Посмотри на меня

Финн ждал сигнала режиссёра. Практически на нём лежала Милли Бобби Браун, которой поправляли макияж. Девушка о чём-то мило болтала с визажисткой, которая придавала лицу актрисы более потрёпанный вид, делая ярче кровь под носом девушки. Милли просто лежала на ногах Финна, это казалось таким обыденным и совершенно-ничего-не-значящим, но внутри Вулфарда металось всё. Со своего кресла встал режиссёр, отогнал всех визажистов, сказал пару слов о следующей сцене и ушёл на своё место крича «мотор». Камера начала приближаться, а Вулфард — жить жизнью парнишки из восьмидесятых. Милли тоже приобразилась в лице: улыбка изчезла, а глаза горели животным страхом. — Оди, вставай,  — крикнул Финн, гляда на воображаемого монстра, которого потом нарисуют при монтаже. Девушка поднялась, отлично играя боль во всём теле, от этого она двигалась чуточку медленее, но понимая, что страх движет её героиней сильнее боли, она быстро начала следовать за Финном, который бежал по лестнице, пытаясь тянуть Милли за собой. Финн смотрел на камеру, которая следовала за ними с Милли. Парень постарался наступить на следующую ступеньку, но не найдя её, Вулфард полетел вниз по лестнице. Финн услышал визг Браун, когда он с огромной скоростью промчался мимо неё. Молодой актёр упал у подножья лестницы, к нему сразу же подбежала съёмочная группа, но он отказался от их помощи, поглядев на красные следы на ногах и руках, подумал, что под вечер уже там будут синяки. — Я сам, — рявкнул раздосадованный Вулфард, уходя прочь. Парень двинулся в строну гримёрок. В голове Финна был шторм, огромные волны захлёстывали парня. Он был зол на себя, потому что он всё время подводил своих друзей, съёмочную группу и вообще всех, кто трудится над сериалом. Сейчас было ещё хуже, ещё капля и он бы утащил с собой Милли, которая только благодаря рефлексам смогла удержаться. Ещё Финн был зол на себя, потому что он дебил, что совершенно забыл слова, которые должен был говорить, пришлось бы импровизировать, что означало, что он снова подвёл съёмочную группу. Вулфард сел на ступеньках последней гримёрки в ряду, которая принадлежала Вайноне Райдер. Финн поджал колени и спрятав лицо в ладонях, принялся снова заниматься угрызениями совести. Парень услышал крики Милли, девушка завала его. Финн сильнее прижался лицом к ладоням, шаги Браун были поблизости, голос её стих, а вскоре её поступь стала слышна очень хорошо. Финн понял, что она здесь, в двух шагах от него самого. — Финн, — прошептала актриса, садясь рядом с парнем. Девушка коснулась плеча парня. По его телу прошла дрожь. — Я опять всё испортил, — прошептал брюнет в ладони. — Я вечно всех подвожу. С детства Финн часто падал, разбивал коленки, получал ссадины, ожоги, порезы. Каждый раз над его ранами и ушибами сидела его мать, женщина часто шептала, что всё скоро заживёт, а в один такой раз она сказала, что никакой перекиси водорода не хватит на все его раны. Финн в тот день ничего не чувствовал, точнее ничего кроме, злости на себя и свои ноги, которые вечно не слушают хозяина. — Ничего ты не испортил, — возразила Милли. — Милс, я порчу всё к чему прикасаюсь, — ответил он, наконец-то убирая руки от лица, смотря на подругу. — Я с детства всех подвожу, всегда все разочаровываются во мне. Финн чувствовал, как глаза наливались слезами, но он не смел даже моргать, что бы не проронить ни слезинки. Лёгкие его сжались, а воздуха становилось всё меньше и меньше. Парень задыхался, он зажмурился, а по щекам прокатилась слеза. — Эй-эй! Финн, Финн! — говорила Милли, немного хлопая парня по щекам. Финн мотал головой. — Подвёл… снова… — шептал Вулфард, пытаясь вздохнуть. — Эй, посмотри на меня, Финн, — попросила Браун. Парень постарался сфокусировать взгляд на ней. Её лицо было таким обеспокоенным, глазах читался вопрос о том, что же ей делать дальше, как помочь? Волосы Милли свисали на её лицо, немного его закрывая. Жаль. Финн хотел видеть её тонкие и выразительные черты лица, её карие глаза, аккуратный нос, искусанные розовые губы. Вдруг в голове Финна пронеслась мысль, что без него было бы лучше: матери меньше проблем, съёмочной группе тоже, визажистам, которые устали замазывать его синяки, всем было бы лучше без него. Потому что он — ходячая неудача. — Без меня всем было бы лучше, — сказал он сквозь попытки вдохнуть, парень зажмурился, пара капель скатилась по его щекам. Страх. Только животный страх, от которого всё тело Финна похолодело. Вулфард всегда боялся оказаться ненужным. Пустота, которая съедала его изнутри. Кончики пальцев слегка покалывало, дышать было сложно, а голова гудела. — Финн, посмотри на меня, Финн, — сказала Милли, немного ударяя парня по щекам, пытаясь приковать внимание актёра на себя. Вдруг девушка, сжимая в ладонь лицо Финна, она прижалась губами к губам актёра. Отодвинувшись на секунду, Милли снова поцеловала Вулфарда. Пока парень пытался понять, что произошло, Браун жадно впивалась в губы Финна. Через пару секунд, до молодого актёра дошло, что происходит, парень решился ответить на поцелуй коллеги. По телу прошла приятная волна удовольствия, мурашки. Все волнения Финна отошли на задний план, в голове парня остались только мысли о том, как долго он мечтал сделать это без камер, людей рядом, что бы только она и он. Девушка оторвалась от его губ, но она всё ещё была близко, он ощущал её дыхание на своих губах, вкус её клубничного бальзама. Парень облизал губы. Медленно, наслаждаясь недавним присутствием Браун там. — Я где-то читала, что задержка дыхания помогает остановить панику*, — тихо говорила Милли. — Поэтому я сдеалал это, когда я поцеловала тебя — ты задержал дыхание, — объяснила Браун. Финн рассеяно кивал. — Только и всего? — тихо спросил Вулфард. — Только и всего, — вторя ему, кивнула Милли. Финн чувствовал себя обманутым, словно ему только что показали то, чего он хочет больше всего на свете и убрали за спину, говоря, что он это не получит. Грусть и снова пустота, будто он то самое ведёрко из песочницы с дырочками на дне, будто в него только насыпали песок, но он со стремительной скоростью высыпался, оставляя раздосадованного Финна опять пустым. — Ты хочешь поговорить о панической атаке? — спросила Милли. Финну так хотелось прижать Браун к себе, хотелось увидеть панику в её глазах, хотелось чувствовать минутное сопротивление, хотелось что бы потом она обмякла в его руках, что бы целовала его не как Оди, а как Милли Бобби Браун, прекрасная коллега Финна Вулфарда, его близкая подруга, в которую он был по уши влюблён с самого первого совместного дубля. Хотелось и глубине души, где-то в самых недрах головного мозга Финн понимал, что он дышит её сладкими духами, он видит только её улыбку, глаза, на внутренних стенках его вен набито только одно словно — «Милли». Вулфард совершенно не заметил, как стал влюблённым придурком, как стал наркоманом, который только и делал, что всё глубже и глубже насаживался на иглу любви к ней. Хотя? Милли Бобби Браун невозможно не любить, она прекрасна и Финн это знал, боялся этого и так же жил этим. — Ты всё знаешь, зачем мне что-то говорить? — задал вопрос Вулфард. — Может что-то ещё о чём хочешь поговорить? — спросила Милли. У Финна складывалось впечатление, что она умеет читать мысли, что она знала о его чувствах, но хотела услышать это от него. Хорошо, Милли Бобби Браун, ты сама спросила. — Я люблю тебя, — сказал Финн, ловя то, как рот актрисы чуть приоткрылся, глаза округлились, а брови приподнялись, заставляя складки на лбу проявиться. В её глазах читался немой вопрос, совершенно там не было понятия о том, что ей говорить дальше. Финну безумно нравилось это замешательство в её глазах. Девушка словно окаменела, переваривая информацию. — Я… — Милли запнулась. — Я не знаю что и сказать? — Правду, — слетело с губ Финна. — Ты любишь меня? Этот вопрос привёл Браун в ещё большее замешательство. Её глаза бегали из одной стороны в другую, она начала нервно кусать губы, щёлкать костяшками пальцев. Финн ловил каждое движение, словно они могли сказать за неё, а они и сказали. Вулфард взял Милли за подбородок, заставляя смотреть на себя. Девушка только и успела что ахнуть, как Финн впился в её губы, жадно целуя коллегу, сминая её губы, танцуя танго с её языком своим. Вулфарду нравилось чувствовать, как дрожат её руки, как трепетали её веки, как она тяжело дышала, как сильнее притягивала парня к себе, обхватив его шею, зарываясь в его чёрные кудри, путаясь, немного оттягивая голову парня назад. Всё это вызывало детский восторг, животный страх и неземное удовольствие. — Да, — прошептала Милли, отдаляясь от Финна. Удар. Катались когда-нибудь на том самом аттракционе, где тебя пристёгивают с бешеной скоростью поднимают, а потом с удвоенной силой опускают обратно за землю, да так что твоё сердце замирает, и ты совершенно не чувствуешь его биение? Финн чувствовал тоже самое, вверх, а потом резко вниз. Он улыбнулся, глядя на Милли. Боже?! Его Милли, его и только его и больше ничью Милли Бобби Браун. Финн обнял её, прижимая к себе, как можно ближе. — Моя-моя, — шептал он, словно мантру, пока молодая актриса звонко смеялась, понимая, что только что произошло. — Только моя, — парень немного отодвинул Милли от себя, крепко держа за плечи, поцеловал в лоб. — Моя! — в левую щеку. — Чёрт, моя и ничья больше, — в правую щеку. — Моя-моя-моя, — в нос. — Моя, — продолжал шептать он, целуя левый и правый висок. — Самая лучшая девушка на всей планете моя, — в губы. — Я люблю тебя, Финн Вулфард! — заливаясь смехом, сказала Милли. — А я люблю тебя, Милли Бобби Браун, — ещё раз целуя её, прошептал Финн.