Red

Он отчётливо ощущает это. Отсутствие, внезапную пустоту, потерю энергии, за которую он нерационально, нелогично, жадно цеплялся с того момента как Медуза появилась из чёрной дыры и он почувствовал это сознание снова. Живое, процветающее, юное, такое юное. Сознание такое дорогое ему, так давно потерянное, омывающее его, как море омывает берег, наполняющее пустоту, которая, казалось, никогда не заполнится. Сознание, на которое он не мог претендовать в этой реальности, но претендовал несмотря ни на что, потому что этот Джим был так похож на него. Это не вспышка. Не заблуждение, которое может развеяться. Он уже ощущал эту потерю прежде, долгие и полные боли годы назад. Он верил, что ему больше никогда не придётся переживать это снова, что в этот раз он умрёт первым. Он прочёсывает участок разума, где эта энергия жила, как будто сможет найти. Он должен найти. Он не может потерять снова. Его мысли текут к младшему воплощению, снова обманутому дружбой, что должна была дать завершение. Может ли половина человека жить? Спок лежит, распростёршись на своей кровати, закрывая сморщенными руками своё морщинистое лицо, и проклинает Ромулус, проклинает Нерона, проклинает самого себя за то, что решил, что может играть в Бога. Он видит красный, и он ненавидит красный, потому что красный это цвет его боли. Красный породил чёрную дыру, красный — это цвет человеческой крови, и красный — причина... Он склоняет голову и плачет. Джим Кирк мёртв, и второй раз за свою жизнь Спок оплакивает его.