У вас есть я

Все начинается и заканчивается этой чертовой обледенелой крышей, альма-матер всех его проблем, прошлых и насущих. Охрененно вышли подышать свежим морозным воздухом — в итоге, снова один труп, распластавшийся в луже крови на асфальте, и он, ни живой, ни мертвый, зависший на грани собственного малодушного желания последовать за своей собеседницей вниз. «Я — мать! Никто не осудит меня сильнее, чем я сама». Может и ему взлететь, чтобы окончательно разбиться? Ведь Артем тоже и прокурор, и судья, и палач для себя… Справедливость, все-таки, восторжествовала, фанфары прозвучали, убийца найден, но правду иногда лучше не знать… не такую, по крайней мере. Жалкие потуги обелить свое честное имя крутого психолога-провокатора не стоили выеденного яйца. Удовольствия никакого. Браво Елене Петровне и Валерии, браво! Сложно удерживать равновесие, нелепо размахивая замерзшими руками, словно облезлыми крыльями. Чертовы ноги дрожат — после очень «удачного» столкновения с машиной — и постоянно норовят разъехаться на скользкой подошве ботинок, пока он не находит идеальную позицию. Одно лишнее движение — и будет совсем некрасиво… или пофиг. Артем круто умеет в «помогать другим», пусть его методы и негуманные, дикие, бросающие людей в пучину адского стресса, заставляющие их обливаться слезами и переживать худшие воспоминания из детства. Ему нравится чувствовать свое превосходство над ними, питать раздутое эго, когда они освобождаются от оков тяжкого груза проблем, доказывать, что он лучший… Только в чем? Великолепно у него получается лишь бороться с ветряными мельницами ради тех, кому отсидевший незаслуженно срок мозгоправ не нужен. Сын, который не сын, отец, ставший на колени перед ним, но не признавшийся в главном содеянном грехе, клиентка-психопатка, преследующая его, жена нынешне-бывшая, строившая из себя обиженную, а на деле… Нет никого, кто бы не упрекнул Артема, но никто из них ни разу не заглянул внутрь себя, обличив собственную совесть в циничной лжи. Умение «читать» людей подвело. Его переиграли, поймали на обычных привязанностях. Ему и жить-то, в принципе, незачем. Офис друг по доброте душевной подогнал, но лафа не вечная, ассоциация психологов исправно выносит мозги по просьбе неугомонного родителя и когда-нибудь найдет к чему придолбаться — это лишь вопрос времени. Вокруг толпа потерянных, врущих на каждом шагу и себе и другим. Он и сам среди них потерялся. Впору метаться со стороны в сторону среди прохожих и кричать: «Где же ты, Артем?» Только ему это не поможет. Стрелецкий перебирает в голове добрую сотню знакомых имен, пытаясь уцепиться хоть за что-то. Мир рушится, в его силах лишь замедлить процесс, дать себе время собраться. Кто к нему хорошо относится? Кто не воюет за пальму первенства? Кто не обманывает? Никто, кроме… — Мне нехорошо, Матюш… — Это вы о том, что сейчас стоите на парапете крыши и пытаетесь сигануть вниз? Как он здесь оказался? Не важно, не суть. Вырос. Не тот сопляк, которым помыкала мамка в тесном салоне самолёта эконом-класса и не давала спокойно вздохнуть, докапываясь до каждой мелочи. Матвей в двух шагах от него — вроде близко, а все же так далеко. Ему не дотянуться, как бы не старался, как бы не хотелось уцепиться за единственную живую душу на всю округу. Он привык полагаться на себя, но сейчас… сам не справится. — Твои волосы… — Подстригся. — С кудрями было лучше, — помощник лишь закатывает глаза и фыркает, совсем не обиженно, не уязвленно. Верно, ему больше не нужно одобрение. Артем не знает плакать или огорчаться из-за этого. Опять он чувствует себя невостребованным и брошенным, задыхается от собственного бессилия. — Спускайтесь вниз. — Это так не работает, друг мой. Он поворачивается к нему осторожно, на одном честном слове, рискуя в любую секунду отправиться в последний путь. — Послушайте. Вы меня из-под маминой юбки вытянули? Вытянули. В офисе жить поселили? Поселили. В авантюры и эксперименты свои отбитые втягивали? Втягивали. Вот и несите теперь ответственность! — Я тебе уже говорил, во взрослой жизни… — Никто никому ничего не должен. Да-да. Вы мне еще зарплату не выдали, а трудовой кодекс, между прочим, вас обязывает. — Не знал, что ты такой меркантильный. Пофиг, что договор они не подписывали, и кое-кто может идти далеко, на все четыре… но ведь не уйдет же? — Не знал, что вы такой трус. Пат. Матвей смотрит на него по-доброму, без злости, без тени неоправданных надежд в глазах. Артем отвык от такого простого взгляда… человеческого, не осуждающего. Потому и позволил остаться рядом, чтобы не быть по-настоящему одиноким. Пацану стоило бы ненавидеть и презирать, учитывая, что он гоняет его в шерсть и гриву, посылает к черту на кулички и щеголяет в одних трусах перед носом по утрам — за последнее еще и приплатить надо. И вот… стоит тут, беспокоится. Где же отец, сестра, любовь всей жизни? А нет их! Ему до слез становится смешно и больно. Оказывается, он тоже может ошибаться в людях. Не во всех... — Слезайте уже. Там кофе стынет… и торт есть шоколадный. Какой к черту торт? Он ему что — ребенок? Глаза неприятно щиплет, когда Матвей протягивает руку, приказывая-призывая жить. И вправду, маленький, недолюбленный мальчик. Темочка Стрелецкий соскальзывает вниз, к помощнику в тёплые объятия. Идиот. — Помните, что у вас есть я. Который любит и будет любить, даже если вас лишат лицензии, нам придётся ночевать на лавочках, и вы не прекратите манипулировать людьми… и подкладывать меня под тучных дам. От торопливых слов Матвея током двигает так, что мозг плавится и дышать становиться то ли тяжело, то ли легко до невозможного. Он неловко приобнимает его в ответ и молчит, выдыхая облачка пара. Просто сбрасывает эмоциональное напряжение... и не знает, что сказать. Не знает, чем и у кого заслужил этого парня, но сделает все, чтобы не разочаровать. Потому что у Матвея тоже есть Артем.