Почему Алдуин спас Довакина в Хелгене?

Довакин стоял у парапета башни Белого Золота и смотрел вдаль. Всё, на что падал его взгляд – всё это была Империя. От устья туманного залива Илиак на северо-западе до безымянных мангровых топей на юго-востоке, от цветущего Ауридона до островка волшебников Тельванни, живущих в удивительных грибных башнях. Всё это - Империя, на алых стягах которой извивались чёрные драконы. Позади него в лёгком плетёном кресле с бокалом золотого алинорского в руке отдыхала после дневного приёма любимая императрица – бесшабашная девица, с которой он исходил множество дорог от Солстейма до Лейавина, внезапно для себя ставшая первой матроной огромной страны. Император смотрел на север. Чаще всего те, кому посчастливилось оказаться на крыше башни, восхищённо глазели на юг, где величественный Нибен вытекал из спокойных вод озера Румате. Но он смотрел на север. Туда, где начался его путь. Туда, где далеко-далеко, в Синем дворце, другая его любимая женщина тоже, наверное, отдыхала от дневных забот – только невежи думают, что править легко. Сегодня был хороший день. После долгих переговоров власть на Ауридоне окончательно перешла к проимперски настроенной королеве из семьи Карудил. Пройдёт десять, может – двадцать или тридцать лет, и Саммерсет, растерявший свою гордыню во второй кампании Великой войны, тоже мирно и незаметно вернётся в Империю. Время не пугало: он ладил со временем. Такова была его природа. Их природа. Довакин много раз задумывался - почему Алдуин спас его тогда, в Хелгене? Почему много раз отпускал, не убив - даже когда он поглощал души только что возрождённых драконов? Почему бессмертный Алдуин проиграл – или сделал вид, что проиграл бой в Совнгарде? Теперь, глядя на Империю – свою Империю – Драконорожденный это понял. Дети Акатоша умеют ждать. Дети Акатоша любят власть. Ныне эта власть, вся власть, принадлежит ему. Им. Драконам. И это именно то, чего хотел Алдуин. Дракон внутри Довакина одобрительно заворчал.