***
Дайске пытается найти поблизости хоть кого-то из знакомых, чтобы спросить, чувствуют ли они его превосходство в разговорах. Забывает о том, что из знакомых только начальник, постоянно занимающийся своими делами и не пускающий к себе без важной причины, и Хару, который не любит разговаривать. Они не совсем друзья или приятели, чтобы часто общаться. Два раза в день Дайске специально пройдёт мимо него и заденет плечом, чтобы услышать, как зло Хару цыкнет, обернётся и посмотрит на Камбе ненавидящим взглядом. Конечно, тот сделает вид, будто в этом не его вина, но будет ликовать до самого обеда, а уже тогда в столовой Като со своим подносом сядет рядом и будет молчать. Дайске не ест в этом ужасном месте, но приходит, чтобы увидеться с "товарищем". Даже иногда заказывает что-то, крутит в руках вилку или ложку, не притрагивается к еде. Может поговорить с дворецким и смутить этим Хару, улыбнуться раз в неделю или пожелать приятного аппетита. Это всё случается в какие-то собственные праздники Дайске. Так думает Като и все, кто хоть когда-то замечал их за одним столом. "Он не знает, как тяжело мне начать разговор, и не должен узнать, сколько усилий я для этого прилагаю", — Камбе проговаривает это перед каждой встречей с парнем. До обеда ещё несколько часов. Дайске проходит мимо всех кабинетов, заглядывает в каждое помещение, но не находит Хару. В столовой пусто, около регистрационного столика — тоже. "Он испаряется каждый раз, когда в нём кто-то нуждается", — в голове всплывают слова начальника. Архивная комната на цокольном этаже. Там гораздо холоднее, чем наверху, но это единственное место, где Дайске ещё не был. Слабый свет заполняет пыльную комнату, за высокими стеллажами ничего не видно, и Камбе приходится обойти каждый. Людей здесь нет — он немного расстраивается. Когда Дайске закрывает за собой дверь, он упирается лбом в стену, шумно выдыхая. Журналистка, наверное, уехала, а эфир уже гуляет по просторам сети. Парень готовится к комментариям от "Если бы харизма была человеком" до "Он ограбил банк? Откуда у него такое состояние?". Нет времени, чтобы посмотреть запись, но хочется увидеть, как он получился. — И чего ты стоишь тут, когда у тебя полно работы? "Это он". "Сохраняй образ". Дайске разворачивается, "надевая" свое привычное выражение лица, и прямо смотрит на парня. В его руках куча бумаг, которым осталось только пылиться в архиве, хмурые брови привычно сведены к переносице, но вид такой невинный и добрый, что Камбе где-то внутри себя улыбается. — Я искал тебя. Хару наклоняет голову вправо, даёт понять, что немного удивлён, ведь этот детектив — мистер "я не нуждаюсь ни в ком и ни в чём, я работаю один". — Мне надо поговорить с тобой, — объясняет Дайске, пропускает Като в архив и не закрывает дверь. "Надо же", — слышит он и продолжает. — В общем… Я не могу прямо тут разговаривать, комфортнее в машине. Есть время? — Откуда у меня лишнее время на такого, как ты, — смеётся Хару, — Мы скажем, что уехали на какое-нибудь расследование? — он выходит из архива, и они вместе стоят около входа. — Ты же знаешь, как я не люблю врать. — Тогда у нас будет расследование прямого эфира с самым богатым человеком на всей планете, — предлагает компромисс Дайске, и Хару улыбается. Быть тем, кем Камбе не является, становится всё сложнее. — Какие придурки решились сделать это с тобой? Ты невыносим. Особенно на камеру. — Не преувеличивай. Поехали? Не нужно долго ждать, чтобы получить согласие.***
— Посмотрим эфир прямо сейчас. Дайске находит запись на автомобильном мониторе, регулирует громкость и снова концентрируется на дороге. Он не курит в салоне, но до ужаса хочет, чтобы перестать нервничать. Мнение людей — одно, Хару — совсем другое. Нет смысла объяснять, почему тот выделяется, всё сразу становится ясным по тому, как трескается привычная маска на лице Дайске, когда Като рядом. Когда он ругается из-за несхожести показаний, когда не пускают на следствие, когда Камбе достаёт всё новые и новые зацепки, но они ни к чему не приводят.***
— Терпеть тебя не могу, — плюёт в лицо Хару, раздражённо закатывая глаза. — Сколько ты хочешь за смиренную агрессию? — Дайске закуривает сигару, и Като хочет быстрее выйти из кабинета. — Что? Отношение не купишь за деньги, идиот. — Больше миллиона? Дверь с ужасным грохотом хлопает.***
Дороги сегодня подозрительно тихие. Дайске слышит обрывки фраз из эфира, вспоминает всё сказанное, думает, мог ли он где-то раскрыть себя с другой стороны. Но быстро успокаивается: показать себя настоящего не удаётся даже самому себе. "Мечты не работают, пока не работаешь ты", — сказал ему однажды отец, и он начал работать. То над собой, то над скользкой ложью.***
— Это твой первый миллиард? Я горжусь тобой. — Спасибо, отец. Думаешь, у меня ещё есть шанс стать лучше? — "Но ведь это не то, о чём я мечтал. Это растёт без меня, я не могу остановиться". — У тебя всегда есть шанс заработать больше. Это уже делает тебя лучше. Забитый в угол, опустошённый, но безумно богатый — портрет самого влиятельного человека в мире. Портрет, который сам Дайске хочет разорвать в клочья.***
— Что значит твоё "... лучше быть одному, чем ладить со всеми"? — голос Хару вырывает из воспоминаний, и Камбе разворачивается к нему. — Что ты спросил? — "... лучше быть одному, чем ладить со всеми". Как это понять? — А, ну… — он запинается, но быстро возвращается в нужное русло, — я сказал это, потому что я не нуждаюсь в чьём-то присутствии в своей жизни. Ладить со всеми априори невозможно, так зачем тратить время впустую, если можно построить себя? Вообще, я позвал тебя не для этого, скажи, ты чувствуешь, что в… — Остановись где-нибудь, — Хару выключает эфир на самом конце, отключает монитор и проверяет, если ли тонировка на окнах машины. — Машина затонирована? — Да, но на лобовом стекле всего один слой. Так вот, ты чувствуешь, что в общении со мной я показываю своё превосходство? А в эфире? Он паркуется около банка, Като отстёгивается и складывает ладони в замок. Дайске хочется драматично вздохнуть: — Так ты ответишь? — Подожди, ты сказал, что не нуждаешься в присутствии других людей, — Като не сводит глаз с кольца на указательном пальце парня, а Дайске чувствует, что попадается на крючок, даже если он так сильно хотел этого избежать. — То есть, я совершенно лишний? И мы зря пытались стать хотя бы приятелями, чтобы сработаться? Я зря пытался? — Нет, ты… — Камбе сжимает ткань брюк левой рукой и вздыхает, — ты другое. — Что? — их взгляды сталкиваются, Дайске читает на лице Като непонимание, а Хару прочитать ничего не может — Камбе непроницаемый. — Ты просто немного другое. — Что? — повторяет Хару, надеясь, что в этот раз Дайске скажет ответ или хотя бы намекнёт на него, но тот лишь откидывает голову назад и бессильно зажмуривается. Сейчас. Или вторая в его жизни ошибка, или первое значимое достижение. — Не заставляй меня объяснять. Я не для этого забрал тебя, — Камбе сжимает губы, напоказ выставляет всю свою несдержанность и открытые эмоции. "Ты понимаешь меня?" — произносит он про себя, заранее зная, что получил бы отрицательный знак. Хару либо до ужаса глупый, либо издевается над уставшим от чего-то "настоящего" Дайске. — Я настаиваю на объяснении, — полушёпотом говорит Като, когда замечает перемену в Дайске. "Я сожалею заранее", — проносится в голове перед тем, как руки теряют контроль и тянутся к чужому лицу. Дайске даже сейчас пытается остаться привычным для Като: секундно смотрит насквозь, когда между лицами меньше пяти сантиметров, не даёт проникнуть парню глубже доступной оболочки. Целует резко и не даёт подумать; сцепляет руки на шее, закрывает глаза, пока Хару озадаченно смотрит на его лицо. "Расслабься!" — беззвучно кричит Дайске и хмурится, но позже чувствует пальцы, сжимающие его плечи, и язык, толкающийся в зубы. Улыбаться нельзя: это разрушит образ. Образ, который давно нарушен непрошенными чувствами к напарнику. — Какое интересно значение у слов "ты немного другое", — говорит Хару, когда они почти одновременно отрываются друг от друга. — Я знаю, — Камбе думает, что наступает пора перемен. — Как ты считаешь, если я познакомлю тебя с настоящим собой, ты влюбишься в меня? — В такого эгоиста угораздило же, — отвечает Като, смущённо отводя взгляд. — Сколько ты за это хочешь? — Три. — Три? Три миллиона? — Трёх поцелуев будет достаточно. "Так мало", — заключает Камбе, но целует, пальцами притягивает парня за подбородок, думая, что Хару ещё повысит плату.