О той войне

Эта осень была особенно тяжелой. Уже опали листья, а работы становилось все больше и больше. Нужно было ехать собирать урожай за город, тем временем усиливая работу в тылу, на заводах. Двенадцатилетний Вовка работал целый день, затем, ближе к ночи, занимался своим любимым делом. Он любил стихи писать, даже рисовал, когда появлялась возможность. Иногда сядет за куском украденного на работе у папы листка (их тогда было по-другому не достать) и вырисовает аккуратно кустик или вот сестру свою, Настю. Любил он сестру-то, но совершенно не понимал, почему родители уделяют ей больше внимания. Она была всего на два года младше, а родители относились к ней так, будто ей годик всего — все прихоти её исполняли, старались всячески ей угодить, достать всё, что ей захочется. А он сидел в сторонке и с радостью хватал, что ни попадя. Да и время было такое: лишней еды не было, одежду можно было достать по блату, да и то — изредка. А так на полках — сплошная пустота. Тем не менее, брат с сестрой были настоящими друзьями. Всегда были рядом, поддерживали и выручали друг друга в трудную минуту. Конечно, брат чаще, ведь он старше и сильнее сестрёнки. Но однажды, сестра очень помогла своему брату -несмотря на свой возрат, она старалась быть великодушной, милосердной, быть для брата важной. Это было вечером, после смены на заводе. Его ругали за случайно пролитую бочку с машинным маслом. Его начальник весь взбунтовался и, если бы не Настя, пришиб бы, наверное, Вовку. Во время ссоры, не побоявшись попасть под горячую руку, она заговорила с начальником. Милая, маленькая, невинная, она осторожно просила разъяренного простить дурака, он ведь не специально. А он, грозный мужчина, послушал её, плюнул и ушёл восвояси. Вовка поругал было сестру за то, что она ставит себя под удар, ей действительно ведь могло попасться, но в блаженной улыбке обнял её и наказал ей больше так никогда не делать. Все жители города надеялись, что немцы их не достанут, но, тем не менее, сделали убежища и запасы. И не зря. В один день, пока совсем маленькие дети сидели в песочницах, а те, кто постарше, отправлялись на работу, людей вдруг оглушила сирена. Прислушались — на этот раз не учебная. Все в суете разбежались по убежищам, а Вовка с Настей пристанище быстро найти не смогли. Родители бегали по городу в поисках детей, оглядели всё, что успели, прежде, чем их контролёры заставили отправиться в убежище. Вовка с Настей же в это время бегали по заброшенному мясокомбинату, минутах в 10 от дома, и, когда закричала сирена, они не сразу решились побежать к родителям, совершив тем самым роковую ошибку. — Бежим, Вовка! — Кричала девчонка лет семи, хватая брата за руку. Маленькая Настя ещё не понимала что происходит, но ей было ясно одно: нужно бежать. С неба падали гранаты, взрываясь там и тут, совсем рядом. Настеньке было страшно, так страшно, что внутри все сжималось. Хотелось исчезнуть, провалиться под землю, все что угодно, лишь бы не находиться тут. Хотелось бы взять стирательную резинку и стереть себя, только бы не повторялось больше этого ужаса. Вовка понимал — укрытие достаточно далеко, но ничего, сирена звучит всегда заранее, так? Ещё немного и они будут в безопасности, с мамой и папой. Пока выбегали из здания, рядом с ними успел упасть большой кусок стены, размером, наверное, с четырёх Настенек. Она не поняла, как это случилось. Девочка сделала ещё несколько шагов, обернулась и увидела, что Вовка уже не бежит рядом с ней: его по пояс завалила куча камней. — Настя, Настя, подожди! — Мальчик с огромными мокрыми глазами смотрел на девочку с мольбой о помощи. — Да, да, сейчас, сей-сейчас, Вов, подожди, я быстро! — В спешке девчонка вернулась и схватила потерпевшего за обе руки. Он не мог пошевелиться, а Настя всё тянула и тянула его в сторону, пытаясь вытащить из-под обвала. Но все усилия маленькой девочки оказались тщетны. Она плакала, старалась, но брат оставался на месте. Как будто кто-то другой тянул его с обратной стороны, пытаясь отнять у девочки возможность помочь. А гранаты с бомбами шумели, приближаясь. — П-позови на помощь, Насть, что ждёшь, разве не видишь, что своими силами не справишься, давай же, глупая! — Злился мальчик от боли и бессилия сестры. — Не видишь что ли?! Мне больно! Быстрее! Настя обернулась в поисках людей вокруг, но никого не увидела — все взрослые и дети разбежались по бомбоубежищам. Интересно, как там родители? Волнуются наверное… — Ну, чего ты стоишь, делай хоть что-нибудь, дура слабая! — Прервал её размышления Вовка. Девочка злилась на друга. А может он ей не друг вовсе, раз говорит так? Может, бросить его? Нет, нельзя бросать, вместе же с детства самого. Кто ему ещё поможет? Бомба взорвалась совсем рядом, за спиной Насти. Так, что осколки гранаты попали ей в спину, в руку и затылок. Паника охватила детей. Девочка наконец расплакалась, не понимая, что делать. Несколько раз она ещё пыталась хоть немного отодвинуть большой обломок с ног Вовки, но сил не хватало, с каждым разом все труднее и труднее. Бессмысленно. Все, нужно пойти в убежище и попросить помощи. Но как? Фашисты точно увидят её, если она выйдет из-за этого здания, а потом вернётся не одна. Тогда всем будет плохо. Вовка тоже плакал, рыдал вместе с Настей. Как? Как выйти из этой ситуации? Выход один. Пойти ко взрослым в убежище и все рассказать, а дальше они пусть сами решают, что делать. Больше делать нечего. Раз…два…три. Пулей девочка выскочила из здания по направлению к убежищу. Сейчас, сейчас все будет хорошо, сейчас Вовкой спасут, да, взрослые точно что-нибудь придумают. Не успев забежать в укрытие, Настя услышала за собой громкий, намного громче других, взрыв. Обернувшись, Настя обомлела. На том месте, откуда она ушла, больше не было её друга детства. Остались только клочки мяса и те самые обломки, только теперь ещё меньше. — Не верю, не правда это, это мне кажется! — Настя задыхаясь, но продолжая путь к убежищу, убеждала себя в небытии увиденного. — Нет, нет, нет. Это всё неправда, такого не может быть. Когда она вошла в место, где были все её знакомые и родственники, обессиленная, шокированная, заплаканная, то увидела своих взволнованных родителей. При виде её они сначала было взбодрились, но затем поняли, что что-то не так. — Доченька, родная моя, куда ты пропала, мы искали тебя, где ты была? Вовка, наверное, как всегда отстаёт, балбес, да? — Старалась говорить спокойно её мама. Мама кинулись обнимать дочь, но что же папа? Он смотрел на вход и не мог понять, поэтому сына так долго нет. Уже спустя минуту не сильно верилось ему, что с тем все хорошо. Настя не решилась сразу рассказать родителям. Она не могла. Она рыдала, не понимая, что происходит. Мама всполошилась, когда начала осознавать, что дочь плачет не из-за нашествия фашистов. Она спрашивала дочь, выманивала информацию, но так ничего не узнала. Она ждала до последнего, смотрела на дверь. Но он так и не вошёл. Наступила ночь, родители были совсем опечалены, мрачны и истощены из-за данного случая. Настя, получившая помощь от местного доктора, села далеко в углу и тихонько плакала о том, что натворила. Она винила себя. Ей нужно было идти недалеко от брата, нужно было смотреть по сторонам, нужно было идти скорее за помощью, а не как дура ждать и думать, нужно было… Но ведь теперь это всё неважно! Его больше нет! Что же она натворила… После обстрела все жители города вышли на улицу и оглянулись. Большинства домов больше не было — из разбомбили, без остатка, на мелкие кусочки. Родители увидели то, что осталось от их ребёнка. Столько горя ещё не видела Земля. Позже, на похоронах, гроб сразу закрыли, потому что там было не тело, а лишь его куски. Родители были спокойны. Не сказать, что они приняли потерю, просто сил на слезы больше не осталось. Настя же, наоборот, кричала, обнимая гроб брата: «Прости, Вовочка, прости, я, честно, не хотела! Я помочь хотела, слышишь, я тебя не бросила!» Её отнимали от гроба, держали, но она билась в истерике и ни за что не хотела принимать его смерть. — Настя, всё хорошо, ты не виновата, понимаешь? Всё хорошо. Это не ты его убила, это всё немцы. Фашисты напали на наш город и кто-то просто не смог уцелеть, так суждено, пойми это, — говорил отец Насти, пока по щеке у него текла огромная слеза. Он не верил своим словам, всё нехорошо, всё очень плохо, этого не должно было случиться. Он сам виноват, нельзя было уходить в убежище без детей, о чем он вообще думал, когда пошёл на такое?! Он винил себя. Прошло много времени, прежде чем семья приняла смерть своего члена. Через несколько лет Настя вспоминала смерть брата и только тогда она осознала, что нет её вины в случившемся. Пусть ей до сих пор слышались звуки сирен и взрывов бомб, в остальном она была спокойна. Отец намного скорее понял, что каждый может оказаться под ударом произвола судьбы и больше не чувствовал своей вины.