В час волка

Музыка: Bruno Pelletier — J'ai essayé       Инспектор Грегори Лестрейд, безусловно, любил свою работу. И всё же, изредка случались дни, когда он почти сожалел о том, что не пошёл по стопам отца и не остался работать в небольшом магазинчике электроприборов, который когда-то держал его отец в одном из рабочих районов Манчестера. И вот теперь, стоя перед дверью комнаты для допросов, Грег вдруг с удивлением обнаружил, что ему не хватает решимости открыть её и войти внутрь. Он понимал, что должен сделать это, поскольку дал Шерлоку опрометчивое обещание позаботиться о Майкрофте. Однако это обещание стало результатом искреннего желания хоть чем-нибудь помочь Шерлоку, которого он давно привык считать кем-то вроде избалованного младшего брата — капризного, но любимого. В действительности же Грег едва представлял, каким образом он может позаботиться о Майкрофте Холмсе, даже если принять за аксиому, что тот пожелает принять чью-либо заботу. Наконец, решительно тряхнув головой, Грег повернул дверную ручку и вошёл в комнату для допросов.       Майкрофт сидел за столом, устало опустив голову на ладони.       — Что вы здесь делаете, инспектор? — спросил он глухим голосом, в котором, тем не менее, не было и тени удивления.       — Шерлок сказал, что вам сегодня крепко досталось, — осторожно ответил Грег.       — И мой брат прислал вас сюда, чтобы вы присмотрели за мной? — язвительно ухмыльнулся Майкрофт.       Грегу пришлось сделать над собой волевое усилие, чтобы подавить желание огрызнуться в ответ.       — Я не подчиняюсь вашему брату, — коротко ответил он.       — Повторяйте это себе почаще, — хмыкнул Майкрофт.       — Я не подчиняюсь вашему брату, — настойчиво повторил Грег. — А вы, безусловно, не из тех, кому может понадобиться нянька, но я подумал, что вам, возможно, не помешает компания друга.       — Что даёт вам основание думать, будто мы с вами друзья, инспектор?       — Мы могли бы ими стать.       Майкрофт наконец отвел руки от лица и пристально взглянул на Грега, отчего тот почувствовал себя букашкой, оказавшейся под лупой энтомолога. Чувство оказалось не из приятных.       — И, пожалуйста, примите мои извинения за то, что у вас брали показания в комнате для допросов, — протокольным тоном произнёс Грег, чтобы восстановить паритет. Или, по крайней мере, видимость паритета.       — Не стоит извиняться за решение, которое, очевидно, было принято не вами, инспектор, — сказал Майкрофт. — Полагаю, это инициатива кого-то из числа тех моих коллег, кто давно имел на меня зуб. Таким недвусмысленным образом они, очевидно, решили продемонстрировать, что для меня лично и для членов моей семьи больше не будет никаких исключений и снисхождений. Что ж, придётся привыкнуть к новым правилам игры. К тому же, на их месте я действовал бы точно так же.       — Но теперь, когда у вас взяли показания, вам не обязательно оставаться в комнате для допросов. Если хотите, мы можем перейти в мой кабинет.       — Благодарю вас, инспектор, но в этом нет нужды. Десть минут назад детектив-сержант Донован заверила меня, что ей потребуется не более получаса для того, чтобы подготовить протоколы, которые я должен буду подписать, после чего я смогу покинуть Скотланд-Ярд. Кстати, должен заметить, что, учитывая обстоятельства, детектив-сержант вела себя исключительно корректно.       — Салли — мой лучший сотрудник! — с гордостью за младшую коллегу произнёс Грег.       — Охотно вам верю, — усмехнулся Майкрофт.       В комнате для допросов на какое-то время повисла пауза, которая, казалось, не доставляла никакого дискомфорта Майкрофту, но Грег отчего-то почувствовал себя неуверенно. Он никогда не считал себя одним из тех, кому может прийтись по нутру роль второй скрипки, но в братьях Холмсах была какая-то невероятная магия, всякий раз заставлявшая его — путь и не безропотно — принимать позицию ведомого.       — Вы чего-нибудь хотите? Воды, кофе или, может быть, чаю? — наконец решив, что молчание слишком затянулось, спросил он.       — Я хочу, чтобы всё это наконец закончилось, — вновь закрыв лицо ладонями, надтреснутым голосом, в котором слышалось отчаяние потерявшего всякого надежду человека, пробормотал Майкрофт.       Грег взглянул на него с недоверчивым удивлением: прежде ему никогда не доводилось видеть Майкрофта Холмса таким сломленным и измученным. Супермен без своего костюма супергероя превращался в Кларка Кента, а измождённый Майкрофт Холмс без туго повязанного галстука и застёгнутого на все пуговицы пиджака превращался… в человека? Обычного человека с чувствами, страхами и сомнениями. Пришедшее в голову сравнение показалось Грегу настолько нелепым, что он едва не рассмеялся вслух, что, учитывая обстоятельства, было бы неуместно.       — Кажется, вам действительно пришлось несладко? — неловко спросил он.       — Полагаю, Шерлок рассказал вам о том, что случилось на острове Шерринфорд? — после долгого молчания произнёс Майкрофт, вопросительно взглянув на Грега.       — Только в самых общих чертах, — ответил тот.       — Но, поскольку он попросил вас позаботиться обо мне, думаю, он упомянул о том, что моя сестра Эвр заперла меня в своей старой камере?       — Да, — коротко кивнул Грег.       — Она уже проделывала подобное, когда мы были детьми, — тихим голосом признался Майкрофт и, помедлив мгновение, продолжил: — Однажды она заманила меня во флигель, стоявший в глубине нашего сада, и заперла в маленьком тёмном чулане, в котором хранились хозяйственные принадлежности. Во флигеле жил дядя Руди, когда приезжал к нам в гости, в прочее же время туда никто не заглядывал. Вероятно, спустя какое-то время, заметив, что меня нет дома, родители отправились бы на поиски, но, видите ли, инспектор, я с детства страдал клаустрофобией, а потому я должен был как можно скорее придумать способ самостоятельно выбраться из чулана, прежде чем наступит удушье.       Мысленно чертыхнувшись, Грег сел за стол, напротив Майкрофта. Было совершенно очевидно, что тот собирается исповедоваться, и Грег был намерен позволить ему сделать это.       — И после этого случая вашу сестру изолировали? — предположил он.       — Нет, — отрицательно покачал головой Майкрофт. — Это случилось позже. А о том, что случилось во флигеле, я не стал рассказывать родителям. Я не хотел их расстраивать, к тому же, мне всегда казалось, что они знали или, по крайней мере, подозревали, что с Эвр далеко не всё в порядке. Но, пока не случилось трагедии, предпочитали делать вид, будто ничего необычного не происходит, и списывали проделки Эвр на обычные детские шалости. Я же старался не допустить того, чтобы от этих «шалостей» пострадал Шерлок. И не справился.       Грег вдруг почувствовал, как его накрыла волна сочувствия к тому мальчику, каким был когда-то Майкрофт Холмс — мальчику, которому с ранних лет пришлось взвалить на себя заботы о благополучии родителей и младшего брата. И едва ли не впервые за всё то время, что Грег был знаком с Майкрофтом, тот предстал перед ним в совершенно ином свете. Теперь Грег видел в нём не бесстрастного высокомерного манипулятора, но одинокого ребёнка, которым родители пренебрегали, отдавая всё внимание младшему сыну. И старшего брата, которому с детства пришлось нести бремя опеки над младшим. К тому же, уж Грег-то доподлинно знал, какой первостатейной занозой в заднице мог быть Шерлок.       — После случившегося с Виктором Шерлок серьёзно заболел, — продолжал тем временем Майкрофт. — Врачи всерьёз опасались за его психическое здоровье, поэтому родители решили увезти его во Францию — подальше от места трагедии. В Нормандии у моей семьи есть небольшой дом, именно там Шерлок и родители прожили три года, прежде чем посчитали возможным вернуться в Англию.       — А где всё это время были вы? — удивлённо спросил Грег.       — Меня на какое-то время оставили на попечение дяди Руди.       От внимательного взгляда инспектора не укрылась мрачная тень, пробежавшая по лицу собеседника.       — Кажется, воспоминания о времени, проведённом вами под опекой вашего дяди, не относятся к числу приятных? — осторожно предположил он.       — У меня нет детей, и я никогда не предполагал их иметь, но если бы мне всё же случилось стать отцом, то я определённо никогда и ни за что не доверил бы своего ребёнка заботам кого-то вроде дяди Руди, — сухо произнёс Майкрофт, всем своим видом выражая нежелание развивать тему. — К счастью, большую часть времени я проводил в школе, а потому встречался с дядей не так уж и часто, — продолжил он, после недолгого молчания. — А Шерлок… в течение трёх лет мой брат не общался ни с кем, кроме наших родителей и пожилой пары, которая помогала родителям по дому. Думаю, вы понимаете, что это не пошло ему на пользу.       — Ваши родители не хотели, чтобы Шерлок общался с другими детьми?       — Видите ли, инспектор, в том кругу, к которому принадлежат мои родители, не принято афишировать наличие в семье проблем подобного рода. Именно поэтому они провели столько времени в нормандской глубинке.       — Они надеялись, что проблема исчезнет сама собой, если не обращать на неё внимания? — удивился Грег.       — Полагаю, в каком-то смысле так оно и было, — кивнул Майкрофт. — Они отчаянно гнали от себя мысль о том, что ещё один их ребёнок весьма далёк от того, что соответствует обывательскому представлению о норме. Как бы то ни было, когда родители и брат вернулись в Англию, было слишком поздно пытаться что-то исправить. За годы, проведённый в фактической изоляции, Шерлок стал слишком хрупким и уязвимым. В Итоне, куда его собирались отправить родители, ранимому и мечтательному мальчику вроде него устроили бы настоящий ад. Поэтому я постарался защитить его единственным способом, который казался мне действенным.       — Вы научили его скрывать уязвимость за маской равнодушия, — догадался Грег.       — И, кажется, сослужил ему не лучшую службу. Я подвёл его. И подвёл наших родителей, — с горечью произнёс Майкрофт. — Я должен был позаботиться о родителях и защитить брата, а теперь… теперь мама и папа разочаруются во мне, а Шерлок… Шерлок никогда не простит меня…       На глазах у ошеломлённого Грега Майкрофт вдруг побагровел и стал судорожно хватать ртом воздух, его лоб и шея покрылись крупными каплями пота.       — Мистер Холмс, вам нужно успокоиться, — стараясь, чтобы его голос звучал спокойно, сказал Грег. — Сделайте глубокий вдох и медленно выдыхайте.       — Я… я не могу… — прохрипел Майкрофт.       — Я помогу вам. — Поколебавшись всего мгновение, Грег взял мужчину за руку. — Смотрите на меня и дышите вместе со мной, мистер Холмс, — сказал он.       Постепенно дыхание Майкрофта выровнялось и, сделав ещё несколько глубоких вдохов, он осторожно отнял свою руку у Грега.       — Благодарю вас, инспектор, — тихо сказал он.       — У вас была паническая атака. Может быть, вызвать врача? — предложил Грег.       — Не стоит, со мной уже всё в порядке, — заверил его Майкрофт.       — Вы уверены? — с сомнением спросил Грег.       — Абсолютно уверен, — кивнул Майкрофт и, помедлив несколько мгновений, продолжил: — Вам, должно быть, кажется нелепым и смешным, что человек моего возраста и положения до обморока боится разочаровать родителей и младшего брата?       Грегори не торопился с ответом. Менее всего он хотел задеть и без того пострадавшую гордость Майкрофта Холмса.       — Это всё час волка, — наконец мягко сказал он. — В это время всё кажется страшнее, чем есть на самом деле. Но придёт рассвет — и вы увидите, что всё не так плохо.       — Час волка? — вопросительно изогнул бровь Майкрофт.       — Так называют предрассветные часы, когда оживают наши страхи и кошмары. Мой отец любил повторять, что в такое время человеку не следует бодрствовать, но если вдруг всё же случится не спать, то самое верное средство прогнать волка — пропустить пару стаканчиков старого доброго виски.       — Вы действительно в это верите?       — В то, что мир начинает казаться куда более весёлым и приятным местом после пары стаканов виски? Безусловно. Не стоит отчаиваться, мистер Холмс. Всё будет хорошо, вот увидите!       — Думаете, высокомерный самовлюблённый ублюдок, каким представляет меня Шерлок, заслуживает того, чтобы у него всё было хорошо?       — Не думаю, что Шерлок считает вас самовлюблённым ублюдком, — уверенно возразил Грег.       — А вы, инспектор? — с искренним любопытством взглянув на собеседника, спросил Майкрофт.       — Самовлюблённым я вас точно не считаю, — ответил тот. — По-моему, всё как раз наоборот, вы не очень-то себя любите.       — Вот как? И на чём же основывается ваша уверенность?       — Видите ли, мистер Холмс, — начал Грег, — обычно те, кто оказывается в этой комнате, нет-нет да и бросят взгляд в зеркало Гезелла, вы же стараетесь даже голову не поворачивать в его сторону, потому что боитесь увидеть в нём своё отражение.       Грег почти ожидал, что Майкрофт поднимет его на смех, в своей обычной высокомерной манере, но Майкрофт Холмс, которого события минувшего дня, очевидно, лишили его привычной брони из надменного холодно-вежливого безразличия, смотрел на него с выражением откровенного изумления на лице.       — Вы выглядите таким потрясённым, что это почти оскорбительно, — усмехнулся Грег.       — Прошу прощения, инспектор, — растянул рот в любезной улыбке Майкрофт. — Должен признать, ваша наблюдательность произвела на меня впечатление.       — Что ж, а я, в свою очередь, должен признаться, что о вашей проблеме с зеркалами мне рассказала Молли.       — Вот как? — хмыкнул Майкрофт. — И как часто вы с доктором Хупер упоминаете меня в своих разговорах?       — Вообще-то, это случилось лишь однажды. После того, как вы вынудили меня прервать отпуск и поехать в Дартмур, чтобы присмотреть за Шерлоком и Джоном…       — Только за Шерлоком, — перебил его Майкрофт. — Доброе здравие Джона Уотсона никогда не было предметом моих забот.       Грег в удивлении посмотрел на собеседника, но, поразмыслив, почёл за благо оставить без комментариев эмоциональный выпад Майкрофта.       — Как скажете, — примирительно кивнул он. — Но в тот день, прежде чем отправиться в Дартмур, я заглянул к Молли в Бартс на случай, если Шерлок, рассказал ей больше, чем было известно вам, и в сердцах назвал вас самовлюблённым индюком. Вот тогда-то Молли и упомянула о ваших сложных отношениях с зеркалами.       — Очевидно, вы ждёте, что я пущусь в откровения? — спросил Майкрофт.       — Я ничего от вас не жду, мистер Холмс, — ответил Грег. — Но готов выслушать вас, если это то, что вам нужно.       Повисшее между мужчинами молчание затянулось. Наконец, Майкрофт тряхнул головой, словно придя к внутреннему решению.       — Видите ли, инспектор, — начал он, — в детстве я отнюдь не отличался субтильным телосложением. Добрый человек назвал бы меня полным ребёнком, но правда заключается в том, что я был толстым. Очень толстым. И, разумеется, окружающие не упускали случая тем или иным способом указать мне на это прискорбное обстоятельство. Как вы легко можете догадаться, это больно било по моему самолюбию.       — И поэтому вы решили, что одиночество — лучший выбор для вас?       — Именно так, но если вы нафантазировали себе печальную историю о несчастном юноше, тоскующем о человеческом тепле, то вынужден вас разочаровать, инспектор. Я никогда не чувствовал себя лишённым чего-то важного из-за того, что выбрал одиночество. Это Шерлоку всегда был нужен кто-то рядом. А я чувствовал себя вполне комфортно, оставаясь наедине с самим собой. К тому же, я с ранних лет знал, что моё призвание в служении. В этом мы с вами похожи. Что же до моей мнимой дисморфофобии, то, поверьте, эта проблема не особенно влияет на мою жизнь. Я не боюсь зеркал и пользуюсь ими, когда это действительно необходимо, но не сверх того. Собственная внешность отнюдь не является для меня источником положительных эмоций. И не думаю, что это когда-то изменится.       — Но почему? — воскликнул Грег. — Прошло много лет с тех пор, когда вы были полным ребёнком, и теперь у вас нет причин быть недовольным своей внешностью.       — Вы считаете, что я красив, инспектор? — Майкрофт пристально посмотрел на собеседника.       Грег сконфуженно кашлянул и, невольно опустив глаза, нервно провёл по волосам внезапно повлажневшей ладонью. В кругу его друзей и приятелей вопрос мужской красоты, если и обсуждался, то только в шутку.       — Будучи мужчиной, я вряд ли могу судить о красоте другого мужчины, — с нервным смешком заметил он.       — Отчего же, позвольте спросить, разве у вас нет глаз?       — К тому же, красота — это субъективное понятие, — поспешно добавил Грег.       — Отнюдь, — возразил Майкрофт. — Красота — это конвенциональное понятие, и как человек, живущий в социуме, вы, несомненно, знакомы с её стандартами. Вы же не станете делать вид, будто не знаете о том, что сами обладаете весьма привлекательной внешностью?       Грег смущённо замолк, пытаясь понять, как он относится к тому, что Майкрофт Холмс находит его привлекательным мужчиной.       — Вижу, вы смутились, инспектор, — прервал его размышления насмешливый голос Майкрофта. — Давайте сменим тему. У вас есть новости о докторе Хупер? С ней всё в порядке?       — С ней всё хорошо, — кивнул Грег и тут же продолжил: — Насколько это возможно, учитывая обстоятельства, разумеется. Молли позвонила мне вчера днём и рассказала о звонке Шерлока. Ей показалось, что с ним не всё в порядке, и, не сумев дозвониться до него, она связалась со мной в надежде, что я знаю хоть что-нибудь. Я был вынужден рассказать ей о взрыве на Бейкер-стрит. Она в любом случае узнала бы об этом из новостей. Молли решила, что взрыв — дело рук врагов Шерлока и испугалась, что их следующей целью может стать малышка Рози, а потому она забрала девочку из яслей и увезла её из Лондона. Поскольку, по воле покойной миссис Уотсон, Молли является законным представителем Рози, ей не нужно было для этого разрешение Джона.       — Полагаю, она поехала в Нортгемптоншир, к леди Вильгельмине Фотерингей-Фиппс?       — Да, она сказала, что поедет к Мине.       — Что ж, разумное решение. Рад слышать, что о юной мисс Уотсон есть кому позаботиться, раз уж её отец с удивительным равнодушием пренебрегает своими родительскими обязанностями. Что, согласитесь, едва ли было бы возможно, будь Джон Уотсон хотя бы вполовину таким хорошим человеком, каким старается казаться.       Грег решил и этот выпад Майкрофта против Джона оставить без ответа. В конце концов, Майкрофт Холмс имел право на собственные симпатии и антипатии, а Грег никогда не считал Уотсона своим другом в подлинном смысле этого слова. Их с Джоном связывали лишь приятельские отношения и не более того.       — Вы не одобряете дружбу Шерлока с Джоном? — осторожно поинтересовался он.       — Едва ли у меня есть право одобрять или не одобрять отношения Шерлока с Джоном Уотсоном, — горько усмехнулся Майкрофт. — Но назвать эти отношения настоящей дружбой я не могу. Видите ли, инспектор, Шерлок создал образ лучшего друга, скроив его по лекалам Виктора Тревора — мальчика, с которым он дружил в детстве. Лучший друг в представлении маленького мальчика — это друг, в любой момент готовый отправиться с ним на поиск приключений. Вот почему вы не могли стать лучшим другом моего брата: вы призывали его к дисциплине и порядку. В его представлении вы были ещё одним взрослым, пытающимся ограничить его свободу. В то время как Джон Уотсон готов был поддержать даже самую безумную из идей Шерлока, только бы это гарантировало ему получение вожделенной порции адреналина. Что же до доктора Хупер, то до недавнего времени она была той девочкой, которая до безумия нравилась живущему в Шерлоке мальчику, и потому он пытался привлечь её внимание тем способом, который во все времена использовали все мальчишки на свете — он дразнил её и дёргал за косички. Но, думаю, теперь всё изменится.       — Думаете, теперь у вашего брата достанет мужества признаться Молли в своих чувствах? — спросил Грег.       — Он уже сделал это вчера, — ответил Майкрофт. — Пусть и под давлением.       — Надо думать, ваша сестра имеет к этому какое-то отношение?       — Самое непосредственное: она угрожала жизни доктора Хупер. Чтобы спасти жизнь девушки, Шерлоку пришлось причинить ей боль.       — Но теперь Молли знает, что он любит её, и они оба живы. Значит, всё не так безнадёжно, — заключил Грег.       — Вы не кажетесь удивлённым, инспектор, — вдруг заметил Майкрофт. — Значит ли это, чувства моего брата к доктору Хупер не были для вас тайной?       — Я и правда вовсе не удивлён, мистер Холмс, — заявил Грег. — Я заметил, что ваш брат неравнодушен к Молли ещё до того, как он исчез на два с половиной года, чтобы разрушить преступную сеть Мориарти.       — Вот как?       — Именно так, — подтвердил Грег. — Впервые это случилось в тот день, когда Молли должна была выступать в качестве свидетеля со стороны обвинения по делу, расследование которого вёл я. Для неё это был первый раз, и потому она жутко нервничала и переживала. Шерлок к тому расследованию отношения не имел, но, к нашему с Молли удивлению, он зачем-то приехал в суд и немедленно принялся донимать Молли. К тому времени, когда её вызвали зал судебного заседания, он допёк её настолько, что она буквально кипела от раздражения. И начисто забыла обо всех своих переживаниях, связанных с дачей показаний. Мой приятель, присутствовавший на слушании, сказал мне потом, что Молли выступила блестяще. И в тот момент до меня дошло, что Шерлок специально старался вывести её из себя.       — А вам не приходило в голову, что поведение моего брата было обусловлено вовсе не заботой о докторе Хупер? Что, возможно, он всего лишь не хотел, чтобы её нервозность и неуверенность в себе дали повод адвокату обвиняемого развалить в суде раскрытое им дело?       — Я думал об этом, — кивнул Грег, — но после того дня я стал замечать, как Шерлок смотрит на Молли, как он ведёт себя с ней. Он флиртовал с ней в своём специфическом — «шерлоковском» — стиле, а в тот день, когда она ассистировала ему в раскрытии дел, он даже не пытался этого скрывать. Однажды он заставил меня отправить за ней полицейскую машину, чтобы Молли не пришлось ловить такси посередине ночи. Она приехала, злая как фурия, но привезла для нас сэндвичи, за что мы с Салли были крайне признательны ей, потому что сэндвичи из вендинговых автоматов, установленных в Бартес, абсолютно не съедобны. А ещё она привезла коробку любимого печенья Шерлока, даже несмотря на то, что сердилась на него. Но окончательно я убедился в том, что Шерлок по уши влюблён в Молли в день мальчишника, который ваш брат устроил для Джона Уотсона. Когда они оба, напившись в стельку, оказались в камере предварительного заключения, Джон почти немедленно отключился, а Шерлок вдруг заговорил о Молли: вначале он превозносил её достоинства, а потом заявил, что хотел бы попробовать с ней все позы Аретино [1]. Мне, кстати, пришлось потом погуглить, чтобы понять, о чём он вообще говорил. И, скажу я вам, мне повезло, что в тот момент, когда я ввёл запрос в поисковую строку, рядом со мной никого не было. Любой другой на месте Шерлока вспомнил бы о «Камасутре», но ваш брат, даже будучи пьяным, нашёл способ соригинальничать.       Майкрофт отреагировал на слова Лестрейда сдержанным смешком.       — Издержки обучения в привилегированной школе-интернате для мальчиков, — пожав плечами, сказал он.       — В итонскую программу по литературе входит изучение скабрезных стихов? — с сомнением спросил Грег.       — Не в официальную программу, разумеется, — ответил Майкрофт. — Но, видите ли, способность оценить прелесть стишков вроде: Virgo dum florebam, Omnibus placebam. Flores adunare, Ibi deflorare, является пусть специфическим, но довольно показательным маркером дифференциации своих и чужих.       — Я учился в государственной школе, о чём вам, разумеется, известно, — язвительно напомнил Грег. — Поэтому не могу оценить прелесть процитированного вами стишка.       — Прошу прощения, инспектор, — искренне произнёс Майкрофт. — В переводе на английский этот отрывок звучит так: Я скромной девушкой была: Нежна, приветлива, мила, Пошла я как-то на лужок, Да захотел меня дружок [2].       — Довольно невинно, — заметил Грег.       — Я решил пощадить вашу деликатность, — любезно улыбнулся в ответ Майкрофт.       «Когда он вот так улыбается, он действительно чем-то неуловимо похож на ящерицу», — вдруг подумал Грег, отчего-то вспомнив о гекконе, который много лет был любимцем его старшей дочери, пока не умер от старости. Геккон казался ему симпатичным и даже милым. Однако же назвать симпатичным, а уж тем более милым Майкрофта Холмса едва ли повернулся бы язык у человека, находящегося в здравом уме.       — Послушайте, мистер Холмс, — сказал Грег, — по опыту общения с вами и с Шерлоком я знаю, что вы оба начинаете ёрничать, когда чувствуете себя неуверенно или боитесь чего-то. Так чего боитесь вы? Почему вас пугают чувства, которые ваш брат испытывает к Молли?       — Дело не в том, что я напуган, — начал было Майкрофт, но остановился, задумавшись, и продолжил лишь спустя продолжительную паузу: — Хотя, возможно, вы правы, инспектор. Я боюсь. Боюсь того, что мой брат снова будет страдать оттого, что не сумеет справиться с обрушившимся на него шквалом чувств и эмоций. Я не хочу этого допустить. Но также я не хочу, чтобы по вине Шерлока страдала доктор Хупер. Ей и без того причинили слишком много боли. Вероятно, я уже изрядно утомил вас своей mixtura verborum [3], но события минувшего дня показали, что я не могу полагаться на своё суждение о предметах столь деликатного свойства, как любовь и прощение, а потому буду рад совету.       — Всё будет хорошо, мистер Холмс, — убеждённо произнёс Грег. — Молли поможет Шерлоку справиться с любыми трудностями. Знаете, если ваш брат действительно гений, он должен понимать, насколько ему повезло быть любимым такой удивительной девушкой, как она.       — Она нравится вам, не так ли, инспектор? — спросил Майкрофт.       — Нравится, — кивнул тот. — Но не беспокойтесь, я не собираюсь соперничать с Шерлоком. Молли для меня только хороший друг — и не более.       — С чего вы взяли, будто я стану беспокоиться по поводу амурных дел моего брата?       — Ну, хотя бы с того, что вы сделали беспокойство о Шерлоке смыслом своей жизни, — хмыкнул Грег.       — Ещё одно наблюдение доктора Хупер? — иронично улыбнулся Майкрофт.       — Это действительно её слова, — хмыкнув, признал Грег, — но для того, чтобы увидеть вашу очевидную любовь к брату, не нужны никакие подсказки.       — Вы удивительный человек, инспектор Лестрейд, — пристально взглянув на собеседника, задумчиво начал Майкрофт. — Казалось бы, годы службы в полиции должны были избавить вас от романтических иллюзий. И всё же, вы искренне верите в лучшее в людях. Принимая во внимание тот факт, что вы имеете за плечами опыт неудачного брака, можно было бы ожидать, что вы станете ратовать за одиночество и холостяцкий образ жизни. Но вы продолжаете верить в романтическую любовь. Вам самому это не удивительно?       Прежде чем ответить, Грег мысленно обратился к воспоминаниям о тех днях, когда он и Эйлин — его будущая жена, были молоды и полны надежд.       Они с Эйлин приняли решение пожениться спустя всего три с половиной месяца после знакомства в пабе, в котором Грег вместе с коллегами отмечал своё первое раскрытое дело в Лондоне, куда его лишь недавно перевели из Манчестера, а Эйлин со своими подругами праздновала получение диплома, дававшего ей право преподавать естественные науки для старших классов. Яркая и весёлая рыжеволосая девушка сразу привлекла его внимание, и Грег, никогда не испытывавший робости в обществе женщин, немедленно решил попытать удачу. И удача его не подвела.       Свадьбу было решено играть в небольшой шотландской деревушке, в которой родилась Эйлин и в которой жили почти все её родственники. К радости Грега родственники будущей жены приняли его с распростёртыми объятиями. Правда, первый обед в их кругу едва не обернулся для него испытанием на прочность, поскольку будущая тёща решила угостить его настоящими шотландскими блюдами. И если вкус Каллен-скинка [4] показался ему пусть несколько специфическим, но в общем приятным, то вот на хаггисе [5] он едва не споткнулся. К счастью, великолепный односолодовый виски, который то и дело, не скупясь, подливал в его стакан будущий тесть, позволил Грегу взять и это препятствие. А вот шортбред, испечённый матерью Эйлин, он оценил по достоинству и стал преданным этого печенья.       Братья и кузены Эйлин, хоть и называли его в шутку «sassenach» [6], устроили для него и его друзей, приехавших на свадьбу, такой разудалый мальчишник, что наутро вся компания проснулась в рыбацкой хижине на одном из Оркнейских островов.       Их с Эйлин венчание состоялось в церкви, в которой когда-то была крещена не только Эйлин, но и все её братья, а также многочисленные кузены и кузины. И Грег был уверен, что, сколько бы лет он не прожил на земле, он никогда не забудет того, как прекрасна была Эйлин в день свадьбы. Как сверкали её чудесные изумрудно-зелёные глаза. Как сиял румянец на её веснушчатых щеках. Как струились по плечам её роскошные тёмно-рыжие локоны, украшенные венком из белых фрезий. Как ладно облегало её точёную фигурку свадебное платье времён Первой мировой войны, доставшееся Эйлин в наследство от прабабушки.       И что бы с ним и Эйлин не случилось после свадьбы, воспоминания о том дне по-прежнему были дороги для Грега, и он твёрдо знал, что никогда не озлобится и не очерствеет душой настолько, чтобы пожалеть о нём.       — Я не считаю наш Эйлин брак неудачным, мистер Холмс, — наконец сказал он. — У нас с ней были трудные времена, но теперь всё это в прошлом. Теперь мы с Эйлин лучшие друзья. В своё время ей многим пришлось пожертвовать ради семьи и моей карьеры в Скотланд-Ярде. И я всегда буду благодарен ей за это. Кроме того, она всегда была и остаётся прекрасной матерью нашим дочерям. Все успехи наших девочек — только её заслуга. А я за последние десять лет гораздо чаще нянчился с вашим братом, чем с собственными дочерьми.       — Следует ли из ваших слова, что нам стоит ожидать появления на горизонте новой миссис Лестрейд? — с любопытством спросил Майкрофт.       — Это вряд ли, — отрицательно покачал головой Грег. — Я не прочь время от времени скоротать вечерок с какой-нибудь милашкой вроде вашей секретарши Антеи, и даже провести вместе ночь, если дама не против, но серьёзных отношений я не ищу.       — Её имя — Андреа, — поморщившись, поправил Майкрофт. — Кроме того, она не секретарша, а персональный ассистент.       — В моё время не было персональных ассистентов, зато были секретарши, — усмехнулся Грег.       — Вы ещё не настолько стары, чтобы использовать в речи обороты вроде «в моё время», — заметил Майкрофт.       — Это звучит как комплимент, но я-то знаю, что вы сказали так только потому, что мы с вами почти ровесники.       — Раз уж вы сами упомянули о том, что времена вашей юности давно миновали, позволю себе заметить, что, поскольку Андреа почти вдвое моложе вас, то, возможно, вам следует переключить свой интерес на женщин своей возрастной категории?       — Это было довольно грубо, — усмехнувшись, заметил Грег. — Кстати, есть что-то забавное в том, что именно этот аргумент использовал Шерлок, когда решил, будто я пытаюсь подкатить к Молли, — усмехнулся Грег. — Но Шерлок не выбирал выражений потому, что ревновал. А что оправдывает вашу бестактность, мистер Холмс?       — Едва ли моё справедливое замечание можно назвать бестактностью, — возразил Майкрофт.       — Да с чего вы вообще взяли, будто я испытываю интерес к Андреа?       — Разве это не следует из ваших слов?       — Вовсе нет. Я всего лишь заметил, что ваш персональный ассистент — красивая женщина, а вы решили, будто я заинтересован в отношениях с ней.       — А вы умнее, чем кажетесь, — хмыкнул Майкрофт.       — Я мог бы оскорбиться, — заметил Грег, — но я слишком давно знаю вас и Шерлока, что позволяет мне думать, что ваши слова скорее следует расценивать как комплимент.       Майкрофт с интересом посмотрел на собеседника:       — И всё-таки вы занятный человек, инспектор, — сказал он. — Не обладая сколь-нибудь выдающимся интеллектом, вы, тем не менее, обладаете способностью уловить самую суть вещей. Далеко не всякий записной интеллектуал может похвастаться этим качеством.       Грег в очередной раз мысленно напомнил себе, что, общаясь с братьями Холмсами, следует обращать внимание на смысл сказанного, а не на то, какие слова были использованы.       — Я не стал бы инспектором Скотланд-Ярда, если бы не умел устанавливать элементарные причинно-следственные связи, — спокойно напомнил он. — И раз уж речь зашла о причинах и следствиях, не связано ли ваше неодобрение моего мнимого интереса к Андреа с тем, что вы сами в ней заинтересованы?       — Андреа — ценный сотрудник, — кивнул Майкрофт, — но — прошу прощения за то, что вынужден прибегнуть к клише — я не заинтересован в ней как в женщине.       После секундного колебания Грег всё же решился задать вопрос, который давно занимал его:       — Вы не заинтересованы только в ней или в женщинах вообще?       — Мой ответ имеет для вас принципиальное значение, инспектор? — изучающе взглянув на него, спросил Майкрофт.       — Нет, — ответил он, отведя глаза в сторону.       — Вот как? — Голос Майкрофта прозвучал почти нарочито бесстрастно.       — Нет, — тихо, но твёрдо повторил Грег.       Затянувшуюся неловкую паузу прервал звуковой сигнал мобильного телефона.       — Шерлок просит приставить к Молли надёжных людей для охраны, — сообщил Грег, прочитав входящее сообщение.       — Я позабочусь об этом, — решительно заявил Майкрофт, доставая из кармана пиджака мобильный телефон.       Следующие несколько минут Грег наблюдал за тем, как Майкрофт интенсивно — судя по тому, с какой скоростью его пальцы забегали по экрану телефона, — вёл переписку.       — Не думаете, что будет лучше, если кто-нибудь из нас расскажет Молли о случившемся в Шерринфорде, прежде чем она встретится с Шерлоком? — спросил Грег, как только Майкрофт убрал свой телефон во внутренний карман пиджака.       — Едва ли это будет разумно, инспектор. Amoris vulnus sanat idem, qui facit — задумчиво произнёс Майкрофт. — Рану любви лечит тот, кто её наносит, — добавил он, заметив недоуменный взгляд Грега. — Однако боюсь, что если и в этот раз доктор Хупер найдёт в себе силы простить моего брата, то обожание, которое Шерлок испытывает к ней, сменится чем-то вроде религиозного поклонения, а это едва ли подходящая основа для здоровых отношений.       — Думаю, они справятся, — уверенно произнёс Грег. — К тому же, справедливости ради, вас вряд ли можно считать экспертом по отношениям.       — Необязательно быть поваром, чтобы оценить вкус блюда, — заметил Майкрофт.       — И всё же, вам нужно попробовать блюдо, чтобы оценить его вкус, — возразил Грег. Майкрофт тихо рассмеялся.       — Touche, инспектор, — признал он.       — Стало быть, Шерлок может рассчитывать на ваше благословение?       — Едва ли он в нём нуждается, но, если Шерлоку действительно нужно моё благословение, то он его, безусловно, получит. Доктор Хупер действительно подходит моему брату: их объединяет очарование загадками, которые загадывает смерть, страсть к науке и даже их макабрическое чувство юмора. Она понимает его, как никто другой, верит в него даже тогда, когда он сам в себя не верит и, что важнее всего, она любит его таким, какой он есть и безо всяких условий.       — Было время, когда я думал, что это вы позаботились о том, чтобы она оказалась в окружении вашего брата, — признался Грег.       — Вы думали, будто доктор Хупер работает на меня? — с удивлением взглянув на собеседника, спросил Майкрофт.       — Просто мне казалось слишком большой удачей, что Шерлоку случайно повезло встретить красивую и умную женщину-патологоанатома, к тому же, полностью соответствовавшую его представлениям о профессионализме.       — Не стану скрывать, я действительно пытался завербовать доктора Хупер на свою сторону, но довольно скоро убедился в том, что это совершенно бесперспективное занятие. Доктор Хупер из той редкой породы идеалистов, которых нельзя купить не за какие деньги. И, по некоторому размышлению, я решил, что её неподкупность и преданность Шерлоку играют мне на руку, — признался Майкрофт. — Шерлоку действительно довольно часто везло на по-настоящему хороших людей. Судите сами, инспектор, доктор Стамфорд позволил ему работать в лаборатории госпиталя Святого Варфоломея, невзирая на отсутствие у моего брата элементарных социальных навыков. А в вашем лице… — Майкрофт на мгновение замолк и, горько усмехнувшись, продолжил: — В вашем лице Шерлок обрёл куда лучшего старшего брата, чем когда-либо был я. Только благодаря вам и доктору Хупер Шерлок знает, что мир не стоит из одних только беспринципных психопатов вроде Джона Уотсона и его инфернальной покойной жёнушки.       Грег открыл было рот, чтобы напомнить Майкрофту о том, что о покойных не принято говорить плохо, но тут же решил, что сейчас не время для морализаторских наставлений. У Майкрофта, очевидно, были свои резоны. К тому же, за те годы, что Грег знал старшего брата Шерлока, пусть и неблизко, тот ни разу не позволил себе опуститься до мелкой мести или вульгарного сведения счетов с поверженным противником.       — Не будьте так строги к себе, мистер Холмс, — мягко сказал Грег. — Шерлок любит вас. В его глазах вы всемогущи и всеведущи. Чёрт, да этот парень в прямом смысле сотворил из вас кумира. Разве это не доказательство того, что он высоко ценит и уважает вас?       — Вы правда так думаете?       Грегу было странно слышать в голосе обычно холодно-надменного Майкрофта Холмса почти детскую надежду.       — Я в этом уверен, мистер Холмс, — заверил его он. — И Молли в этом уверена. А она понимает Шерлока лучше, чем кто бы то ни было ещё. Вы сами это сказали.       — Кроме того, она уникальная женщина — женщина, заслуживающая доверия, — заметил Майкрофт.       — Вы не доверяете женщинам? — без особого удивления спросил Грег.       — Я не доверяю людям, — усмехнулся Майкрофт. — Но, как сказал Блаженный Августин, женщина есть тварь хилая и ненадёжная.       — Чтоб меня! — присвистнул Грег. — По инициативе какого-то умника из правительства всему моему отделу пришлось прослушать нудный курс лекций по предупреждению гендерной дискриминации и сексуального преследования, а теперь само правительство в вашем лице позволяет себе озвучивать исключительно женоненавистнические взгляды.       Майкрофт в удивлении вскинул бровь.       — Только не говорите, будто вы поверили словам Шерлока о том, что я и есть британское правительство, — сказал он.       — А это не так?       — Разумеется, нет. У меня есть определённые связи, некоторое влияние, но не более того.       — Вот, значит, как.       — Вы разочарованы, инспектор? — спросил Майкрофт.       — Скорее наоборот, — покачал головой Грег. — Теперь мне, по крайней мере, не нужно будет удерживать себя от желания добавлять «Ваше превосходительство» всякий раз, когда я обращаюсь к вам.       — Такое обращение уместно только по отношению к министрам и послам, да и то, только в рамках дипломатического протокола.       — Не будьте занудой, мистер Холмс, — беззлобно отмахнулся Грег. — Кстати, не думаете, что вам пора привыкать называть Молли по имени?       — Полагаю, вы правы, — кивнул Майкрофт. — И всё же, я, пожалуй, подожду официального объявления.       — Блюдёте репутацию? — с улыбкой поинтересовался Грег.       — В некотором смысле, — хмыкнул Майкрофт. и, чуть помедлив, добавил: — Мамуля будет счастлива: она всегда втайне мечтала о внуках и теперь её мечта близка к осуществлению. Если только доктор Хупер, приняв во внимание все обстоятельства, не решит, что их с Шерлоком брак должен быть бездетным.       Грег взглянул на собеседника с искренним сочувствием.       — Всё будет хорошо, мистер Холмс, — ещё раз повторил он. — Как говорится, amor vincit omnia [7].       — О! Так вы всё же знаете латынь? — с удивлением произнёс Майкрофт.       — Только эту фразу, — отрицательно покачал головой Грег. — Да и то только потому, что так называлась серия любовных романов, которую несколько лет собирала моя жена. Эйлин буквально с ума сходила по этим книжкам. Вы, конечно, скажете, что с их помощью она пыталась возместить то, чего ей не хватало в реальной жизни.       — Отнюдь, — ухмыльнулся Майкрофт. — В отличие от моего младшего брата я не лишён чувства такта, инспектор.       Грег в ответ рассмеялся, довольный тем, что Майкрофт хотя бы на короткое мгновение отвлёкся от мрачных мыслей.       — Ну, а вы инспектор? Чем увлекаетесь вы? — спустя несколько мгновений тишины заговорил Майкрофт. — Должны же и в вашей жизни быть какие-то радости помимо кофе с пончиками.       — Не следует недооценивать пончики, — рассмеялся Грег. — Между прочим, неподалёку от Скотланд-ярда есть киоск, в котором делают исключительно вкусные пончики. Какой-нибудь сладкоежка мог бы и душу продать за такие. — Грег выразительно посмотрел на Майкрофта и, получив в ответ кривую улыбку, продолжил: — Что же до других радостей в моей жизни, то в первую очередь это, конечно, мои дочери, а также футбол и рыбалка.       — Простые радости, — хмыкнул Майкрофт.       — Я простой человек, мистер Холмс, — парировал Грег. — А вы, надо полагать, проводите досуг за игрой в го или написанием сценариев государственных переворотов где-нибудь в странах третьего мира?       — О, нет, всё намного прозаичнее. Если у меня вдруг появляется свободное время, я провожу я его за просмотром какого-нибудь из фильмов Билли Уайлдера или Отто Премингера [8].       — Так вы поклонник классических криминальных драм?       — Насколько я понимаю, вы тоже к ним неравнодушны, инспектор?       — Шутите? Я обожаю «Лору» [9]. Могу пересматривать этот фильм бесконечно.       — Вот уж не ожидал обнаружить в вас ценителя нуара, — с искренним удивлением признался Майкрофт.       — Не все мы — простые смертные — так уж скучны и предсказуемы, — усмехнувшись, заметил Грег. — Возможно, некоторые из нас сумеют удивить вас, если вы дадите нам шанс.       — Возможно, вы правы, — изогнув губы в мимолётной полуулыбке, произнёс Майкрофт.       Воцарившееся между ними уютное молчание прервала Салли Донован, которая ворвалась в комнату для допросов, буквально кипя от возмущения.       — Доброе утро, шеф, — хмуро поприветствовала она Грега.       — Судя по твоему лицу, Донован, не такое уж оно и доброе, — заметил он. — Что-то случилось?       — Случилось то, что высокомерный засранец из МИ-5 только что забрал у меня протокол допроса мистера Холмса и заявил, что дальнейшим расследование этого дела займётся специальная комиссия, поскольку оно выходит за рамки компетенции полиции, — не скрывая раздражения, ответила Салли.       — Полагаю, в таком случае я могу идти? — спросил Майкрофт, обращаясь к детективу-сержанту.       — Да, конечно, — подтвердила она. — И примите мои извинения за то, что пришлось впустую потратить ваше время.       Майкрофт улыбнулся слабой улыбкой: — Как я уже сказал ранее вашему боссу, детектив-сержант Донован, не стоит извиняться за решение, которое было принято не вами.       Донован сдержанно улыбнулась ему в ответ и повернулась к Лестрейду.       — Увидимся завтра утром, шеф, — сказала она.       — До завтра, Донован, — кивнул Грег. — Куда вы теперь, мистер Холмс, домой? — спросил он, как только Донован покинула комнату для допросов. — Моя смена давно окончена, так что, если хотите, я могу подвезти вас.       — Пожалуй, сегодняшний день я предпочту провести в гостинице, — сказал Майкрофт. — Если только… — помедлив, продолжил он, — если только Шерлок не ждёт меня дома.       В его голосе Грег услышал причудливую смесь надежды и уязвимости.       — Видите ли, мистер Холмс, — осторожно начал он, — Шерлок сообщил, что ближайшие несколько дней он проведёт в квартире Молли.       — Что ж, — кивнул Майкрофт, — её квартира всегда была его любимым убежищем, возможно, действительно будет лучше, если он проведёт там какое-то время, чтобы привести в порядок мысли и обрести равновесие. Вы ведь позаботились о том, чтобы все камеры, которые моя сестра установила в квартире доктора Хупер, были демонтированы?       — Да, конечно, — подтвердил Грег.       — Хорошо, — заключил Майкрофт. — А мне, очевидно, следует отправиться в гостиницу, чтобы хоть немного отдохнуть перед встречей с родителями.       Грег видел, что перспектива остаться в одиночестве в безликом, пусть даже комфортном номере какого-нибудь фешенебельного отеля отнюдь не вдохновляет Майкрофта, но отчего-то робел предложить ему своё гостеприимство.       — Послушайте, мистер Холмс, — неловко переступив с ноги на ногу, наконец сказал он, — думаю, вам не стоит сегодня быть одному. Поедемте ко мне. Правда, у меня только одна спальня. Зато в гостиной стоит исключительно удобный диван. Специально выбирал, потому что имею привычку засыпать перед телевизором. Вы можете сами выбрать комнату, которую предпочтёте занять. А ещё у меня дома стоит непочатая бутылка «Courvoisier Napoleon». Коллеги подарили на Новый год, но сам я не большой любитель коньяка. А вот вам сегодня точно стоит выпить. И, кстати, по пути домой мы могли бы заглянуть в тот киоск с пончиками, о котором я говорил. Вообще-то, киоск открывается только в семь утра, но хозяин приходит пораньше, чтобы всё подготовить. У меня с ним приятельские отношения, и, думаю, мне удастся уговорить его сделать для нас с вами несколько пончиков. Что скажете, мистер Холмс? — улыбнувшись, спросил Грег.       — Скажу, что это отличная идея, инспектор, — улыбнулся в ответ Майкрофт. _____________________________________________________________________________ [1] «Позы» Аретино — знаменитая эротическая книга эпохи Ренессанса, иллюстрированная гравюрами с изображением различных любовных поз. Каждая поза сопровождается сонетом итальянского писателя, сатирика, публициста и драматурга Пьетро Аретино. [2] «Я скромной девушкой была…» — отрывок из стихотворения из сборника Лёпельмана в переводе Льва Гинзбурга. Образец лирики вагантов — средневековых бродячих поэтов, писавших в основном на латинском языке. [3] Mixtura verborum (лат.) — словесная мешанина. [4] Каллен-скинк — традиционный шотландский рыбный суп на молоке или сливках. [5] Хаггис — традиционное шотландское блюдо из бараньих потрохов (сердца, печени и лёгких), порубленных с луком, толокном, салом, приправами и солью и сваренных в бараньем желудке. [6] Sassenach — этим словом современные шотландцы называют англичан. Прозвище носит шутливый характер и происходит от гэльского «Sasunnach», что означает «Саксонец». [7] Amor Vincit Omnia (лат.) — Любовь побеждает всё. [8] Билли Уайлдер (1906 — 2002) — американский кинорежиссёр и сценарист, снявший такие фильмы как «Бульвар Сансет», «Свидетель обвинения», «Сабрина» и «В джазе только девушки»; Отто Премингер (1905 — 1986) — австро-американский кинорежиссёр, актёр и продюсер. Поставил серию нуаровых триллеров, в числе которых «Лора», «Падший ангел» и «Там, где кончается тротуар». [9] «Лора» — американский кинодетектив режиссёра Отто Премингера, вышедший на экраны в 1944 году. Этот фильм считается одним из лучших детективов в истории Голливуда.