Punishment

Хоть в казарме корпуса разведки и царит обстановка идеальной дисциплины, главнокомандующим Эрвином было принято беспрецедентное решение каждую ночь ставить по одному дежурному на весь комплекс. Причин на это было много — постоянная беготня новобранцев, неразрешенные в нынешнем положении половые связи, и самая загадочная вещь — регулярное воровство еды прямиком из хранилища. Сколько бы раз и с какой бы жестокостью не допрашивали всех и каждого — искусный грабитель так и не был найден. Логически подумав, главным подозреваемым практически без угрызений совести можно было бы назвать Сашу, но она слезно клянется, что никогда ничем подобным в своей жизни не занималась только в случаях, когда она была поймана. Но, как говорится — «не пойман — не вор», а дежурные лишними не будут. К тому же, дежурные — это, в основном, провинившиеся кадеты, которых надо наказать каким-нибудь примитивным, но скучным делом, ведь насилие в стенах корпуса разведки, к счастью, или к сожалению, запрещено. Одной дождливой, и на редкость спокойной ночью, такая честь выпала самой Микасе Аккерман. Она отнеслась к этому с присущим ей безразличием, и просто-напросто засела на кухне, в ожидании поймать там наконец-то прожорливую Сашу и надавать ей хорошенько по голове. Но, к ее удивлению, время шло — а никто так и не показывался. Она сидела в полутьме деревянных стен, слушая далёкие раскаты грома, и вдыхая запах дождя, который просачивался сквозь полуоткрытое окошко. На столе стояла свеча, — единственный источник света, — горя слабеньким оранжевым пламенем. Ей начинало наскучивать такое времяпрепровождение, из-за чего она прикрыла глаза, растворяясь в этой атмосфере спокойствия. Но тут она услышала, как кто-то зашел на кухню, даже не стараясь как-то приглушить свои шаги. «Вот же наглая Саша» — сиюсекундно подумала про себя Микаса, — «Даже не пытается сделать это по-тихому». Она медленно открыла глаза, и увидела чей-то силуэт в полутьме. Но на удивление, он был не женский. — Кто там? — спросила Микаса. Силуэт приближался, и она смогла разглядеть в нем Капрала Леви, чему была несказанно удивлена, ведь она тут же подумала, что он и есть тот самый вор. — Отлично сработано, Микаса, — равнодушно сказал он, — Если бы я был вором — то я бы точно не сбежал после слов «Кто там?». — Так это вы воруете еду по ночам? — она посмотрела ему в темно-карие глаза, пытаясь разглядеть там хоть какую-то эмоцию, — Сэр? — Конечно, мне же больше всех нужно воровать у вас, идиотов, ваши объедки, — Леви язвительно усмехнулся и сел прямо напротив неё. Она не стала отвечать на его открытый сарказм и лишь продолжила смотреть в маленькое окошко. Молчание длилось недолго. — Даже не спросишь у меня, что я здесь делаю в такой час? Н-да, дежурный из тебя дерьмовый. — А я должна, сэр? — не отводя взгляда от окна, ответила ему Микаса. В любых других обстоятельствах это можно было бы расценить, как оскорбление, но это же Микаса. Леви знал Микасу. Он понимал, что ей все равно на всех, кроме Эрена, даже на саму себя. А понимал он это потому, что сам был такой же. Был. После смерти Эрвина, Леви не может найти себе место. И в прямом, и в переносном смысле. Кто он без него? В чем смысл его жизни? Зачем он вообще решился дать сыворотку Армину? Все эти вопросы мучают его уже долгое время, но, опять же — «слезами» горю не поможешь. Гробовую тишину вдруг прервала Микаса. — И все же, что Вы здесь делаете, Капрал? — она посмотрела на него с обыкновенной заинтересованностью, что в корне ей противоречит. — Не спится, — отрезал Леви и устремил свой взор с темноту. В его взгляде проглядывалась вся мирская грусть, чутко скрытая за ширмой безразличия. Уголки его губ двинулись, он приоткрыл рот, будто готовясь что-то сказать, но тут же устало выдохнул и медленно закатил глаза. Леви достал из кармана маленькую фляжку и сделал глоток, после чего инстинктивно поежился, скривив лицо. Он запустил руки в свои темно-каштановые прямые волосы, и слегка взъерошил их. — Мне очень жаль. — Микаса медленно перевела свой взгляд на него. Как бы Капрал не старался скрывать своего горя, у него на лбу было написано, как сильно ему не хватает своего товарища. Своего единственного друга. Тысячи солдат не стоили одного Эрвина, а даже если бы и стоили — Леви бы никогда не променял его ни на кого другого. Но ему пришлось. Мудрое решение, или же фатальная ошибка? — Вот уж не думал, что опущусь так низко и буду сидеть в этой съеденной крысами кадетской столовой ночью, изливая душу какой-то девчонке, — Леви снова сделал глоток из фляги. — Сэр, вы же мне еще ничего не сказали, — вопросительно сказала она. — А разве тут нужны слова? — он медленно повернул на нее голову и посмотрел ей прямо в глаза. Микаса взглянула на него. Она могла прочесть его, как книгу. Потому что он — её отражение. Ее условная копия. И правда, ей не нужны были слова, что бы понять, что он чувствует. Она протянула руку и взяла его флягу, сделав небольшой глоток. Леви усмехнулся и смотрел, как Микаса поежилась от содержимого. — Аккерман всегда поймет Аккермана, — он нежно перехватил фляжку из ее рук и закрыл ее. — Но я же просто «какая-то» девчонка, — Микаса слегка улыбнулась. Леви приподнял бровь и тоже улыбнулся. — Ты ждешь извинений? — Было бы неплохо, сэр. Капрал призадумался и закусил губу. — Сегодня ночью зови меня Леви. Будем считать, что это моё извинение, — сказал он с ехидной улыбкой на лице. — Ты хоть понимаешь, как пошло это прозвучало, Леви? — Микаса сделала акцент на имени, пытаясь пробить его на эмоции. — ..Но я не разрешал подшучивать надо мной, — серьезным тоном сказал он, — За этим может последовать наказание. Микасе определенно понравилась его грубость. — Да? И что же ты сделаешь, Леви? — она игриво издевалась над ним, но в этой игре может быть лишь один победитель. — Скоро узнаешь, — язвительно сказал он и встал со скамейки. Микаса не ожидала от него такого поведения, и понемногу начала задумываться, а правильно ли она делает, что так резко играется с Капралом? Драить кадетские туалеты на протяжении месяца ей хотелось меньше всего, поэтому она притихла, и стала ждать его дальнейших действий. — Жду у себя в кабинете. Сейчас. — баритоном сказал Леви, даже не посмотрев на Микасу, — За дежурство можешь не беспокоиться, тебе никто ничего не сделает. Кроме меня. Она слегка обомлела, но быстро собралась с мыслями и пошла за ним вслед. Она шла по практически неосвещенному коридору и могла буквально слышать биение своего сердца. Они зашли к нему в кабинет, и Леви тут же закрыл дверь на замок. В комнату пробивались лишь небольшие лучики лунного света, задавая атмосферу. Гроза утихла, и теперь единственными источниками звука были капли дождя, падающие с крыши корпуса. Микаса прошлась по кабинету, рассматривая интерьер и удивительную чистоту, которую здесь ежедневно поддерживал Капрал. Она остановилась у стола, стоявшего около окна. Это, в принципе, было единственное более-менее освещенное место в комнате. Она стояла спиной к Леви, и он подошел к ней сзади, прижимая ее своим крепким тазом к столу. Леви наклонился к ее уху и томно шепнул: — Ты же понимаешь, что я тебя не убираться позвал? Он закусил ей мочку уха и положил свои ладони на ее, крепко прижав их к пологой поверхности стола. Леви начал целовать ее в шею, прикусывая ее нежную, белую кожу. Один раз он слишком сильно перестарался, и Микаса слегка всхлипнула от боли, но его, кажется, это только завело. Алкоголь бил по голове, смешавшись с накатившейся вдруг страстью, и они не могли контролировать друг друга. Она перевернулась к нему лицом и они посмотрели друг другу в глаза на долю секунды, после чего Леви впился в губы Микасы, слегка покусывая их. Он притянул ее к себе, грубо схватил за бедра и посадил на стол, а она, в свою очередь, обвила своими ногами его бедра и максимально крепко прижала к себе. Они целовались грубо, не жалея своих губ, будто бы соревновались. Но Леви всегда выходит из игры победителем — он прокусил ей губу, и из нее пошла алая, соленая кровь. Он облизал ранку на ее губе и снова прильнул к шее, оставляя багряные засосы. Микаса застонала и запустила руки в его волосы, и всем своим телом прижала его к себе. Между своих ног она почувствовала его крепкий стояк, и начала немного двигать тазом, поглаживая его. Леви начал раздевать её. Он не пытался расстегнуть ее блузку, а срывал её с Микасы. Когда блузка полетела на пол, Микаса помогла Леви снять с себя лифчик и он сиюсекундно начал гладить ее обнаженную грудь, играясь с сосками и наблюдая, как Микаса закатывает глаза от наслаждения и подкатывающего возбуждения. Одной рукой он гладил ее грудь, а другую руку пустил под стол, и начал поглаживать ее промежность через тоненькие леггинсы, надавливая большим пальцем на клитор. Микаса застонала еще больше, но тут же закрыла себе рот рукой, потому что понимала, что нельзя сейчас поднимать всех на уши. Леви от этого завелся еще больше. Он стянул с нее леггинсы вместе с трусами, и она сидела на его столе совсем голая, помутневшим взглядом смотря на него. — Все таки тебе потом придется здесь убраться, — охрипшим голосом сказал ей Капрал. Микаса усмехнулась, и снова притянула Леви к себе за воротник. Теперь раздевать его начала она. Он лишь с интересом наблюдал, как она старательно расстегивает пуговицы на его рубашке и ширинку на штанах. Сняв с него трусы, она увидела его возбужденный член. Она посмотрела Леви в глаза, будто бы не зная, что теперь с этим делать, а он лишь ехидно улыбнулся и показательно посмотрел вниз, на свой крепкий стояк. Микаса поняла его намек, слезла со стола и села на колени. — Будешь кусаться — отшлепаю до синяков. — Звучит слишком заманчиво, что бы отказаться, — сказала она и начала облизывать его член. Он туго схватил ее за волосы и начал водить из стороны в сторону, иногда задерживая ее на самом основании своего полового органа, а когда она начинала сопротивляться, отпускал и дал ей пару секунд отдохнуть. Леви испустил тихий стон и кончил ей прямо в рот, отчего она едва слышно всхлипнула. — Глотай, — приказал он ей. Микаса посмотрела на него снизу вверх и покорно проглотила сперму, вытирая губы. — Молодец, — прошептал Леви, — Послушная девочка. Но они были оба слишком возбуждены, что бы заканчивать только на этом, поэтому Микаса встала с колен и повалила Леви на кровать, стоявшую справа от письменного стола. Она села на него, прильнула к его губам, и начала одной рукой надрачивать ему, и у него вскоре снова встал. Она села на его член, и они на долю секунды замерли в блаженстве. Леви откинул голову и закатил глаза, схватив Микасу за ягодицы. Она начала двигаться на нем, слушая его приглушенные стоны. Леви взял ее за бедра, приподнял и поставил раком, встав сзади. Он резко вошел в нее, и в этот раз начал жестко двигаться внутри нее. От такого Микаса вскрикнула, но вскоре свыклась, и ее вскрики превратились в стоны. Леви одной рукой сжимал ее ягодицу, а другой рукой взял ее за волосы, и тянул назад. От удовольствия она могла лишь хрипло произносить его имя из раза в раз, наслаждаясь возможностью делать это. Последний толчок. Громкий стон. Закатанные глаза. Леви высунул свой член и спустил ей на прямо спину, после чего устало выдохнул и встал с кровати. Он взял салфетку в столе и вытер свою сперму с ее спины. Микаса изнеможденно упала на кровать и тоже выдохнула. — Сегодня можешь спать у меня, — сказал Леви своим обычным, строгим голосом, как будто только что ничего не произошло, — Будем считать, что это еще одно извинение. — Если это было наказание, то я боюсь, что я буду себя очень плохо вести. — Ну, в таком случае, Аккерман всегда поймет Аккермана, помнишь?