Пишите названия правильно!

— Родя, ты куда? — ошарашенно спросил Разумихин. — В Казань! — Раскольников схватил со стола стопку книг. — Ты что, не знаешь ещё? У нас ведь теперь книга называется «Приступ лени на Казани», поэтому придётся соответствовать. Хотя я что тут ничего не делал, что там не буду… — А мне тоже надо ехать? — Разумихин сел на стул, оглядывая творящийся в комнате бардак. Родион залез под стол, чтобы поднять оброненное перо. Вопрос приятеля так удивил его, что студент резко поднял голову и стукнулся ей об стол. — Всем надо ехать! — Раскольников вылез из-под стола, потирая макушку. — Так что я бы на твоём месте тоже собирался. — А из-за чего название-то поменялось? — спросил Разумихин. — А я откуда знаю? — развёл руками Родион. — Это вопрос не ко мне. — В атаку! — в комнату, размахивая шпагой, влетел Чацкий. Раскольников и Разумихин с удивлением на него уставились. Чацкий был в мундире, он ему необычайно шёл. — Александр Андреевич… — только и смог сказать Разумихин. — Что случилось? — У нас теперь книга называется «Горе-атаман», — Чацкий сел на стул. — Ну или "Горы от ума», мы ещё не определились. — А я-то думал, что это мне плохо, — усмехнулся Раскольников. — Но чтоб два названия! — Если бы два, — вздохнул Чацкий. — «Горе о тумане» кто-нибудь читал? Разумихин ошарашенно покачал головой. Он не мог понять, что за изменения в названиях, а, главное, из-за чего. Вроде бы жили они спокойно, убивали, грабили, и всех это полностью устраивало. — Александр Андреевич! — вдруг воскликнул Раскольников. — Вы сидите на моей тетради! Чацкий поспешно вскочил. До того, как сесть на стул, он не проверил, пусто ли там, однако, если бы студент ему не сказал, мужчина ничего бы не заметил. — Извините, — сконфуженно произнес Чацкий. — Я не посмотрел. Прежде чем Раскольников успел ему что-то ответить, в комнату ворвались Онегин и Печорин, причем последний сразу же запер дверь на крюк. — Мы все тут не поместимся! — ошарашенно воскликнул Раскольников. — Здесь слишком мало места! — А теперь, Григорий Александрович, объясните, наконец, от кого мы бежали, — сказал Онегин, немного отдышавшись. Евгений присел на диван рядом с Разумихиным. Пружины жалостливо заскрипели, но никто не обратил на это внимания, потому сейчас все взоры были прикованы к Печорину. — Что за спешка? — усмехнулся Разумихин. — И что это у вас в руках, Григорий Александрович? — добавил Чацкий. Печорин с досадно посмотрел на копье, которое до сих пор держал в руках и с негодованием отшвырнул его в сторону. Зазвенело выбитое стекло, внизу кто-то сдавленно вскрикнул. Все бросились к окну, однако хорошо видно было только Раскольникову, который успел туда быстрее остальных. — Что там? — спросил Печорин. — В кого я попал? Родион расхохотался. Все с удивлением на него посмотрели. — В Лужина! — сквозь смех выдавил студент. — И лично я совсем не против этого! Тут рассмеялся ещё и Разумихин, который Петра Петровича тоже не особо любил. — И всё же, — нахмурился Чацкий. — Что случилось? Откуда копьё и зачем вы заперли дверь? Все вернулись на свои места, один только Онегин не рискнул больше садится на диван, поэтому остался стоять, прислонившись к стене. — Это всё из-за названия! — гневно воскликнул Печорин. — «Герой нашего племени!» Звучит?! — Шикарно, — ухмыльнулся Евгений. — Но куда мы так бежали? — А это второе название! — Печорин был очень зол. — «Герои нашего времени». Теперь меня несколько! И за мной, как бы это странно ни звучало, гнались несколько меня! Тут уж расхохотались абсолютно все. Звучало всё это совершенно нелепо, но события действительно развивались очень необычно. — А сколько их, вернее, вас, было? — всё ещё улыбаясь, спросил Чацкий. — Штук пять или шесть, я не стал считать, — махнул рукой Печорин, в результате чего случайно сбил со стола чернильницу. — У меня тут очень мало места, — покачал головой Родион, наблюдая, как чернила растекается по полу. — А теперь постарайтесь в них не наступить. — Вы даже не позовете служанку, чтобы она это протерла? — брякнул Онегин, совершенно забыв про то, что у Раскольникова нет денег даже на самое необходимое. Студент поднял брови, но ничего не сказал, продолжая собирать вещи. Их у него, в общем-то, было очень мало, однако они были разбросаны по всей комнате. — И почему же вы так бежали? — спросил Разумихин. — Я бы поговорил с самим собой. — Ну, я очень хорошо себя знаю, поэтому бегство в этой ситуации было самым безопасным вариантом, — пожал плечами Печорин. — Предусмотрительно, — ответил Раскольников из-под дивана. — Я бы тоже так сделал. — Ты зачем туда полез? — Разумихин, не вставая, нагнулся и тоже заглянул под диван. Раскольников пополз вправо, потом заполз ещё глубже под диван, чтобы проверить абсолютно всё, но ничего так и не нашёл. — Мало ли что у меня туда закатилось, — Родион встал с пола и отряхнул руки. — Не хотелось бы здесь оставить. Раскольников ещё раз внимательно осмотрел комнату, но больше ничего своего в ней не обнаружил, поэтому сел на диван. Пружины снова скрипнули, но студента это не смутило, он уже привык. — А у вас что? — спросил Чацкий у Онегина. — Я же правильно понимаю, что просто так вы бы здесь не оказались. — А у меня книга теперь «Евгений и Онегин», — вздохнул он. — Это как? — опешил Печорин. — Я сам себя должен на дуэли убить, — развел руками Евгений. — Только ещё не понял, как это сделать. — Только ли убить? — усмехнулся Разумихин. — А письма кому писать будете? — Нет, это просто невозможно! — возмутился Онегин, который только сейчас понял, что один он, в сущности, просто не справится с сюжетом. — Я много кому отказывал, но чтоб самому себе… — Кстати, я что-то не замечаю Павла Ивановича, — вдруг спохватился Печорин. — У него, кажется, тоже не всё гладко. — А что такое? — спросил Чацкий.  — «Мертвый душ» у него теперь, — усмехнулся Онегин. — Вот он сидит, думает, что это значит.