Что и требовалось доказать

– Виктор, проходите, - из кабинета раздался голос. Уже 40 минут я сидел в душном офисе, ожидая собеседования. За окном обычные для июльской Москвы +28, и солнце как назло во второй половине дня жарит в окно офиса. Я изрядно устал стоять под его лучами в ожидании голоса из-за двери. Капельки пота непрерывно рождались из линии роста волос, стекали по лбу и врезались в мои густые черные брови. Все это было для меня вопросом совести. С каждым становилось все сложнее оставаться простым наблюдателем, пока одни воруют, а другие подбрасывают наркотики. Далеко не все немцы работали в концлагере, но как можно было молча смотреть на зверства режима? Я был уверен, что если ничего не делать, рано или поздно все это прямо коснется тебя или твоих близких. К сожалению, в России у оппозиции почти нет шансов добиться глобальных перемен. Единственное, что ты можешь делать — кропотливо закладывать фундамент будущих перемен в силу своих возможностей. Я начинал с донатов Медиазоне, но моя совесть все еще кричала мне, что я делаю недостаточно. Тогда я решил присоединиться к, как я тогда думал, единственной вменяемой политической силе — Навальному и его ФБК. И вот я захожу в его кабинет. Он захотел лично пообщаться со мной перед тем, как взять в свои ряды. Впрочем, я немного погорячился — называть эту тесную комнату кабинетом было преувеличением. Шкаф с какими-то папками, дешевые стол и стул. Наверное, икея. На столе старый макбук, бумаги и фотографии детей. Это деталь, которую я никогда не мог понять. Зачем ставить на стол чьи-то фотографии? Ты же всегда можешь их найти в телефоне. Впрочем, неважно. Было видно, что Алексей сегодня не в духе. Ему тоже было душно, и, судя по рубашке, он сильно вспотел. Навальный из вежливости предложил мне выпить чаю, но я отказался — и так жарко. – Что вы можете нам предложить? - он сразу перешел к делу. – У меня журналистское образование, я пару лет работал новостником, могу помогать вам с расследованиями, - я отвечал тщательно отрепетированными накануне репликами. – Еще один. Знаешь, сколько таких приходят? Мы не можем взять каждого выпускника журфака, пойми. Почему тебя вообще позвали? Что тебе сказали? С 2011 года я буквально молился на Алексея, и нет ничего больнее, чем слышать и видеть, как кумир ставит на тебе клеймо посредственности. Мне понадобилось какое-то время, чтобы вспомнить телефонный разговор, и наконец-то меня осенило. – Мне сказали, что я подхожу для какого-то вашего проекта, - промямлил я. – Господи, так сразу бы и сказал! В общем, слушай. В ближайшие месяцы мы планируем сделать большое расследование о том, как работает RT. Для этого нам нужен человек, который устроится к ним. Своих отправить не можем, свободных рук нет. На оклад тебя не возьмем, но у них что-то будешь получать, если устроишься. Готов к такому? Ну ничего себе. Я ожидал немного не этого, но не могу сказать, что разочарован предложением. Звучит как минимум интересно. – Я согласен. – Супер, можешь пока идти, с тобой свяжутся. Мы попрощались и пожали друг другу руки. Когда мы дотронулись друг до друга потными ладонями, я почему-то впервые в жизни ощутил сильное отвращение к этому человеку. Тем не менее, домой я пошел вдохновленный — буквально за час я превратился в героя шпионского фильма. Тогда я и представить не мог, во что это выльется.