Иная сущность

      С неба падали крупные капли дождя. Маленькая девочка семи лет шла по улице небольшого городка, вдыхая запах сырости и мокрого асфальта. Её одежда насквозь промокла, чёрные длинные волосы слиплись, в тёмных сапфировых глазах блестели слёзы, а сама она дрожала от холода. Рин — так звали этого ребёнка — в очередной раз сбежала с уроков.       Ей никогда не нравилось ходить в школу. Нет, уроки не казались ей чем-то неинтересным или бессмысленным. Всё же, она очень любила узнавать новые факты о мире, в которым она живёт, но… Она совершенно не любила своих одноклассников, которые постоянно дразнили её, а потом, когда получали сдачи от довольно сильной и крепкой для своего возраста Рин, жаловались учительнице, из-за чего малышку наказывали. Девочка не понимала, почему эти дети не хотели принять последствия своих глупых выходок, и почему за драки, которые они же и провоцировали, её стали называть демоном. Рин всегда очень обижало такое прозвище, ведь её отец рассказывал ей об этих страшных злых существах с рогами и хвостами, которые обманывали людей, сеяли хаос на земле и, что самое главное по мнению девочки, всегда проигрывали «добру», как и любое порядочное «зло». А Окумуре быть побеждённой, играть роль антагониста в истории этого мира не хотелось.       Вот и сегодня на обеденном перерыве группа мальчиков, которые постоянно конфликтовали со всеми хоть как-то выделяющимися личностями, начали говорить всякие гадости о том, насколько её мать плохая женщина, потому что они никогда не видели её на школьных собраниях и на праздниках для родителей. Эти слова ударили по самому больному, ведь Окумура знала свою мать только по фотографии на её надгробии. Её отец всегда говорил, чуть отводя взгляд, что её мама была очень хорошим человеком, поэтому сейчас она живёт в куда лучше этого месте. И, несмотря на то, что Рин было действительно обидно за то, что одна из самых важных членов семьи оставила её, даже не взяв с собой, она не позволила порочить имя своей родительницы дальше. Девочку накрыло волной ярости и злобы, придавших ей столько силы, что она с лёгкостью избила пятёрку довольно крупных ребят. Один из них, шестой, сразу же убежал, оставив своих друзей, чтобы позвать на помощь учителя, который был в классе и не видел этой драки, перерастающей в избиение. Уже через несколько минут мужчина был на улице, где на территории, прилегающей к школе, обычно обедали младшеклассники. Он тут же схватил нарушительницу порядка, которая, не смотря на всю свою мощь, не могла тягаться с мужчиной, который был выше и сильнее её в несколько раз, имел недоступную ей весовую категорию, и начал отчитывать её, ведь в данной ситуации виноват и он, как классный руководитель, который обязан следить за детьми и их поведением. А этого сенсею признавать, унижаясь, совершенно не хотелось. Пострадавших он отвёл к медсестре, а после того, как прозвенел звонок, вошёл в кабинет, где поставил Рин на всеобщее обозрение у доски. Он стал говорить о том, что вести себя, как Окумура нельзя, рассказал о том, что она ничего не добьётся в жизни и никогда не найдёт себе мужа, что очень важно в довольно патриархальной Японии, сказал, что нельзя брать пример с этой «ни на что не годной девчонки». Из-за этого абсолютно все тут же стали смеяться над своей одноклассницей, попавшей в такую конфузную ситуацию, и шептаться о ней между собой. Учитель не стал останавливать их, ведь он и планировал такой поворот событий, посчитав, что это будет хорошим уроком, который поможет заставить задуматься мелкую «демоницу» о своей дисциплине. Рин с трудом сдержала свои эмоции, отсидела этот, теперь навсегда ненавистный, предмет и сбежала с последнего урока.        Теперь ей никто не мешал выплеснуть свою грусть: дождь скрывал слёзы, на улице никого не было, кроме изредка встречающихся домохозяек, торопившихся спастись от дождя и не замечавших практически ничего. Но это было ей только на руку. Девочка не любила показывать свои слабости ни перед кем из-за брата, считающего свою сестру чуть ли не самым сильным и храбрым человеком на Земле, ради своей мечты быть похожей на папу, который всегда был весёлым и всем помогал… Но это не отменяло того факта, что она ребёнок, и ей очень тяжело справляться со всеми этими трудностями. У Окумуры сильно болела душа, и она так зациклилась на этом, что даже не заметила, как свернула на небольшую тропинку, которая явно вела не в сторону её дома или других заселённых людьми мест. Она была будто в трансе, из которого вышла только тогда, когда споткнулась о корень какого-то старого дерева, чуть не упав на землю, сплошь покрытую лужами.       Непроизвольно подняв глаза, малышка с удивлением обнаружила красивое белокаменное здание с интересной резьбой, изображающей различные завитки. Оно чем-то напоминало собор, в который её с братом водил отец, чтобы показать разнообразие мест для молитвы и беседы с пастором. Золотой крест, который находился находился на куполе этой постройки, был практически таким же, как и тот, что стоял во всех католических храмах и домах религиозных семей. Правда, некоторые различия всё же присутствовали: на этом «символе» были ещё две перекладины сверху и снизу от основной, одна из которых была скошена вправо. Немного поразмышляв, девочка поняла, что эта постройка — небольшая церковь. Она видела такие в интернете, когда отец рассказывал ей с братом о различных религиях и их разветвлениях, показывая различные картинки и видеоролики.       Это здание чем-то очень сильно смущало Рин, но она смогла понять, чем именно, только через добрый десяток минут. Её очень удивил тусклый свет, исходящий из решетчатых окон, ведь из церквушки не раздавалось ни звука, а значит и людей там не было. Это странное явление пробудило в малышке любопытство, порыву которого она и последовала, вбежав по пятнадцати белокаменным ступенькам и толкнув тяжёлую дубовую дверь.        Её взгляду открылась небольшая комнатка, в которой висели две иконы, совершенно непохожие на те, что она привыкла видеть. Эти были написаны в более графическом стиле и на них присутствовали надписи на неизвестном Рин языке. Малышка вспомнила, что эта часть храма называется «притвором». Но она никак не могла вспомнить, в каком ответвлении христианства собираются на молитвы именно в такую церковь. Но вот, девочка отвлеклась от своих раздумий, как только заметила другую дверь, которая выглядела куда легче и тоньше, чем на входе.       «Видимо, она ведёт в главное помещение», — подумала Окумура, намереваясь приоткрыть своеобразную завесу тайны. Рин слегка толкнула дверцу, которая со скрипом отворилась. На мгновение девочка была дезориентирована. Внутреннее убранство храма было просто великолепным! Вокруг белёсыми бликами сверкали литые рамы икон, блестели нетронутые временем и человеческой рукой подсвечниками, привлекал внимание пестревший яркими красками небольшой иконостас*…        И, наконец, Рин нашла неопознанный доселе источник света, который так заинтересовал её на улице… Прямо в центре храма на полу лежал прекрасный юноша, на вид которому можно было дать не более шестнадцати лет. В его янтарных волосах играли зайчики несуществующего тут солнца, которое явно уступало ему в красоте. Да что там! Его бледная и нежная, словно из самого дорогого фарфора, кожа светилась сильнее тысячи звёзд на небе. Малышка подумала, что из этого парня получилась бы замечательная кукла, с которой она с удовольствием играла вечерами. Но больше всего бросалось в глаза другая важная деталь его внешности: огромные крылья цвета утренней зари, так гармонично смотревшиеся с его причёской, на которых было огромное ярко-алое пятно, которое постепенно расплывалось, словно раскрывался ликорис. Когда Окумура подошла поближе, то с ужасом поняла, что это пятно от до боли знакомой жидкости — крови.       Девочка помнила, как её как-то избила до крови группа хулиганов во главе со старшим братом её самого главного врага, которого звали Рейджи Ширатори. Тогда было очень больно, отец очень долго перевязывал и мазал кремом все напоминания о той неприятной встрече.       Рин стало очень жалко это неземное существо, которое, по её предположению, являлось ангелом, поэтому она тут же начала искать воду, чтобы промыть рану, как это делали и для неё дома. И вот, оббегав почти всю церковь, ужасно суетясь, малышка, наконец, нашла огромный серебряный чан, именуемый «купелью», наполненный водой. Ни минуты не раздумывая, девочка схватила этот сосуд. Окумура, пользуясь своей нечеловеческой силой, даже смогла донести его до пострадавшего, но… Когда юная спасительница оторвала кусочек от своей кофты, которую она надела в этот раз в школу**, и погрузила его в воду, тем самым намочив и свою руку, то её тело пронзила просто адская боль.       Малышка громко закричала, зарыдала и случайно разлила абсолютно всю крещенскую воду, которая с ног до головы окатила ангела, из-за чего юноша, до этого момента пребывавший в бессознательном состоянии, очнулся, и, что больше всего удивило Рин, рана, которая доселе нуждалась в обработке, начала испаряться, не оставив никаких следов своего пребывания на этом теле.        Девочка, даже переставшая лить слёзы, изредка всхлипывая, завалила вопросами существо, которого уже считала кем-то близким ей:       — Меня зовут Окумура Рин. А как зовут тебя? Ты в порядке? Я очень испугалась за тебя! А почему ты на Земле? Ты сражался со злом? А почему твои глаза не голубые, как на Рождественских открытках, а золотые? И почему у тебя не белые крылья, а имеют оттенок? Почему ты был ранен? Ты упал с неба? Или на тебя тоже напали хулиганы?       Фотин же был очень удивлён происходящим. Сначала он каким-то чудом оказался в Ассии, хотя ему никто не рассказывал о цели миссии, которая просто обязана была существовать, раз он находился не дома. Затем ему с помощью Святой Воды помогли залечить крыло, которое явно было в плачевном состоянии не случайно. И, причём, кто! Ребёнок демона и человека, от которого разило синим пламенем, но, при этом, чья душа была довольно чистой. Это было так странно… Но вот, его тороки*** уловили знакомый голос. Сложившаяся ситуация прояснилась, словно небо после дождя. Губы парня растянулись в улыбке. Со смешинкой на дне зрачка он посмотрел на ребёнка, который был ответом практически на все его вопросы. Стоит ли ему вмешиваться в эту судьбу, изменяя предначертанное? Определённо. Он просто обязан помочь ей раскрыть Благодать, благо, её человеческая половина прекрасно для этого подходит. Да, девочке наверняка будет тяжело, но… Разве не у детей самая гибкая психика и светлая душа? И вот, она начал говорить. Раздался тихий завораживающий баритон:       — Со мной всё впорядке. Не думал, что меня спасёт дочь Сатаны…       И он даже не соврал, сказав это. Вот только ребёнку, наслышанному много «хороших» историй об этой персоне, ребёнку, которого постоянно дразнят, как оказалось, правдивым прозвищем, от этого было не легче. Она даже не посмела усомниться в словах Фотина, ведь её отец, который, как оказалось, им не был, что ещё больше расстраивало малышку, ведь кроме брата у неё больше нет никого по-настоящему родного, рассказывал о том, что ангелы идеальные существа, поэтому они не могут лгать. Это приводило в отчаяние. У Рин началась истерика. Она не хотела быть монстром, бездушной тварью. Она не хотела быть опасной для своей «семьи». Малышка начала кричать об этом.       И тогда, с трудом успокоив девочку, юноша сказал:       — Мы можем заключить договор, по которому я сделаю тебя подобным нам…       «Слишком расплывчато. Подобным кому «нам»? Где обязательства другой, моей стороны? Что обращение даст мне? Какие ограничения я получу?» — этот перечень вопросов появился бы у любого адекватно мыслящего взрослого человека. Но Окумура не могла даже думать здраво, занятая своими проблемами. Да и думать о будущем нестандартно, как для маленькой девочки. А ей только что подарили надежду. Единственное, на чём держится человек. Даже если он таковым и не является.        Существовать без надежды, зная, что тебя ждёт бессмысленная жизнь, долгожданная смерть и, конечно, вечные мучения в аду — та ещё пытка. Особенно, когда ты не можешь позволить себе такую роскошь, как самовыпил. С этим осознанием пропадают любые эмоции, оставляя апатию и вечную игру, вечную ложь. Хочется закрыться от всего мира. От родни, друзей, знакомых, «врагов» и просто прохожих. Радует только возможность встретиться с маньяком в тёмной подворотне…       Рин, конечно же, сразу согласилась, не задав ни одного вопроса. Фотина очень повеселила такая слепая решимость, но ничего сказать он не мог. Да и не хотел. Поэтому он просто начал необходимый ритуал.        Девочка не ожидала, что ей просто воткнут нож в спину. Очередное предательство. Последние секунды жизни растянулись в несколько сотен раз по сравнению с их нормальным течением. Всё тело охватила слабость. Чуть позже её место заняла резкая боль, ставшая столь привычной за сегодняшний день. Ощущение того, как кофта пропитывается собственной горячей липкой кровью, приводило в первобытный ужас, заложенный в человека природой с самого начала. Страх смерти невозможно побороть.       Всё вокруг постепенно постепенно начало заполняться пеленой тьмы так, словно небо заволакивает лениво скользящими грозовыми тучами, постепенно лишая его привычной лазури. На смену ужасу пришла неконтролируемая ярость, которая принадлежала не малышке, а её пламени, которое явно было недовольно слабости своей хозяйки. Голубой огонь заставил полыхать в своих языках эту душу, покрывая собой условное тело Рин. Своеобразный костёр не обжигал, напротив, он был холоден, словно лёд, но… Окумуру словно подавляли, лишая воли и каких-либо собственных желаний.       Сначала девочка сопротивлялась этому ощущению, но после была готова окончательно погрузиться в этот тёмный омут чистых инстинктов. И тогда она услышала отдалённый голос. Спокойный, тёплый, немного безразличный он что-то говорил на неизвестном Рин языке. Фразы перемешивались, доносились отрывками, но всё равно приносили необычайное спокойствие и звали за собой, родавая стимул бороться до конца, как небезызвестная лягушка, упавшая в кринку молока.       И вот, на одном упрямстве, девочка совершила первый шаг к своему спасению от настоящего безумия. Через пару минут малышку накрыло волной белого мягкого света, приносящего боль и радость, которые никак не сочетались между собой, но сосуществовали сейчас. Почти сразу же на спине её духовного тела начали прорастать крылья. Утихающий огонь не оставлял попыток сжечь их, но ни одно перо, к счастью, не было подпалено. Они выросли просто огромными, чтобы девочка, всё же, смогла взлететь, так как законы физики никто не отменял, примерно в полный рост Рин и около сажени в размахе. Иронично то, что они были не белыми, а имели голубой цвет. Но вот, пламя окончательно затихло, обнажая постепенно пропадающие рога и хвост. Только удлинённые заострённые уши, больше похожие на эльфийские, остались от демонического начала своей хозяйки, на чьём теле появилось светло-серое платье, которое, как позже узнает сама Окумура, символизирует чистоту её души, прекрасное в своей простоте. Даже волосы и глаза новоиспечённого ангела изменились, став на несколько тонов светлее.       Тьма окончательно исчезла, открыв девочке уже привычную церквушку, Фотина, который всё ещё что-то говорил, и своё бездыханное тело, которое стало исчезать, пропадая в неестественном свете.        И вот, последние слова молитвы обряда отдались эхом в её голове:       — Sanctus Dominus Deus! ****       После этого у Рин подогнулись ноги, накатила сильнейшая усталость после запечатывания демонической сущности и появления новой, и малышка потеряла сознание.       Окумура уже не видела, как Фотин подхватил её на руки, попутно ставя одну из сильнейших иллюзий, дабы все простые смертные видели самого обыкновенного ребёнка, телепортируясь к монастырю, и передал её Широ, который был серьёзно обеспокоен тем, что его дочь не вернулась домой. И не знала о том, что завтра её будет ждать ещё один сумасшедший день.