любовь моя всегда выходила мне боком, занозой под ноготь - жить мешает, да больно вытащить.
он замечает его у театра, завившего кудри, немного схуднувшего, но все с таким же уверенным выражением лица. подлетает, впечатываясь в распахнутое пальто, тычется носом в теплую после помещения, пахнущую пудрой шею. - простите?.. - удивленно выдыхает парень голосом, совсем не похожим на фреда. - вы... вы не фред? - мэлс смущенно отшатывается, вглядываясь в лицо, как оказалось, незнакомца. ну конечно, он явно старше, чуть шире в плечах и улыбка у него холодная, не как у брусницына. черт... - думаю, что нет, - он явно насмехается над умилительно покрасневшим пареньком. - я влад. а вас, молодой человек без чувства личного пространства, как зовут? - мэл... в смысле мэлс, - лепечет неловко, не зная совершенно куда себя деть. - мэлс, значит, мм. что ж, товарищ маркс-энгельс-ленин-сталин, не желаете выпить со мной чаю, раз уж мы так быстро прошли стадию более близкого знакомства?..любовь моя всегда выходила мне боком, ножом подставленным к горлу - еще не больно, но страшно выдохнуть. это беспомощность новорожденного, это табличка "нет выхода".
влад великолепный. он взрослый и рассудительный, заботливый. с ним одинаково хорошо гулять по улицам, смеясь с какой-то удачной шутки, лежать вечером в мастерской стаса, рассматривая потолок или незаконченные картины, и танцевать неумелыми движениями под мурлыканье влада ему на ухо. мэлсу нравится обнимать его, держать за руку - влад вообще многое позволяет, понимает, видимо, это юношеское голодание по прикосновениям и нередко сам садится ближе, так, чтобы касаться коленями или плечами. вихров вообще понимает поразительно многое, чувствует мэлса словно на каком-то подсознательном уровне, глубже, чем тот сам себя знает. это пугает поначалу, но бирюков привыкает ни о чем не беспокоиться, пока влад рядом. он давно не чувствовал себя таким защищенным, нужным. счастливым. только вот где-то на подкорке сознания голос разума отчаянно вопит, что влад - не фред, зачем мэлс обманывает себя. нетнетнет. он не ищет в лице влада до боли знакомые чужие черты, он не закрывает глаза, представляя на месте ласковых искусанных губ вихрова другие, чуть мягче и осторожнее, не накладывает сладкую любовь одного на того, чьей любви ему так и не досталось.любовь моя всегда выходила мне боком, сто шагов по болоту - необходима осторожность линий, но оступаюсь и падаю в воду. я всего лишь хотел, чтоб меня любили...
последнее время влад какой-то потерянный, пропадает где-то весь день, появляясь под утро, поникший, с трясущимися руками. он целует полуспящего мэлса в макушку, падает рядом, утягивая сонного мальчишку, пахнущего домом, в свои объятия. рядом с ним мэлс тоже начинает неосознанно нервничать, осторожничать даже. уютное чувство умиротворения растворяется в воздухе, мэлс все чаще сбегает с рассветом от душного ощущения чего-то неизбежного, ужасного. он находит топор, увитый красными еле заметными капельками, случайно. отшатывается, невольно пискнув, костюм, который влад попросил почистить, выпадает из ослабевших пальцев. картинка постепенно складывается. мэлсу не страшно. больше горько, что так долго не замечал. вихров его любит, не тронул бы его, чтобы ни произошло. и сдавать его он не будет, пускай тем самым он по болоту на ощупь ступает, но это не его дело. ужасно? да. оправдывает ли он влада? ни в коем случае. однако он заслужил исполнение своей мечты, чего бы он там ни желал. едкая беспомощность отравляет изнутри, но выхода другого нет, как бы мэлсу не хотелось иного.врачи напишут мне в карточке "неврастеник, лечение: медикаменты и физический труд", а я, тонущий в иле, молча смотрел вокруг и просто хотел, чтоб меня любили.
этой же ночью он сбегает. уходит, оставив короткую записку и ярко-алый галстук, который владу очень нравился. в какой-то степени они оба преступники: один убивал людей, а другой - свои ядовитые чувства. влад хотел заработать, а мэлс просто хотел чтоб его любили.