло отпихнув ближе к краю. Затем скользнули к внутренней части бёдер, нежно проходясь (чуть щупальца не написала. Тьфу, блин!) пальчиками по ним. Высунув язычок, чернильный, не стесняясь, застонал в голос — все же, внутренняя часть бедер была таким же слабым местом, как и шея, которую покусывали, словно Инк был каким-то лакомым кусочком, а не живым существом. Хотя, насчет кусочка-то никто и не спорит, хих ~ Но даваться так просто и сразу художник не собирался. Хоть и хотелось больше таких ласк, но сначала нужно обслужить главного виновника сегодняшней ночки, которая, вероятнее всего, затянется, потому что завтра выходной день. Оторвавшись от Эррора, плавно стек на пол, устраиваясь лицом между его колен и с хитринкой уставившись на него, пальчиками одной руки «топая» к резинке шорт не спеша, оттягивая удовольствие. Эррор нетерпеливо мыкнул и подался вперёд на встречу пальчикам, что буквально ползли, как черепашки. Этот толчок бёдрами вперёд не особо помог нетерпеливой Ошибочке, потому он просто нежно взял ручку защитника и тесно прижал её своей к паху, давая ощутить то, что он с ним сделал всего за ничегошнее количество времени. Ухмыльнувшись, художник ласково потерся о тёплый орган, что просвечивался сквозь ткань шорт. Поддев пальчиком резинку, он приспустил их, а затем, взяв член в одну из рук, провел ею пару раз вверх-вниз для прочности, а затем лизнул головку, вновь взглянув на любовника. Эррор глядел ему прямо в глаза. На лице расплылась расслабленная и довольная лыба от недавних прикосновений. Ему явно хочется ещё. — Не медли, милый — прошептал Эррор, жаждя продолжения, и чуть оттянул ворот футболки стараясь избавиться от нагрянувшей духоты. И Инк с удовольствием исполнил его пожелание, взяв в рот больше половины сразу, начав медленно посасывать стояк актива, довольствующе помыкивая для вибрации. А чтобы это выглядело еще более возбуждающе, чернильный поднял взгляд разноцветных зрачков на лицо Эррора, не отрываясь. Разрушитель, положив руку на черепушку «горничного» стал довольно постанывать, любуясь возбуждающим видом своей великолепной пассии. Такой невинный и милый снаружи, а внутри похуже Ласта, хотя… С Эррором ему не сравниться! Вскоре к посасыванию добавился и язык, Инк явно знал толк в минете, раз так искуссно этим занимался. Постепенно ускоряясь, он добавил и руки, поглаживая ими чувствительный орган. Оши ни капли не стесняясь, без зазрения совести, хотя за стеной ребёнок только переживший «изнасилование» стонал, помогая «горничному» своей рукой двигать черепушкой, и этим же чуть пресекая его вольность. От удовольствия Ошибочка закинула вверх черепушку, чуть высунув языки наружу. Поняв, что более ему не дадут больно разогнаться, художник лишь послушно продолжил двигать головой вверх-вниз, одновременно с этим пальцами начав растягивать себя, чтобы потом с этим не заморачиваться. Райское наслаждение продолжалось увы не так уж и долго, как хотелось бы. Ладно уж… Эррор признаёт, Инк хорош. Доставить такое неимоверно удовольствие Ошибке может только он. Эти постанывания, подгадывания когда нужно стать быстрее и настойчивее, а когда расслабиться и никуда не спешить. Как же Глюк обожает эту развратную радужную задницу! — Инки, — выдавил из себя Эррор сквозь поток мычащих стонов полного удовольствия, — Мх. Я сейчас кончу… В знак согласия и понимая, Инк стал резче и быстрее, двигаясь отрывисто и напористо. Орган Эррора напрягся. По телу пробежалась дрожь и… Он излился прямо в рот своего мужа, надавив рукой так, чтобы Инк взял ствол в рот почти полностью. К счастью, коротышка знал об этом, поэтому подготовился и сумел проглотить все «богатство» Эррора, далее отстраняясь и облизываясь. Ото рта до члена потянулась тонкая струйка слюны, что радужная была вперемешку с белым. Он оборвал ее, а затем взглянул на своего мужа, все также горячо и возбужденно — с растяжкой он закончил. Эррор поднял Инка с пола и уложил на кровать. Скинув с себя футболку и шорты, что сейчас точно были не к месту, Эррор поудобнее устроился между широко раздвинутыми ногами, так и приглашающими войти. Как можно отказаться от такого заманчивого предложения? Разрушитель, пустив руки под Инка, развязывая бантик фартук, вошёл в горячего скелета половину. Фартук с Радужного полетел прочь. Горячо вздохнув, чернильный тут же оплелся ногами и руками вокруг Эррора, заковывая его в объятия, а затем сам толкнулся навстречу бедрами. Ничуть не больно, за несколько лет активной половой жизни с ним, коротышка уже привык к подобному. — Не боишься, что я, мхах, залететь могу? ~, — спросил он дразняще. — Не-а, — выдохнул Эррор прямо на шею чернильного и, схватив за края платья, срывая пуговицы, расстегнул чёрное платье, открывая доступ ко всей грудной клетке. Ещё один толчок. Ошибка вошёл до конца и сразу начал движение, быстро наращивая темп. — Ты словно, мхах, дикий зверь, Эррор! — вскликнул чернильный, вцепляясь пальчиками в его плечи, оцарапывая их ничуть не слабее. Когда дело доходило до таких игр, то Инк был ничуть не скромнее актива, царапая, а порой и кусая его в ответ. Порыкивая Оши взял в руку член художника, начиная надрачивать его в такт своим толчкам. Грязно и резко впиваясь в разрисованную шейку партнёра, разрушитель оставлял свои метки, постепенно спускаясь к рёбрам и лаская уже их. В комнате стало неимоверно душно и жарко. Эррор тяжело хватал ртом воздух, слушая лишь стоны пассии, словно очарованный им. Вот Оши, одарив очередное ребро красной меткой, впился в ротик муженька коротким и наполненным не меньшей любовью поцелуем. Инку особо не давали ничего сделать, он лишь мог доставлять удовольствие тем, что сладко стонет, выгибается до хруста в позвоночнике, закатывает дрожащие зрачки к потолку и раскрывал рот в попытке уловить хотя бы маленькую толику воздуха, что удавалось не так часто — из него выбивали воздух новыми толчками, да еще теперь и его ласкали. Было слишком хорошо, настолько, что поцелуй стал последней каплей и художник, вцепляясь еще сильнее в ключицы пальцами, с громким мычанием кончил, после отвечая на поцелуй совсем растерянно, в попытке отойти от такого оргазма. Оши лишь только ухмыльнулся в поцелуй и резко оборвал его, начиная увеличивать, кажется, и без того быстрый темп, превращая его просто в бешеный. Кровать противно загремела, но кому вообще сейчас до этого было хотя бы малейшего дела? Никому. Тела продолжали наслаждаться друг другом, совсем не замечая окружающего мира. Но это не могло продолжаться очень долго по вине недавней благодарности любимой радужной задницы. Через каких-то там пятнадцать минут, Эррор с сдавленным и удовлетворённым рыком выбился глубоко в разтутаированного скелетика, кончая. Короткий ленивый поцелуй. Разрыв. Ошибка вышел из Инка и грохнулся рядом, притягивая к себе художника за талию. Уткнулся в шею, вдыхая родной аромат. — Повторим? ~ — заманчиво промурлыкал Оши, потираясь «носом» о искусанные шейные позвонки. — С удовольствием, — фыркнул художник, обнимая в ответ любимого, — только дай передохну ~ Эррор хмыкнул и сжал член художника в своей крепкой хватке и буквально промурлыкал: — Милый-милый Инки, я хочу сейчас ~ — без зазрения совести, если такая ещё осталась у этой хитрой задницы, разрушитель кувырнулся своего партнёра на живот, пристраиваясь сзади. Такому повороту событий Инк ничуть не удивился — Эррор всегда жаждал продолжения, если время позволяло, а поэтому лишь выгнулся в позвоночнике, вновь громкогласно ахнув, а затем обернулся на своего искусителя. — Т-тогда не медли ~, — жарко выдохнул он, приподнимаясь на локтях и упираясь в подушку тонкими пальцами в кружевных перчатках. ПаперДжем, находившийся в соседней комнате, мог лишь закрывать несуществующие уши и пылать малиновым румянцем. Про половую жизнь родителей он давно знал, но, черт, могли бы хотя бы в левую АУ уходить со своими ролевыми играми, у них тут как бы сын за картонными стенами сидит! Во мраке позднего вечера по чёрному стволу тонкого ветвистого дерева ползло какое-то фиолетовое нечто, неуклюже преодолевая каждый сантиметр вверх. Никак он не ожидал, что придётся ему когда-нибудь не то, что из тюрьмы сбегать и с трудом целенаправленно протискиваться в другую AU и забираться по деревьям в своём обычном состоянии. Эх. Ностальгия. Так и вспоминаются те дни, когда именно в таком виде он бродил по своей бесконечной, пустой серой вселенной — АндерФреш, и бесцельно искал хоть что-то в этом мире, что явно относился к паразиту равнодушно. Да и самому Свежему было как-то по барабану. Он ничего не чувствовал. Совсем. Только неимоверный голод. И тогда в один из таких мучительных дней, если вообще такое понятие существует, пришёл Эррор. Это прозвучит странно, а может и вовсе смешно, но именно эта глючная и злая морда так сказать «спасла» его, забыв закрыть портал. А там пошло и поехало. Фреш! Санс, пытание Глючного… Что-то мы отбились. Паразит цеплялся за ветви своими восьмью щупальцами, из которых использовались только задние самые длинные, с острыми зазубринами в один ряд и фиолетовыми, как он сам, концами, похожими на плавник кальмара. Потихоньку-помаленьку, и вот эта огромная звёздочка глянула своим страшных глазом прямо в окошко Джема. Темно. Спит? Фреш поднёс один свой вектор к стеклу и легонько постучал зазубринами, стараясь привлечь внимания, вроде провалившегося в сон Пи. Папер даже сначала и не услышал стука, стоны родителей перекрывали их. Услышал, пожалуй, он только с третьей попытки. Повернулся в сторону окна, встал и подошел к нему, тут же в испуге отпрянув и вскликнув негромко. Слава богу, родители занимаются своими «побрыкушками в постели» и слишком заняты друг другом, чтобы слышать, что происходит в соседней. Но это…. Эта… это существо его пугало. — Кт-то ты?! — спросил он, наконец осмелев и подойдя к окну вплотную, вглядываясь в очертания необычного существа. Свежий был немного, кажется, разочарован тем, что Пи так отреагировал. Но ничего не сказал. Да и как? Только поднял свой отросток к ручке окна, что находилась по ту сторону и поскрёбся. Душа немного екнула от страха, но существо казалось скорее привлекательным, чем страшным. Да и вообще, ну что он ему сделает? Выглядит хоть и угрожающим, но вряд ли собирается причинять боль, поэтому Папер осторожно открыл окно — благо, открывалось оно внутрь, так что существо не могло упасть.… И где он видел эти щупальца? Казались… Знакомыми..
Паразит наклонился назад, сгибаясь в щупальцах и готовясь к прыжку. Рывок. И звёздочка внутри. Радостно прыгнул прямо на Джема, но тот увернулся, и Фреш шлёпнулся на пол, немного ударяясь головой. Встряхнув ей, существо приподнялось на отростках и глянуло своим единственным глазом прямо на Чернильного, не сводя взора смотря на него. Неотрывно и нежно. ПаперДжем, хоть и увернулся, но все равно не прекратил смотреть на гостя или кто он там. Присев на корточки, хоть и понимал, что существо может его цапнуть, но все равно протянул ему ладошку, чтобы погладить. Секунда — и к нему снизошло озарение, где же он видел эти щупальца. — М-мистер Фреш? — шепнул он негромко. Свежий, аккуратно обплетя ладошку любви, притянул к себе и потёрся. Затем кивнул, почти на половину заволакивая руку своими отростками, чуть тяня на себя. Улыбнувшись, Папер, не сопротивляясь, сел на пол, склонив черепушку вбок. — Так, а… А как же ваше тело? — спросил он, а затем стукнул себя по лбу свободной рукой. — Точно, вы говорить не можете! А… Написать сможете? — спросил он, вновь поворачиваясь на паразита. Фреш опустил взгляд вниз, немного задумавшись. Щупальца не руки, но попробовать стоит. Может что-нибудь он и сможет начиркать. Паразит уверенно кивнул и отпустил руку скелета. Джем, кивнув, встал с пола и достал небольшой блокнотик и ручку, а затем разместил это все на полу возле щупальцеглазого. Одно из векторов подхватило ручку, другое пододвинуло листик чуть ближе. Фреш принялся выводить буквы. Получалось коряво и каждая последующая буква была меньше, корявее и уезжала ниже предыдущей. Но Свежий старался изо всех сил. Через минуты две-три он бросил ручку около себя и двинул лист бумаги Паперу (*бадабумс*).«Я заберу его позже»
— Ясно,— кивнул ПаперДжем, — папа не сильно тебя побил?«Он меня не трогал. Думаю, мысли, что он не увидит меня двадцать лет, ему хватило, чтобы успокоиться»
— появилось на бумаге, спустя ещё пять минут мучений. — Ага, — немного смущенно пробормотал Папер, взглянув на стенку, за которой возобновились порыкивания и стоны супругов, — с этим не поспоришь. Джем немного сжал пальцы на своих штанах, а на скулах запылал румянец. Свежий пронаблюдал, куда идёт взгляд его любимого. Там же вроде брателла с Инком. Слышно, как они там расслабляются. Теперь ясно, почему Пи ещё не спит. Не стыда, ни совести у них нет. Паразит обернулся обратно и, с трудом перевернув лист другой стороной, ибо эта уже была заполнена размашистыми буквами, опять начал что-то писать.«Тоже хочешь?»
Паразит заглянул прямо в глазницы Пи. Если бы он был в теле, то точно бы расплылся в широкой хитрожопой улыбке. Сначала Папер взглянул на надпись, затем на паразита, а затем сглотнул, покрываясь еще большим слоев румянца. — Н-ну, может быть, — робко потупил он взгляд. Фреш мысленно усмехнулся и подполз к вновь нарисовавшейся пассии, забираясь на неё. Взобравшись на плечо Джеми, Свежий, скользнув отростками под футболку, нежно обвил тельце своими тремя длинными щупальцами, чуть сжимая. Острые отростки остались не использованными. Вряд ли они смогут сделать хоть что-то приятное. А последняя четвёртая гладенькая обернулась сзади вокруг черепа и заткнула Паперу рот. Тот только мыкнул. Закатив дрожащие зрачки к потолку, Папер мелко задрожал от удовольствия и хотел было устроится поудобнее, оперевшись на руку, но так как же задрожала и подвела. Джем тихо стукнулся спиной о противоположную от родительской комнаты стенку и промычал. Словив приятный импульс, паразит скользнул в штанишки Папера и стал потираться об тазовые кости, стараясь спровоцировать слабое малиновое свечение на более взрослую и желанную свою форму. Слушая тихие мычания, наконец-то Фреш дождался желанного эффекта. Вектор крепко-крепко охватил ствол подростка, начиная с начала просто сжимать, а потом уже и двигать резкими рывками вверх, дальше расслабляя щупальце и перенося его обратно к основанию члена, а затем повторяя действие. Как невероятно приятно! ПаперДжем даже невольно толкался навстречу, хныча порой от того, что движения были отрывистыми и медленным, но, ах, если бы щупальце не зажимало ему рот, то он бы точно привлек внимание родителей своими стонами, а этого ему не надо. Глянув на состояние Пи, паразит резко остановился и стал опять сжимать член Джеми. Снова отпустил. Фиолетовая тентакля слегка вытянулась, становясь тоньше у конца, и скользнула к головке сначала оглаживая её, а после слегка проникая внутрь. От подобных действий Папер даже вскликнул — было странно-хорошо, аж слезки на глазах у него выступили, а затем он выгнулся в позвоночнике, слегка тяжело дыша. Еще немного и тот точно кончит. Паразит протиснулся чуть глубже и, запустив второе щупальце в шорты, воспроизвёл обоими импульс, которыми Пи его щедро одаривал, вместе со своими приятными мычаниями, постанываниями, а порой и вскликами. В то время пока первый игрался с членом Джеми, второй вектор не спеша подполз к колечку и будто растягивая момент медленно провёл по краям, вызывая тем самым дикую дрожь в ногах своей невинной пассии. Странно-приятное чувство расползлось по телу, паразит был слишком хорош, еще немного подобных движений и Папер скоро кончит. После немного внезапного движения к дырочке он даже растерялся, вспоминая, как больно было утром. А может, даже больно будет не так сильно? Фреш медленно проник в лоно подростка, с трудом протискивая тентаклю между влажных стенок. Послышалось протяжно мычание. Пи немного боится?... Точно. Так и веет страхом. Совсем не большим, таким, что о нём можно было бы благополучно забыть. Но Свежему в данный момент это чувство не понравилось. Отросток, что плотно затыкал рот, скользнул в него и кинулся к разноцветным язычкам. Вектор стал их чуть тормошить, стараясь вовлечь в танец и тем самым с имитировать поцелуй. Кажется у него начало получаться. ПаперДжем, что пребывал на границе между болью и удовольствием, сплелся язычками с отростком, немного теряясь, так как опыта в поцелуях у него было ничтожно мало. Вскоре боль подутихла и Папер, помыкивая от сладостной дрожи, что пробегалась по телу, почувствовал себя немного шлюхой. Да даже если и ей, то только Фреша. В комнате стало невыносимо жарко. Открытое на распашку окно и ночной прохладный ветерок, что задувал в комнату через него, совсем не ощущался. Что с ним, что без него было одинаково. Одинаково горячо и… Приятно. Жар, исходящий от тела чернильного скелетика, Свежий чувствовал всем стоим телом, чувствовал, как это тепло его грело и ему это чертовски нравилось. Он от этого кайфовал. Больше чем от морального унижения монстров, во время, так сказать, кормёжки и в итоге их нервного срыва и смерти. — Мистер… — выдохнул тихо ПаперДжем, еле оторвавшись от «поцелуя». — Я, мфхах, сейчас к-кончу, — тихо простонал он, прикрывая глаза и выгибаясь в позвоночнике. Становилось немного больно, в животе все скручивало и требовало немедленного высвобождения. Когда щупальце одним резким рывком вышло из органа, Фреш едва успел снова закрыть рот своего нежного скелетика ибо тот застонал во всё горло не жалея сил. Теперь гадай услышали ли «соседи» или нет. Судя по звукам «соседей» сбоку, у них была своя тема, они вряд ли вообще что-либо могли слышать кроме себя. Папер еле смог отдышаться после оргазма. Кажется, он запачкал свою одежду и даже этого не заметил. Прогнувшись в спине, устроился поудобнее, раздвигая пошире ножки и становясь на коленки, опираясь руками о пол. Чуть прикусив щупальце от переполнивших его ощущений, он вновь промычал. Вектор более уверенно затолкался внутри скелета, заметно увеличивая до невозможности медленное движение и постепенно наращивая темп. Он слегка, насколько позволял узкий проход Джеми извивался, всё глубже и глубже толкаясь во внутрь. Освободившийся отросток выскользнул из штанов подростка и вытер остатки семя об шорты Пи. Затем, скользнув за спину, зацепился за резинку и стянул штаны с тазовых костей, предоставляя конечностям большую свободу, как и действий, так и физическую. Спустив надоедливую тряпку до колен, Фреш вернулся к заднице и, размахнувшись, стеганул по тазу подростка, вырывая желанный всклик. Вскликнув, Папер еще больше зарделся румянцем, хотя, куда больше? Да, вполне можно. Купаясь в блаженстве с приятной каплей жгучей боли, что словно щепотка соли в пресной воде придавала некую остроту ощущениям. Стало жарко до невозможности, Джем уже совершенно не понимал, где находится, вокруг будто стало еще темнее и лишь толчки продолжали выбивать воздух из него, от чего тот продолжал пытаться ухватить хоть чутка воздуха. И вновь он кончил, без всякой стимуляции, просто от того, что ему вот так вот доставляли удовольствие. Щупальце резко остановилось, а его владелец, быстро отошедшый от прекрасных ощущений, немного взволнованно глянул на свою пассию, что дрожала как осиновый лист и едва держалась над полом — вот-вот свалиться. Думаю, на этот раз с него хватит. И без того два раза для первого совсем не дурно. Фреш вышел и спешно стёк с Джеми на ковёр. Потом подполз чуть ближе и глянул на его личико, будто любуясь тем, что он сотворил с бедным ребёнком. Затуманенные зрачки всё ещё слегка подрагивали, приоткрытый ротик судорожно старался ухватить больше воздуха, чем он был способен. Мысленно вздохнув, Свежий опустил беднягу на пол и нежно погладил по черепушке.«Прости, малыш, но если ты останешься здесь в таком виде, у Инка на утро появятся большие вопросы.»
Паразит пододвинул к Паперу листик, надеясь что тот обратит внимание. Лишь через пять минут Папер смог сфокусировать свой взгляд на листке и понять, что он уже лежит, а не на корточках. Да и дыхание начало выравниваться. За стенкой ВСЕ ЕЩЕ продолжались скрипы кровати и стоны. Боже, у них там вообще тормоза есть или лимит? Прочитав записку, Джем кивнул, а затем еле смог подняться и на шатающихся ногах тихо подошел к шкафу. Два, черт возьми, комплекта одежды угробить за день! Ничего, все поправимо. ПиДжи открыл кладодень одежды и переоделся в чистую, выкинув грязную куда подальше, в отдаленную Ау, в которой отец или папа точно ничего не заметят. Подняв паразита на руки, Папер осторожно улегся на кровать, и накрылся одеялом, перед этим запихнув блокнот куда подальше от глаз родителей. — Останетесь ненадолго, мистер Фреш? — прошептал Пи, обнимая звездочку. Паразит уткнулся в грудную клетку скелета и кивнул. В доказание правдивости своих слов, Светофор щупальцем легонько приобнял свою любовь и прикрыл глаз, наслаждаясь нахождением рядом с его ПиДжи. С его и больше ни чьим. Вскоре Папер заснул и тихо засопел, прижав паразита к себе покрепче. Все же, приятно обнимать кого-то, пусть даже сейчас это не скелет, а инопланетная звездочка.THE END