Бронзовый титул

На сегодня не обещали дождь Но, кажется, тёмные сгустки сентябрьских туч говорят совсем о другом. Они нависали над ней, стремительно поглощая последние проблески солнечного света. Величественный бескрайний свод неба обратился в полупрозрачный стеклянный купол, что перекрыл доступ кислорода, неминуемо сжимая лёгкие до хруста рёбер. На вертолётной площадке недостроенного Скай-тауера северный ветер просачивается сквозь одежду, целует кожу леденящими порывами, обнажая беззащитное тело. –Какое счастье, –наконец зрение решило вернуться после столь длительного отсутствия, и теперь девушка могла ясно различить угловатые черты лица. Вместе с тем, сонное, тёплое ощущение куда-то улетучилось, сменившись покалыванием и неприятной головной болью. Сырой асфальт пропитал холодом каждую ноющую точку позвоночника. –Хорошо, что Вы очнулись, Юля, –мужчина присел на одно колено, склонившись над брюнеткой. На уста лягла тень жалостливой улыбки: я бы не сочёл интересным просто избавиться от Вас. Это не входило в мои планы. У Саниной не нашлось подходящего ответа. С её губ сорвалось истошное 《сукин сын》, но и это далось с трудом, словно грудь сжали стальными цепями, с каждым выдохом ужесточая хватку. Девушка приподняла согнутую в локте левую руку, в надежде увидеть светящиеся стрелки наручных часов. Вместо привычного чёрного циферблата на голом дрожащем запястье лишь след от ремешка. –Не терпится узнать время своей смерти? –истерический беспорядочный смех не сильно, но всё же задел тёмноволосую своей не скрытой фальшивостью: 15:47, а точнее 18-го сентября в 15 часов 47 минут Юлия Санина покончила с собой, сбросившись с крыши сорокасемиэтажного небоскрёба в Киеве, как Вам? Неплохо, правда? –Действительно, неплохо, Павел, но в Вашем плане есть недочёт. –И какой же, Тин? –на лице мужчины застыло вопросительное выражение, он, не отрывая взгляда от брюнетки, ещё раз повторяет вопрос. Ответа не последовало. Юля внимательно рассматривает девушку, что стоит позади. 《Золотистые волосы…》 Зрение потихоньку рассеивалось, неоправданная усталость парализовала лёгкие, дрожь пробежала по спине. Сознание покинуло её, так же, как и желание бороться. –Паша, единственный недочёт в твоём чёртовом плане–Тина подошла со спины, медленно, аккуратно поднося к шее своего компаньона лезвие ножа, изготовленного из блестящего металла: —это я. Ты решил, что так просто избавишься от свидетеля? Вот так, скинув её с крыши? Я знаю, ты выйдешь сухим из воды, в который раз увильнёшь от наказания, бесчисленные связи постоянно спасают тебя. Давно пора отсидеть строк. –Брось, Кароль, мы же одно целое.–мужчина пытался произносить слова уверенней, будто ни капли не напуган, но каждая буква хаотично вылетала из сжатых тонких скупых уст, усугубляя и без того накалённую ситуацию. Интонация этой фразы показалась светловолосой не более чем писком жалкой подвальной крысы. –Я не буду отдуваться за убийство, совершённое тобой, –Тина надавила на горло сильнее: да, я была замешана в нелегальной торговле кетамином и прочими психотропными веществами. Тогда, благодаря твоим знакомым от туда, –она показала указательным пальцем свободной руки вверх: мы благополучно замяли это дело. Но… –Но ты же не лишишь меня жизни? –его рука незаметно лезет в карман пиджака. –Да нет, конечно, –у девушки задёргался глаз, как всегда, когда она нервничала. Кароль ненавидела это свойство, но ничего не могла сделать. Взгляд своевольно пал на Юлю, что всё ещё лежала без сознания: не я отправлю тебя на тот свет, это будет самоубийство. Тоже самое ты хотел сделать с ней, тем самым избавив себя от наказания. А тепе… потеряла бдительность, Либерман, а зря. Зря Подобрав нужный момент, Паша выхватил складной ножик и, молниеносно сработав все движения, уже стоял напротив компаньонки с направленным в голову дулом пистолета. Тина съёжилась, пальцы онемели, брови склонились к переносице, но глаза, глаза не выражали ни страха, ни тревоги, боль: мол, давай, мне нечего терять. -Ну же! Всё случилось быстро, без замедленной съёмки, как это обычно бывает в фильмах, без геройства, никто не увернулся от пули, о таком даже смешно думать, смотря на столь короткое расстояние между ними. Он нажал на спусковой крючок. Даже на открытой вертолётной площадке выстрел прозвучал оглушительно, зазвенел в ушах. Это не крик, нет, хриплый стон не говорил о вопиющей просьбе помощи, скорее о достойном гордом молчаливом принянии. Возможно, я ошибаюсь, грань между равнодушием и безмолвным принятием очень размыта. Как бы то ни было, Тина была готова, и это её погубило, заглушило мысли, разрушило стену бесконечных сомнений и никому ненужных чувств. Всё равно Последний солнечный луч окинул прощальным взглядом хмурый Киев, покидая земную смертную жизнь, отправился в небеса, всё выше и выше, туда, где спокойно—единственное, чего нет внизу, среди тучи серых угрюмых людей. Светловолосая судоржно держалась за плечо. Лицо исказилось от резкой пронзающей боли. Тёмно алая, бардовая кровь потекла меж пальцев. Все мысли потеряны. Пусто. Она упала. Что это? 《Безумие》–как страсть, желание, самоотверженность, привязанность, отчаяние? Или всё же 《равнодушие》–чувство индивидуального бессилия, оно распространяется по телу медленно, пожирая ужасные муки, тем самым заменяя боль моральным истощением. Необратимо, подобно раковой опухоли. Паша воспользовался служебным лифтом. Ты снова сбежал. Последний трус, рано или поздно тайные страхи настигнут тебя. –Думаешь, Санина спасёт, поможет? Ошибаешься, Кароль. Доверять тебе—равносильно ходьбе по лезвию.–выпалил мужчина прежде, чем дверцы лифта захлопнулись.

На сегодня не обещали дождь. Но Юля появилась в её жизни так же внезапно, как и первый раскат грома на низком горизонте необъятного величественного серого неба