Love is only for the brave

Всю дорогу до Лондона Гарри никак не мог перестать думать о Луи Томлинсоне. Парни, что шумно обсуждали успешный исход операции, не замечали задумчивого капитана. Он сидел в самом хвосте вертолета и размышлял о том, что координатор действительно старался помочь своим. Его действия, как ничто лучше, доказывали преданность команде. Томлинсон вообще не должен был быть там. Отстраненный от операции, он вполне мог себе в это время быть дома и пялиться в телевизор, просматривая футбольный матч. И никто бы и не подумал обвинить опального координатора в провале операции. Но нет! Он не только находился в штабе рядом с Хораном, следя за ходом операции, но и взял на себя ответственность. Он потрудился изучить и проанализировать имеющиеся данные по объекту, чтобы помочь им именно тогда, когда это требовалось. И Гарри отдавал себе отчет в том, что если бы не Томлинсон, они вряд ли бы оттуда выбрались. Сейчас, вспоминая, как еле дрожал голос Луи, когда тот пытался вывести их из ловушки, Гарри понимал почему. Томлинсон действительно за них переживал. Он чувствует себя частью команды и решил подстраховать их. Несмотря ни на что. Ни на вечные придирки Малика, ни на молчаливое недоверие ребят, даже на неоднозначное отношение самого Гарри, хотя тот и говорил, что не сомневается и верит ему. Луи всё это время был на отшибе. Вроде рядом, но вне круга доверия. Как новичок в выпускном классе, когда группы по интересам уже давно сформированы, и никто не хочет связываться с новеньким. Его могут взять в спортивную команду для усиления, списать контрольную или даже познакомить с правилами школы. Но никогда не позовут на вечеринку, или прогуляться большой компанией, или даже не позовут присоединиться за их столиком во время обеда в столовой. А всё, потому что он чужой. Его навязали. Привели в их класс и оставили тут. Сам по себе факт совместной учёбы никогда не сделает новичка частью сложившегося коллектива. Так и Томлинсон. Он пришел в «Сокол» неожиданно. Его не выбирали, его навязали. Он занял место погибшего товарища. Он пришел со своими целями, тайнами и внутренними переживаниями. Не лишенный амбиций, силы, знаний, хорошо натренированный боец – он вроде бы произвёл впечатление, но при первом же сбое в отлаженной работе сложившегося коллектива сразу обвинили его. Потому что он был неизвестен и чужд. И это было легко. Повесить все неудачи на новенького. Даже сам Гарри, опытный и здравомыслящий человек, поддался этому настроению. И пусть, поняв, что ошибается, он всё же ничего не делал, пока остальные всё дальше отдалялись от новичка. И вот именно Томлинсон сейчас спас их жизни. Если уж это не проявление преданности, то тогда что? Теперь всё должно измениться. Гарри об этом позаботится. Пора заканчивать все эти детские игры и начинать работать. Серьезно работать. И всем вместе. Плевать на планы Томлинсона по налаживанию контактов в коллективе. Не он здесь командир. А Гарри вынес решение, и обжалованию оно не подлежит. Гарри вскинул голову, распрямил плечи, обвел взглядом парней и, перекрикивая гул лопастей «Ястреба» произнес: - Парни! – он продолжал внимательно смотреть на команду. – Поговорим! - Конечно, капитан, - Лиам чуть сдвинулся в своем кресле, чтобы остальным было лучше видно командира. – О чём? Что-то случилось? - Случилось, - кивнул Гарри. – Я бы хотел кое-что уточнить. - Слушаем, - тут же отозвался Эд, выражая готовность команды внимать командиру. - Вы всё ещё считаете лейтенанта Томлинсона крысой? – проговорил Гарри. – Мне важно это знать. На несколько секунд повисло тяжелое молчание. Парни переглядывались, и кажется, никто не хотел начинать говорить первый. Но тут Пол прочистил горло и, теребя полы армейской куртки проговорил: - Если честно, то нет, кэп. - Почему? Из-за того, что случилось сегодня? – спросил Гарри, стараясь не выдать своего облегчения. - Нет. Лично я никогда до конца не верил, что он предатель, - вклинился Олли. Гарри скептически посмотрел на Ллойса, а затем перевел взгляд на Пола, ожидая объяснений. Самый рассудительный из отряда, тот всегда говорил по сути и максимально точно выражал мнение команды. - Не скрою, я, как и все, по началу, думал, что Томлинсон попал к нам не случайно, - начал Престон. – И тогда, после Сандерленда, было легко поверить в то, что новенький плетет интриги. Но теперь, узнав его лучше, я не верю, что, такой как он, способен на двуличие, лицемерие и предательство. - Мы его недооценивали, - согласился Лиам. – У него есть принципы. Гарри кивнул и слегка улыбнулся. Было приятно знать, что у ребят есть голова на плечах. - Я уже не говорю о том, что он невероятный красавчик, - вдруг заржал Ник, и улыбка Гарри тут же сошла на нет. Он медленно перевел взгляд на всё ещё скалившегося Гримшоу и процедил сквозь зубы: - Гримшоу, какое отношение внешность лейтенанта имеет к его профессиональным навыкам? - Как какое? – Ник засмеялся ещё громче. – Его можно использовать чисто тактически. Для отвлечения противника. С такими голубыми глазками и аппетитной задницей, он точно собьёт неприятеля с толку… Гарри совершенно не понравилось, в каком тоне Ник говорил о Томлинсоне. А особенно то, что тот заметил и оценил его лицо и филейную часть. Ну, уж нет! Этот блядский засранец не затащит Томлинсона в койку! Раз сам Гарри не может себе этого позволить, черта с два он позволит это смазливому снайперу. Тем более, где-то глубоко внутри, Гарри чувствовал, что Луи не соблазнится на Гримшоу. Подавив гнев и взяв себя в руки, Гарри максимально беспристрастно перебил веселящегося Ника: - Совершенно не уместное замечание, Гримшоу! – холодно начал Гарри. – И предупреждаю всех, кто заинтересовался Томлинсоном не только как товарищем по оружию! Правила все помнят? Они всё ещё в силе! - Так точно, - хмыкнул Олли, закатывая глаза. – «Не возжелай ближнего своего, — гнусаво протянул он. — Не сунь свой член в задницу товарища своего боевого и не подставь ему задницу сам, дабы не пришлось потом остаться ни без того, ни без другого. Будь честным и девственным пред командиром своим, а коли не так это, то храни молча тайну тела бренного и души развратной. Ныне, и присно, и во веки веков…» - Аминь! – хором закончила команда, а Гарри еле-еле сдержал улыбку. Всё-таки повезло ему с парнями. И впервые за долгое время напряжение отступило, бушующая ещё недавно злость пропала, Гарри по-настоящему захотелось отдохнуть. Посидеть где-нибудь, расслабиться и хоть не надолго забыть про проклятого Коуэлла и Северную Корею. - Завтра идем развлекаться, - с улыбкой сообщил он. – Как смотрите на это? Давненько никуда не выбирались, а? - Отлично! – воскликнул Ник, потирая руки. – Готов веселиться! Остальные поддержали его весёлым гулом и улюлюканьем. - Миссия выполнена. Завтра сдадим отчет Кордену и свободны, - заключил Гарри. – Мы все заслужили отдых! Парни сразу начали шумное обсуждение планов на предстоящий отдых, но Гарри ещё не закончил: - Идём всем отрядом, - уточнил он. – Кто возьмет на себя труд сообщить об этом Малику и Томлинсону? Олли присвистнул, а Эд хмыкнул с улыбкой: - Может сам, кэп? – спросил Ширан. – В смысле, я мог бы пригласить лейтенанта, но вот Зейн… Вряд ли он захочет идти куда-то с Томлинсоном. Разберись с этим сам. Гарри пожал плечами. - Ему придется. Это приказ. Пора заканчивать балаган в отряде. Если честно, Гарри сейчас было глубоко плевать на чужое недовольство. Главное, что у него самого были планы на предстоящий отдых. Вопреки ожиданиям, Томлинсон с большим оптимизмом принял предложение поучаствовать в совместном отдыхе. Вернувшись в Лондон, они первым делом поблагодарили координатора за оказанную помощь, а Эд и Пол даже извинились за своё поведение. Томлинсон лишь пожимал плечами и говорил, что просто делал свою работу, а после с радостью согласился на вечернее мероприятие. Гарри мог поклясться, что поймал его самодовольный взгляд, который выражал что-то из разряда: «Я же говорил». Гарри с трудом сдержал ехидную улыбку, глядя на Луи, а внутри разливалось непонятное тепло. Он чувствовал, что теперь всё будет хорошо, теперь всё наладится. И лишь немного омрачало ситуацию поведение Зейна. Он не осмелился оспаривать приказ, но всё ещё косо смотрел на то, как команда сближается со своим координатором. Доклад у Кордена прошел без задержек, пробный антидот был передан специалистам в лабораторию Ми-5. Но полковник в очередной раз пожурил Гарри за то, что тот относился к своему координатору предвзято и категорически запретил впредь игнорировать Томлинсона и отстранять его от выполнения боевых задач. На это Гарри с чистой совестью ответил, что теперь всё разрешилось, и в дальнейшем команда будет продолжать работать в полном составе и в полную силу. После доклада, получив заслуженные три дня на отдых, Гарри вернулся в расположение «Сокола». Вернувшись, он застал одного лишь Томлинсона. Тот сидел в полной тишине и задумчиво смотрел в экран ноутбука. - Томлинсон, - тихо позвал Гарри, испытывая скрытое удовлетворение от вида парня. – Что ты тут делаешь? Я же велел всем отправляться по домам. Луи поднял на командира уставшие голубые глаза, и в них, на самом дне мелькнуло что-то похожее на радость. - Мне было необходимо кое-что доделать, сэр. Не люблю оставлять дела на потом. Гарри прищурился, подходя ближе и стараясь рассмотреть в мониторе то, что заставило Томлинсона пренебречь заслуженным отдыхом. Но тот, заметив интерес командира, быстро свернул рабочее окно, а после и вовсе захлопнул крышку ноутбука. - Я передумал, можно отложить и на завтра. Это не так уж и важно, - с хитрой улыбкой Томлинсон посмотрел на Гарри. - А могу я узнать, что же это такое? - Не можете, - ответил Томлинсон, даже на миллиметр не сдвинувшись, когда Гарри практически вплотную приблизился к нему. – Это личное. Гарри притворно хмыкнул. - На службе не может быть ничего личного, лейтенант! - Ещё как может! – с бодростью в голосе ответил Луи. – Если об этом не известно начальству! - Тогда тебе не повезло, Томлинсон, - сказал Гарри, чуть наклоняясь вперед. В нос сразу ударил приятный запах, и он немного втянул воздух, чтобы наполнить лёгкие этим ароматом. – Я всё равно уже в курсе. Поэтому лучше тебе признаться. Томлинсон лишь пожал плечами, поднимаясь со своего места, и оказываясь, нос к носу со своим командиром. Не позволительно близко. Его голубые глаза горели какой-то странной удовлетворенностью и, не отрываясь, смотрели в лицо Гарри. А тот всеми силами пытался уговорить себя сделать шаг назад, потому что расстояния между ними практически не осталось, но, чёрт возьми, он не мог сдвинуться с места. Красивое лицо в непосредственной близости завораживало. Томлинсон совсем не по уставу смотрел на командира – прямо, понимающе, с долей нежности и чего-то ещё, что отражалось на самом дне темных зрачков. И это что-то перекликалось с чем-то таким же в душе самого Стайлса, что ощущалось совершенно невероятным и правильным, но неимоверно пугало. Казалось, что между ними происходит что-то, что не должно происходить. По крайней мере, не так, и не здесь. Они продолжали стоять друг напротив друга, не отводя глаз. Гарри не осознано качнулся вперед, даже через одежду ощущая жар молодого тела. С лица Луи медленно сошла улыбка, и он так же подался вперед, шумно вдыхая запах своего командира. В этом действии, Гарри остро почувствовал, направленное на себя желание. - Томлинсон, - Гарри надеялся, что его голос сейчас звучит ровно, чтобы не выдать, творившегося внутри возбуждения. – Какого хрена? Луи ничего не ответил, он лишь поднял руку и опустил её на плечо, а затем провел ею вниз по груди и остановился где-то в районе сердца. И Гарри понял, чего тот хочет. Вот он – апофеоз той игры, в которую они негласно играли вот уже несколько недель. Никто из них не произносил этого вслух, но и так всё было ясно. И Луи и Гарри хотели одного и того же. Эта всепоглощающая страсть, неуёмная, неуместная, неуставная. Она захлёстывала, накрывала с головой. Слишком сильная, чтобы смочь с ней справиться, или хотя бы бороться. А Гарри пытался. Он как мог, пытался бороться с желанием. Наверное, впервые в жизни он противостоял своему влечению и отказывался сразу взять то, чего нестерпимо хотелось. Секс для него всегда был просто сексом. Он трахался, натягивал штаны, оставляя любовника удовлетворенным, и уходил. Без извинений. Без сожалений. Потому что всегда на первом месте для него была работа. Жизнь на грани, в эпицентре событий. Он рисковал каждый день, и видел в этом смысл жизни. А отношения с сослуживцем могли повлечь за собой множество проблем. Они могли нарушить атмосферу в коллективе, да и вообще, как идти на рискованное задание, зная, что тебя прикрывает бывший любовник, возможно обиженный или оскорбленный. Брошенные любовники – не надежные товарищи, а Гарри привык доверять тем, с кем работает. Поэтому Гарри сдерживал себя, надеясь, что возможно всё пройдет само собой. Сгладится под напором трудовых будней. Ведь у них есть общее дело, долг, в конце концов. Но время шло, а влечение, причем взаимное, никуда не исчезло. И вот она, тонкая грань, которую решил пресечь Томлинсон. Совершенно точно, что он остался здесь не ради того, чтобы закончить какие-то там дела. Он ждал Гарри. И для чего ждал, тоже понятно. Вопрос в том, хватит ли Гарри сил, чтобы поступить так, как должно. Тем временем рука Томлинсона двинулась вниз, пока голубые глаза гипнотизировали Гарри. Они искали ответа, которого у него не было. Или был, но на нем нельзя было сосредоточиться. Только ни тогда, когда почти полностью вставший член упирается в ширинку, а кровь закипает. Когда тело напрягается в первобытном желании брать. Перехватить инициативу, вжать молодое тело в себя, проводя ладонями по спине, смять губы властным поцелуем, и наконец, взять то, чего так давно хотелось. Гарри с огромным трудом подавлял в себе желание развернуть Томлинсона к себе спиной и войти в него по самые яйца. И делать это снова и снова, пока со столь притягательных красных, чуть влажных губ, не сорвется стон удовольствия. Пока голубые глаза не станут чёрными от страсти. Гарри хотел чувствовать пальцы на бедрах, чувствовать, как от мощных, яростных толчков содрогается тело под ним, как Луи выкрикивает его имя. Он безумно хотел всего этого. До боли, до скрежета зубов, до побелевших костяшек пальцев. И знал, что получил бы всё это. Вот прямо сейчас. Ведь Томлинсон сам всё это ему предлагает. Но он не мог. Потому что знал – секс с Томлинсоном, не будет просто сексом. И лучше всего этого не начинать, потому что в дальнейшем это может привести к разладу в коллективе, и к внутренним, никому ненужным душевным метаниям. Поэтому, уже до предела возбужденный Гарри, игнорируя желание собственного тела, перехватил руку Томлинсона, которая добралась почти до паха, и крепко сжал. - Что. Ты. Делаешь? - предельно собрано и чётко спросил он у Томлинсона, глядя прямо в широко открытые голубые глаза. - А на что это похоже? – хрипло ответил тот, стараясь придвинуться ближе. - Лейтенант, ты забываешься! Это недопустимо! – Гарри повысил голос, но вышло совсем не убедительно. Томлинсон лишь хмыкнул и, выдернув руку из захвата, опустил её на полностью возбужденный член своего командира. - Забываюсь, сэр? - усмехнулся он, сжимая сильнее пальцы. – Хотите сказать, что мне всё это только кажется? Маленький засранец! Гарри моментально отступил назад. Наваждение спало. Стайлс привычно взял эмоции под контроль и холодно произнес: - Сделаю вид, что ничего этого не было. Отправляйся домой, Томлинсон. Пока не сделал ничего такого, о чём потом будешь жалеть. Луи лишь разочарованно покачал головой, но руки по швам всё же опустил. - Пожалею? Я? – кривя губы, переспросил он. – По крайней мере, у меня есть яйца, чтобы признать очевидное. Гарри прищурился, понимая, что сейчас лейтенант выскажется. И то, что он мог сказать, явно не понравится Гарри. Поэтому стоило поставить точку раньше, чем Томлинсон подготовит свою обличительную речь. - Парень с яяяяйцами, - протянул Гарри, начиная постепенно злиться. – А тебе не приходило на ум, что иногда нужно думать головой, а не членом? Томлинсон усмехнулся, продолжая сверлить командира взглядом: - А вам, сэр, - выделяя последнее слово, словно издевательство, произнес он, - никто никогда не говорил, что иногда лучше перестать думать, а просто сделать? То, что хочется! Потому что живём мы всего один грёбаный раз! И среди всего того дерьма, с которым мы сталкиваемся день за днём, можно позволить себе слабость. Потому что один из нас завтра может словить пулю. А второй, возможно, всю оставшуюся жизнь будет потом жалеть, что слишком много, твою мать, сейчас думал! Гарри моргнул, не ожидая такого выпада. Очевидная правда, высказанная в такой форме, ударила по нервам. Не услышать её было невозможно. Даже сквозь всё своё отрицание и гнев. Удивительным было и то, что, пожалуй, впервые в жизни, Гарри услышал кого-то, кто мыслит совершенно иначе, нежели он сам. И предлагает ему то, что в корне противоречит его принципам. Да, Гарри рискует каждый день. Они все рискуют. И может так случится, что со следующего задания он не вернется. И тогда станет совсем не важно, с кем он трахался, а с кем нет. Он будет мертв. И все сожаления, переживания и нереализованные планы умрут вместе с ним. Так почему же не свести эти сожаления к минимуму? Вот прямо здесь и сейчас. Ведь так хочется! До напряжения каждого мускула, до звериного рыка… Сейчас так велика потребность, чтобы отпустить себя, сдаться... Гарри отвернулся и вцепился руками в стол, несколько раз сильно моргая, стараясь прийти в себя. Он даже не увидел, а скорее почувствовал, как Луи подошел к нему со спины и вновь положил свои руки ему на плечи. - Сэр, - шепнул тот, откровенно прижимаясь грудью к спине Гарри. – Я хочу вас. Хочу так сильно, что мне почти больно. И хочу, кажется, целую вечность. - Чёрт, Томлинсон, - почти простонал Гарри, разворачиваясь и стоя нос к носу со своим лейтенантом. – Ты вообще понимаешь, что я… - Да! Вы мой командир! – мгновенно перебил его Томлинсон, не отводя взгляда. – Обещаю не забывать об этом! Только сейчас…я прошу вас… Он облизал свои губы и потянулся к Гарри. Сам же Гарри, будто со стороны наблюдал за происходящим: как Луи чуть наклоняет голову и припадает поцелуем к его полураскрытому рту. А дальше - всё! Гарри почти не помнил их крепких объятий, как его руки сковали тело Томлинсона, когда он выпустил громкий стон. В затуманенном страстью мозгу всплыла лишь одна мысль, о том, что на вкус Луи похож на мятный леденец с небольшой горчинкой табака. Терпкий, но в то же время свежий и яркий, и, чёрт возьми, неимоверно вкусный. Притянув голову Луи к себе ближе, Гарри мощно ворвался в приоткрытый, на всё готовый рот. Томлинсон слабо стонал, поддаваясь напору. Руки на плечах сомкнулись в жесткой хватке, сминая ткань форменной футболки. Было жарко, но было мало. Прикосновений, взглядов, стонов. Мало. Мало кожи, поцелуев, слюны. Хотелось поглотить друг друга, вжать в себя до предела. До перекрытого воздуха в лёгких, до молний в глазах. Гарри ещё никогда не чувствовал подобного. Никогда ещё не хотелось почувствовать такого единения с партнером. Отпустить себя, забыться, утонуть в бушующей страсти. Отдаться возбуждению каждой клеточкой, каждым нервом. Жадными рывками он освободил Луи от рубашки, оглаживая обнажившееся тело. Под ладонями чувствовались литые мышцы, а Луи нетерпеливо постанывал в целующий его рот, требуя большего. И Гарри давал ему это. Наплевав на все запреты. На все правила. Сбрасывая оковы самообладания и выдержки, тренированные годами. Этот парень сейчас был единственным, чего Гарри хотел. Хотел по-настоящему! Не трахнуть, а присвоить себе, получить единоличные права. Эти мысли пугали Гарри, и если бы он смог хоть на секунду оторваться от Луи и хорошенько над этим подумать, то возможно… Но этому не суждено было случиться. Потому что как только Луи освободил его от футболки и их обнаженные тела соприкоснулись, все сомнения сгорели в напалме страсти и желания. - Боже, да! – простонал Луи, покрывая поцелуями его шею. – Не могу поверить, что наконец-то могу касаться вас… Гарри застонал, сжимая ягодицы Луи ещё крепче и откидывая голову чуть назад, подставляя шею под нескончаемые поцелуи. Мысль о том, чтобы отпустить Луи и уйти, теперь казалась совершенно нелепой и нереальной. Рывком Гарри притянул его к себе, приподнял, перехватывая жаркое тело под ягодицами, и сделал шаг вперед. Он опустил Луи на стол, попутно сгребая в сторону стоящий тут ноутбук и кипу каких-то бумаг, каких именно Гарри было уже не важно, и навалился сверху, не переставая целовать его. Луи резко выдохнул, но тут же притянул его ближе, обхватывая руками, оглаживая крепкую спину ладонями, выдыхая обжигающий воздух на обнаженную кожу. Гарри уже почти не понимал, что он делает. Все движения были будто на автомате. Он окончательно освободил себя и Луи от оставшейся одежды и снова навалился на обнаженное тело любовника. Луи испустил протяжный гортанный стон и обхватил своими ногами его за талию. - Да… Короткое слово пробилось сквозь какофонию стонов и звуков поцелуев. Они целовались, остервенело, жадно, никто не уступал другому. А когда их напряженные и истекающие смазкой члены соприкоснулись и начали тереться друг о друга, они внезапно содрогнулись, задушено хватая ртами воздух. Возбуждение накатывало волнами. Луи слегка прикусил шею Гарри, извиваясь в его руках. - Трахните меня! – выдохнул он, тут же зализывая укус. - Сейчас же, сэр! Гарри показалось до нелепого абсурдным, что даже сейчас, в такой ситуации, Луи обращается к нему не иначе, как «сэр». Но эти мысли быстро улетучились из головы, стоило руке Луи проскользнуть между их телами и сжать его болезненно напряженный член. - Блядь, - сквозь зубы зашипел Гарри, безотчетно толкаясь в ласкавшую его ладонь. Если он сейчас же не войдет в это тело, он умрёт от перевозбуждения. - У меня нет смазки, - выдохнул он в припухшие от бесконечных поцелуев губы, и впился пальцами в стройные бёдра. - Похуй, - ответил Луи, ещё сильнее сжимая готовый вот-вот взорваться член Гарри. – Я не баба! - Будет больно. - А то я не знаю! – прошептал Луи, прикусывая шею Гарри. – Но я хочу этого! Сейчас же! Гарри освободил руки и теперь одой упирался о стол сбоку от Луи, а вторую опустил вниз, туда, где их тела соприкасались. Ладонью он слегка сжал член своего уже почти любовника, за что был награждён протяжным стоном удовлетворения. Поласкал яйца и слегка прошелся по уздечке, от чего Луи дёрнул бёдрами навстречу, но Гарри и не думал останавливаться. Почти невесомо пальцами скользнул по всей длине члена, вырывая у Луи ещё один нетерпеливый стон. В следующее мгновение его палец коснулся сжатого ануса и слегка надавил, но, не проникая, а только поглаживая. - Господи Иисусе! – Луи почти рыдал. – Сделай это! Иначе я умру! - Не умрешь, - шептал Гарри, скользя языком по скуле Луи. Тяжело дыша, Гарри, быстро облизав палец, вновь приставил его ко входу Луи и надавил сильнее. Упругие стенки, будто нехотя поддались, впуская его. Было жарко. И Гарри задыхался в этой вязкой волне бесконтрольной похоти. Всё его тело дрожало, желая Луи. А тот лишь сильнее метался под ним, что-то выстанывая, то ли умоляя, то ли угрожая, когда чувствовал в себе уже не один, а несколько пальцев. Ещё несколько движений пальцами, и Гарри понял, что если сейчас же не войдёт в это тело, то совершенно постыдно кончит как подросток. Аккуратно убрав пальцы, он коснулся растянутого входа напряженной головкой. - О Боже, да! – протянул Луи и подался бедрами навстречу, пытаясь насадиться самостоятельно. Его пальцы больно впились в спину Стайлса, а колени намертво обхватили торс. И Гарри начал входить. Медленно, осторожно, задыхаясь от наплыва эмоций. С каждым движением он погружался в Луи всё глубже, отмечая, что ещё ни с кем он не чувствовал такого кайфа. Оглушающего. Всепоглощающего. Лишающего рассудка. Когда остаётся лишь одно желание: брать, двигаться, сильно, резко, сейчас. Держать. Не отпускать. Пронзать насквозь. Пока не будет смотреть в искаженное страстью лицо. Ловить губами раскаленный воздух. Слизывать выступающий соленый пот. Лицо Луи в момент, когда Гарри полностью вошел в него, было прекрасно. Оно выражало смесь боли и наслаждения. Он немного повернул голову, от чего его скулы казались острыми, словно бритва, и Гарри желал пораниться о них. Безумно красивый. И видя, как он в нетерпении кусает губы, Гарри сорвался. Первый толчок был медленным, но уверенным. Луи слегка поморщился, но Гарри не оттолкнул, а наоборот прижал его сильнее, впиваясь пальцами в ягодицы. Второй – тягучим и плавным. Гарри немного крутанул бедрами, словно проверяя готовность партнера. Луи простонал и откинул голову назад, полностью расслабляясь. Третий – сильным и напористым. Луи резко выдохнул, скользнул одной рукой вверх по спине, царапая лопатки короткими ногтями, и за шею притянул Гарри для поцелуя. Поцелуй был мокрым и недолгим. Во время него Гарри немного сменил позу и снова вошел. Четвертый толчок стал быстрым и метким. Точно в то место, куда Луи и надо было. Он резко взвился, вскрикнул, и его руки заметались по спине и бедрам Гарри. А дальше было какое-то сумасшествие. Стоны. Толчки. Остервенелые просьбы. Уверенные приказы. Бешеный темп. Скольжение плоти о плоть. Смесь боли и наслаждения. Наверное, впервые в жизни у Гарри был такой партнёр, отдававший всего себя без остатка, без оговорок, не играя. Гарри видел каждую его эмоцию, слышал каждый вздох, ловил каждое слово. Луи был идеален. Открытый, страстный, горячий. И Гарри пользовался этим, самозабвенно втрахивая Луи в стол. И это было так охуенно, что он терялся в собственных ощущениях. Оргазм настиг обоих внезапно. Луи пронзительно вскрикнул и забился под ним, сжимая внутренние стенки так, что Гарри сам стремительно сорвался в удовольствие, прижимая его к себе и толкаясь вперед по инерции. Казалось, прошла целая вечность, пока они приходили в себя, перепачканные в сперме и тяжело дышащие. Гарри первым приподнялся, с огромным трудом двигая телом, он заглянул во всё ещё темные глаза Томлинсона. Тот лениво улыбнулся и потерся носом о его плечо. - Это было охуенно, - пробормотал он, и уже весело добавил: - Сэр. Гарри хмыкнул, стараясь принять более устойчивое положение. - Мне нравится, Томлинсон, - начал он, - что даже в такой ситуации ты держишь субординацию. - Так точно, сэр, - потягиваясь всем телом, сказал Луи. – Я же обещал, что всегда буду помнить о том, что вы мой командир. Гарри огляделся в поисках своей футболки, обнаружил её у стола и с приятной болью во всех мышцах нагнулся за ней. Тщательно вытерся и передал её Луи, который с улыбкой последовал его примеру. - Я рад, что вы передумали, сэр, - Луи улыбался, но Гарри видел настороженность и неуверенность в его глазах. Наверняка он думал, что Гарри вот-вот пожалеет обо всем случившемся. Но как ни странно, ничего подобного Стайлс не испытывал. Единственное, что беспокоило его, так это то, что работать с Томлинсоном теперь, будет нелегко. После того, как их отношения пресекли черту, придется приспосабливаться. Он со всей серьёзностью посмотрел в глаза Луи и тот замер. - Надеюсь, ты понимаешь, что ничего не изменилось? – спросил он у Луи, натягивая штаны. - Понимаю, - ответил тот, садясь, и протягивая руку к своей рубашке. – Вы – мой командир. - Вот именно, - согласился Стайлс, надевая на себя камуфляжную куртку, вместо испачканной футболки. - Надеюсь, впредь, нам удастся избегать подобных ситуаций в рабочее время. - Конечно, сэр, - Луи улыбнулся, а Гарри почувствовал, как от этой понимающей улыбки что-то знакомое переворачивается внутри. Чтобы вновь не поддаться соблазну, он коротко кивнул Луи и ретировался, оставив того одного приводить себя в порядок. Уже по дороге домой, входя в очередной поворот, Гарри вспомнил свои же слова, сказанные Луи: «Ничего не изменилось…» Но правда была в том, что изменилось всё. И теперь Гарри придется пересмотреть некоторые из своих принципов.