I
Сначала Асахи не понимает, что он влюблен, потому что это совершенно не похоже на то, о чем пишут в книгах. С другой стороны, в большинстве книг нет такого неудачника, как Кисуми Шигино. Того же неудачника, который распростерся на полу Асахи, одетый в свободную майку, шорты и расстегнутую толстовку — он определенно украл ее с кровати лучшего друга, — и ноет о том, что сейчас слишком жарко для конца августа. — Тогда сними кофту, идиот, — фыркает Асахи, не желая лишний раз смотреть на Кисуми, который морской звездой раскинулся на полу. У него завтра будет контрольная по английскому. Ему нужно сосредоточиться. — Ты разве не знаешь, Асахи? — весело откликается Кисуми. Асахи пытается физически подготовиться к той чуши, которая вот-вот вылетит изо рта его друга. — В пустыне большинство людей носит одежду с длинными развевающимися рукавами, чтобы защититься от жары и солнца! Он испускает вздох, поворачивается на своем вращающемся стуле и видит Кисуми, приподнявшегося на локте и глядящего на него с хитрожопой улыбкой. Асахи снимает с верхушки карандаша ластик и отщелкивает его в сторону друга, попав ему прямо в лоб. — В моей спальне нет гребаного солнца! — заявляет он, выуживая из-за спины еще несколько ластиков. — Ты мое негаснущее солнце! — кричит Кисуми и поднимает руки, закрывая лицо от дождя ластиков, который обрушивается на него после этого вопля. Удовлетворенный проведенной атакой, Асахи поворачивается обратно и вновь сосредотачивается на своей работе. Покой длится меньше пяти минут. Конечно, он не хочет попадаться на приманку, но, когда Кисуми начинает время от времени пулять ластики ему в затылок, единственное логичное решение — это устранить угрозу целиком.II
Асахи наблюдает за тем, как Кисуми пытается поудобней устроиться в тележке для покупок. — Ты слишком взрослый для этого, — комментирует он и в ответ получает от друга пронзительный возглас протеста. Тем не менее семнадцатилетний парень ростом сто восемьдесят сантиметров умудряется впихнуть себя в верхнюю корзину тележки и зарабатывает несколько оценивающих взглядов от молодых людей, работающих на кассе. Он дарит Асахи большую, яркую, победную улыбку. — Да, да, это здорово и все такое, но теперь мне придется катить твою тяжелую задницу, — жалуется Асахи. Кисуми просто продолжает улыбаться. Асахи с протяжным стоном толкает тележку вперед.III
Может, проблема в том, что они не так уж часто видятся. Кисуми по-прежнему живет в основном районе Иватоби, хотя уже какое-то время назад сообщил Асахи, что не пойдет в местную старшую школу. Это в четырех с половиной часах полета на самолете от Кюсю, где живет Асахи, да еще и в сочетании с сорокапятиминутной поездкой на поезде до его пригородного района. И тем не менее, Кисуми все равно совершает это путешествие каждое лето, несмотря на то, что ему приходится на полторы недели оставить измотанную маму с маленьким ребенком, о котором нужно заботиться. И несмотря на то, что их расписания не совсем совпадают, из-за чего Кисуми первую половину каникул в одиночестве слоняется по дому Асахи, пока тот заканчивает первый семестр учебного года*. Кисуми настаивает, что он не против. Асахи сначала ему не верил, но потом Кисуми потратил деньги, чтобы приехать на следующий год, и на следующий, и неожиданно это просто стало нормальным. Вполне логично, что он проводит всю среду в ожидании приезда Кисуми. Сложно не воодушевиться. Друзья дразнят его за то, что он проверяет часы каждые пять минут, но Асахи не хочет смущаться из-за этого. Каждый раз, когда он наконец-то замечает в толпе ярко-розовые волосы, ему как будто снова двенадцать, как в то лето, когда он уехал из города, в котором клялся остаться навсегда. Он почему-то глупо нервничает — если он не был уверен, что нравится Кисуми, когда они ходили в школу вместе, то бесконечный поток эсэмэсок и гигантская стопка писем, хранящаяся у него в столе, были неплохим показателем, — так что он впивается ногтями в ладони и заставляет себя не плакать. Как в первый раз и во все последующие, сейчас уголки губ Кисуми опущены, он сосредоточенно хмурится и сканирует взглядом многолюдный вокзал. Когда они встречаются глазами, у Асахи еще не перехватывает дыхание, но это случается, когда вся фигура Кисуми как будто становится ярче, практически освещая помещение. Он пробирается через толпу людей, пока не оказывается прямо перед Асахи, и сразу же закидывает руки ему на плечи, прижимаясь лицом к его шее. В отличие от первого раза, теперь Кисуми тихо бормочет: — Я скучал по тебе. Асахи чувствует, как горит его шея. А потом они идут домой и швыряются друг в друга ластиками, и Асахи винит в своем ускоряющемся сердцебиении остатки адреналина.IV
Поначалу Асахи думал, что два шарфа, которые сестра повязала ему на шею, — это перебор. Но это было, конечно, до того, как он целый час пытался найти отель Кисуми, выживая посреди суровой зимы северной Японии. Двух шарфов едва хватает. Он бы взял целое электрическое одеяло. Наконец он замечает свет в конце туннеля — бегуна, одетого в цвета школы Кисуми. Он явно жалеет стучащего зубами Асахи и провожает его туда, где остановился его друг-неудачник, давая ему устные инструкции, как пройти к комнате Кисуми, и письменные — к горячим источникам. Асахи принимает и то, и другое с благодарностью. Снаружи комнаты 407 слишком тихо. Асахи проверяет телефон, видит яркую надпись «5:03» на экране и коротко задается вопросом, какого черта он вообще захотел встать так рано утром. Затем, вздохнув, стучит. Нет ответа. Он стучит еще раз. — Дайте мне секунду! — раздается изнутри ворчание Кисуми. Его голос настолько хриплый после сна, что Асахи невольно улыбается. После топота шагов, такого звука, будто что-то упало, и резкого «ай!» дверь распахивается. Волосы у Кисуми растрепаны, как будто он только что встал с кровати, хотя на низком столике за его спиной видны тарелки с недоеденной пищей. На нем старые баскетбольные шорты, которые Асахи, помнится, велел ему выбросить из-за дырки в промежности, и одна из толстовок школьной команды Асахи по плаванию. — Ты воняешь, — комментирует Асахи, наблюдая, как на лице его лучшего друга по очереди появляется выражение радости и беспокойства. — У тебя губы посинели! — отвечает Кисуми. Он хватает его за запястье и втаскивает в комнату. Сосед Кисуми представляется, в то время как сам Кисуми летает по комнате, пытаясь найти Асахи что-нибудь сухое и теплое, во что можно переодеться. Они останавливаются на паре обтягивающих тренировочных штанов поверх узких джинсов Кисуми, сшитых на заказ, еще одной толстовке Асахи (как он умудрился стащить так много?!) и запасной куртке команды Кисуми, которая валялась в комнате. На завтраке вся баскетбольная команда уже знает его имя. Команда не проходит в полуфинал, что немного досадно, но они все равно празднуют, что вообще добрались до национальных. Асахи наслаждается тем, что видит Кисуми в его стихии, окруженного всеми его друзьями по клубу и окрыленного тем, что Асахи тоже с ними познакомился. Они вместе остаются на ночь в комнате Кисуми в отеле, и никто даже глазом не моргает. На следующий день Асахи отправляется домой в том же наряде, с толстовкой команды Кисуми под мышкой. Он без всякой задней мысли начинает спать в ней по ночам. Они все знали его имя.V
А может быть, проблема в том, что Асахи всегда был немного влюблен в Кисуми. Как он должен был заметить, если ничего никогда не менялось? Он не думает об этом, когда они бегут по проходам в магазине и Кисуми опрокидывает вещи с нижних полок в его корзину, когда Асахи не следит за ним. Однажды у него возникла догадка. Им тогда было по четырнадцать. Внутри было слишком жарко и многолюдно, поэтому их с Кисуми выгнали на улицу, и они лежали на траве, которая все еще была немного влажной после утренних разбрызгивателей. — Эй, — прошептал Кисуми. Асахи взглянул на него и увидел, что он смотрит в небо. — Ты вроде как мой лучший друг. И я правда не знаю, что бы я без тебя делал. Асахи почувствовал, как у него внезапно сильно сжало горло, а глаза начали гореть от непролитых слез. Боже, думает он, боже, я… В следующую секунду ему на футболку приземлилась горсть мокрой травы, и атмосфера была разрушена.VI
— Не думаю, что у меня получится приехать этим летом. На миг Асахи расстраивается. Он вспоминает, что это последний год старшей школы. Их последнее лето вместе. Но потом он наконец-то улавливает тяжелые эмоции в голосе Кисуми, и все возражения забыты. — Все в порядке? — спрашивает он. — Я… — Он слышит через помехи на линии, как Кисуми сглатывает. — Это снова моя мама. Она… ее хотят взять под наблюдение или вроде того. И мне нужно остаться и позаботиться о Хаято. Я просто… извини. — Не извиняйся передо мной. Просто дай мне знать, если тебе что-то понадобится. Молчание. Потом: — Жаль, что тебя нет рядом. Асахи слышит, как в этот раз сглатывает он сам. — Да. Мне тоже.VII
Дело в том, что влюбленность в Кисуми не похожа на падение. Она больше напоминает пугающее давление в груди, которое немного усиливается, когда Кисуми делает что-нибудь глупое — например, пытается съехать по лестнице на футоне Хаято. Впервые оказаться в доме Кисуми после стольких лет странно, особенно потому, что он пуст. Где-то между летом и настоящим временем его маме назначили длительное психологическое лечение, и социальные работники решили вмешаться. Всю опеку и финансовую ответственность возложили на бабушку Кисуми, которая перевезла Хаято в свою двухкомнатную квартиру на берегу океана. Кисуми останется у товарища по команде в Иватоби, пока не закончит школу. Вот тут-то и появился Асахи, который внезапно приехал в гости, чтобы помочь другу переехать. Вскоре после обеда (и спустя кучу времени после того, как они бросили попытки сделать сегодня что-нибудь продуктивное) они находят в гараже пару скейтбордов, оставшихся с начальной школы, когда Кисуми слушал и боготворил Аврил Лавин. — У меня только что появилась ужасная идея, — сообщает он, и его глаза вспыхивают. Асахи чувствует прилив адреналина. Это действительно отвратительная идея. Клейкая лента в круглосуточном магазине ниже по улице стоит всего ничего, так что им удается наскрести достаточно мелочи по углам стола Кисуми, и вскоре они уже приклеивают футоны к скейтбордам. А потом наперегонки съезжают по холму перед домом Кисуми — по той же узкой тропинке, по которой наперегонки взбегали в средней школе. Купаясь в ностальгии, Асахи теряет преимущество, поэтому, прежде чем Кисуми успевает первым добраться до конца улицы, Асахи поворачивает к нему, спрыгивает со скейтборда и сбрасывает Кисуми в траву на лужайке какого-то бедолаги. Это не такое романтичное приземление, когда Асахи может перекатиться и оказаться сверху, чтобы они посмотрели друг другу в глаза. Кисуми каким-то образом умудряется ударить его коленом в грудь, а когда они наконец-то перестают катиться кувырком, Асахи чувствует на ноге кровь, и он не слишком уверен, чья она. Но затем Кисуми смеется. В этом смехе больше эмоций, чем он показывал с вечера пятницы, когда приехал Асахи, и все больше не кажется таким страшным.VIII
Поскольку Кисуми не сумел приехать летом, вместо этого он приезжает зимой, притащив подарки Асахи, его сестре с мужем и его родителям. Разумеется, он не соизволил предупредить об этом самого Асахи, поэтому слово «удивление» определенно преуменьшает чувства, которые он испытывает, когда возвращается домой из школы, входит в гостиную и видит всю свою семью в чудовищных зеленых масках и с огурцами на глазах. — Асахи! — восклицает Кисуми, восторженно махнув руками куда-то в его сторону. — Каачан** сказала, что мы можем завтра пойти в «Canal City Hakata»! Он моргает, пытаясь решить, что беспокоит его больше: идея отправиться туда с Кисуми или просто то, что его лучший друг зовет его мать «каачан». В ответ он решает сердито посмотреть на ту самую каачан. — Я чувствую, как ты на меня пялишься, — замечает она, нисколько не переживая из-за огурцов. — Веди себя с гостем хорошо, или я снова начну устраивать здесь книжный клуб. И вот он берет Кисуми в «Canal City Hakata», один из крупнейших торговых центров во всей Японии. Это чертов кошмар. Даже если забыть про толпы, Кисуми, похоже, собрался до конца дня как минимум заглянуть в каждый магазин, почти не оставив им времени, чтобы действительно что-то купить. Он скачет туда-сюда с бесконечным запасом энергии, увлеченно выпрашивая у продавцов рекомендации и примеряя кучу глупых нарядов. И хотя все происходящее довольно утомительно, Асахи обнаруживает, что ему тоже весело примерять пушистые меховые пальто с лучшим другом и сражаться дешевыми световыми мечами в магазине игрушек. Спустя где-то шестьдесят магазинов они наконец-то сдаются и отправляются обратно к вокзалу, по пути проводя инвентаризацию. Асахи нашел красивый снежный шар для мамы и кружку, которая наверняка понравится его сестре. Кисуми прихватил в элитном спортивном магазине новую пару плавательных очков для Хаято и планирует присовокупить к ним две пачки иностранных конфет. — О, и у меня есть кое-что для тебя! — возбужденно говорит он Асахи, копаясь в сумках, и достает… Два серебряных браслета, каждый с небольшой надписью в центре. — Это как бы и для меня подарок, но… ты понимаешь. Щеки улыбающегося Кисуми покраснели от холода на улице. К его коричневому вязаному шарфу пристало несколько снежинок. Асахи чувствует себя почти так же, как в тот раз, в четырнадцать, когда лежал, развалившись на траве под летним солнцем, и смотрел на лучшего друга, будто раньше никогда его не видел. Он берет браслет. Их имена выгравированы красивым витиеватым шрифтом. — Как ты купил их так, что я не заметил? — спрашивает он, совершенно очарованный этим маленьким предметом. — Я… эм… привез их из дома, — признается Кисуми. Его щеки темнеют еще сильнее. — Тебе нравится? — Да, я… — Комок в горле становится невыносимым. — Они очень милые. Спасибо. Он картинно ставит на землю сумки из торгового центра и надевает свой браслет, а затем предлагает надеть браслет и Кисуми, изо всех сил стараясь не обращать внимания на грубые мозоли, заметные на руках лучшего друга. — Спасибо, — повторяет он так тихо, чтобы расслышал только Кисуми, потому что теперь они стоят совсем близко. Кисуми улыбается еще шире. А потом ледяной браслет прижимается к его лицу. — Ты засранец! — рявкает Асахи и бросается в погоню за Кисуми, когда тот пытается слинять. Он делает ему захват шеи и взъерошивает идеально лежащие волосы, пока замерзшие слезы смеха не начинают стягивать его щеки. Когда они возвращаются в дом Асахи, его мама бросает один-единственный взгляд на их запястья, а затем понимающе смотрит на его сестру.IX
Даже если Асахи не знает, что влюблен в Кисуми, это видно по его поступкам. По поступкам, которые кажутся ему ерундой, но которые очевидно не были бы ерундой, если бы он сделал это для кого-либо другого. Один из таких поступков — просьба принять у него экзамены на неделю раньше, чтобы он закончил школу на неделю раньше, чтобы они с мамой смогли сесть на самый ранний рейс в Тоттори. Кисуми обнаруживает их у себя на пороге за два дня до собственного выпуска и сразу же бросается в слезы. Они сидят вместе с Хаято и бабушкой Кисуми в толпе, и Асахи приходится проявить достойное медали самообладание, чтобы не закричать от волнения, когда Кисуми выходит на поклон. После этого они все отправляются с Кисуми в его классную комнату, где Асахи знакомится с несколькими его друзьями и радостно обсуждает с ними топ-10 самых неловких ситуаций, в которые Кисуми попал за год. Когда им разрешают покинуть школу, весь выпускной класс превращается в стадо обезьян. Несколько спортивных капитанов забираются на крышу и поливают водой членов своих команд. Отовсюду слышатся крики, аплодисменты и скандирования, и Кисуми заставляет Асахи присоединиться, пока его бабушка, мама Асахи и Хаято идут посидеть в машине. После такого фиаско Асахи отправляется туда, где собралась вся баскетбольная команда — они громко подбадривают выпускников, которые соревнуются, кто выдует больше огромных бутылок энергетика, льющегося прямиком на их модную школьную форму. Асахи замечает, что на форме Кисуми не хватает второй пуговицы***. Он старается особо об этом не думать. Закончив изображать придурковатых подростков, Кисуми и Асахи вместе идут к машине. Асахи не задает вопросов, когда Кисуми обнимает его за талию, но краснеет, когда чувствует, как рука лучшего друга проскальзывает в его задний карман. Когда рука исчезает, он чувствует нечто новое, явно круглое, что она там оставила. Он старается особо об этом не думать.X
Они никогда не думали о том, что поедут в Токио вместе; просто так получилось. Асахи каким-то образом умудрился забыть купить кое-какие жизненно необходимые вещи, вроде кружек и вилок, из-за чего Кисуми начинает ржать как сумасшедший. Когда они приезжают в универмаг, то обнаруживают, что здесь тележки для покупок намного меньше, чем в городе Асахи на Кюсю, и только с одной корзиной. Одной маленькой корзиной. Асахи бросает взгляд на Кисуми, который таращится на тележку так, словно это вызов. Конечно, сто восемьдесят два сантиметра не помещаются. Черт, да даже его задница едва влезает, а ноги торчат прямо вверх, но Кисуми ухмыляется Асахи так, будто он уверен, что победил. Боже, думает Асахи. Я так в тебя влюблен. Осознание не пугает его. Оно не накрывает его разом. Оно оседает где-то посреди гудящего давления у него в груди и дарит такое чувство, будто он дома.