Альтернативная история

Саундтрек: https://www.youtube.com/watch?v=TpmYgWFoY8E&list=RDTpmYgWFoY8E&start_radio=1 https://genius.com/Vast-im-dying-lyrics https://www.amalgama-lab.com/songs/v/vast/i_m_dying.html *неожиданно, да, особенно для меня самой* Таймлайн - между ночным визитом Вики к Соколовскому в начале АИ и убийством Лапиной когда они снова встретились, на этот раз случайно Он - Может всё-таки передумаешь? Мы собираемся в "Дублине" в семь. Опоздаешь - ничего страшного, - стеснительная улыбка окрасила ее лицо. С сожалением покачал головой. - Прости, не получится, другие планы. Планов и впрямь было громадьё. Мотнуться на кладбище пока ещё не стемнело, пройтись чтобы проветрить голову и подумать. И спать, если получится конечно. Ее звали Илона Валиева, его одногодка, она служила дознавателем и была украшением и любимицей всего участка и не только за внешность. Соколовский знал всех в отделении поименно и чуть больше чем они думали, про каждого, пусть и не общался тесно ни с кем, кроме Щукинских, да и то почти исключительно по службе. Новая привычка обращать внимание даже на малейшие детали вокруг и запоминать их не всегда была полезной, а тут и вовсе сыграла плохую службу. Илона, хоть и ненавязчиво и деликатно, но определенно питала надежды в отношении Соколовского, для него это было лишней информацией и лишь вызывало неловкость. Не смогла скрыть разочарования от неудавшейся попытки заманить его на встречу Нового года всем дружным коллективом в пабе в нескольких кварталах от их участка. Новый год, уже? Как странно, и не то чтобы он ожидал чтобы в воздухе витал какой-то особый дух который он не заметил, ему было плевать на все праздники на свете включая этот. Но он и потерял счёт времени в своей стремительной гонке за тем, что уже начинало казаться миражом, и в то же время измотался от того, что время топчется на месте. Как и результаты. В прошлой, мажорской, жизни другие планы были бы простыми и понятными: привычно оторваться по полной в клубе с теми кого он тогда считал друзьями, плавно продолжить ночь с Лерой у нее, просто потому что она терпеть не могла его темную спальню. В послемажорной жизни эры Пряникова другие планы означали бы ничто иное как нажраться дома в одиночестве. В этой он и этого не мог. Полное отторжение от алкоголя и любых наркотиков, которое он про себя с иронией называл кодированием естественным путем, не давало даже шанса забыться. Папа был бы рад. Был бы?... Хорошая девушка Илона, жаль только нацелилась не на того. - Ты бы хоть сегодня не приходил, никуда они не денутся, твои покойнички. Живи себе и сюда не спеши. Не ожидая приглашения, Валерьяныч прислонил лопату к ограде, по-свойски отнял у Соколовского бутылку которую тот принес специально для него и сразу откупорил, а палку варено-копчёного сервелата деловито засунул себе подмышку. - А тебе здесь доплачивают за философа, да? – Съязвил Соколовский. - Я разное повидал и такие как ты почему-то особенно торопятся сюда, по глазам читаю. – Валерьяныч, не обращая внимания на его сарказм, влил в себя пару горячительных глотков, причмокнул, оценил, обстоятельно посмаковал. – Ох ядреная ж зараза, с перцем, хороша-то как, жаль не на каждый день. Ну а твоим покойникам земля пусть пухом будет, - символичным жестом приподнял бутылку, наклонил и пролил из нее чуток на могилы. Соколовский мрачно кивнул. - Я не твой клиент и еще долго не собираюсь. Не станешь раньше времени хоронить - будет тебе еще перцовка. - Да я только рад, но чудится мне, не в ладах ты с собой, с тем, что думаешь и что делаешь, предупредить хочу, - вздохнул Валерьяныч. - Крестись когда чудится. - Тогда мне скажи, что ты тут потерял сегодня? День этот не для мертвых, а для живых. Итоги подводить, планы строить. А какие у мертвяков планы? То-то. Встречать-то Новый год есть с кем? С друзьями там, с бабой своей. Баба-то хоть есть у тебя? С ними худо, а без них совсем никуда, - тихий невеселый вздох, видимо из собственного опыта. Совсем никуда, ты прав. Глухое «нет никого» и «мне просто идти больше некуда и не к кому» придавило его могильной плитой, будучи озвученным вслух. Он ни с кем не откровенничал в последнее время так, как с могильщиком кладбища где похоронены его родители. Валерьяныч был мужиком толковым, не слишком пьющим, от него исходили спокойствие и житейская мудрость, а еще безопасность. - Все потому что в себя смотришь, а нужно по сторонам, Игорек. - Твоей клиентуре ни тепло ни холодно от того что у нее в могильщиках сам Конфуций. Валерьяныч засмеялся от души, сразу помолодев на десяток лет, да так заразительно что неожиданно для себя и Игорь подхватил его веселье. – Ну, ладно, - ободряюще похлопал Валерьяныч его по плечу, захватил лопату. – Пошел я, работёнка наклюнулась, надо успеть, а ты имей ввиду если ночевать тут не собираешься и прыгать через забор тоже, сорок минут и вешаю замок на ворота. На тридцать первое декабря этого года выдалась особенно мерзкая погода, хлюпающая грязь вперемешку с жижей растаявшего снега и собачий холод, и, как будто этого было мало, с утра зарядил мелкий дождь, к вечеру не собиравшийся останавливаться. Ботинки выдержали, но толстая кожа впитала в себя всю влагу какую могла. Дома он с облегчением скинул их, как и всю одежду, тоже сырую, по пути к ванной. Казалось бы бесцельное блуждание несколько часов по еще людным улицам дало эффект. Ему нужно было обдумать и проанализировать еще раз все, что у него к этому моменту было, расставить все детали по местам, понять не упустил ли чего и все ли возможное сделал, прежде чем пойдет к Соболеву. Соколовский ощутил злорадное удовлетворение, заставив Байрамовских ищеек мотаться за ним по городу без толку именно сегодня вечером. Как назло для них он был на виду и легкой целью все это бездарно потраченное время. Бездарное не для него, усмехнулся про себя. Горячая, под кипяток, вода быстро согрела до костей, а контрастная взбодрила и вернула сил. У него была вся ночь на то, чтобы отключить мозги и мысли. Это было труднее всего, потому что когда деятельный мозг не находил себе занятие, он коварно подсовывал ему мысли о капитане полиции Виктории Родионовой в не свойственных для капитана полиции обстановке и роли. Особенно удачно он разыгрался сейчас. Как год встретишь, так его и проведешь. Так ли? Он так хотел увидеть ее, хотя бы издалека. Но запретил себе и близко подходить к отделению или местам рядом, где можно было наткнуться на нее. У его одиночества горечь на языке и едкая желчь где-то глубоко в нутре. У его одиночества все признаки мазохизма. Когда знаешь что можешь покончить с пыткой в любой момент, но продолжаешь, уже получая мрачно-извращенное удовольствие от того что держишься. Он держался еще как! У его одиночества ее имя. Подрочить в душе, только эту слабость он и мог себе позволить иногда, когда совсем невмоготу, прям как сейчас, c бессильной яростью, резко и до боли двигая рукой и кусая до крови губы чтобы не простонать ее имя, громко кончая - параноик, он дошел до того что не позволял себе даже этого, но представлял в подробностях все что видел во Сне и даже больше. Читать его мысли они ещё не научились. Разрядку он разрешал себе редко, из какого-то мазохистского упрямства, держа в узде тело даже тогда когда в этом не было необходимости, себе во вред. Он делал это нарочито грубо и быстро, намеренно сводя все к механическим движениям. В остальное время в ход шел холодный душ. ... Когда он бодрствовал, он мог, ну или хоть как-то мог себя контролировать. Но подсознание отыгрывалось во Сне вовсю, высвобождая подавляемое днем и выделывая такие штуки что просыпался он почти всегда с болезненным стояком. Во Сне она была прожженной и развратной, робкой и смущающейся, чувственной и соблазнительницей, она могла принимать любой образ и быть любой какую игры бессознательного подсказывали в тот момент. До малейших деталей он помнил очертания ее тела, угадываемые под одеждой, и если в течения дня загруженность помогала не думать о Вике, то во Сне ничто не мешало воображению рисовать ее без одежды. Это очень мешало потом. Когда же одной бессонной ночью она пришла к нему не фантазмом, а сама, из плоти и крови, стало только хуже. Ледянющий душ пока зубы не начинали постукивать, он почти спасал от физиологической проблемы, но не от пустоты в груди. ... Держась, чтобы не упасть, дрожащей рукой о мокрую кафельную стену, медленно приходил в себя тяжело дыша, открыв глаза и возвращаясь к реальности. Но даже телу не было лучше, от таких вот редких и оттого сильных выбросов, и тянуще-ноющая боль никуда не исчезла. Он понятия не имел есть ли кто-то у нее теперь, но это уже неважно. Об эту стену хотелось биться головой. Второго числа он позвонит Сергею Федоровичу и будь что будет. Он зашёл в тупик и дальше без Соболева никак, а уж он попробует того убедить. Ты еще можешь пойти к ней, а вдруг ещё не поздно все исправить? Рубикон не пройден и он вполне может отказаться, попытаться забыть об Игнатьеве. Змей-искуситель мучил его днём мыслями, а ночью фантазиями, зная чем брать вероломно принимал Викин облик, приманивая, приколдовывая и соблазняя. Ведь ты ещё ничего не сделал, формально не нарушил уговор. Нет! Скорее всего это отдалит Родионову от него окончательно. Но это все что ему оставалось и для чего он выжил и был на свободе. Пусть же Вике достанется все остальное, включая нормальную жизнь. Где бы ты ни была, с кем бы ты ни была, будь счастлива, и... с Новым годом, Вик. Она У ее одиночества привкус отчаяния. У него все цвета беспросветности и апатии, а ещё разодранного линолеума с торчащим краем у двери в единственной комнате безликой квартиры, о него вечно спотыкаешься когда задумаешься о своем. Вика спотыкалась часто, каждый раз чертыхаясь и даже матерясь, так не свойственно ей, ничего не делая чтобы приклеить этот чертов линолеум или что с ним ещё можно сделать. Для себя она взяла бутылку красного, выбрала первую попавшуюся на полке среднего ценового сегмента. В вине она не разбиралась совсем и ориентировалась только по цене. Почему-то в голову пришло, что уж Соколовский точно помог бы выбрать. Но она не знала и вероятнее всего так и не узнает права ли в своих догадках. В каком-то роде ей даже есть что праздновать, подумала с иронией. Она по-прежнему как идиотка сохнет по Игорю Соколовскому и не собирается ничего менять в своей жизни. Тост за постоянство? Почему нет. В обед ребята принесли в отдел игристое и ее любимый торт, Даня помнил и не его вина что единственное, что она почувствовала, было только раздражение. Атмосфера была бы как на поминках если бы не новенький, которому, удивительное дело, удалось рассмешить даже ее, изо всех сил противившуюся. И ей вполне хватило бы выпитого в отделе, но непонятно зачем у дома она прикупила ещё. Что это было, интуитивное желание забыться чтобы пережить эту ночь или банально напиться, чего она никогда не делала раньше, она не знала. Что она знала точно так это то, что не собиралась подводить никаких итогов года и строить планов на следующий тоже. Она не собиралась и к маме, завтра, послезавтра, когда угодно, только не сегодня. А после полуночи к той обещалась зайти Аня со своим новым парнем, и это избавило Вику от мук совести. Одинокий ананас на кухонном столе выглядел чужеродно и напоминал насколько это неудачная идея, ей просто банально лень было его чистить. - Зря ты не захотела приехать, тут весело, а потом мы могли бы вместе к маме съездить, - перекрикивая музыку, проорала сестра в телефон. - У тебя хоть есть что-то поесть? А то знаю я тебя. Вика улыбнулась, ну и кто это у них тут младшая сестра? - У меня есть вино и ананас и черт его побери если он не собирается чиститься сам, - задумчиво разглядывая фрукт на столе, сказала Родионова. - Надо было брать в банке. - Надо было поднять свою унылую задницу и ехать сюда, ещё не поздно, барбекю офигенное и тут сосны, ты не представляешь какой запах. Ладно, шансы с Ромкой ты уже похерила окончательно, и так тебе и надо. Я только тебе не прощу что у нас в семье стоматолога не будет, я так расчитывала. - Конечно она не всерьез, но с Анькой никогда не знаешь наверняка. - А вот Паша, да, тот самый, не теряет надежд, и если ты поторопишься... - Привет им обоим. А мне пора, ананас ждёт. - Вик, я серьезно, я щас приеду. - Даже не думай, - хмыкнула она, накопившаяся за день усталость давала знать. - Я хоть высплюсь. Но сначала отмокну в ванне, задержание было еще то и ты видела какая холодрыга на улице, какие сосны. А завтра мы встретимся у мамы, - бодро развеяла сомнения сестры. Выспится? Вот это врядли. Вино добавило лёгкости и невесомости, а ещё желания таки одолеть ананас. Пары бокалов хватило, чтобы понять, что напиваться она не собирается. Аня права, сестра у нее скучная и унылая. От разговора было так тепло и счастливо. Аня жива, в относительном порядке и радуется жизни. Соколовский? И он тоже жив и видимо в порядке, вполне возможно радуется жизни, на свободе, может даже в чьей-то приятной компании, что было бы только естественно после вынужденного воздержания в СИЗО. Почему бы не выпить и за это, до дна? Черт бы его побрал, сукин сын! Единственный бокал в этой богадельне, со сколами, уже порожний, полетел в стену с такой яростью, что от удара со звоном рассыпался на мелкие осколки. Она соберет их завтра, когда угодно только не сейчас. Родионова не собиралась реветь, как и не собиралась поминать всуе Соколовского, но теперь делала и то и другое. Остатки вина уже допивались из горла, и ей понадобился целый холодный и долгий душ, чтобы прийти в себя. Нагишом она прошлепала мокрыми пятнами в комнату, потянулась за пижамой, валявшейся на диване с утра и замерла, ненароком коснувшись рукой груди, затвердевшие соски заныли. Попыталась игнорировать легкую, нет, не легкую, приятную ноющую дрожь, пробежавшую по телу, спустившуюся к животу. Это все эффект невыветрившихся винных паров и мыслей о том самом сукине сыне, только она не поддастся. Горящие щеки. Учащенное дыхание. Жар во всем истосковавшемся, измученном теле, и так просто его не унять. Она сдалась. Диванные пружины привычно скрипнули прогибаясь под ее весом. Прикрыв глаза и запрокинув голову назад на подлокотник дивана, истершийся и прохудившийся, она представляла что это его ладони скользят по ее коже, вниз, его пальцы касаются ее, там. Игорь, да... так, еще... Прикушенная губа, до боли, будто наказывая себя за эту слабость, которую позволяла себе практически никогда, приглушая вырвавшийся жалкий стон... Это унизительно. Он ведь даже не хочет ее. Может стоит начать чуть больше любить себя и свое тело? Откуда в голове взялся голос Ани, микс из иронии и заботы, да еще в такой момент, она понятия не имела, не хватало еще чтобы младшая сестра поучала ее и в этом. Балкон был незастекленным и холодная сырость окутала ее сразу как только она его распахнула. Ей нужен был воздух. Было светло от неспящих квартир и подозрительно тихо, как только бывает за мгновения перед канонадой из фейерверков. Самый подходящий момент перевернуть страницу и жить дальше. Только вот она не готова. Как не готова и отпустить, ни сегодня ни в ближайшем будущем. Как встретишь Новый год, так его и проведешь? - С Новым годом, Игорь, - прошептала, глотая слезы. Самая темная ночь всегда бывает перед рассветом.