Break My Fall

Акааши Кейджи был сдержанным. Он всегда был таким, даже в детстве. Бокуто был первым человеком, который вытащил его из своей раковины; они были друзьями в течение долгого времени. Вот почему Бокуто не мог знать, что Акааши влюблен в него. Бокуто говорил очень громко. Он был просто невыносим. Он ел, как свинья, и был полон сил. Одним словом — придурок, но Акааши любил его. Он знал Бокуто так, как никто другой, знал ту сторону, которая появлялась, когда все усложнялось в его жизни, и все еще любил его всем сердцем. Когда Бокуто впервые поцеловал его, он подумал, что его мозг сейчас замкнёт от шквала эмоций, обрушившихся на него внезапно. Он никогда даже не смел надеяться, что Бокуто когда-нибудь полюбит его в ответ, не говоря уже о поцелуе. Когда они поцеловались во второй раз, он подумал: это вершина, он никогда не будет счастливее. Но он ошибался. — Ты в порядке? — мягкий вопрос Бокуто достиг его ушей. Его капитан смотрел на него с взволнованным выражением лица. — Мы можем остановиться, если ты не готов. — Тот покачал головой. — Я в порядке, — заверил он, хотя его сердце пропустило стаккато в груди при мысли о том, в каком положении они находились. Взгляд Бокуто смягчился. — Скажи мне... если что-то пойдёт не так, — эти слова были окрашены такой нервозностью, что Акааши захотелось обнять его. Он был так неуверен в себе, и так боялся все испортить. — Обязательно, — пообещал он. Бокуто нежно взял член Акааши в одну руку, и Акааши резко втянул воздух. Никто никогда не прикасался к нему — это было странно, но не в плохом смысле. Когда Бокуто нерешительно коснулся его, слегка проведя пальцами вдоль ствола, чтобы проследить за венами, исследуя его самую интимную область с любопытством, дыхание Акааши участилось. Бокуто Котаро был у него между ног, прикасался к нему, собираясь... Он даже не мог закончить свою мысль. Это было невероятно сюрреалистично. Капитан наклонился вперед, колеблясь секунду, затем взял головку члена Акааши в рот, и Акааши ахнул, чувствуя, как напряглись мышцы его живота. Там было так тепло и мокро... Он чувствовал, как язык Бокуто скользит вокруг него, дразня его щель, посылая легкую дрожь удовольствия через живот. Мягкий, теплый язык ласкал его так нежно. Это было совсем не похоже на то, что он чувствовал раньше. Бокуто вдруг набрал побольше воздуха в рот, и Акааши подавил стон, невольно опустив одну руку в двухцветные волосы Бокуто. Он просеивал свои пальцы сквозь жирные, мягкие пряди, растворяясь в ощущении рта Бокуто. Язык капитана скользнул по его члену, и он втянул воздух, когда почувствовал вибрацию от стонов Бокуто вокруг его члена. Неужели он тоже получает от этого удовольствие? Бокуто сдвинул бедра на кровати, слегка изменив положение, а затем медленно… О боже... опустился вниз...О черт… — Бо-о-о-о... — Акааши не смог сдержать стона, который вырвался из его горла, его бедра подрагивали, и он зажал рот рукой, чтобы заглушить свое отчаянное хныканье. Нос Бокуто терся о горячую от возбуждения кожу нижней части живота. Как, черт возьми, он это принял? У него вообще был рвотный рефлекс? Бокуто отодвинулся от него, чтобы сказать несколько слов: — Не закрывай рот, я хочу тебя слышать, — Акааши почти не слышал последних слов, они были такими тихими. Он задохнулся, почувствовав, что тепло снова полностью поглотило его, и подавил желание заглушить свои стоны, пытаясь сделать так, как просил Бокуто... А потом Бокуто сглотнул. Акааши резко вскрикнул, почувствовав, как горло Бокуто напряглось и сжалось вокруг головки его члена. Его свободная рука отчаянно хваталась за простыню, чтобы сжать ее в кулаке. Долгий стон с открытым ртом вырвался у него, и он тяжело задышал, когда рот капитана запрыгал вверх и вниз по нему. — Бокуто... Бокуто... — бормотал он, задыхаясь, зарываясь пальцами в его густые волосы; он боролся с инстинктивным желанием схватить черно-белые пряди. Капитан на мгновение оторвался от него, и вид Бокуто, невинно глядящего на него снизу вверх, заставил Акааши сделать судорожный вдох; его губы все еще были соединены с головкой его члена блестящей нитью слюны и предекулята. — Все хорошо? Акааши издал хриплый смешок: — Хорошо?.. Это еще мягко сказано. Бокуто вздохнул с облегчением. — Мне нужно начать... Ну, знаешь... готовить тебя сейчас, — он все еще немного нервничал. — Все в порядке? — его лицо было таким же раскрасневшимся, как лицо Акааши, и темноволосый, как зачарованный, смотрел на струйку слюны, стекавшую по подбородку Бокуто. — Да... пожалуйста, — прошептал он, на мгновение закрыв глаза. Когда он снова открыл их, взгляд Бокуто был прикован к нему. Тонкое цветное кольцо вокруг его зрачков тлело, как обожженный мед. — Скажи мне, если ты захочешь остановиться, или помедленнее... — легкая дрожь в голосе Бокуто была такой милой. Акааши кивнул. Бокуто взял бутылку смазки и выдавил немного прозрачной жидкости себе на пальцы, обильно смазывая их и растирая друг о друга, чтобы согреть. Он наклонился, нежно целуя промежность и бедро Акааши, и просунул руку между его ног. Акааши почувствовал неуверенное прикосновение теплого скользкого пальца, и его лицо вспыхнуло, но он кивнул, когда Бокуто посмотрел на него с немым вопросом. Он почувствовал, как напряглись его мышцы, когда палец медленно вошел в него, и слегка пошевелился. Это было так странно. Он видел, что Бокуто изо всех сил старается быть нежным. — Ты можешь и быстрее, я не сломаюсь, — пробормотал он, покраснев. Бокуто подчинился, скользнув скользким пальцем до самого конца и остановившись на костяшке. Акааши выдохнул, сам того не сознавая. Палец Бокуто потер его изнутри, ощупывая все вокруг. Пока не слишком болезненно. Просто немного по-другому. — Ну как? — тихо спросил Бокуто, и Акааши едва заметно кивнул. — Да. Еще один. Я должен принять три, прежде чем смогу принять... тебя, — он слегка споткнулся на последнем слове. Бокуто нервно пожевал губу, соглашаясь. Акааши почувствовал, как другой палец проскользнул в кольцо мышц, но не произнес ни слова, пока Бокуто медленно двигал пальцем до конца, вращаясь внутри него и раздвигая пальцы. Он полагал, что это не было больно, но и не очень хорошо. Через минуту он снова заставил себя выдохнуть, сглотнув. Капелька пота скатилась по его виску, и он смахнул ее. — Еще один, — его голос был напряжен, а лицо Бокуто слегка исказилось. — Ты уверен, что все в порядке? — он волновался. — Да, — выдохнул Акааши, тяжело дыша. Он был полон решимости сделать это, черт возьми. Он почувствовал, как шевельнулся третий палец, и не смог сдержать стон, вырвавшийся из его горла. Он укусил себя за руку, чтобы отвлечься. Жгучая растяжка начинала становиться по-настоящему болезненной, но он отказывался сдаваться. Он хотел этого больше всего на свете, поэтому зажмурился, тяжело дыша, пока все три пальца не оказались полностью внутри него. Он судорожно вздохнул, сжимая и разжимая пальцы на простынях, а Бокуто держал пальцы совершенно неподвижно. — Акааши, — взмолился он, — пожалуйста, если это причиняет тебе боль, я не... Может быть, нам стоит… — Бокуто, я обещаю тебе, что все будет хорошо. Я хочу этого. Просто дай мне минутку... — Акааши замолчал, уронив голову на подушку. Он закрыл глаза и медленно вздохнул, позволяя своему телу расслабиться и приспособиться к этому вторжению. — Ладно... мы можем ждать столько, сколько тебе нужно, — Бокуто наклонился и нежно поцеловал внутреннюю сторону бедра Акааши, отчего тот задрожал. Он оставлял нежные поцелуи в различных местах, некоторые из них были немного грубее, чем другие, ближе к укусам, но не были жесткими, чтобы оставить следы в местах, которые будут видны. Бокуто прикоснулся губами над сухожилием, соединяющим внутреннюю часть бедра Акааши с его промежностью, задевая зубами и облизывая языком. Он решительно втянул воздух, и Акааши ахнул. — Я не могу оставить засос на твоей шее, а то люди увидят, так что... — Бокуто застенчиво прижался к его коже, и Акааши потянулся, чтобы взять его за руку, его лицо смягчилось. — Ты такой дурак, — эти слова были полны нежности. Он знал, что будет думать об этом моменте каждый раз, когда увидит синюю кожу, пока она не заживет. — Я стараюсь. Акааши со вздохом опустил голову на подушку и слегка пошевелил бедрами, проверяя, как его мышцы реагируют на неестественное растяжение. Он для пробы сжал свои мышцы, и Бокуто слегка подпрыгнул, издав нервный смешок. Акааши чувствовал себя удивительно хорошо; его тело почти полностью приспособилось к пальцам внутри него. Бокуто, по-видимому, заметил, что его стояк слегка упал, поэтому рот капитана снова опустился на него, и темноволосый издал сдавленный звук, подергивая бедрами. Он не ожидал, что Бокуто сделает и то и другое одновременно. — Бокуто... — он застонал от сочетания ощущений, нахлынувших на него: скольжение губ по его члену и обжигающая растяжка, когда пальцы внутри него скручивались. Это становилось все менее болезненным и все более странным, невесомым чувством, которому он не мог дать названия; как задержанное дыхание перед тем, как вагончик американских горок рухнет вниз по крутому склону. — Где ты научился этому? — он тяжело дышал. Бокуто выглядел таким же потерянным, каким чувствовал себя Акааши, и Акааши слегка дернул его за волосы, чтобы стащить с члена. Бокуто ошеломленно моргнул, глядя на него; Акааши явно был не единственным, кто наслаждался этим. — Тренировался, — пробормотал парень, смахивая пальцем слюну с подбородка, — на банане. Акааши не смог сдержать смешка: — Какого черта, Бокуто? — Эй, я много об этом думал... Я не хотел выглядеть совсем неумелым, — его тон был немного оборонительным, и он подтверждал свои слова движением пальцев внутри. И... внезапно звезды и краски заискрились в глазах Акааши; его спина выгнулась дугой над кроватью, и он издал сдавленный крик. Удовольствие вспыхнуло в его животе, груди и даже бедрах. Из его горла вырвался всхлип, грудь быстро поднялась и опустилась. — Что... это было? — прохрипел он, дрожа всем телом. — Какого черта... — глаза Бокуто приняли странное выражение. Какое-то странное и немного дикое. Он снова скрутил пальцы вверх, и Акааши застонал, руками пытаясь найти опору на кровати. Это было что-то вроде раскаленного удовольствия, которое пронзило его живот и грудь и заставило его зрение затуманиться. Лицо Бокуто медленно осветилось пониманием. — Так вот где это, — выдохнул он, и Акааши почувствовал, как он ощупывает еще немного вокруг, пальцы снова терлись об это странное место, но гораздо более мягко и целенаправленно. Акааши извивался, закрывая глаза одной рукой и выдыхая имя Бокуто, когда удовольствие разлилось по его телу. Если раньше у него и были какие-то мысли о тишине, то теперь они давно ушли. Громкие стоны и вздохи смутили бы его, если бы он не терялся в муках наслаждения. Его лицо определенно горело, и он даже не обращал внимания на то, что пальцы ног были согнуты, и он, наверное, немного пускал слюни. Это было потрясающе. Из-за постоянного трения о простату Акааши чувствовал, как его мышцы быстро сжимаются в преддверии оргазма, поэтому он отчаянно замахал Бокуто рукой. — Стой, стой, я сейчас кончу, — прохрипел он, тяжело дыша, а Бокуто замер и вытянулся по стойке смирно, широко раскрыв глаза. — Прости! — Не извиняйся, просто... просто иди сюда, — выдавил Акааши, протягивая дрожащую руку. С величайшей осторожностью Бокуто вытащил пальцы из тела Акааши, и темноволосый резко втянул воздух, почувствовав пустоту. Бокуто потянулся за салфеткой, чтобы вытереть смазку с пальцев. Акааши потянул Бокуто за запястье вверх, и старший перелез через него. Его вес приятно ощущался на Акааши; он заставлял его чувствовать себя маленьким и уязвимым, но в безопасности. — Акааши, — Бокуто тепло дышал сеттеру в шею, и он вздрогнул, когда Бокуто обвил его руками за спину. Дрожащие руки Акааши поднялись, чтобы коснуться его щек, и их носы соприкоснулись, когда они глубоко поцеловались. Бокуто отпрянул, вглядываясь в лицо Акааши. — Ты готов? — вопрос, заданный мягким, низким, голосом заставил внутренности Акааши затрепетать в предвкушении. — Да, — ответил он тем же тоном. Его капитан наклонился, чтобы открыть бутылку смазки, выдавил немного и погладил по своему члену быстрыми, торопливыми движениями. — П-погоди, нам использовать презерватив? Черт, у меня их нет, — в голосе и лице Бокуто явно слышалась паника, и Акааши шикнул на него. — Все нормально. Я знаю, что у тебя нет никаких болезней. Мы же оба девственники, помнишь? — сказал он, и Бокуто с облегчением вскинул руку. — Не может быть болезней, если у тебя никогда не было секса,* — он заметно расслабился. — Я куплю для следующего раза? — Да, в следующий раз. От нетерпеливой улыбки Бокуто грудь Акааши затрепетала. Акааши поднял и развел ноги, придерживая их руками под коленями, и снова кивнул Бокуто. Взяв свой член за основание, Бокуто осторожно приблизился к скользкому, подергивающемуся входу Акааши и медленно, очень медленно двинул бедрами вперед. Акааши втянул воздух, когда кольцо его мышц напряглось вокруг головки члена Бокуто. Это было намного больше, чем пальцы, и это жгучее ощущение вернулось. Его пальцы впились в колени, он издал гортанный звук боли, его лоб сморщился, и Бокуто остановился, давая ему время привыкнуть. Нежные поцелуи были прижаты к губам Акааши, ко лбу, переносице, горлу. Капитан шептал успокаивающие слова. — Я рядом... ш-ш-ш... — Бокуто тяжело дышал ему в ухо. Он, вероятно, вот-вот сойдет с ума, и ему будет нелегко усидеть на месте. Он обхватил руками шею Бокуто и уткнулся лицом ему в плечо. — Двигайся, — сказал он и почувствовал, как Бокуто все глубже входит в него, все так же нежно. Острая, пронзительная боль заставила его зажмуриться, но он больше не останавливал Бокуто. Он прикусил губу и терпел растягивающееся скольжение, пока не почувствовал прикосновение горячей кожи к своему заду; Бокуто был полностью погружен в него, и, Боже, он чувствовал себя полным. — Акааши, — Бокуто казалось, что он вот-вот заплачет. — Это так жарко и узко... — нечто среднее между всхлипом и стоном вышло из глубины груди Бокуто, и он уткнулся лицом в шею Акааши, тяжело дыша и шепча его имя снова и снова. Акааши глубоко вдохнул через нос, желая, чтобы гул в ушах утих. — Подожди минутку, пожалуйста, — сказал он шепотом, положив одну руку на низ живота, чувствуя, как его тело медленно приспосабливается к члену внутри него. Это было так странно, так тяжело... Сладостный жар, наполнявший его, был ошеломляющим, соединяя его с Бокуто на абсолютном, самом интимном уровне. Он почувствовал, как в груди поднимается волна любви, и нежно взял лицо Бокуто в свои ладони, соединяя их губы вместе. Веки Бокуто затрепетали, он застонал, прижавшись к губам Акааши, и тот раскрыл рот для поцелуя, облизывая и посасывая покрасневшие губы старшего. Он целовал своего капитана так, словно умирал от голода, растягивая поцелуй до тех пор, пока они оба не начали отчаянно задыхаться. Он отстранился, их теплое дыхание смешалось в небольшом пространстве между ними, и сглотнул. — Я думаю... Теперь ты можешь двигаться, — он сделал все возможное, чтобы сделать еще один глубокий вдох, медленно выдохнул и закрыл глаза. Бокуто подобрал под себя ноги, держа Акааши одной рукой за поясницу, а другой под коленом, удерживая его. Он медленно вытащил головку и снова вошел внутрь, и у Акааши перехватило дыхание от трения о его внутренности. Член Бокуто снова задел это определенное место, и он подпрыгнул от удовольствия, которое пробежало по его позвоночнику. — Хорошо? — Бокуто выдавил из себя голосом напряженным и скрипучим. Он мягко набрал немного скорости, и Акааши отрывисто кивнул и накрыл ладонь Бокуто на задней стороне своего колена своей собственной. Бокуто выглядел немного успокоенным; как будто он все ещё боялся все испортить. Пока они двигались в едином ритме, Акааши изо всех сил старался подбодрить Бокуто. — Я чувствую себя потрясающе внутри, — он задыхался, наклоняя бедра навстречу толчкам Бокуто. Его собственный член истекал струйками предэякулята на живот, это было так хорошо. Горячее, скольжение члена Бокуто внутрь и наружу лишало его дыхания; шум, который он издавал, был чистым грехом, и каждый толчок был мимолетным ударом по простате, который заставлял его задыхаться. С усилием он понизил голос еще ниже, пристально глядя в широко раскрытые золотистые глаза, сверлящие его собственные. — Так хорошо, Бокуто, — он протянул руку, чтобы нежно смахнуть влагу с потного лба Бокуто. Бокуто издал хриплый, почти плачущий звук, подняв одну руку к щеке Акааши. — Акааши, я думаю, что люблю тебя, — его голос дрожал. Мир Акааши замер, и все вокруг внезапно стало более цветным, более живым. Слова повисли в воздухе между ними, тепло обволакивало его, как пар от кофейной чашки, и сердце Акааши слегка сжалось в груди. Бокуто любил его? — Т-ты это серьезно? — прошептал он, едва веря своим ушам. Бокуто на мгновение прекратил свои движения и наклонился, прижимая душераздирающе сладкий поцелуй к полуоткрытым губам Акааши. Когда он отстранился, чистая, неподдельная любовь в его глубоких золотистых глазах выбила весь воздух из легких Акааши. — Всей душой, — его слова были мягкими, но в них чувствовалась твердая сила, которую Акааши привык видеть на волейбольной площадке. Решительность в выражении лица Бокуто была такой милой, такой искренной, что Акааши чуть не расплакался. Этот человек любил его больше всего на свете. Он обнял Бокуто за торс, крепко прижал к себе и уткнулся лицом в мокрое от пота плечо. — Я... Я... — его горло сжалось, и он сжал руки, слезы жгли ему глаза. — Я л-люблю... тебя тоже... — Бокуто напрягся в его объятиях. — П-правда? — его голос был таким тихим, таким печальным и полным надежды, что Акааши оттолкнул его достаточно, чтобы посмотреть ему в глаза, обхватив лицо обеими руками. — Ага. Я люблю тебя, Бокуто, — на этот раз он произнес это, не заикаясь, хотя и чувствовал, что его лицо покраснело. Бокуто поднял брови, и его лицо расплылось в широкой улыбке. Их губы снова встретились. Бокуто любил его. Они не просто занимались сексом. Они занимались любовью. Когда Бокуто уткнулся лицом в его шею и снова начал толкаться в него, все изменилось. Лучше как-то, как будто они были ближе. Все было намного более интуитивным, чувствительность повышена до максимума. Акааши не мог сдержать стонов, поскольку постоянное давление на простату заставляло его кончить раньше. — Кажется, я уже близко, — прошептал он на ухо Бокуто, и капитан напряженно хмыкнул и судорожно кивнул ему в плечо, поворачивая таз с каждым длинным тяжелым толчком. То, как они прижимались друг к другу, казалось таким чувственным и интимным. Комната была окутана мягкими звуками: глухой стук бедер о таз, непристойные скользкие толчки, их тяжелое дыхание и стоны. Как будто... Как будто они были единственными людьми в мире. Акааши на мгновение удивился своей удаче. Толчки Бокуто становились все более хаотичными и неровными, что означало, что он тоже приближается к концу. — Акааши... Акааши ... — бормотал Бокуто, уткнувшись ему в шею. Акааши почувствовал, как зубы царапают его кожу, и испустил жалобный крик, склонив голову набок, незнакомое чувство неуклонно нависло над ним, как будто он падал. Это было ужасно и душераздирающе. Сердцебиение Акааши ускорилось, когда он почувствовал, как его живот напрягся, и его голос резко раздался в сдавленном вскрике, когда он, наконец, понял, что это было. — Бокуто, я... я!.. — он отчаянно вцепился в спину Бокуто, когда его внутренности натянулись и темнота поползла в уголки его зрения. Бокуто выдохнул рычащий, дрожащий стон в шею, крепко обхватив одной рукой его талию и сжимая простыни в другой руке. Акааши снова и снова ловил ртом воздух, ритмично сжимая Бокуто, и его член подергивался, забрызгивая их груди липкой перламутровой жидкостью. Волна за волной обжигающего удовольствия обрушивалась на него, лишая дыхания, мощного и подавляющего. В последний раз выставив вперед бедра, Бокуто с хриплым, приглушенным стоном согнул спину и замер, а Акааши почувствовал, как глубоко внутри него разливается тепло; он почувствовал, как напряглись в оргазме мышцы живота Бокуто, прижавшиеся к его собственному животу. Вскоре Бокуто безвольно повалился на него сверху, издав слабый дрожащий звук, и руки Акааши сами собой ослабли и соскользнули со спины Бокуто. Они лежали, тяжело дыша и обливаясь потом, прижавшись друг к другу, их головы кружились, грудь тяжело вздымалась. Он только что потерял девственность. С Бокуто Котаро. С его капитаном. Он осторожно ущипнул себя за бедро. Нет, это было реально. Он опустил руку, все еще пытаясь отдышаться. Теплая тяжесть в его руках и ногах была чем-то таким, чего он никогда раньше не испытывал от оргазма. С другой стороны, он никогда не был с другим человеком. Может быть, в этом и была разница. В любом случае, это было очень успокаивающе и приятно, и он чувствовал себя более расслабленным, чем когда-либо за долгое время. Он медленно поднял руку к затылку Бокуто и провел пальцами по его волосам. — Бокуто, — тихо сказал он. Бокуто поднял голову. Глаза капитана покраснели, а лицо было мокрым от слез. — С тобой все в порядке? — с тревогой спросил он. Улыбка Бокуто была усталой, но радостной. — Я в полном порядке. Я гораздо лучше, чем в порядке, — его голос был слегка хриплым. Акааши вытер костяшками пальцев следы слез на щеках Бокуто, и его капитан склонился к нему, закрыв глаза. Он одарил Бокуто мягкой, расслабленной улыбкой, той самой, которую он хорошо знал. Осторожная рука откинула пряди темных волос, прилипших к потному лбу, и Бокуто наклонил голову, чтобы поцеловать Акааши в висок. — Я рад, — прошептал он, уткнувшись лицом в гладкую кожу, и Акааши услышал, как он всхлипнул. Он снова взял лицо Бокуто в свои ладони и откинулся назад, чтобы заглянуть ему в глаза. Медово-золотые глаза все еще были влажными. — Почему ты плачешь? — мягко спросил Акааши, нежно ловя большим пальцем слезу, которая скатилась по щеке Бокуто. Лицо его капитана сморщилось, и он издал тихий, задыхающийся всхлип. — П-прости, я просто... — его голос был напряженным, и он снова всхлипнул, нос и губы покраснели. — Я не могу поверить, как мне повезло. Я... — он замолчал, прикусив нижнюю губу. Еще больше слез скатилось по его щекам, и Акааши смахнул теплые капли с раскрасневшейся кожи, когда они появились. Его сердце таяло от искренности Бокуто; он никогда не боялся плакать перед Акааши. На волейбольной площадке он вел себя очень жестко, но только Акааши знал, насколько он на самом деле добросердечен. Бокуто откашлялся водянистым смехом, пряча залитое слезами лицо на груди Акааши. — Извини, что все время плачу при тебе, — его голос дрогнул. — Все хорошо, — он взял руку, лежавшую у него на груди, и поцеловал в ладонь. — Я просто ничего не могу поделать. Я... — Бокуто замолчал, подняв руку, чтобы вытереть покрасневшие глаза. — Я просто счастлив. Два слова. Такая простая фраза, которая говорит так много. Это заставило сердце Акааши забиться в груди, полное любви. — Я счастлив, что ты счастлив, — улыбнулся он, дотрагиваясь пальцем до одной угловатой брови и любовно обводя ее контур. Он всегда считал брови Бокуто очень милыми. Бокуто взял себя в руки и удовлетворенно вздохнул, прижавшись щекой к ключице Акааши. — Я так хочу спать, — пробормотал он, — как бы мне хотелось, чтобы это продлилось дольше. — После того, как мы приведем себя в порядок, — сказал Акааши, сморщив нос, — я начинаю чувствовать себя немного липким. — Да. Правильно, — Бокуто уже наполовину заснул, поэтому Акааши потрепал его по щеке, чтобы немного разбудить. Капитан потянулся за пригоршней салфеток со своего ночного столика, откинулся назад и сел на корточки. Он осторожно вытащил его, и у Акааши перехватило дыхание от странного ощущения такой внезапной пустоты. — Извини, — поморщился Бокуто, осторожно вытирая пролившуюся на него сперму и протягивая Акааши несколько салфеток, чтобы вытереть липкую жидкость с груди и живота. Конечности Акааши начали ощущать явную тяжесть. Он чувствовал себя почти таким же усталым, как после долгого, утомительного волейбольного матча. Бокуто, казалось, заметил его сонливость и поспешно закончил вытираться, заворачивая грязные салфетки и бросая их в мусорку. Сильные руки подхватили Акааши под колени и завели ему за спину, потом его подняли с кровати и посадили на спину с большой осторожностью, так нежно, как будто он был сделан из тонкого фарфора. Он расслабился в захвате, протянув одну руку, чтобы положить её на сердце Бокуто, все еще немного одурманенного. — О, черт возьми, — услышал он сдавленный смешок Бокуто, — я же сказал маме, что уберусь в ванной. Только не смотри, ладно? Она очень рассердится. — М-м-м... — пробормотал Акааши, слишком усталый, чтобы продолжать разговор. Он был совершенно уверен, что все не так плохо, как представлялось матери Бокуто. Ему не нужно было тратить слишком много усилий в ванной комнате; Бокуто нежно вымыл его волосы, грудь, спину, каждую часть его тела. За всю свою жизнь он никогда не чувствовал такой заботы; словно был редким, хрупким сокровищем. Это было по-другому, но он был уверен, что ему это нравится, даже если это заставляло его чувствовать себя немного избалованным. — Вот, — пробормотал он, поворачивая Бокуто, чтобы сделать то же самое для него, когда он закончит. Он крепко потер двухцветные волосы, массируя пальцами кожу головы Бокуто, и ему было забавно видеть, что старший склонился к нему, закрыв глаза и счастливо улыбаясь. Это напомнило Акааши, как кот реагировал на почесывание за ушками. По правде говоря, он мог пару раз задремать в ванне после того, как они вымылись, прижавшись спиной к груди Бокуто и уткнувшись головой в изгиб шеи. Горячая вода чувствовалась замечательно, так блаженно успокаивает его мышцы. Он уже начал выказывать свое неудовольствие; у него было предчувствие, что он будет страдать еще несколько дней. К счастью, это были выходные, и у него было несколько дней, чтобы прийти в себя, прежде чем вернуться в школу. Он, вероятно, упражнял мышцы, о существовании которых даже не подозревал в первый раз, и не привык к этому. Тупая пульсация в тазу и бедрах, даже в спине, наконец-то вернула его к полному сознанию. Ему пришлось отвлечься от этой мысли, чтобы провести пальцами по мокрым волосам Бокуто. — Я никогда не видел твоих волос в таком состоянии, — задумчиво произнес он, и Бокуто небрежно махнул рукой. — Ты ничего не видел. Никогда не рассказывай никому, что мои волосы не естественные, — он услышал легкую усмешку в голосе Бокуто. — Конечно, Бокуто-семпай, — сказал он нараспев. К его удивлению, Бокуто чуть не выпал из ванны, и вода хлынула опасно близко к бортикам. — Акааши! — он захлебнулся, выплевывая воду изо рта. Акааши моргнул и повернул голову. — Ну что? — Не надо... Не называй меня «семпай», — Бокуто избегал смотреть ему в глаза, его щеки были темно-красными, и это было не только от жары в ванне. — Ла-а-адно. Бокуто подойдет, — он откинулся назад, чтобы поцеловать горячую щеку, и Бокуто с облегчением расслабился.

***

Они быстро закончили мыться, только потому, что оба были голодны. Никто из них не ел с самого обеда, и они не привыкли так долго обходиться без еды. Бокуто вышел из ванны, обернул полотенце вокруг талии и провел пальцами по мокрым волосам. — У меня есть кое-какая одежда, которую ты можешь на... — он резко повернул голову на звук всплеска, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Акааши поскользнулся и чуть не упал, вцепившись в бортики ванны побелевшими костяшками пальцев и крепко зажмурив глаза. — Акааши, черт возьми! — воскликнул он в смятении, протягивая руки, чтобы взять его за плечи. — Ты в порядке? — Нет, — голос Акааши дрожал, его брови нахмурились над закрытыми глазами, — немного болит. — Он медленно дышал, его бледное лицо исказилось от боли. — Я сделал тебе больно, — тихо сказал он. Его глаза защипало, и он прикусил губу. Акааши тяжело вздохнул, опершись локтем о край ванны и прикрыв глаза рукой. — Бокуто… — Акааши, мне так жаль — его голос дрогнул, и он опустился на колени, взяв обеими руками сжатую ладонь Акааши, — я... я был слишком груб. — Нет, Бокуто, все хорошо. Так и должно быть, все же это мой первый раз. Это не твоя вина, а теперь перестань волноваться, ладно? Со мной все будет хорошо, — тон Акааши значительно смягчился, и он потер большим пальцем сжимающую его руку. Бокуто все еще был встревожен. — Вот... — он обхватил рукой торс Акааши под мышками, помогая ему встать на дрожащие ноги. — Теперь осторожно... — Акааши с усилием поднял ноги, чтобы выйти из ванны, и Бокуто помог ему сесть на мягкий коврик, протягивая полотенце. Они оба быстро вытерлись, подстегиваемые холодом на их влажной коже. Бокуто одолжил Акааши несколько боксеров, хотя Акааши был довольно смущен, свободной толстовкой с длинными рукавами и спортивные штаны, которые немного волочились по полу. Когда они вымылись, обсохли и переоделись в теплую ночную одежду, Бокуто помог Акааши добраться до кухни и принялся разогревать остатки еды, а вскоре перед ними уже стояли дымящиеся якитори и карри. — Я тут кое о чем подумал, — сказал Бокуто с набитым ртом, — а вдруг люди узнают? О том, — он сделал жест между ними, — что мы?.. Потому что я почти уверен, что Куроо, что-то подозревает. В последний раз, когда я его видел, он ужасно дразнил меня. — Если Куроо-сан знает, он ничего не скажет. Он не тот человек, чтобы сплетничать, и кроме того, у меня есть подозрение, что ты не единственный капитан, встречающийся с сеттером, — он осторожно откусил кусочек якитори. — Если без шуток, то я тоже так думаю, — усмехнулся Бокуто. — Они с Кенмой слишком дружны, чтобы просто быть друзьями. Куроо дружелюбен, а Кенма... — он отпил глоток воды. — Ну, он, кажется, гораздо счастливее, когда рядом с Куроо. — И не заставляй меня начинать разговор о Савамуре-сан и Сугаваре-сан, — Акааши спрятал улыбку за своим стаканом с водой. — Эти двое почти замужем. — Старина Дайчи. Хороший парень. Суга тоже. У Карасуно хорошие родители, — они обменялись нежной улыбкой. — Во всяком случае, отвечу на твой вопрос, если люди узнают об этом, — слегка пожал плечами Акааши. — Я не уверен, что мы можем что-то сделать. Мы просто должны быть осторожны. Бокуто ненавидел то, что ему приходилось прятаться и скрывать их отношения. — Однажды я смогу целовать тебя при всех, когда захочу, — он твердо кивнул, и Акааши слегка улыбнулся. — Я надеюсь. Пока они мыли посуду и готовились ко сну, Бокуто продолжал улыбаться про себя. Акаашии казался таким уютным, таким домашним. Это было приятно. Каждый раз, когда они возвращались к своим привычным ночным занятиям, он с удивлением видел, как Акааши достает из рюкзака футляр для контактных линз, наклоняется к зеркалу в ванной и осторожно вынимает контактные линзы из глаз, бросая их в маленький круглый футляр, полный раствора. — Я и понятия не имел, что ты носишь линзы, — заметил Бокуто, и Акааши кивнул, не поднимая глаз. — Да. У меня не очень хорошее зрение, — сеттер вытащил из кармана черные очки в полупрозрачной оправе и помахал ими в воздухе. — Но я никогда не надеваю очки в школу. Они действуют мне на нервы. Бокуто выхватил очки из рук Акааши, развернул их и надел сеттеру на лицо. Акааши недовольно фыркнул, протягивая руку, чтобы снять их, но Бокуто мягко взял его за руку, прежде чем он успел это сделать. — Не надо, это мило, — он взял Акааши за подбородок, поворачивая его так и этак, восхищаясь очками на нём. Акааши покраснел. — Это не так, — сказал он недоверчиво. — Это так! — Бокуто настаивал — Ты выглядишь... особенно. Мне это нравится. Очки подчеркивали высокие скулы Акааши и очень хорошо сидели на его лице. Он выглядел восхитительно. Акааши снял очки и убрал их обратно в футляр, глядя куда угодно, только не на Бокуто. — С-спасибо, — тихо произнес он. Когда они наконец забрались в постель Бокуто и натянули одеяло, Акааши уютно устроился в его объятиях, а капитан спрятал темноволосую голову сеттера у себя под подбородком. Они были совершенно истощены игрой ранее и... другой нагрузкой; Акааши уже начал засыпать. Бокуто поцеловал его в волосы, и тот издал звук, от которого у Бокуто затрепетало в груди. Такой милый. Где-то вдалеке раздавался негромкий рокот грома; ночью пойдет дождь, но Бокуто любил слушать, как дождь стучит по крыше. Он уже давно не чувствовал себя таким спокойным и довольным. Он уткнулся носом в макушку волос Акааши, испустил долгий усталый вздох и наконец расслабился, прижавшись к парню. — Спокойной ночи, Акааши, — прошептал он, и его сеттер зашевелился, придвигаясь ближе к нему. Он почувствовал, как щека Акааши прижалась к его груди, и темноволосый издал тихий, довольный звук. — Я люблю тебя, — тихие слова достигли его ушей, и он позволил им эхом отозваться в своем сердце, ухмыляясь в темноте. — Я тоже тебя люблю, — пробормотал он, слегка смахнув тонкую прядь волос со лба Акааши, и нежно поцеловал его гладкую кожу. Окутанный объятиями Акааши, он спал лучше, чем когда-либо за долгое время, благодаря теплому телу, прижавшемуся к нему. Ему так повезло.