Heart over mind

Несмотря на свое первоначальное разочарование из-за того, что ей пришлось покинуть университет раньше, чем планировалось, Гермиона очень наслаждалась своим двухнедельным творческим отпуском в Хогвартсе, где большую часть утра и дня она проводила в уединении со Снейпом в его личной лаборатории. Хотя они вскоре закончили со списком необходимых лекарств мадам Помфри, профессор нашел достаточно причин для своего бывшего ученика, чтобы продолжать помогать ему; в течение двух недель Гермиона не только варила различные зелья, но и помогала ему составлять каталог трав, а также тщательно осматривала его обширную коллекцию оборудования. У нее было мучительное подозрение, что директор имеет большое отношение к ее продолжительному пребыванию в подземельях, и она молча благодарна ему за его усилия в ее интересах. Со своей стороны, Снейп был еще раз удивлен тем, насколько приятной компаньонкой может быть Мисс Грейнджер. Мало того, что она была умной и способной помощницей, он признался себе, что находил их беседы не только забавными, но и увлекательными. Хотя он наверняка привык проводить часы в одиночестве в пределах своей личной рабочей комнаты, присутствие другого человека, работающего рядом с ним, не было таким утомительным опытом, как он находил это в прошлом. Хотя он никогда бы в этом не признался, но ему нравилось, что Гермиона была с ним каждый день. -Вы же не всерьез, — запротестовала Гермиона однажды вечером, глядя на него сверху вниз с дубовой лестницы, стоявшей высоко над полом мастерской. Они систематически очищали это небольшое пространство, что, по словам профессора, должно было быть сделано вручную, так как использование магии в таком замкнутом пространстве, заполненном такими летучими ингредиентами, которые он держал для такой уклончивой цели, было особенно опасно. — О, но я знаю, Мисс Грейнджер, — заверил он ее, не отрывая темных глаз от полки, которую рассматривал, держа в руках стопку книг. -Я же не один такой. При этих словах она фыркнула, и мощный поток воздуха взметнул вверх слой пыли, покрывавший самую верхнюю полку, на которой она работала. Внезапно окруженная облаком пыли, Гермиона несколько раз чихнула, и ее голова резко дернулась назад от этого действия. -Там все в порядке, Мисс Грейнджер? Сарказм-и веселье-в его голосе раздражали ее так же сильно, как и пыль. Она проигнорировала его вопрос. — О, вы не один такой, — продолжила она, как будто никогда и не чихала. -Но я никому не признаюсь, что придерживаюсь того же мнения, что и кто-то вроде Люциуса Малфоя, каким бы ни был вопрос. -Это очень опасное заявление, -сухо сообщил ей Снейп, аккуратно складывая книги на чистый мраморный верстак. -Как же так? — спросила она, с энтузиазмом набрасываясь на пыльную полку с промокшей тряпкой. -А вы знаете, что колдовское сообщество должно работать вместе, чтобы обеспечить самое лучшее будущее? — спросил он одним из самых нежных своих тонов, и его густой баритон вызвал в ее сознании образ темного бархата. Гермиона научилась не доверять этому голосу, хотя и любила слушать, как он скользит по ее ушам. Она подозрительно прищурилась, остановившись, чтобы посмотреть на него. — Да, — осторожно ответила она. -Если бы я задал тот же вопрос Люци, он ответил бы так же, как и вы, — объяснил он. -У вас просто разные взгляды на то, что подразумевается под фразой «лучшее возможное будущее». Она снова фыркнула, но из-за этого действия не было пыли, чтобы напасть на нее. -Я бы сказала, что да, — мрачно пробормотала она. — Чертовски разные взгляды. -Но вы же согласились с ним, — заметил Снейп, глядя на нее снизу вверх. — Несмотря на это глупое замечание, которое вы сделали всего минуту назад. -Я не это имела в виду!» — А, может быть. Но это то, что вы сказали. -Это извращенная Слизеринская логика, — пожаловалась она, энергично скребя дерево. Снейп осторожно отложил в сторону старый том с зельями, который нуждался в починке переплета. — Тем не менее это логично. — Вы просто пытаетесь отвлечь меня от насущной темы, — обвинила его Гермиона, тряся тряпкой. Он остался невозмутимым на ее замечание, только наблюдая за ней с приподнятой бровью, прежде чем повернуться к ней спиной с драматическим взмахом своей черной мантии. -И что же это была за тема для разговора? — Магловское общество. Я не могу поверить, что в маггловском обществе нет ничего, что вам нравится. -Это не то, о чем вы спрашивали меня ранее, — вздохнул он. -Вы спросили, есть ли что-нибудь маггловского происхождения, что я предпочитаю его магическому эквиваленту. Но это не так. -Я тоже до сих пор не могу в это поверить, — заметила она, останавливаясь, чтобы откинуть волосы с лица. -Не поймите меня превратно, я люблю волшебный мир. Но время от времени, есть вещи, которые я пропускаю в маггловской среде. Как электричество. — Заклинания Люмоса и заколдованные свечи работают даже эффективнее электричества, — напомнил он ей, добавляя еще одну старую книгу в стопку, требующую ремонта. -Судя по тому, что я читал и слышал, в министерстве регулярно происходят поломки. -Я знаю, но это совсем не одно и то же, — сказала Гермиона, изо всех сил стараясь объясниться ясно. -А что мне еще делать? удалить…хмм…мой -компьютер. О, и чернильные перья! Чего бы я только не отдала за шариковую ручку, когда мне предстоит написать двадцатифутовое эссе. И телефоны-камины могут быть такими грязными. -Как бы это ни было поучительно, мое мнение остается неизменным. После двадцати минут попыток найти что-то Магловское, что Снейп признал бы-даже неохотно-столь же адекватным, как и его магический двойник, Гермиона разочарованно развела руками. — Я сдаюсь, — сердито заявила она. Она с грохотом спустилась вниз по лестнице и передвинула ее дальше вдоль ряда полок, прежде чем снова взобраться по ступенькам, снабженная новой пропитанной растворителем салфеткой для чистки. -Я полагаю, это простой пример снобистского этноцентризма. Снейп, который сидел на одном из рабочих мест и полировал старый медный котел, тайком ухмыльнулся ей, пряча лицо от нее за своей работой. Вы ведь ходили в школу, чтобы выучить это большое слово, не так ли? Она издала горлом какой-то противный звук. -Ну, так оно и есть, — настаивала она. -Вы отказываетесь признать, что все Магловское ничуть не хуже магического. Профессор, начистив котел до блеска, так что он засиял своим первоначальным медным блеском, встал. -Я более склонен полагать, что весь этот бесполезный разговор является скорее результатом вашего этноцентризма, чем моего. Это вы вынуждены потчевать меня превосходством своей родной культуры. Она открыла рот, чтобы возразить, но быстро закрыла его, удовлетворенно глядя на него. Снейп заменил чистый котел на одной из нижних полок сразу за лестницей Гермионы, затем положил одну из своих рук на ступеньку, которая была на уровне его глаз, когда он посмотрел на нее: Пойдемте на ужин, мисс Грейнджер или вам так нравиться стоять между пыльных полок? Думаю, у вас ещё окажется времени, чтобы это повторить. Все еще ворча себе под нос, она осторожно спустилась по ступенькам лестницы. — Да, потому что мне так нравится вытирать пыль. *** В течение двух недель в разговорах между Снейпом и Гермионой обсуждалось и обсуждалось больше, чем маггловская изобретательность. Темы были разнообразны, хотя многие из них первоначально начинались как что-то академическое или научное; однако между естественным сарказмом Снейпа и быстрым остроумием Гермионы диалог тек и постоянно менялся, чтобы соответствовать настроению его участников. Они затронули огромное количество тем, начиная от зельеварения и ее занятий в Тринити, До путешествий и музыки, ее друзей-несмотря на антипатию Снейпа к ним-и книг, которые она читала в свободное время. Когда она обнаружила, что чистокровный профессор был хорошо знаком с большинством маггловской литературы, она обвинила его в обмане. -Вы сказали мне, что у вас нет» литературной души», как вы это называете, — запротестовала она, когда он спросил ее, почему она кажется такой удивленной, что он прочитал и оценил ее нынешний роман «Тэсс из рода Д’Юбервиллей» Томаса Харди. -Да, это так. Но я никогда не говорил, что был настолько глуп, чтобы не читать фундаментальных классиков литературы. -Вы считаете Харди фундаментальным? Он ведь магл, вы же знаете. -Да, но он англичанин. Я упускаю из виду одно за другим. Снейп, в свою очередь, был удивлен в другой раз, когда Гермиона выразила более чем среднее знание Кьянти. Он лениво обсуждал бутылку красного вина, которое ему подарили и вкус которого показался ему неважным, несмотря на его обычное пристрастие к крепкому сухому вкусу. Она заметила, что его происхождение, возможно, было иным, чем в Центральном регионе производства Кьянти, Классико, и поэтому причиной его неполноценности. -А что вы знаете о хорошем вине? — он фыркнул, приподняв бровь в явном недоверии. Она одарила его очень озорной улыбкой, в ее глазах плясали огоньки. — Достаточно, чтобы прожить, — рассмеялась она. Подобно письмам, которые они писали в течение ее первого семестра в университете, диалоги не всегда оставались приятными на поверхности-но между ними возникало все большее сходство, несмотря на издевательские комментарии и язвительные междометия, которые характеризовали их беседы. Им обоим это очень понравилось. Время приема пищи во время ее импровизированного пребывания также было очень приятным, хотя Гермиона была удивлена необычными приготовлениями. Вместо того чтобы сидеть вместе со студентами, как она ожидала, Гермиону пригласили обедать каждый день за преподавательским столом вместе с профессорами. Хотя многие преподаватели редко присоединялись к ним, она была уверена, что будет сидеть с профессорами Дамблдором и Макгонагалл. Снейп также постоянно присутствовал, так как она обычно покидала его личную рабочую комнату, чтобы присутствовать на всех приемах пищи, кроме завтрака. Когда Дамблдор тайком спросил его об этой изменившейся привычке, Снейп указал, что хотя он привык пропускать общие трапезы во время каникул, профессор зелий вряд ли мог назвать реальную причину для пропуска их, когда Гермиона постоянно была с ним и могла засвидетельствовать, что ничто не мешает ему присутствовать. Его запоздалый ответ только заставил глаза директора замигать еще ярче, чем обычно, напоминая молодому волшебнику ребенка с восхитительной тайной. Единственное изменение, которое произошло в Хогвартсе с момента ее отъезда в прошлом году, было еще одно изменение в учителе ЗОТИ; проклятие на этой работе, казалось, продолжалось, поскольку никому никогда не удавалось занимать эти должности два года подряд. Теперь, когда Гарри больше не нужен был близкий наперсник для присутствия в кампусе, Ремус Люпин любезно завещал эту должность другому профессору, хотя Гермиона не имела возможности встретиться с ней с тех пор, как профессор Барфрост приехала в Норвегию на рождественские каникулы. Она скучала по знакомому присутствию оборотня на территории Хогвартса, особенно по утешению, которое она нашла в нем в качестве своего рода советника. Это была единственная вакансия за учительским столом, о которой она действительно сожалела. Разговоры за главным столом были более приглушенными, чем оживленными и часто это был язвительный обмен репликами, которым она делилась со Снейпом, но Гермиона все равно наслаждалась ими. Поскольку большую часть трапезы Снейп провел в молчании или в тихих беседах с директором, она проводила большую часть времени, беседуя с профессором МакГонагалл, обсуждая большую часть своей жизни и учебы в Тринити так, как говорят о вещах с тетей, с той же добродушной непринужденностью в их беседах, которая напомнила Гермионе, как она полюбила своего бывшего главу дома в течение ее обучения в Хогвартсе. Во многих отношениях, размышляла она однажды вечером, Минерва Макгонагалл была для нее чем-то вроде суррогатной матери, поддерживающей ее во времена, когда обожаемая, но Магловская мать не могла этого сделать. Как бы сильно она не любила Хогвартс и не наслаждалась обществом своих бывших профессоров, Гермиона также отчаянно скучала по своей семье. Хотя она никогда не страдала от ностальгии по дому после своего первого года в школе-интернате, ее неуверенные эмоциональные реакции на события, приведшие к смерти Жизель, оставили ее с глубокой тоской по утешительной безопасности, которая могла быть выполнена только дома, в окружении ее матери и отца. Нигде, даже в Хогвартсе, не могли привить такое же ощущение безопасности, несмотря на то, что это было действительно более безопасно. Это было то же самое детское побуждение, когда в ненастные ночи шестилетнюю девочку загоняли в родительскую спальню, и ее маленькое тельце дрожало от страха перед молнией и громом бури, бушевавшей снаружи. Только свернувшись калачиком под одеялом и крепко обнявшись с матерью, эта маленькая девочка чувствовала себя в безопасности. Вопреки здравому смыслу, взрослая Гермиона все еще ощущала подобную потребность. Когда этот день настал, Гермиона уже была готова идти домой. *** Поскольку большая часть ее багажа была отправлена прямо домой из Тринити, у Гермионы не было почти ничего, кроме одного маленького чемодана, который она могла бы взять с собой в путешествие из Хогвартса домой. Несмотря на то, что она была освобождена от святости Хогвартса, Дамблдор все еще беспокоился о ее безопасности и выразил свои опасения накануне вечером, настаивая на том, чтобы она позволила профессору Макгонагалл сопровождать ее до Диагон-аллеи, где она должна была встретиться со своими дедушкой и бабушкой-которые должны были приехать из-за границы-в маггловский Лондон, чтобы они могли вместе добраться до дома Грейнджеров. Столкнувшись с путешествиями по районам, населенными как магглами, так и волшебниками, Гермиона особенно тщательно выбирала себе одежду. «Странно, — размышляла она этим утром, расчесывая свои длинные волосы, — как важно на самом деле говорить своим одеянием о том, кто она такая. Для кого-то вроде Гермионы, чья внешность мало что значила, эта идея казалась смехотворной. Одежда из всех несущественных вещей могла так много отразиться на ее обладательнице, ее положении и трудностях. Забавно, но в то утро, одеваясь, чтобы выйти из школы, она увидела в этом правду. Ближе всего к коже она носила свою Магловскую одежду: нижнее белье в стиле 20-го века, которое выглядело немного похожим на то, что носили чистокровные женщины, под рубчатым угольно-серым платьем, сделанным из синтетической моющейся ткани и украшенным только высоким воротником. Хотя платье было более строгим, чем ей нравилось одеваться, это был подарок от матери, присланный ей совиной почтой вместе с инструкциями, Пожалуйста, надень что-нибудь красивое (я имею в виду это платье), когда ты встретишь своих бабушку и дедушку в аэропорту. В противном случае, твоя бабушка никогда не позволит мне услышать конец этого все время, что она навещает. Он был гладким и облегающим, с длинной юбкой, которая позволяла двигаться только из-за разреза в одной стороне. Это было совершенно немагическое одеяние. Поверх платья она надела накидку цвета ржавчины, которую купила на Новый год в Тринити, достаточно красивую, чтобы носить ее, когда она посещала концерты, организованные оркестровым классом Елены. Тяжелая и душная, она была куплена в Косом переулке за приличную сумму галеонов, по меркам колдунов, в модном стиле. Когда поверх мантий она надевала свой хороший зимний плащ-все еще черный с серебряными застежками-и теплый шарф-алый и Золотой, так как косолапый порвал трилистник-Гермиона легко смешивалась с обитателями ведьм и волшебников, которые толпились на узких улочках Косого переулка, делая покупки к Рождеству. Но прежде чем она выйдет из дырявого котла, ее мантии и плащи сократят и спрячут в чемодан, а вместо них наденут сшитое на заказ черное пальто, которое она получила в подарок на Рождество два года назад. Скривившись, она заметила, что только ее шарф, толстые темные чулки и черные викторианские сапоги на высоком каблуке успешно сделают переход от волшебного к Магловскому. Не магглы-достаточно для магглов, но и не совсем магические-достаточно для волшебников- она кисло оглядела свою одежду, с мучительной верой в то, что то же самое можно сказать и о ней. Ее врожденные магические способности были просто неслыханны в обществе, в котором она прожила свои первые одиннадцать лет, в то время как логика, на которой она процветала, также была редка в мире, в котором она училась. За годы, проведенные в Хогвартсе, Гермиона хорошо изучила все аспекты магической жизни; она преуспела в своих магических школьных предметах, постигая понятия чар и преображения с той же легкостью, с какой когда-то изучала таблицу умножения. Внешне она чувствовала себя так же уютно, как любая чистокровная ведьма, ее волшебная палочка была неотъемлемым продолжением ее тела, как это понимали дети магических семей. Но в моменты серьезного стресса она думала как маггл. Она потянулась к ручкам, а не к перьям, к телефонам, а не к каминным системам. Однажды она отвлеклась настолько, что спросила Гарри, были ли у него почтовые марки! Хотя такие случаи были редки, это свидетельствовало о том, что ее годы становления прошли в маггловском обществе, сфере влияния, где ведьмы, как считалось, существовали только на страницах книг сказок. И волшебство все еще значило для нее гораздо больше, чем для любого другого человека, полностью выросшего среди волшебников. Это слово обладало особым качеством в маггловском английском языке, которое ни один чистокровный никогда не мог понять термин, используемый так обычно в их мире. Это наводило на мысль о чем-то мистическом, неуловимом и уникальном. Это все еще звучало таким образом в ее голове иногда. Когда она впервые увидела великолепные зеленые холмы Ирландской сельской местности, то назвала их волшебными. Уайатт выглядел смущенным, озадаченным ее заявлением. Но Морин кивнула и ответила ей таким взглядом, который говорил: «Я понимаю, что ты имеешь в виду». Она смотрела на себя в высокое зеркало, заплетая непокорные волосы в одну строгую косу-прическу, которую, как она знала, одобрила бы бабушка. Это было в постскриптуме ее матери: и ради всего святого-сделай что-нибудь со своими волосами! Гермиона на мгновение задумалась, неужели все магглорожденные чувствовали то же самое, что и она, испытывая странное чувство нереальности происходящего, когда они переходили из одного мира в другой. Она знала очень немногих из своих Магглорожденных собратьев достаточно близко, чтобы задать такой вопрос, особенно с тех пор, как почувствовала, что ее двусмысленный дискомфорт был слабостью, которую нужно победить и подавить. Она была ведьмой и имела такое же право, как и любой полукровка или чистокровка, быть частью волшебного общества. Так почему же она иногда чувствует себя чужой? Поняв, что профессор Макгонагалл ждет ее в своем кабинете, Гермиона поспешно схватила плащ и саквояж, оставив позади философские вопросы о том, каково это-быть одновременно маглом и ведьмой в богато украшенной комнате готического замка. Вопросы и сомнения были не новы, и уж точно не те, которые она планировала разрешить за те несколько минут, что потребовались ей, чтобы одеться. В конце концов, это было Рождество, и она была рада вернуться домой, чтобы увидеть своих родителей, взволнована тем, что ее бабушка и дедушка приедут, чтобы провести праздники с ними. Таким мрачным мыслям не было места в ее голове, когда у нее было так много того, чего она ждала с нетерпением. Вспомнив последние распоряжения матери по поводу ее одежды, она остановилась, чтобы застегнуть маленький кулон на цепочке вокруг шеи, спрятав Лавальер под складками шарфа.» И пожалуйста, надень то ожерелье, которое она подарила тебе в прошлый раз. Это сделает ее счастливой.» Бросив последний взгляд в позолоченное зеркало, она накинула плащ на плечи и выбежала за дверь. Вслед за ней Зачарованные свечи немедленно потускнели, и огонь в камине потух, реагируя на пустоту комнаты. «Будь осторожна и не забудь надеть пальто. Или плащ — ты же знаешь, что я имею в виду. Хорошо проведи время в Лондоне и ни о чем не беспокойся. Mi manchi, cara. Скоро увидимся. С любовью, MAMA ***