- Я же сказал, что люблю...

— Я люблю тебя, Кенсу, — шептал Чонин, покрывая лицо своего возлюбленного влажными поцелуями. Его широкие ладони расположились на мягких бедрах До, сжимая их до побеления костяшек. Им нельзя шуметь, они в родительском доме Кима, где через несколько комнат спят их родители. Но Чонину приспичило заняться этим прямо здесь и сейчас. И как бы Су не сопротивлялся, у его парня замечательные губы и язык, из-за которых он слишком легко возбуждается. Блондин дьявольски улыбается, когда ладонью проводит по паху старшего. До сейчас так блядски приоткрыл влажный ротик в немом стоне наслаждения, что хочется его спрятать ото всех. Чтобы только младший видел такого горячего и любимого любовника. Он снимает последнюю деталь нижнего белья, и старший полностью обнажён. Следом раздевает и себя. Разводит соблазнительные ноги в стороны, открывая себе вид на стоявший член, сочащийся смазкой и сжимающее колечко мышц в предвкушении ощутить внутри твердую плоть. Плавно входит, предварительно растянув хёна, и тот прикусывает губу от наслаждения. Пульсирующий член сжимают чувствительные стенки и Ким начинает наращивать темп. Ему сложно контролировать себя, когда он внутри него. Того, кого любит всем сердцем уже несколько лет. И считает, что любовь только растёт. С каждой минутой. С каждым днём. Она только безгранично возрастает. Кенсу прикусывает ребро ладони, чтобы стонать не так громко. Похоже на тихое поскуливание. А младший только улыбается. Его хёну очень хорошо. Он находит нужный угол и входит под ним, проходясь прямо по воспаленной простате. И его любимое тело истомой обволакивает, а спина До выгибается. Слишком хорошо. Вообще, вся эта атмосфера слишком. Комната пропахла сексом. Похоть здесь гуляет пешком, забирая их в свой плен. — Нини, я сейчас… кончу, — покрасневший Кенсу произносит это с трудом, едва не теряя слова в стоне. Он излился себе на живот, несколькими каплями попадая на бронзовый подтянутый живот Чонина, на котором хорошо видны мышцы пресса. А чуть позже и Ким кончает внутрь своего мальчика и тот обреченно фыркает. — Малыш, я тебя люблю, — обессиленно и мягко говорит Нини, падая рядом со своим парнем и крепко того обнимая. — И я тебя люблю, — шепчет, поцеловав его в щеку. И потом встает, хватает полотенце и бежит быстрее в ванну, стараясь не шуметь, стоит пройти мимо комнаты чониновских родителей. Включает кран, делает комфортную температуру и погружается в воду, расслабляясь.

***

Утром Кенсу просыпается один. В холодной постели. Он сначала подумал, что Чонин ушёл в ванну, но спустя час он так и не пришёл, и До решил выйти из комнаты. Сразу же натыкается на двоюродного брата — Бэкхёна. — Привет, Бэкхён. Ты не знаешь, где Чонин? — спрашивает Кенсу, неловко улыбаясь. Ему вообще неловко оставаться с его семьей наедине. Слишком смущающее чувство одолевает его. Брат странно оглядывает Су, а потом выдает то, что повергло его в шок: — Он ушёл к Сехуну. Тому, вроде как, плохо стало, он ему позвонил и Чонин быстренько собрался к О. Ты не знал? — удивляется Бэкхён, а потом прикусывает свой язык. Чонин же сказал ему, чтобы он не вздумал проболтаться. — Нет, — растерянно моргает До, и бежит в комнату, закрываясь изнутри. Ему хочется просто разрыдаться. Сехун — его бывший, с которым Чонин расстался четыре года назад. И однажды, уже встречаясь со старшим, он изменил ему с О. Конечно, произошло это под действием алкоголя. Ким долго извинялся, где-то полгода, которые они находились в разных городах. До было сложно простить измену, но увидев искреннее раскаяние, простил. А сейчас такое. По первому зову бежит к Сехуну. Психанув, начинает одеваться в уличную одежду, а домашнюю закидывает в рюкзак. Он больше не будет терпеть к себе такое отношение. Младшему пора определиться со своими желаниями и чувствами, а не играть с ним. Спешно прощается со взрослыми и выходит из дома, натыкаясь на Чонина, что поправляет пальто. — Ты куда? — хватает старшего за запястье, не давая тем самым сдвинуться с места. — Домой, — грубым тоном отвечает До, смотря на непонимающее лицо напротив. — Не волнуйся: я — не ты, к бывшим не хожу домой и ни с чем им не помогаю. А. И не изменяю тебе. — Что ты такое несешь? — злится младший. — Тебе что-то Бэк сказал? — Правду. Ты, если честно, уже достал. Я же не убегаю по первому зову бывшего. Изменяешь мне? — Да с чего ты взял это? Кенсу, иди в дом, там поговорим, — и толкает к двери, но До толкает его своей рукой. — Не трогай меня. С чего я это взял? А не ты ли мне изменил со своим же бывшим? Или тебе отшибло те полгода? — Ты что, как баба, Кенсу. Прекрати всё это ворошить, — пытался коснуться возлюбленного, но тот только стукнул его по руке, отходя назад, показывая этим жестом недоверие. — Я тебя люблю, и ты это знаешь. — Я в это уже не особо верю, Чонин. — Я же сказал, что люблю, почему ты ещё сомневаешься? — зарычал Чонин, пугая Кенсу. Но До захлестнула злость и обида. — Тогда почему ты был ночью с ним? Бросил меня. Ты, чёрт возьми, оставил меня тогда, мудак! — и бьёт кулаками по груди Кима, стараясь не разрыдаться. Но не выходит. Слёзы так и капают с глаз, а нос шмыгает. Чонин резко дергает хёна за плечо, прижимая к себе и так же крепко обнимая. Чтобы тот не вырывался, и слегка качает. Успокаивая. — Я тебе не изменял, малыш. Ему было плохо, он попал в аварию. И потерял много крови из раны на ноге, а у нас одна группа крови. Я был в больнице. — Ты мог мне сказать об этом, — шмыгает носиком, утыкаясь им в открытую шею. Кончиком языка проводит по вздувшейся венке. — Если это правда, то ты мог мне об этом просто сообщить, а не секретничать с Бэкхёном, — и целует там, где недавно прошёлся его язык. — Кенсу, прекрати. Не надо, мал… — но не договаривает, ибо рука хёна спускается вниз, к паху, и сжимает его. — Мы… мы на улице, тут дети. — А что нам мешает зайти в подъезд? — стрельнув игривым взглядом, скрывается за железными дверями. — Маленький чертёнок…