Ремория

      Кухня в их новом доме полюбилась Норну больше всего. Просторное, обставленное с изящным минимализмом помещение под самой крышей, она быстро пропиталась ароматами любимого кимкиного кофе и теперь приятно напоминала оставленный на Фиксе дом. Норн с удовольствием проводил здесь долгие часы, изучая язык их нового дома, отвечая на бесконечные письма или просто дегустируя незнакомые еще сорта чая, коими Ким забил длинную полочку над плитой. Приятные глазу светлые, но не резкие тона, тихое урчание спрятанных стену механизмов и неизменный шум океана за окном успокаивали. Отсюда можно было выйти на балкон, любуясь по ночам изломами незнакомых пока созвездий, а можно было прикорнуть в плетеном кресле под мягкий свет, испускаемый самими поверхностями в помещении и видеть легкие спокойные сны до утра.       На лестнице раздались знакомые шаги, и в кухню, принеся с собой запах летней ночи и океана, размашисто вошел Ким.       — Тебе корреспонденция.       Норн оторвался от книги.       — Мне? Одному?       — Нам, — со вздохом сдался Ким. — Но мне даже заглядывать туда страшно.       Пачка писем и приглашений упала на стол, а сам Ким рухнул на стул и тут же потянулся за кофейником, наполовину полным еще с утра. Норн отложил словарь древнего искандарианского и подтянул к себе почту.       — Сплошные приемы и званые ужины, — вздохнул он, перебирая жесткие карточки приглашений, пока друг шумно хлебал кофе, приходя в себя после очередного невыносимого для него заседания. — Не пойти нельзя.       — Знаю, — проворчал Ким. — Но умоляю, расскажешь мне о них завтра с утра. Я сегодня столько отговорил и отбегал, что сил больше ни на что нет. Честное слово, пиратов ловить было легче.       Норн улыбнулся и, аккуратно собрав письма стопкой, сложил их в специальный ящичек на краю стола. Им пришлось завести такой, потому что видеть у себя знаменитых гостей из другой галактики хотели буквально все и письма шли сплошным потоком, каждый день. Ким каждый раз не то всерьез, не то в шутку ворчал, что это в сто раз хуже любого антипиратского рейда.       — Как нога, кстати? — виновато встрепенулся Ким и, выпрямившись, попытался увидеть зафиксированную поврежденную конечность. — Прости, я с этими встречами обо всем забываю…       Норн нетерпеливо отмахнулся.       — Да прекрати ты. Ну что нога? Заживет. Можно подумать, хуже не бывало. Тем более с такой поддержкой это даже не проблема.       Он коснулся сенсорной панели обтекаемого белого кресла, в котором сидел, и оно бесшумно выплыло из-за стола. Левая нога Норна была уложена в специальную нишу, не дававшую лишний раз дергать конечностью, а кресло передвигалось на антигравитационной тяге и слушалось малейшего прикосновения. Да, с такой поддержкой любой перелом и вправду становился лишь незначительным затруднением. Даже в родном Содружестве подобных технологий не было.       Ким устало потер висок и нахмурился.       — Все равно приятного нет. Кроме того, я мало верю, что это была случайность, говорил уже.       — Ты думаешь, это покушение, — кивнул Норн и направил кресло к окну. Ким бросил на него короткий взгляд. Сарказм? Не похоже, тон друга была абсолютно серьезным.       — Как минимум попытка припугнуть, — осторожно согласился он в спину другу. — А может и чего похуже. Тебя это не настораживает?       Норн равнодушно пожал плечами, не поворачивая головы.       — Я не удивлен. Это политика. Это дома мы были разведкой и свести с нами счеты пытались лишь всякие отребья, а в политике все гораздо тоньше и грязнее. На Фиксе тоже вот несколько лет назад…       Норн печально вздохнул и замолчал, глядя в ночь. Ким мысленно перебрал все события с печальным исходом, которые хоть и редко, но все же случались на бывшей Родине друга. Что там было несколько лет назад? Какой-то грандиозный скандал, когда убийство случилось на самой планете, да еще и погибший оказался не то безопасником, не то политиком…       — Это тот парень из Восстановительного Центра, да? Который из ИГП и еще вешал мне лапшу на уши, когда я тебе звонил?       Норн тихо усмехнулся.       — Он, да. Вернее, она. Со временем стало известно, что комиссар Эльд на самом деле — женщина, а образ мужчины — лишь прикрытие, легенда, используемая в работе.       Ким тихонько фыркнул.       — Скрывала пол ради службы, что ли? Так в Содружестве, вроде, давно никакой дискриминации по половому признаку нет.       — Кто его знает, — ровным тоном отозвался Норн. — В любом случае, тогда не пощадили ни мужа ее, ни ребенка. Казалось бы, на Фиксе, в самом средоточии эмпатов. А вот пробрались же как-то… А ты ноге моей сломанной удивляешься.       Норн вздохнул и развернул кресло обратно к столу. Ким уловил едва слышный импульс жажды и, пока кресло подплывало, налил другу чаю.       — Спасибо, — Норн осторожно взял чашку двумя верхними руками. — Ты как, может, спать пойдешь? Завтра напряженный день.       — А ты что, один будешь сидеть? — буркнул Ким, и Норн кивнул в сторону толстого словаря.       — Я еще позанимаюсь. Не переживай, скучать не буду.       — Точно?       — Точно.       — Ну тогда да, пойду вздремну. Ты тоже особо не засиживайся, ладно? И не читай в темноте, глаза испортишь!       Норн улыбнулся и кивнул. Дождавшись, пока Ким поднимется к себе, он подхватил словарь и развернул кресло к балкону. Там высота, теплый ночной воздух, душистые соцветия глицинии, шум океана вдали… Хватит, чтобы отвлечься от всколыхнувшихся неприятных воспоминаний и не видеть после неприятные, полные смутных образов сны. О том, что страницы словаря с мягкой подсветкой и фиксианским глазам этого более чем достаточно, чтобы читать, не напрягаясь, Ким почему-то регулярно забывал.       На балконе было тихо, если не считать мерного дыхания океана, начинавшегося буквально за воротами их сада. За последние несколько месяцев Норн настолько привык к этому звуку, что перестал его замечать. Он неторопливо допил чай, поставил чашку в специальную выемку в ручке кресла и раскрыл словарь. Еще часик позаниматься, и можно идти спать. Страницы едва заметно светились, обещая такое приятное Норну погружение в забытый язык его прародины.       Что-то блеснуло в ночи: ветки глицинии шевельнулись, и на балкон будто из ниоткуда упал маленький, круглый объект, со стуком прокатился и лег на стыке белых плит. Шарик был в несколько слоев завернут в плотную бумагу — необычную, будто спрессованую из обрывков, кажется, на такой обычно рисуют акварелью. В остальном объект не подавал признаков жизни и лежал молчаливым посланием. Глициния шумела, и капли влаги на крупных соцветиях почему-то слабо фосфоресцировали.       Норн оцепенел, прикипев взглядом к непонятному предмету. Была бы возможность, он бы мигом ретировался с балкона, но с громоздким креслом это было невозможно, тем более, предмет упал как раз между ним и дверью. Что это может быть? Взрывчатка? Яд? Газ? А, может быть, просто послание? Предупредить бы как-то Кима, вдруг эта дрянь после него и за Второго примется? Так Ким наверняка уже спит и, если и почувствует какую-то тревогу, примет ее за сновидение. А утром уже может быть поздно…       Где-то вдали затянула свою печальную песню неизвестная ночная птица, и это отрезвило Норна. Какая взрывчатка, какая отрава, когда они на Искандаре?       «Сам же час назад рассказывал Киму про трагедию на Фиксе», — едко напомнил ему вечно подозрительный внутренний голос, но Третий на это не повелся. На Фиксе да, было, но там была обитаемая планета, на которой, помимо прочего, жили еще и беженцы из других миров и хочешь — не хочешь, за всеми не уследишь. Человеческий фактор. А здесь тройное силовое поле вокруг планеты, которое незваного гостя просто не пропустит. В лучшем для него случае, а то ведь и покалечить может, если гость явится с агрессией.       Почти успокоившись, Норн на всякий случай внимательно просканировал предмет. Никаких следов агрессии не было, и Третий окончательно успокоился, протянул руку и осторожно поднял его с пола. Бумага, в которую он был завернут, на ощупь была теплая и приятная. Такими шариками в детстве перебрасывались дети — по-старинке, с балкона на балкон, старательно выцарапывая карандашом аналоговые буквы и жертвуя невероятно значимыми камушками да стекляшками, чтобы слова их не унесло ветром, хотя могли бы позвонить по видеофону. Но послание с частичкой собственного тепла, прикосновением руки того стоило. Были времена, да, были времена… При ближайшем рассмотрении на бумаге был отпечаток, заметный даже снаружи: легкое золотистое свечение, теплое, даже дружелюбное… и неуловимо знакомое, след уже виденного ранее эмополя.       Норн осторожно провел пальцами по бумаге, перебирая в голове лица, места, образы… Несмотря на многочисленные насильственные вмешательства, память его никогда не подводила. Перед мысленным взором, одна за другой послушно развернулись картины печально знакомых стен восстановительного центра. Палата с подселенным в нее соседом, непринужденная беседа, рассказы веселых рабочих баек… И теплое золотистое эмополе. Вот и ответ, откуда это чувство узнавания. И как это понимать? Только вспомнил в беседе с Кимом о комиссаре, и вот пожалуйста… Еще одна загадка Искандара? Планета умеет материализовывать отголосок мыслей? Пугающее умение, если так.       Норн аккуратно развернул бумагу и на ладонь выкатился небольшой стеклянный шарик. Зажигать свет, чтобы рассмотреть его, капитан не стал — фиксианские сумеречные глаза и так отлично все видели. Обычный шарик, ничего пугающего или мистического. Такими обычно любят играть дети. Причем, практически на всех знакомых ему планетах.       — И что мне с тобой делать? — тихо спросил Норн. — Что ты мне хочешь сказать? Ветер шевельнул мятую бумагу у него в руках, Норн перевел на нее взгляд, и вдруг заметил кое-что, чего не увидел сразу. На бумаге с внутренней стороны проступали написанные от руки буквы — мелкие, еле заметные. Почерк сбивался, будто писали слишком коротким карандашом, сантиметровым огрызком: такие вещи, как и стеклянный шарик, не имели практического смысла и хранились в основном в качестве воспоминания, remorye, предмета, связанного с местом или человеком. При этом тон сообщения был донельзя формальный. Еле влезшее на клочок бумаги послание гласило:       «Уважаемый товарищ Норн Иильс.       Вспоминаю нашу короткую встречу и прощу прощения, что за все эти годы так и не наведалась к вам. Знаю, визит без предупреждения — не в лучшем стиле, но вы от меня другого не ждали, правда? Если не против, бросьте шарик обратно, он возвращается.       Полного восприятия, Элинн Зирра et fam.       P.S.: Не бойтесь призраков.»       Норн шарахнулся в сторону и, если бы не кресло, имел все шансы навернуться вниз, с балкона. В его мировосприятии не было места двум лишь вещам: веры в призраков и веры в совпадения. И если на первых ему было глубоко наплевать, даже если они где-то и расхаживают по Вселенной, то в совпадения он не верил абсолютно и окончательно, тем более такие ясные, которые будто считывают твои мысли или подслушивают разговоры. Зато он отлично верил в ментальные воздействия, гипноз и прочие крайне опасные и неприятные вещи, способные сделать из любого человека или не-человека неразумное управляемое тело, готовое слушаться малейшего приказа. И это было последнее, что Норн хотел бы допустить в свою или Кима жизнь.       Размахнувшись, он зашвырнул шарик так далеко, как только позволяло сидячее положение. Если получится, с утра они поищут эту дрянь и попробуют разобраться, кто это прислал и чего добивался, а пока пусть будет подальше от них. Во избежание дальнейших странностей, Норн решил убраться с балкона. Плотно прикрыв за собой дверь, он вернулся на кухню, подрагивающими руками включил чайник и зажег лампу. Хотелось дополнительного света и тепла. После странного происшествия кухня показалась ему вдвойне более уютной и спокойной. Выпьет чаю, и спать. А как только рассветет, они вместе с Кимом попробуют разобраться в этой чертовщине.       Но толком отвлечься капитану не удалось. Как только он налил себе чая, что-то крупное настолько, что его присутствие ощущалось почти физически, поднялось к самому балкону и коснулось окна широкой китовьей мордой. Видимо, стекло существу не понравилось: раздался низкий звук, почти неслышный, вибрацией передающийся по всей стене.       — Тихо, Арруна, — пожурил его девичий голосок.       Только многолетние тренировки позволили Норну не разжать ладони и не выронить чашку с кипятком прямо себе на колени. Он медленно отставил чай обратно на стол и вслепую нашарил рукоять кухонного ножа, в данной ситуации очень даже приветствуя манию предков везде добавлять завитушки — хоть какой-то упор для пальцев будет. Однако внезапная страшная мысль заставила его разжать хватку. А что если у него сейчас галлюцинации? Или он находится под воздействием какой-нибудь иллюзии, наркотика? И напротив будет стоять Ким, а он кинется на него с ножом? Или не Ким, а кто-нибудь из хранителей? Что тогда?       Усилием воли Норн заставил себя успокоиться, отложил нож и спокойно сложил руки на коленях. Немного подумав, снова взял верхней парой рук чай и приготовился спокойно наблюдать. Что бы ни происходило, иллюзии не материальны, они не сделают ему ничего, если он им не поддастся.       Морда неведомого животного под ласковые увещевания все же освободила окно и ее сменили очертания лица. В стекло дверей заглянула девушка вполне заурядной гуманоидной внешности — светленькая, с большими синими глазами — такие в Галактическом Союзе в шутку называли фиксианскими.       — Мам, — чуть капризно протянула она, — я же говорила! Кажется, мы все-таки напугали его.       — Не каждый день гости входят в окно, — вмешался мужской голос, — у нормальных людей, по крайней мере.       — В дверь мы бы не прошли от слова совсем. — отозвался знакомый Норну голос. — В лучшем случае, а в худшем вышла бы шумиха, нарвались бы на какой-либо местный патруль.       Это было наваждение, бесспорно, теперь Норн в этом не сомневался. Голос, что он сейчас слышал, изменился. Изменились его высота, тембр, но вот интонации остались прежними. И они были очень хорошо знакомы всем, кто хоть краем сталкивался с фиксианским отделением ИГП, так что сомнений в личности говорившей у Норна не было ни малейших. А вот в собственном рассудке — были.       Лицо, появившееся в окне рядом с девушкой, разительно отличалось от привычной комиссари Элинн, какой ее запомнили в годы до внезапной смерти — но бесспорно ею являлось. При взгляде на гостью из небытия становилось понятно, что почти весь ее публичный образ был тщательно срежиссирован так, чтобы люди запоминали не лицо, а легко изменяемые пустяки: тщательно выстриженную двухцветную прическу, подведенные белым и золотом глаза, высокий воротник…       — Капитан же тебя не знает, Эл, — пояснила Элинн и осторожно постучала костяшками пальцев в стекло. — Эй, товарищ Иильс! Вы же вернули мою посылочку. Давайте уж решайтесь: или туда, или обратно, но никак не посередине!       — Гхм…       Впустить, значит? А кого он на самом деле впустит под видением покойной? Или никого, кроме ветра, и все происходящее здесь — лишь бесплотная иллюзия?       Норн еще раз напомнил себе, что они на Искандаре, планете, защищенной на пять с плюсом и, наконец, отмер. Отставил чашку на стол, переместился со своим креслом к балкону и, приложив ладонь к сенсорному замку, отключил его. Сдвинувшись в сторону, он приготовился внимательно наблюдать, одновременно отстранено размышляя, как скоро собственное любопытство погубит его.       Элинн просияла и шагнула внутрь комнаты: чувствовать себя как дома ее еще не приглашали, но она почему-то чувствовала себя именно так. За ней немедленно просочилась любопытная Эл. Их спутник снаружи тихо спорил с летающим чудищем, которое никак не могло успокоиться и тыкалось мордой в балкон, словно ему там чем-то пахло. Наконец-то и он сдался и вошел в комнату… Комиссар Милодар Фетр собственной персоной.       — Мецатти, — сказала Эл и вскинула вверх руку со сжатыми вместе мизинцем и большим пальцем.       — Что мы говорим? — грозно сверкнула глазами Элинн.       — Полного восприятия, — сказали уже все трое и поклонились на фиксианский манер, сложив руки замочком.       Зрелище выходило на редкость странное: гости были одеты в униформу неизвестной организации, песочного цвета шинели с яркими воротниками и застежками, синие у женщин, красный у Милодара. Но мало того! Элинн, если это была она, уверенно стояла на двух ногах и держала перед собой руки — тоже две. Ясно очерченное форменным пальто тело было все таким же худым и высоким, но явно человеческим.       — Класс, — тихо пробормотал Норн. — Еще и со спецэффектами картинки. Прав был Ким, надо спать побольше.       И удрученно кивнул.       — Полного восприятия. А ваш… эм… товарищ… Ничего, что он снаружи остался?       — Ничего, — фыркнул Милодар, — да Арруна сюда и не влезет. Пускай посидит… э… или что она там делает. Совершенно невозможное животное! Вот вы бы пустили в комнату склисса?       Элинн согласно засмеялась, а Эл возмущенно вздернула нос и моментально стала очень похожа на земного комиссара:       — Ты так ее благодаришь? Анкерра — благородные животные, их даже тени боятся, а ты сравнил ее с коровой.       — Я бы предпочел более послушный транспорт!       — Тут хм… часть стены и потолка поднимаются, превращая кухню в летнюю площадку для трапез. — Норн растеряно показал себе за спину, где на стене подмигивал огоньками сложный пульт управления. — Так что теоретически впустить можно. Ну, вдруг вашу… хм… органику накормить нужно после перелета. Вы сами как… кофе, чай? — он бросил взгляд на девочку и добавил. — Сок, компот?       — Никакого кофе! Всем травяного чая, иначе перегорим и не заметим, — быстро сказала девочка.       Казалось, Милодар должен был возразить, но нет: какие там споры, взрослые разве что в рот ей не смотрели.       — Лаванду пока рано, а вот от мяты я бы не отказалась, — подтвердила Элинн. — Да, кстати, капитан прав, это надо кормить? — она указала на висящее в воздухе существо.       — Нет, — мотнула головой Эл. — Во-первых, это не совсем органика. Во-вторых, условный криль — штука эфемерная, здесь его точно нет. Его вообще невозможно поймать, если ты не анкерра! Захочет — сама полетит пастись.       Норн осторожно потряс головой. Реальность осыпалась крупными кусками и с каждой секундой становилось не легче, а хуже. Он надеялся занять позицию наблюдатели и потихоньку расшифровывать, что же за образы полезли из его подсознания, но… Какое подсознание, если в нем такого психодела отродясь не водилось? Лаванду рано? Почему рано? Кому? Что за условный криль? Что такое анкерра? Почему эта девочка всеми здесь командует? Он-то думал, это их дочь. И ах, да, какого крокрысца комиссари стала обычной человеческой женщиной?!       — Что за бред, — пробормотал он, коснувшись виска кончиками пальцев. Хотелось сбежать отсюда, срочно, немедленно. Но… раз уж вписался в игру, иди до конца, капитан. В конце концов, это не самое страшное, что с тобой случалось. Поэтому максимально спокойным и дружелюбным тоном он сказал:       — Мяту, так мяту. Садитесь, чувствуйте себя как дома. Я сейчас все сделаю.       Комиссары послушно уселись за стол. Девочка было дернулась вслед за Норном, но Элинн перехватила ее за рукав:       — Тебя очень много, Эллен! Сначала хотя бы спроси, нужна ли твоя помощь. Может, здесь есть роботы-прислуга, в мое время было так.       — По-моему, у капитана к нам очень много вопросов, — заметил Милодар, по привычке складывая пальцы домиком. — Ты-то к чудесам привыкала годами, и все равно Эл тебя смогла удивить. Лучше всего будет, если мы все угомонимся и позволим хозяину дома самому разобраться в ситуации.       Норн включил чайник и, в ожидании, пока вода закипит, развернул кресло к гостям. Слова Элинн о «ее времени» его насторожили и одновременно принесли долю успокоения. Такое могло сказать лишь существо, жившее здесь ранее, а этим могли похвастаться только древние искандарианцы. Возможно, это каким-то образом сохраненные тени предков? Запись их памяти и опыта? Почему-то и зачем-то принявшие знакомые ему образы?       — Давайте начнем с самого начала, — сказал он и в упор взглянул на Элинн. — Где и при каких обстоятельствах мы с вами познакомились?       Элинн откинулась на спинку стула и прищурила золотистые глаза.       — О, — мурлыкнула она, — проверка? Что же, оправдано, да! Оправдано и в высшей мере профессионально. Я знала о вас, Норн, задолго до нашей встречи, но познакомились мы при весьма печальных обстоятельствах. Вы загремели в Восстановильник на грани эмпатического срыва, а там как раз был аншлаг на фоне, гм… проникшей на планету заразы, и вас подселили ко мне в палату. Помните, вы меня после чистки еще шоколадом прикармливали? Лучше конфет я с тех пор не пробовала. У меня даже осталась фотография с вами, помните, перед выпиской сфотографировались? Без нее бы мы ни за что к вам не попали, да, Эл?       Девочка пошарила за пазухой и вытащила слегка помятую карточку. Глянцевая бумага местами потускнела от времени, слегка поцарапалась, уголки выглядели так, будто фотографию до сих пор хранили в старомодном альбоме. На белой полоске внизу было черным маркером выведено слово: «Aremorye» — «на память».       — Это ремория, — комиссари указала на выцветшее изображение Норна и себя во дворике Центра Восстановления, — наше с вами совместное радостное воспоминание.       Норн бросил на снимок короткий оценивающий взгляд. Судя по эмофону — настоящий. Что ж, пусть. Но фото можно украсть, скопировать…       Он отвернулся к закипевшему чайнику, достал с верхней полочки маленькую баночку с листьями мяты, чашки, и принялся колдовать над заваркой. Глянул мимоходом на банку с кофе и, внезапно, усмехнулся.       — С каким запахом был мой гель для душа? — спросил он через плечо у Элинн. — Помнится, вам этот запах понравился.       Если Элинн ответит правильно, это будет 50% к тому, чтобы поверить в ее подлинность. Если кто-то собирал информацию о нем, Норне, то наверняка узнал, что его любимые ароматы — это мята, озон и ваниль. Но в тот раз он пользовался кофейным, кимовым. И помнить об этом мог лишь настоящий сосед… ка по палате.       Элинн неожиданно сконфузилась, оглянулась на мужа, потом снова на Норна.       — Вы это запомнили? Ну, таким вы меня не проверите, — чуть сдавленным голосом пробормотала она, — а смутить можете вполне. Господи, как неудобно! Кофейный он был, и хорошо, что так. Ассоциации нормальные, домашние, еле успел вернуть адекватное восприятие, пока оно окончательно не попрощалось. Я и не думал вас нюхать, честно, оно само!       Эллен заинтриговано взглянула на мать и хихикнула: видимо, упоминание в мужском роде было ей не в новинку.       Норн чуть помедлил с ответом. Его мозг с бешеной скоростью обрабатывал полученный эмоциональный слепок, разыскивал то самое, почти неуловимое и в то же время слишком знакомое, чтобы он мог его не почувствовать и не узнать… После лечения, вернув себе адекватное восприятие, Норн многое проанализировал и кое-что понял о своем случайном знакомом… знакомой. Делиться информацией ни с кем не стал, даже от Кима умолчал, но запомнил. И, разумеется, это могло промелькнуть лишь в памяти настоящей комиссари. Вопрос о запахе был чистой воды провокацией.       Есть! Вот она, та самая тень. Слабее слабого, память о памяти, иначе и не скажешь. Возможно даже, сама Элинн не понимает, что он в ней тогда заметил. Вернее, кого. И хорошо, если так.       — Все в порядке, — качнул головой Норн. — Там же на всю палату запах стоял, не почувствовать трудно было. Вы совершенно зря смущаетесь.       Он поставил на большой поднос чашки, сахарницу и тарелку со сладостями, и отбуксировал это за обеденный стол, гостям. Опустил свое кресло со свободной стороны стола и тоже взял себе чашку. На чай уже было трудно смотреть, но сидеть с пустыми руками было неудобно.       — В таком случае, раз вы настоящая, я очень надеюсь услышать адекватное объяснение всему происходящему. Перво-наперво, как вам удалось выжить? Вся планета оплакивала вас и вашу семью, все были уверены, что гибель ваша была настоящей.       Тут уже смутился Милодар.       — Уф, тут скорее моя вина, — ответил он за жену. — Шум на всю планету? Я второпях совершенно забыл про общее поле эмпатов, надеюсь, никто не попал в больницу из-за нас? А на деле все просто, как ржаная горбушка, — он помедлил, задумчиво потянул себя за угол атласного воротника. — Много времени утекло, и световых лет отсюда до Фикса уйма, поэтому я могу вам рассказать начисто. От нас с Элинн действительно хотели избавиться, товарищ Иильс, но об этом узнали некоторые доброжелатели и вовремя предупредили нас. Врагов было слишком много, ненависть чересчур сильна, и единственное, что мы могли сделать — это исчезнуть до того, как кто-нибудь «исчезнет» нас, и сделать это так, чтобы никто не усомнился в нашей смерти и не начал искать. Уйти по-английски, жестоко и с треском, не попрощавшись даже с родными.       — У нас было всего шесть союзников, — кивнула Элинн. — Комиссари Нэра-Льин и Кора, завербованные мной лично кадеты фиксианского ИнтерГПола Риск, Крик и Гарь… и моя воспитанница Ия Родези.       Казалось, ей приносило облегчение наконец рассказать об этом другу, представителю собственного народа; Эллен же слушала увлеченно, но не как новинку, а как старую, любимую сказку.       — А потом, — просияла она, — папа изобрел коллективный антис!       — Не перебивай! Не изобрел, — нахмурился Милодар, — а в архивах нашел.       — Вы не можете дать земному мужчине сверхспособности и ожидать, — фыркнула Элинн, — что он не будет ставить совершенно самоубийственные эксперименты!       Улыбку Милодара можно было бы назвать самодовольной: теперь и он, и дочь сияли, как начищенная монета.       — И я не первый! — поднял он палец. — То, что я нашел, было не в фиксианском архиве — а ведь он самый древний в Содружестве! Я нашел технику коллективного антиса в довольно новой земной книге. Видимо, автор тоже открывал для себя новые горизонты и не нашел лучшего способа поделиться, чем сунуть свои разработки куда? В научную фантастику! Русские писатели всегда обладали потрясающим чутьем на то, чего не было в их время, но что пригодится немногим позже, взять хотя бы тот же электромагнитный наркотик у братьев Стругацких. Черта с два я бы раскусил аферу с «элизием», если бы не «Хищные вещи века»!       — Что ж… — Норн вспомнил их с Кимом бегство под прикрытием схлопнувшегося Войда и согласно наклонил голову. — Понять такой уход я могу. Не понимаю только, зачем и кто раскрутил шумиху вокруг вашей мнимой гибели. Кто бы это ни сделал, он искренне в это верил и был именно эмпатом. Следовательно, поверили и другие эмпаты. Не знаю, рассказывала ли вам ваша супруга об этом, но мы оплакиваем не всех, а лишь тех, кто умер насильственной смертью. Естественный уход из жизни оставляет горечь только в сердцах ближайших родственников и друзей, а вот когда нить жизни обрывают насильно… Это очень больно, даже если лично соотечественника ты не знал. Как будто от тебя оторвали небольшую часть. Тем более что в вашем случае якобы погиб и ребенок, что по меркам нашего общества немыслимо и недопустимо…       Норн замолчал и глотнул чаю, успокаивая сбившееся дыхание. Сказать на эту тему можно было многое, но зачем? Живы — и хорошо. Это главное.       — Что такое антис? — спросил он, чтобы переключиться на более нейтральную тему.       — Я знаю, кто первый завыл, — мрачно сказала Элинн, пропустив мимо ушей вопрос. — Мы получили капсулу времени из следующего дня. Бедные кадеты! Они так старательно обучались эмпатии, и такой удар! Надеюсь, мальчики нашли, куда себя применить после того.       — Антис, — напомнила Эллен, явно заинтересованная темой.       — Цыц, — осадил ее Милодар. — Доча! Ты сейчас молчишь в тряпочку, а я придумываю способ объяснить это хотя бы вполовину приличным образом, а то знаешь ли, ассоциации в местной культуре неоднозначные. Объясню кратко, — обратился он уже к Норну. — Я сохранил оригинальный термин как дань автору. Антис — переход всего физического тела в тонкую, электромагнитную компоненту, перемещение в любую точку пространства и за его пределы без помощи какой-либо техники, кроме собственного организма: кстати, именно таким способом перемещается звездный пес. Скажем так, — признался он, — я действительно экспериментировал с практическими применениями эмпатии: что-то подсмотрел у боевых энергетов фиксианского ИнтерГПола, до чего-то дошел сам в попытках угнаться за Кизир, то есть Ией, — он усмехнулся. — Не зря же ее так назвали. Живой огонь, а не девчонка, глаз да глаз за такой! Про колланты я прочел случайно и действовал на опережение, пока она не добралась до той же книги. Представьте, что ваша воспитанница научится телепортироваться куда угодно со скоростью света, как вы ее догоните? На короткие расстояния я легко перемещался в одиночку, но для более дальнего броска… — он замялся, подбирая слова.       — Нужен второй пилот с модулирующим энерготипом, — снова влезла Эллен.       — Помолчи, всезнайка, — вздохнул Милодар. — Да, для дальнего переброса нужна пара именно такого толка, как мы с Эльдом: огонь и направляющая, этакий бикфордов шнур.       — И координата относительно тарги, — невозмутимо добавила девочка и подняла руку с белым берестяным браслетиком, — она на всех слоях реальности есть, всюду корни пустила! Только называется по-разному.       Ветки глицинии зашевелились, как живые, заскребли тонкими побегами в кухонное стекло. Мелкие цветы загорались искорками, словно в каждом качался и светился микроскопический лампион — или стеклянный шарик.       — Отставить илху! — грозно приказал Милодар. — Простите ее, капитан. В мире, куда мы прибыли, колланты совсем нередки, хотя обычно все же не упоминаются публично. Моя дочь летает с восьми лет, ее совершенно невозможно было затормозить. Переехала в другой город учиться — хоп, и там экипаж собрала!       Норн потер щеку, задумчиво глядя на бывшего земного комиссара.       — То есть, по сути, речь идет о телепортации одной лишь силой собственного организма? И чтобы она успешно прошла, нужна работа двоих партнеров и психоэмоциональная связка между ними? Или можно без связи, лишь бы типы энергии дополняли друг друга? А тарга это, видимо, аналог илхи из какого-то другого мира?       — Да, — облегченно кивнул он. — Я не был уверен, что доходчиво объяснил, но вы меня правильно поняли. Мы с Элинн создали коллант, чтобы всей семьей покинуть даже не галактику, а этот слой реальности — вверх, против энергетического градиента. Во многом нас спасла случайность: илха, ее корень на спутнике Фикса, идет куда глубже, чем мы предполагали. Это дерево взаимодействует не только с энергией, а с самой структурой многослойной реальности. Эллен с ее командой, шестеро друзей, путешествовали в самый низ и видели начало илхи — местные называют ее «тарга» или «вадь», вечный лес, нервная система временно-пространственного континуума. Остальные инстанции — всего лишь проекция даже не самого существа, а его восприятия, образа мысли.       Эллен улыбнулась, перебирая кончиками пальцев браслет.       — Я видела таргу на нижнем слое, — сказала она, — а на верхнем он подарил мне это. Родители были шокированы, когда узнали, с кем или чем я на свидания ходила. Безумие, да? Тарга всегда стремится вверх, к истине, он никогда бы не согласился играть с нами, коллантериями, для него спуск вниз отвратителен. Но, если хотите, я могу вам показать, спроецировать схему многослойной реальности.       Норн не успел ответить ни да, ни нет — в дверях кухни неожиданно возник сонный и лохматый Ким в своей любимой темно-синей пижаме.       — Норн, ты с кем тут…       Он резко осекся, увидев сборище, расположившееся за столом.       — Ээ… Простите, не знал, что у нас гости. Вы из хранителей? Мы, вроде, не встречались еще…       Он окинул беглым взглядом небольшую компанию, ожидаемо споткнулся, узнав лицо бывшего земного комиссара и озадаченно нахмурился.       — Не понял…       Элинн на мгновение смутилась, сделала движение, будто пытаясь подняться из-за стола, но быстро взяла себя в руки. Милодар тихо хлопнул себя ладонью по лбу:       — Мыло-мочало, обьясняй с начала…       Эллен же оперлась руками о стол и смотрела на Кима во все глаза, только что чашку с чаем не опрокинула.       — Второй Капитан, — сказала она таким голосом, будто как минимум архангел Михаил явился с небес со всем своим войском.       Ким неловко переступил босыми ногами и смущенно взъерошил волосы.       — Эм… да. Что-то вроде того… Я тут это…       Он метнул короткий взгляд на Норна и тот сделал жест, который на их внутреннем сленге означал «все нормально, не встревай, потом все объясню». Ким тихонько выдохнул. Последнее, чего ему хотелось — это продолжать высокосветские беседы после целого дня таких же бесед.       — Я тогда пойду. Повиш… хм… разомнусь немного. Извините, что помешал.       Последние слова явно были адресованы не гостям, а Норну, чтобы оправдаться, почему он не спит. Норн согласно закивал.       — В раздевалку задвинул, — негромко сказал он в спину уже уходящему другу, Ким на секунду притормозил.       — А? А, да, хорошо, что сказал. Спасибо. Извините еще раз.       И ушел уже окончательно. Норн устало откинулся на спинку кресла.       — Ну вот, теперь не придется объяснять все по второму кругу. Я потом сам ему все перескажу, понятным языком.       — Ну вооот, — скуксилась Эллен. — А я вам говорила, что Соф на него ой как похожа! И правда же похожа!       — Приведешь еще в гости свою Софию, — успокоила ее Элинн. — А у тебя, похоже, талант смущать капитанов!       — Не смущать, а насквозь видеть. София — «Ласточка», — пояснил Милодар. — Основная и постоянная движущая сила их экипажа. Эллен и ее хотела с собой сюда протащить, но я не позволил. Если честно, мы сами сюда не собирались, но юная леди мне все мозги проела — покажи да покажи, откуда мы! Ну, а как попробует сама пробраться и покалечится?       — Мы с ребятами на «Фортуне» даже вшестером сюда бы не добрались, даром что это здоровенный крейсер, — кивнула девочка, — разве что по маминой с Третьим капитаном фотографии запеленговать, и то не факт, что навигация сработала бы.       — А я рада, что мы наконец выбрались в гости, — призналась Элинн. — Все то не получалось, то побаивались, а теперь удачно сложилось: и вы подальше от эпицентра событий, и летчица наша подросла. Отличный подарок ей на восемнадцатилетие.       — Не страшно лететь, когда точно знаешь, что делаешь. Вы тогда горячий старт устроили — вот и весь полет насмарку, — пожала плечами девочка, — КПД никакой, отходняк потом зверский. А я осторожно летаю, считай, каждый раз все тексты и травы вручную подбираю… С музыкой повезло, друзья лучше разбираются, но и ее проверяю на всякий случай. Нервная система-то не казенная, вторую не дадут! Лучше в полете перемудрить, чем неделю восстанавливаться, как после болезни, особенно если летишь с родными.       Она задумчиво почесала за ухом и гораздо менее профессионально добавила:       — А че за «повишу»?       — Сказал же, тренироваться, — состроил стоическую мину Милодар; видимо, ночные пробежки и тренировки в этой семье были не редкостью. — Турники, вестимо!       Норн вздохнул и провел рукой по волосам, пытаясь хоть как-то успокоить пляшущие в голове мысли. Эта троица, сидящая с ним за одним столом, напоминала стайку диковинных райских птиц, впервые увиденных жителем какого-нибудь дальнего Севера. Такие же яркие, загадочные и разговаривающие на совершенно непонятном для него языке. Вопрос девочки был единственным, что измученный встрясками мозг сумел ухватить в общем массиве информации и Норн поспешил ответить.       — В илхе он разминаться пошел. Вы упоминали ее, значит, знаете, что это за растение и каковы его свойства. Местные баланцы давно приспособили многофункциональное дерево под все, что только можно, в том числе и под тренажерные и лечебные стойки и снаряды. У Кима после перехода сюда начались постоянные проблемы со спиной и шеей, так что он регулярно на такой стенке занимается, говорит, это в сто раз лучше, чем когда материал мертвый.       — Ну, логично, — Эллен подняла руку с браслетом. — Это же проводник, типа той же меди, только для живой энергии. Пап! Опять шпионские игры на пустом месте устраиваешь?       — Ничего не знаю, никуда не летаю, — вскинул ладони землянин.       — Нет, знаешь, у нас сегодня и так день откровений. Наркота, — мрачно сверкнула глазами Элинн. — Не смотри на меня так, Дариннэн! Я скрывала, я и расскажу. Эллен уже восемнадцать, она теперь сможет сюда вернуться, так пусть лучше от нас узнает… Дерево действительно многофункциональное. Для тебя, Эл, это всего лишь живая проводка мироздания, сеть координат, а мои предки в очень давние времена использовали илху как наркотик, отбирали всю жизненную энергию у других разумных существ, как вампиры. А года за полтора до твоего рождения кто-то из врагов Содружества вспомнил и закатил скандал галактического масштаба… Они почти убедили меня и окружающих, что я была таким же вампиром и пыталась убить твоего отца.       — «Сумерки» какие-то, — хихикнула девочка. — А на самом деле что было?       — Черт его знает, — развел руками Милодар, — любовь у нас была, но странная, как сто китайцев. Она ж кайфовая, илха эта… Медицинское применение я потом уже распробовал, но вслух ее лишний раз упоминать — увольте!       Эллен снова провела пальцами по браслету и спокойно положила руки на стол.       — Условный чай, — постановила она.       — А на человеческом языке? — нахмурился Милодар.       — Любым социальным взаимодействием, изначально приятным и полезным, можно злоупотребить до такой степени, что оно станет табу и, следственно, желанным запретным плодом. Массаж, танцы… Мы приводим в пример совместное чаепитие как наиболее невинное занятие. Не важно, с какой фазы началось — злоупотребление, запрет и искушение всегда идут рука об руку! Видимо, для вашей планеты илха была таким вот условным чаем.       — Всё яд, и всё — лекарство, как говорил Парацельс. И где ты только такому научилась, — покачала головой Элинн.       — У коллантериев, — вздохнула Эллен, — частая проблема.       — Неофициальная организация, если это вообще можно так назвать, а дрессируют хлеще, чем в Галактическом Патруле?       — Нет, — покачала головой Эл, — только устно, к сожалению, до многого сами доходили. Не зная правила «условного чая», можно здорово навредить себе: в фазе искушения накапливается энергия, и если запрет не снять или не обойти, то последует взрыв и весь экипаж пострадает. Искушаемый «условным чаем» идет на необдуманные поступки, некоторые причиняют себе физическую боль, чтобы как-то перекрыть фрустрацию… Но если чай запрещен, то ранее или позднее все пути ведут к нему, и последствия будут куда опасней и интенсивнее, чем до становления запрета.       Норн слушал Эллен с грустной полуулыбкой, положив подбородок на переплетенные пальцы верхней пары рук.       — Юная леди абсолютно права, — со вздохом подтвердил он, когда Эллен замолчала. — Самый простой и невинный предмет можно превратить в орудие убийства или пытки, абсолютно любой. Было бы желание. А илха изначально не была невинной вещью и требовала крайне аккуратного обращения. Такими вещами обычно творят либо большое благо, либо огромное зло. И наши предки… оступились. В этом нет ничего удивительного, практически все расы проходят через подобный этап развития, так или иначе. Кто-то потом поднимается и идет дальше, а кто-то выбирает падать, до самого дна. Но в исторических хрониках, связанных с илхой, есть один нюанс, который я узнал лишь оказавшись на Искандаре. Ее неприглядное использование выпало на эпоху, когда наш биологический вид еще не входил в состав искандарианской расы. И хоть эмополе и память у нас теперь общие, биологически мы все-таки менее подвержены исходящему от нее…мм… искушению. В этом наше счастье. И, кстати, раз уж речь зашла о биологических видах. Элинн, как и почему вы стали похожей на людей Земли? Это последствия какой-то операции? Или полностью выращенное новое тело, в которое каким-то образом перенесли ваше сознание? Эмополе от вас исходит все то же, а что с вашей стороны? Способности к эмпатии сохранились?       — Брр, — поежилась Элинн и провела ладонями по бокам там, где не хватало не только двух пар рук, но и всего костяка, дополнительного плечевого пояса. — Нет, к счастью, это не смена тел по типу земного ИнтерГПола, иначе бы я осталась без эмпатии на все сто процентов. На деле же она лишь чуть заглохла, я вижу вас, как через матовое стекло. Пожалуй, мне нужны очки, — усмехнулась она. — Это и не операция. Я, конечно, отбитая на всю голову, но не настолько, чтобы удалить почти половину тела и не загнуться от фантомной боли! Но что же тогда, спросите вы? Все довольно просто.       — На самом деле изменения начались почти сразу по прибытию, — Милодар уставился на потолочный светильник, как будто тот мог помочь ему точнее вспомнить. — У меня было много имплантов, зрение в расширенном спектре, прямое подключение к комлинку и прочей электронике… я сначала думал, что они перестали работать в отсутствии подходящей сети, но за первый же год попрощалось абсолютно всё, даже то, что работало в режиме оффлайн. Ух, как я боялся, что начнет сбоить в башке, как себя корил за неосторожность! Правдами и неправдами я пробился на МРТ мозга, и что вы думаете? Импланты не просто выключились и лежали балластом в черепе, нет! Везде здоровые ткани, организм растворил электронику, будто ее никогда и не вживляли.       — Мы списали это на последствия перехода, — пояснила фиксианка, — в конце концов, прошедшая по нервной системе энергия могла сжечь инородные предметы и запустить какие-то неизвестные нам восстановительные процессы. Но то, что произошло со мной, мы смогли объяснить уже гораздо позже.       — Элечка руки свои прятала, носила всякие балахоны, что твоя Алла Пугачева. Уезжаю я в командировку на выходные, — Милодар указал на яркий воротник своей шинели, — с церемониальной гвардией парады устраивать, говорю жене: переодень ты свою хламиду, а то запустила себя так, что руки пропадут за ненадобностью! Возвращаюсь через три дня, а она меня встречает все в том же балахоне, да еще в истерике…       — Руки, — нервно рассмеялась Элинн. — Руки, говорю ему, пропали! Накаркал, старый черт! Я и так тело плохо чувствую, а в эти выходные вообще еле двигалась, как больная. Думала привести себя в порядок к его приезду, а там! — она вытянула перед собой длинные, тощие конечности. — Я чуть с ума не сошла!       — Потом оказалось, — кивнула ее дочь, — что и это свойственно многослойной реальности. Существо, которого на новом слое быть не может, невероятно трудно туда протащить, и еще труднее сохранить в изначальном виде. Прожив в мире Дороги достаточно долго, ты либо вписываешься в уже существующие реалии, либо будешь переплавлена под них. Так произошло и с каждым из моих друзей, и со мной; это то, что мы видим, спускаясь обратно вниз. София-Ласточка на слой вниз обрастает настоящими пернатыми крыльями, на два — превращается в обычную птицу. Тарга Этьенди, — она улыбнулась так, как улыбаются только при мысли о любимом человеке, — на слой ниже носит экзоскелет из живого дерева, на два — становится духом самого леса, точнее, того сектора, куда приземлился наш крейсер. Мне ни за что не пронести выше вашего уровня растущие прямо из волос цветы, а маме — извини, мам! — пришлось оставить на нем все нижние руки.       — Теория отражений, — раздался за их спинами голос Кима.       Оказывается, Второй капитан уже какое-то время благополучно подпирал косяк дверей и сколько успел услышать — неизвестно. На нем была все та же пижама, состоящая из свободных штанов на завязках и футболке. Разве что выглядел он теперь гораздо более проснувшимся и менее помятым.       — С языка снял, — рассмеялся Норн. — Она самая, похоже. Ты как?       — Шею прогрел, и нормально, — повел плечом Ким. Он с затаенным лукавством посмотрел на гостей. — Так вы, значит, действительно та якобы погибшая семья. Так и знал, что нечисто там дело было. Не помешаю, если тоже присяду попить кофейку?       — А когда у нас чисто было? — засмеялась Элинн. — Все не как у людей! Садитесь, капитан, мы мертвецы, но не кусачие.       — А можно нам теорию отражений в ее здешнем виде? — очень тихо попросила Эллен. При Киме она почему-то вдруг теряла всю наглость и смотрела, как птенец на большую птицу.       — Внесите вклад в архивы нашего необычного флота, — весело кивнул Милодар, — а то я в университете не учился, а Элинн эту тему проспала лицом в учебник, да, милая?       — Если в общих словах, то суть ее в том, что каждый человек, животное или предмет существуют лишь в единичном экземпляре во всем Мироздании, — ответил вместо Кима Норн, пока Ким, прошлепав к кухонной стойке, возился с чайником. — Но они повторяются, отражаясь, на каждом слое реальности, которых великое множество.       — Как в зеркале, — кивнул Ким, скручивая крышку на банке с кофейными зернами. — Знаете, как если поставить друг напротив друга два зеркала и заглянуть в бесконечный коридор, что они создают. В конце этого коридора вы рискуете не узнать собственное отражение. Так и здесь. На каждом слое реальности оно свое, отражение, и не всегда это будет ваш знакомый, иногда просто его тень или отголосок, порой довольно странные или пугающие.       — И чем выше уровень, тем меньше между существами различий, — добавил Норн. — А на самом верху их нет вовсе и все мы начинаем сливаться в одно, пока не сплавимся окончательно в один сплошной свет в Источнике.       Короткий взвизг кофемолки перекрыл его объяснения и Норн на несколько секунд замолчал.       — То есть, по сути, в Боге, — подал голос Ким, сунув нос в ароматный свежесмолотый кофе. — Эта теория — официальная религия одной из планет. Что все мы — части одного света и отличаемся лишь потому, что дробимся на его составляющие и проходим через различные призмы и грани. И ваша история с уровнями реальности очень на это походит… Во всяком случае, на первый взгляд. Кофе кто-нибудь будет?       — Нет, спасибо, — поблагодарил Милодар. — Не знаю, что из наших объяснений вы слышали, но от кофе нас потом и правда целый день трясти будет. Наше пребывание здесь требует постоянного плавного расхода энергии, а кофе его путает, нервная система перегревается.       — Бог во всём, говорите, — задумалась Эллен, — пантеизм. У нас тоже есть народ, который так верит, но у них не Бог, а богиня. Именно от ее последователей к нам пришли идеи и путешествий, и энергетических врат в местах, где сходятся корни тарги. Говорят, богиня привела предков нынешних народов оттуда. Но я, — быстро добавила она, — верю в Бога христиан-единоверцев, который создал все, даже мнимую богиню и ее высший слой реальности.       Балконная дверь слегка зазвенела. Парящая снаружи животина снова ткнулась мордой в стекло и загудела тихо, как очень осторожный и ласковый пароход.       — Вы спрашивали, нужно ли впустить Арруну, — усмехнулась Элинн. — Вот теперь, пожалуй, можно. Кормить ее не придется, но анкерры — символ надежды, ее физическая оболочка. Как надежда может оторвать от земли и пронести на своих крыльях куда угодно, не требуя ничего взамен и питаясь эфемерными идеями и обещаниями, так и они. Эл очень надеялась увидеть вас, Ким, и теперь Арруна не успокоится, пока не поздоровается с вами.       — Меня? — удивленно обернулся к ней Ким. — Зачем?       Он нашел взглядом Эллен и неловко улыбнулся.       — Мы не знакомы, вроде.       Норн тихонько насмешливо фыркнул.       — Кому и когда это мешало? — едва слышно пробормотал он.       Ким нацедил в высокую кружку ароматный свежесваренный кофе — спасибо местной кофе-машине, готовящей напиток практически мгновенно, и подсел за стол так, что оказался как раз между Норном и Эллен.       — Тогда давайте знакомиться, — он протянул девушке руку открытой ладонью чуть вверх. — Меня зовут Ким, в прошлом я был капитаном корабля «Синяя чайка». А вы кто будете, юная леди?       Норн развернул свое кресло и подплыл к стене, где перемигивался огоньками пульт управления. Несколько нажатий, и где-то в недрах стен загудел, просыпаясь, древний механизм. Часть покатой стены и потолка дрогнула и начала медленно ползти вверх, как если бы кто-то откидывал огромный капюшон за спину.       Эллен обеими руками охватила протянутую ладонь и просияла, как летнее солнышко. Руки у нее были такие же тонкие и длинные, как у матери, но не холеные — с коротко остриженными ногтями и несмываемыми следами садовой земли.       — Эллен Вера Санти, — отрапортовала она, — пилот-модулятор крейсера «Фортуна». Я с детства ваша поклонница, капитан! Оттого все полеты, все корабли… Вы вдохновили меня. Представьте, каково было узнать, что вы существуете на самом деле!       — В мире Дороги про некоторые похождения Алисы Селезневой сняли мультфильм, — пояснил Милодар, — очень приличный, кстати, без упора на всякую пиратщину. И за галактием там именно вы летали, Ким. Считайте, что вышел собирательный образ вас обоих… Но Эл увидела вас — и пиши пропало! Ко мне-то она привыкла, отец все-таки, а тут проняло так, что до сих пор со всеми своими крылатыми носится, как с писаной торбой.       — София даже свой облик для нижних слоев реальности немножко с вас моделировала, — смущенно кивнула Эллен, — только у вас «Чайка» была, а она — как есть красногрудая Ласточка.       Она наконец разжала ладони и сложила их лодочкой. Из открытой горсти вышел золотой свет и сложился чуть подрагивающей голограммой. С объемной картинки на капитанов смотрели четверо: двое мужчин, белобрысый и темный, как житель степей, высокая смуглая девушка с буйными каштановыми кудрями и совсем уж непонятное существо, похожее на гигантскую летучую собаку, к тому же весьма сутулую и многоглазую. За спиной у всех людей были крылья самых разных размеров и масти — угольно-черные у Ласточки, золотые крылья Макао, белые — Цапли. На руках у девушки возлежал необычно пушистый и необыкновенно зеленый одноглазый кот.       — Моя «Фортуна», — тепло прошептала Эллен, — со мной как раз шестеро.       Арруна незаметно вплыла на открывшуюся террасу и мягко ткнулась мордой в плечо хозяйки. Странное существо напоминало одновременно кита — в открытой беззубой пасти щетинился китовый ус; формой — глубоководного ската с широкими, тонкими крыльями, которые на террасе тут же свернулись аккуратными свитками. С каждой стороны рта Арруны свисали по два мягких белых уса — как у сома или китайского дракончика. Матовую спину существа украшал белый рисунок: якорь, чье острие указывало к голове анкерра, а широкие лапы расходились по крыльям и спине. Само слово «анкер» было выбрано народами Дороги далеко не случайно, ибо в немецком языке означало этот самый якорь.       — Анкерра — прекрасные существа, — заверила девочка. — Они приходят, когда необходимы, и несут нас, куда мы больше всего надеемся попасть. Где надеемся пригодиться. Раз Арруна пришла, значит, мы здесь не зря.       Как только диковинное создание вплыло в пределы кухни, Норн хотел опустить стену обратно, но Ким обернулся и махнул рукой.       — Оставь! Такая ночь, грех сидеть взаперти. Глянь, звезды какие.       Норн послушно поднял голову вверх и улыбнулся, признавая правоту друга. Звезды искандарианского неба и впрямь завораживали. А у края горизонта поднимался сапфировый диск планеты-близнеца. Так что вместо стены Норн включил защитное силовое поле и открытый диск террасы на секунду пошел радужными разводами. Стало чуть теплее и звуки с улицы приглушило, будто толстым слоем ваты накрыло.       — Довольно неожиданно узнать, что где-то ты стал героем мультфильма, — усмехнулся Ким. — Норн, ты слышал?       — Слышал, — отозвался Норн, по большой дуге облетая анкерру и с огромным любопытством ее рассматривая. — Везет тебе на вольное творчество фанатов.       — А это, значит, ваш экипаж, — Ким с интересом разглядывал голограмму. — И транспорт, — перевел он взгляд на Арунну. — Судя по вашим оговоркам о необходимости ровной работы нервной системы, все эти перемещения зависят исключительно от биологических факторов, я правильно понял? Редкая способность.       — Да, — кивнула Эллен и рассмеялась. — Мы взяли с собой Арруну, потому что папа почти не умеет нормально летать. А «Фортуна» не такая. Эти двое из ларца, Рольф и Энрико, — она указала на мужчин, — по очереди создают видимость настоящего корабля для тех, кто сам не смог бы лететь, нашего котика, иногда лаборантов, исследователей, пассажиров. Даже обстановка в каютах меняется в зависимости от того, кто у руля. Редкая не сама способность, а ее мощность, не каждый сможет поднять целый крейсер! Им потому и приходится сменяться. Я практически уверена, — девочка мечтательно посмотрела куда-то за спину Кима, — что вы смогли бы летать с нами.       — Кстати, о транспорте, — поднял указательный палец Милодар. — Вы о «Чайке» в прошедшем времени заговорили. Я имел честь познакомиться с вашим прекрасным кораблем на слете организаций, издалека, конечно, но и оттуда невооруженным взглядом видно, что она — особенная. Надеюсь, с вашей красавицей не случилось какой-то беды?       — Беды — нет, — немного грустно улыбнулся Ким. Но я сложил с себя полномочия капитана дальней разведки. Как и Норн. Мы теперь не летаем. Ну, то есть летаем, но как гражданские, а «Чайка» стоит в нашем личном доке и теперь это частный, можно сказать, семейный транспорт.       Слова Эллен про полеты вместе с ее экипажем он услышал, но, спасибо Милодару, сумел пропустить мимо ушей. Не хотелось огорчать девочку.       — Вот и хорошо. Корабли — они все как живые, — землянин облегченно вздохнул и стащил с подноса со сладостями конфету.       — Что там с правилом «еды фейри»? — обернулась к дочери Элинн.       — Ничего, мы здешние, — махнула рукой девочка и пояснила, — я предупреждала, что с едой мы на нижних слоях осторожничаем, свою приносим, но тут случай особый — вроде как домой вернулись. Кстати, — она задумчиво поднесла палец к губам, — мы ведь еще к Ие в гости собирались?       Элинн похлопала дочку по плечу:       — Именно! Познакомишься со своей почти что приемной сестричкой. К тому же визит без предупреждения по правилам этикета не длиннее пятнадцати минут, а мы здесь уже здорово засиделись.       Она встала и, извлекши из кармана еще один зеленоватый стеклянный шарик, в раскрытой ладони протянула его Норну.       — В мире Дороги забавные городские легенды, — сказала она уже знакомым ему тоном сказочницы. — Эти шарики давно будоражат воображение детей: их не покупают, а только находят или получают в подарок. Одна из легенд гласит, что это… слезы древнего хищного существа, жившего в белой башне из костей. Оно плакало, потому что гасла одна из двух лун, и когда луна совсем погасла, существо выплакало себя до конца, — игривое повествование фиксианки вдруг дохнуло мрачным пафосом. Семья не удивлялась, видимо, сказки у бывшей комиссари часто заканчивались трагедией. — У мира Дороги одна луна. Храните эту реморию, капитан, и, если мы понадобимся вам, бросьте ее в море. Она возвращается.       Норн улыбнулся и, протянув одну из рук, принял шарик на ладонь.       — Спасибо, Элинн. И спасибо, что заглянули. Помимо радости узнать, что вы живы, было еще очень здорово увидеть знакомые лица. Все-таки, мы здесь пока лишь обживаемся и очень не хватает таких вот напоминаний о нашей прежней жизни.       — Это точно, — подтвердил Ким. — А знаете, у нас тоже есть, что оставить вам на память. Погодите несколько минут, я сейчас…       Он шустро выскользнул из кухни и пропал на несколько минут. Вернулся взъерошенным и довольным, сжимая что-то в кулаке.       — Для Эллен, — пояснил он и протянул девочке не то кулон, не то брелок — силуэт летящей чайки на длинной цепочке. И птица, и цепочка были сделаны из светлого, почти белого серебра.       — Это с моей «Чайки». Сколько летали, столько болталась над приборной панелью, негласно считалась оберегом, хранящим от пиратов. Пусть теперь и вашему экипажу приносит удачу.       Девочка быстро подставила ладонь так, будто ей в руку опустилась живая птица, и совсем по-детски пискнула от радости, сжала кулон в кулачке.       — Вы понимаете, что только что дали ей координату? — засмеялся Милодар. — Да еще не стационарную, а относительно вашей «Чайки»? Теперь ждите встречи со всем экипажем «Фортуны».       — Только по приглашению, — укоризненно стрельнула глазами Эллен. — Мы же не совсем дикари! Только чуточку.       — Ладно, дикари мои, — засмеялась Элинн. — Поднимаем коллант? Откройте нам это силовое поле, капитан.       — Приземлялись над океаном, там и взлетим, — согласилась девочка. — Арруна совсем небольшая по сравнению с моей «Фортуной», и нас всего трое, так что хватит и десятка метров. Вы даже услышите, что за песню нам с собой дали. Это Энрико и Рольф, кстати, они мои главные певцы!       — Заглядывайте, — улыбнулся девочке Ким. — Хоть и со всем экипажем. «Чайка» гостям всегда рада, тем более, крылатым.       — И вы заглядывайте, — улыбнулся Норн уже Элинн с Милодаром. — Мы теперь всегда живем здесь, так что раз уж вы однажды нашли дорогу, то и второй раз, думаю, отыщете. Разве что в пределах планеты мы можем перемещаться. Я вас со здешними баланцами познакомлю. Они куда лучше нас знают историю обеих планет, смогут многое интересное рассказать.       — И привезите нам тот мультик, — спохватился Ким. — Очень хочу увидеть себя рисованного.       — Я тоже, кстати, — хмыкнул Норн. — Главное, чтобы политические недруги не увидели, а то такой компромат…       Он отключил силовое поле и сразу же в нос ударил запах близкой соленой воды и ночных глициний, а звезды над головой засияли с удвоенной силой.       Элинн шагнула к краю террасы и обернулась: в ее золотистых глазах отражались такие же звезды.       — Полного восприятия, товарищи капитаны, — сказала она торжественно и подняла руку со сложенными вместе мизинцем и большим пальцем. — Мецатти… «Симеа цатти», Бог вас храни.       Арруна прижалась к крыше, развернула крылья, как невиданный ковер-самолет. Эллен ловко взобралась на спину животного, цепляясь за едва заметные рожки и выросты; родители последовали за ней. Диковинный зверь поднялся, будто плыл в воде, а не парил в воздухе, и завис над океаном. Его темная шкура почти сливалась с ночным небом, и только рисунок проступал светлой дугой якоря, будто фосфоресцировал. Эллен вынула из кармана какую-то допотопную электронику с одноцветным синим экранчиком: та воспарила над ее ладонями, как ранее голограмма, медленно вращаясь вокруг собственной оси. Послышались гитарные переборы, слегка искаженные динамиками, шершавые, как на музейной пластинке, но песня была явно современная.       — And the drinks bring back all the memories, — пел на английском хриплый, чувственный голос с непонятным акцентом, возможно, испанским. — И к нам возвращается память, а она возвращает вас! И к нам возвращается память, а она возвращает, она возвращает…       — Эту девушку-пламя, — на том же английском вступил высокий, мальчишеский голос. — Эта девушка — пламя, настоящее пламя!       — Ия, — кивнула Элинн. — Хорошая настройка, подходящая.       — Тсс, — поднесла палец к губам ее дочь.       Эллен ловко развернулась, словно постоянно летала без седла на скато-китах, и положила ладони на плечи бывшим комиссарам. Ветви глицинии снова зашевелились, каждый цветок вспыхивал стеклянной искоркой и поворачивался к восходящему над ночным океаном невиданному солнцу. Браслет на руке Эллен загорелся чистым, белым светом, и таким же светом горел кулон, который она надела прямо поверх форменного воротника. Серебряная птица раскрыла крылья, словно стремилась вверх, в космос, цепочка парила в невесомости. Огонь разгорался, охватил все три фигуры, превращая их в силуэты чистого света, будто ножницами прорезанные в ткани реальности: самые теплые цвета спектра, медный, белый и золотой. На секунду наблюдатели могли заметить, как из зарева вымахнули настоящие птичьи крылья — острые, соколиные, — затем языки огня раскрылись огромным, невероятно детальным тропическим цветком… и пропали. Там, где только что парило гигантское животное с тремя всадниками, остались только бархатная темнота и пляшущие круги на сетчатке, как если слишком долго смотреть на солнце ярким летним днем.       — Улетели, — тихо сказал Норн. Словно в ответ ему по площадке пронесся порыв ветра и звезды над головой заморгали чуть чаще. — И вот что это было, а? Мы с тобой оба словили одинаковую галлюцинацию? Может, она по связи передалась, как считаешь? Такое бывает?       Ким, приставив ладонь козырьком над глазами, всматривался в ночь. Слова Норна заставили его задуматься.       — Согласен, странно до безумия. Но… Я слышал от некоторых товарищей про такое. Что на определенном этапе развития, или при сочетании особых сложных обстоятельств техника для пространственно-временных перемещений перестает быть нужной. Иногда встречаются биологически ориентированные цивилизации и их технологии для нас выглядят дикостью и шаманством. Но это все какой-то другой слой реальности, не пересекающийся с нашим, поэтому… не знаю, что сказать.       Норн вздохнул.       — Да, я тоже слышал про такое. Но все равно чуднО. Кстати, как ты узнал, что здесь кто-то есть? Спортзал же вообще в другом конце здания, как и спальня твоя.       — Шел мимо операторской, заглянул проверить, пошел ты спать, или снова сидишь глаза гробишь. А там по всем мониторам какие-то странные помехи, не серые, как обычно, а золотые. Ну я и рванул сюда, а тут у вас это вот… Безумное чаепитие как оно есть. И тем не менее, даже если это галлюцинация, они мне понравились. Девчушка симпатичная, Милодар точно такой, каким его описывали коллеги. Комиссари этой только не позавидуешь. Сперва пол скрывала, потом тело, считай, сменила. Я как раз к этому моменту рассказа и подошел.       — Значит, в спортзал не дошел?       — Нет, конечно, иначе как бы успел? Электрическим валиком пару раз шею размял и хватит. Лишь бы шевелилась. Как твоя нога?       — В порядке, — обреченно закатил глаза Норн, разворачивая кресло обратно в кухню. — Закрывать стену или оставить?       Ким, прищурившись, все так же смотрел на горизонт.       — А знаешь, закрой. Что-то захотелось тепла и камерного уюта. Слишком много нового и странного, надо это как-то переварить.       — Согласен, — кивнул Норн, щелкнув пультом. — Тогда тебе кофе, мне — ничего, потому что от чая уже тошнит, и по кроватям. Завтра слишком много дел.       Заботливо запертая в стеклянном шкафчике ремория мерцала слабыми зеленоватыми отсветами, подтверждая, напоминая, успокаивая…