Останься со мной

— Джотаро Куджо — Какеин Нориаки       Ты заинтересовал меня в тот самый момент, когда мы пожали руки.       Для всех стала шоком одна новость — мы подружились. Как я узнал потом, у тебя не было друзей, не было девушки, как у сверстников, и поистине грубый характер.       Ты казался мне не таким плохим, как тебя описывали, хотя многие не самые приятные вещи оказались правдой.       Я с интересом изучал твой характер. Мне хотелось знать тебя лучше. Знать, почему ты прячешь глаза, из-за чего начал курить и другие вещи. Ты был настоящим человеком-загадкой. Я изучал твое поведение, замечал мелочи, запоминая все. Ты тоже меня изучал, я видел это. Это напоминало мне игру в гляделки, но победителя здесь нет.       Со временем мы стали больше общаться. Или меня по счастливой случайности перевели в твою школу и в твой класс. У тебя было много поклонниц, но ты их полностью игнорировал. Еще ты не любил ходить в школу, но неучем тебя нельзя было назвать. Ты постоянно читал что-то про морских гадов и никогда не пропускал уроки биологии.       — Хочу в будущем заняться океанологией.       Ты не хотел этого говорить, по твоим глазам это было видно. Я же просто улыбнулся и сказал, что хочу в будущем хочу заниматься рисованием. Ты запомнил.       Я понял это, когда ты спросил меня про рисунки. Честно, я даже родителям не показывал свой скетчбук и не хотел показывать. Но в твоем случае я молча протянул тебе блокнот и смотрел. Я смотрел на твои глаза. Они всегда были красноречивее тебя самого. Ты изучал листы с большим интересом, где-то задерживаясь подольше. Более заинтересованный взгляд появился, когда ты дошел до рисунков с морскими обитателями. Я не знал, что нарисовать и вспомнил тебя. Потом вспомнил про твою любовь к морской фауне, и вдохновение пришло само. Так и родились эти несколько страниц моего скечбука.       Ты изучал эти несколько листов с таким восхищением, что я даже испугался чего-то. Наконец ты заговорил:        — Это… Это так красиво. Почему ты раньше не показывал? — на это я пожал плечами. Наверное, потому что не спрашивали. Мало кто интересовался моими рисунками. Родители лишь видели холсты в моей комнате. Мама восхищалась тем, что могла увидеть и с удовольствием давала денег на художественные принадлежности. Отец не относился к моему увлечению серьезно. Когда на уме одна работа не до этого.        — Но у белой акулы плавники немного ниже.       — Да? Я не знал.       А ты знал. И даже рассказал. Я не смел тебя перебить, ты рассказывал с таким огнем в глазах, что увлекся на пару часов. А потом извинялся. Но тебе не за что было извинятся. Мне понравилось тебя слушать. Мало о чем ты говорил с такими глазами.       Твои глаза — вот, как я угадывал твое настроение.

***

      Однажды я поссорился с мамой.       Я не помню причину ссоры, но мне было очень обидно. Отца в тот день дома не было. Я люблю маму, но в тот вечер я был очень зол. Я ушел из квартиры, хлопнув дверью. Нужно было проветриться. Подышать воздухом. Я сидел в парке и обдумывал ситуацию, когда ты подошел ко мне.        — Какеин?       Я поднял на тебя свои расстроенные глаза, и ты понял, что-то случилось.       Ты сел рядом и, вытаскивая сигареты, сказал:        — Я слушаю.       И я стал рассказывать. Рассказал, что поссорился с мамой, что сильно нагрубил ей, и что теперь даже домой стыдно возвращаться.       Тогда я впервые услышал эти слова.        — Оставайся у меня.       Я попытался отказаться, но твои аргументы были сильнее. Так что я вздохнул и пошел с тобой.       Твоя мать встретила меня очень тепло. Быстро подготовила мне комнату, напоила чаем с печеньем. Я заметил, что ты хоть и не показываешь, но очень дорожишь своей мамой. Пусть ты хмурый, но для нее ты всегда милый ребенок. Я даже позавидовал тебе.       Но даже в такой уютной, домашней атмосфере я не смог заснуть сразу. Я обдумывал сегодняшний день, смотря в потолок.       Когда ты зашел в комнату, я удивился. Но ты всего лишь хотел поделиться советом и спросить совет себе. Я запомнил этот разговор по душам надолго. После него я точно знал, что буду говорить и делать.       Кажется, в ту ночь я почувствовал что-то новое по отношению к тебе.       С матерью я помирился. Купил цветов, извинился, предложил все спокойно обсудить. Отец об этой ссоре не узнал, что было к лучшему. Но меня стало беспокоить странное чувство.       Я обмозговывал это несколько ночей. Что я думаю, что вижу, что чувствую.А потом меня поразила страшная догадка… Я, что, влюбился?       Я упорно старался об этом не думать, но получалось, откровенно говоря, плохо. Я надеялся, ты не заметишь, но ты заметил. Спросил, всё ли в порядке, не нужна ли помощь. Я улыбнулся и сказал, что просто не высыпаюсь в последние дни. Ты мне не поверил, но допрос устраивать не стал. Я благодарен тебе за твое понимание.       Я не знал, что с этим делать, поэтому просто сдался. Я старался проводить с тобой больше времени, но и навязчивым, как толпы твоих поклонниц, быть не хотел.       Я еще несколько раз оставался у тебя, когда твоей мамы не было дома. Мы до утра могли рубиться в игры или устраивали марафон фильмов, потом громко обсуждая. Я был счастлив. Это чувство влюбленности окрыляло меня. Я много рисовал, мечтал, кажется, стал еще лучше учиться.       Я не рассчитывал на взаимность, мне было достаточно этого.       Приближались экзамены. Мы готовились вместе, опять же у тебя дома. Твои прогулы сказались на твоих знаниях, но каким-то чудом ты умудрился сдать все даже лучше, чем хотел. После экзаменов мы два дня подряд занимались всякой ерундой. Мы заслужили.       Время шло, а я все так же молчал о своих чувствах. Я не терзал себя какими-то плохими мыслями, я просто не думал об этом. Каникулы прошли почти на половину. Мы продолжали собираться у тебя, но теперь к нам еще заглядывали Абдул с Польнареффом. Они, кстати, нас и познакомили.       Эта сладкая парочка уже училась в институтах. У Абдула, кажется, что-то связанное с экономикой, а Жан готовился покорять мировые подиумы.       Одна такая дружеская посиделка многое изменила.       Все было как обычно, и вечер двигался к завершению. Абдул с Польнареффом уже собирались домой, а я собирался идти позже.        — До встречи, ребят!        — До встречи.       Мы еще какое-то время стояли на улице, провожая друзей взглядом.       Ты чем-то обеспокоен. Об этом говорили сигареты, точнее их количество, а еще сегодня ты избегал смотреть мне в глаза. Я не стал спрашивать при Абдуле и Жане, но сейчас хотел поговорить.        — ДжоДжо, что-то случилось?       Ты перевел взгляд на меня, и я впервые не мог понять тебя по глазам, я обнаружил там какую-то новую эмоцию, смешанную с беспокойством и неуверенностью, которую не видел раньше. Ты молчал, глядя на меня, а потом тихо выдал:        — Я не знаю, что чувствую, я запутался.       И ты немного неуверенно рассказал о своих мыслях. Я смотрел на тебя, а картина в моей голове становилась все четче. Наконец ты произнес:        — Я думаю, ты мне нравишься, но не как друг.       Твои глаза закрывал козырек кепки, а я просто стоял с покрасневшими щеками.       Мы стояли так с минуту, пока я не подошел ближе к тебе, заглядывая под кепку.        — Эй, ДжоДжо, — я почувствовал, как мои щеки покраснели еще больше, — Посмотри на меня. И ты посмотрел, я думал, что умру на месте, но вместо этого произнес:        — Ты мне тоже нравишься.       Через секунду ты притянул меня еще ближе к себе и поцеловал. -Останься сегодня у меня.       Это был второй раз. И с этого момента моя жизнь поменялась еще больше.       Мы начали встречаться. Устраивали свиданки почти каждый день и были просто счастливы. У нас появилось больше свободы. Теперь я мог спокойно утонуть в твоих объятиях, ты до ужаса теплый и всегда держал меня крепко. Ты до сих пор обожаешь играться с моими сережками и заплетать косичку из моей отросшей челки. Мы любовались закатами на крышах, ходили гулять, играли в видеоигры, сидя в обнимку. И много-много поцелуев.       Теперь я был не просто окрылен, мне казалось, что я мог летать. Ты стал чаще улыбаться, в то время как я вовсе забыл, что такое грусть. Я рисовал, мечтал, любил, а большего мне и не надо было.       Учебный год изменил ситуацию. Мы стали больше времени уделять учебе, выпускной класс все же. Но все равно, иногда выбирались из этой пучины образования. Бывало, конечно, что ты зажимал меня прямо в коридоре школы или на крыше. Нас могли поймать, но кого это волновало?       Мы вместе готовились к экзаменам и вместе обсуждали дальнейшее образование. Я не удивился, ты выбрал морскую биологию, а я вот решить сразу не мог. Времени у меня было полно, так что я особо не волновался.       А волноваться стоило…       Экзамены пришли быстро, но мы были готовы. Я не беспокоился, просто все написал. А вот ты нервничал, но написал все даже лучше, чем хотел. Скоро последний экзамен, после него мы хотели сходить в твою съемную квартиру. Ты планировал жить там во время учебы в университете, но твой дед любезно оплатил пару месяцев, так что ты мог заселяться уже сейчас.       И все вроде было хорошо, но несколько дней меня не покидали тревожные мысли.       Ты заметил это, старался обнять меня чаще, говорил, что зря нервничаю. Я свалил все на экзамен и успокоился. Ты хотел еще что-то сказать, но нас позвали в аудитории. После экзамена поговорить нам тоже не удалось, неожиданно за мной приехал отец. Увидев его еще из окон школы, я насторожился, ты тоже нахмурил брови. В последний раз из школы мой отец забирал меня в первом классе. Ты ободряюще сжал мою руку, чтобы отец этого не увидел и, кивнув на прощание, пошел домой. А я сглотнул и направился к машине.        — Как прошел день, сынок? — отец был непривычно приветлив, это настораживало еще больше.        — Неплохо, — я сказал это не слишком уверенно. Не потому что день прошел плохо, а потому что волновался, — Что-то случилось?        — А должно?        — Апокалипсис должен начаться, если ты сам за мной приехал, -я зря съязвил, но очень хотелось.        — Случилось вот что, — в этот момент мой телефон в кармане пиликнул, — Твой друг пишет?       Это правда был ты, и я кивнул, мельком посмотрев сообщение.       «Я сегодня ночую в новой квартире. Если что — звони»        — Так вот, — продолжал отец, -т ы уже думал куда будешь поступать?        — Да… Да, я уже решил. Пойду на иллюстратора.       Во взгляде отца скользнуло недовольство. Всего на мгновение, но я заметил.       Дальше до дома мы ехали молча. Я чувствовал нарастающее напряжение, но ничего не говорил.       Когда мы зашли в квартиру, мама сидела на кухне с потерянным выражением лица, рассматривая какие-то снимки. Я не предал этому значения, поздоровавшись, я юркнул к себе в комнату. Хотелось побыстрее свалить из этой давящей атмосферы, так что я быстро переоделся, бросил в рюкзак телефон, наушники с зарядкой, пенал и скетчбук.       Отписавшись тебе, я вышел из комнаты.        — Куда-то собрался? — холодный тон отца заставил меня вздрогнуть, — Иди сюда, нам нужно поговорить.       Я прошел на кухню. Мама все так же сидела с ошарашенным видом, а отец жестом сказал мне сесть, и тут я увидел фотографии…       Фотографии наших с тобой свиданий. Как мы гуляем по городу, как мы выходим из кино и кафе. На ближайшей ко мне фотографии было отчетливо видно, как я целую тебя в щеку. Снимок был сделан со спины и довольно удачно, но смущало само его наличие, и я спросил:        — Что это?        — Это мы должны у тебя спросить, — голос стал еще холоднее, и я почувствовал еще большую необходимость уйти, — Так ты встречаешься с парнем, да? — я опустил голову,        — Отвечай!        — Да, — голос дрогнул.        — Боже… мне стоило уделять тебе больше времени, в кого ты превратился! Меня же засмеют! Такой человек, а сын…        — Что сын? — я ответил резко, сам от себя такого не ожидая        — Педик, — он произнес это с таким отвращением и разочарованием, что меня затрясло, я начинал закипать, — К тому же хочет стать художником. Что тебе принесут твои каракули? Вот сколько ты со своих порисулек заработаешь? Я не думаю, что твой, — он запнулся, — что он сможет тебя обеспечить. Сам наркоман какой-нибудь…       — Не трогай его! — кто-кто, а ты точно был здесь не причем, — Ты не знаешь его!        — Да, не знаю, но! — он снова сделал паузу, — Он курит — это начало. Кто знает, может он пьет или уже нюхает что-то!        — Не смей о нем такого говорить! — я вскочил со стула        — Значит так. Сейчас ты звонишь ему, говоришь, что все кончено, — я вытаращил на отца глаза, — Потом. Ты убираешь мусор в своей комнате, я говорю о мольберте, холстах и прочей ерунде, тебе это больше не нужно.        — Что? — я растерялся, что он только что сказал?        — В одном из лучших экономических университетов не до таких глупостей.        — Но я…        — Я уже все решил, — перебил меня отец.        — А меня ты спросить не подумал? — на следующей фразе мое терпение лопнуло.        — А что бы ты мне ответил? Что хочешь дальше чиркать по бумаге, обнимаясь с тем ублюдком? Не позорь себя и меня! — он ударил кулаком по столу.        — Дорогой… — мама наконец подняла голову, — Давай мы…        — Не вмешивайся! — рявкнул он. Я никогда не видел отца таким. Были ссоры, но чтоб так… Мой отец был в ярости. Я видел его презрение. Презрение ко мне.       И я вспылил. Это был скандал мирового масштаба. Я помню, как мы кричали друг на друга, как у мамы полились слезы. Таких ссор у нас в семье еще не было.       Концом стала фраза отца:        — Таким не место в моем доме!       И я вышел из квартиры.       Я не видел, куда шел, я просто шел, и меня разрывало от обиды. Как назло мне пошел дождь. А ты ведь предупреждал меня. Я достал телефон и глянул на экран. От тебя было несколько сообщений, а я вдруг понял, как задержался. Я дрожащими пальцами написал, что кое-что случилось, и что я скоро приду. Потом добавил, что я без зонта.       И, промокая до нитки под ливнем, направился в сторону твоей квартиры.       Когда я позвонил в звонок, ты открыл моментально. Я надолго запомнил твое удивленное лицо. А каким оно должно было быть? Когда ты видишь своего парня мокрым до нитки, который стоит и чуть ли не плачет. Ты впустил меня в квартиру и тут же затолкнул в ванну. Я не знаю, сколько простоял под струями воды. Я не думал ни о чем. Когда я вышел из душа, увидел, что ты положил мне чистые вещи с полотенцем. Я прошел в гостиную. Ты ничего не спрашивал, просто притянул к себе. И я с готовностью прижался, чувствуя, как из глаз хлынули слезы. Я плакал тихо, подавляя голос. Ты все еще молчал и гладил меня по волосам. В тот момент мне не нужно было чего-то больше.       Просто быть в твоих объятиях и слушать стук твоего сердца.       Сквозь слезы я тихо прошептал: <tab >— Джо, я… Я не знаю, что делать дальше.        — Оставайся у меня, — сказал ты и поцеловал меня в висок.       Потом я, кажется, отрубился.       После слез всегда спится крепко.       Я приоткрыл глаза и осмотрелся, пытаясь понять, что произошло. Проснулся я уже в спальне. Воспоминания о скандале дома кольнули по сердцу, но я улыбнулся мысли о тебе. Лежащая на тумбочке записка любезно сообщила мне, что ты ушел в продуктовый и заскочишь к своей маме.       Я с любопытством побродил по квартире. Несколько коробок по комнатам, конечно, ты только начал переезжать. Я устроился на кухне с телефоном. Много пропущенных от мамы, еще больше их было от Польнареффа в комплекте с тонной сообщений. Я думал, как бы забрать вещи из дома, продумывал варианты работы. И вообще дальнейшей жизни.       Когда ты пришел, я все рассказал. Ты слушал и чуть было не спалил завтрак, но я быстро отогнал тебя от плиты. Слушать у тебя получалось лучше, чем готовить.       С мамой я все же встретился. Она попросила познакомить ее с тобой и сказала, что поможет с переездом и деньгами. Я поблагодарил ее, не спрашивая про отца. О нем сейчас хотелось думать меньше всего. Уже на следующий день мы вместе разбирали коробки с вещами, начиная совместную жизнь.       И наша совместная жизнь завертелась.       Мы оба устроились в одну кофейню, успевая кружить по залу с подносами и на радость некоторым посетительницам обмениваться быстрыми поцелуями. Вместе готовили ужин вечером. Я помню, как мы чуть не сожгли кухню. Мы в шутку стали танцевать какой-то медленный танец и увлеклись. Но мне понравилось, как мы кружили по кухне, в какой-то момент это стало нашей утренней традицией. Параллельно мы готовились к поступлению, бегали на дополнительные, иногда зависали в библиотеке надолго. При этом всем мы успевали проводить достаточно много времени вместе. Родители поддерживали нас, но большую часть мы все же делали сами.       С началом учебы все немного поменялось. После пар мы старались вместе пообедать, а потом бежали на работу. В той кофейне мы уже не работали. Бывало так, что мы не видели друг друга целый день, а то и сообщениями не перекинемся.       Но сон в обнимку, пробуждение от поцелуев и танец у плиты никуда не делись. Эта была та повседневная рутина, из которой не хотелось выбираться. Мы были по-настоящему счастливы.       Я помню, как мы праздновали Рождество. Мой отец тогда умотал в командировку, а я хотел праздновать дома с мамой. Но мисс Холли настояла, чтобы мы пришли к вам.       Ваши аргументы не оставили нам выбора. Я помню, нам с мамой было поначалу неловко, но все прошло очень весело. Тогда ты рассказал своей матери о наших отношениях. Она хихикнула и сказала, что догадывалась. Мы, конечно, удивились, но ничего не ответили.       Мы продолжали жить. Первый курс пролетел, и мы с облегчением выдохнули. Мы тогда два дня не выходили из квартиры. Просто наслаждались друг другом.       А потом к нам неожиданно зашел Цеппели-сан с заманчивым предложением. Поездка с ним и с Джостар-саном по Египту. У них дела, мы бы помогли, заодно и отдохнули. Особо не раздумывая, мы согласились и на месяц укатили в Египет.       Я изрисовал целый альбом, ты сделал кучу записей и пометок. Два «старпера», как ты втихую называл их, щедро нам заплатили за помощь после поездки.       По мимо этого, с нами поехали еще Абдул и Польнарефф. Абдул, как проводник, а Жан просто увязался с ним. Куча фотографий, шуток, положительных эмоций. Кстати, в Каире мы впервые переспали.       Польнарефф с твоим дедом уговорили нас сыграть в «Я никогда не.», Цеппели-сан и Абдул усмехнулись и ушли, а мы остались.       Напились мы тогда знатно. Соседи приходили с жалобами на пьяные крики. Мы сидели в нашей комнате, так что трудности транспортировки возникли не у нас. Пьяных увели по комнатам, а мы остались одни.       Я смутно помню, как мы оказались на кровати, не отрываясь друг от друга. Я удивился твоей нежности. Казалось, такой как ты, не способен быть настолько нежным. Я никогда не забуду твоих аккуратных действий, словно я хрустальный.       Начало второго курса далось нам легко. Мы сразу обговорили все нюансы, чтобы было меньше ссор.       Я ненавидел наши ссоры. Мы хорошо друг друга знали, так что могли насочинять про себя самых изысканных гадостей. Однажды мы поругались настолько сильно, что ты ушел и пропал на пару дней. Не отвечал на звонки, сообщения. Даже мисс Холли не знала, где ты, а я во всем винил себя. Я сильно нервничал, многие это заметили. Ты все же появился. Стоял на пороге целый и невредимый, держа в руках букет цветов и небольшую коробку. Мы молча смотрели друг на друга, пока я не кинулся тебе на шею, шепча ругательства вперемешку с извинениями. Ты обнял меня в ответ и тоже извинился.       Проблему мы, конечно, решили, а в коробке были новые краски для меня. А я в знак извинения скрасил нашу половую жизнь.       С отцом я так и не помирился. Мама развелась с ним, когда уже я заканчивал третий курс. Она продолжала нам помогать, несмотря на разборки с отцом. Я помогал матери с переездом в новую квартиру, помогал с документами, помогал, как мог.       Твой дед частенько звал нас в свои поездки, а Цеппели-сан отпрашивал нас у универов. Польнарефф с Абдулом тоже ездили с нами. Я с уверенностью могу сказать, что эти несколько лет были лучшими в моей жизни. Обучение в универе подходило к концу. И нужно было думать, как жить дальше.       Интересно, но все эти несколько лет я не думал о разрыве наших отношений. Наверное, этим мыслям просто не было поводов появляться, но сейчас…       Сейчас я начинал волноваться об этом. К нагрузке от выпускных экзаменов добавились еще и тревожные мысли. И ты заметил это. Боже, ты всегда замечал все. Я отмахнулся, что все из-за экзаменов, но ты стал уделять мне больше времени. А я лежал в твоих объятиях, думая, как бы я жил без тебя. Как бы я жил без наших утренних танцев, поездок, тихих разговоров на балконе, совместной уборки под громкую музыку и других вещей. Я бы был сейчас в другом месте, возможно с другим человеком. Мысли о будущем съедали меня, не давая спокойно жить. Ты стал хмурится, смотря на меня, пытался выпытать причину моего настроения, но я отнекивался. Не знаю почему. Возможно, сам считал это глупостью.       Наконец экзамены были сданы, дипломы выданы, выпускные отгуляны. После этого всего мы почти неделю ничего не делали. Устроили марафон фильмов и сериалов, ни о чем не думая. Я даже перестал сжирать себя плохими мыслями, хоть в голове и проскакивало что-то нехорошее.       Сегодня ты обещал мне сюрприз. Привел на крышу, с которой открывался прекрасный вид на ночной город. Странно, что ты не рассказал о нем раньше, словно припасал на этот важный момент.       Момент, когда ты, глядя мне в глаза, осторожно спросил:        — Ты останешься…        — У тебя? — в шутку спросил я. Я смотрел в твои глаза и видел все ту же любовь. Мне грело душу осознание, что эта любовь была направлена мне. Все эти несколько лет ты продолжал смотреть на меня с этой безграничной любовью, а я, кажется, понял это только сейчас.       А ты продолжал:        — Останься со мной, — и достав кольцо, добавил, — Навсегда.       И все мои ужасные мысли с треском рассыпались, открывая мир нашей будущей жизни.        — Останусь, — я ответил это тихо, а все так же тихо дополнил, -Навсегда.