~~~//~~~
Римус с радостью сказал бы, что ночью ему так и не удалось заснуть из-за чувства вины и желания вернуть диван законному владельцу; что он всё равно лёг спать на своём старом матрасе. Но тогда бы он солгал. А правда была такова: Римус Люпин впервые за долгие месяцы по-настоящему выспался и проснулся без ставшей привычной боли в спине. На работу он вообще пришёл бодрым. Римус Люпин не был бодрячком. Никогда не был. Но тем утром он первым завёл разговор с Лили, и она была настолько шокирована, что уронила на пол круассан, который должна была выставить на витрину. Вернувшись домой тем же вечером, Римус нашёл телевизор стоящим на специальной тумбочке и уже подключённым, а на кухне появился стол с парой стульев. На столе стоял букет цветов в китайской вазе, а рядом с ней лежала простенькая записка элегантным почерком: «Из подсобки Парламента. Скучать по ней не станут. Ты вне подозрений». Римус чувствовал себя несколько странно, потому что, во-первых, шикарный мужчина подарил ему букет цветов (не важно, каким образом он их доставил); во-вторых, больше Римусу не придётся кушать, сидя на картонной коробке; в-третьих, грабитель снова был у него дома. Возможно, ему не следовало так радоваться продвигающимся отношениям, выстроенным на незаконном проникновении в его дом сногсшибательного парня, который повадился оставлять у него дорогую мебель сомнительного происхождения. Но он радовался. Стол был совершенно точно антикварным и очень добротным. Спинки стульев покрывала замысловатая резьба, а сама столешница имела гладкую, блестящую от многовековой регулярной полировки поверхность. «Тоже оттуда», говорилось в записке. Парламент, значит. Римус почувствовал прилив безнадёги где-то в районе желудка: разумом он понимал, что всё происходящее было неправильно, но он не мог заставить себя позвонить в полицию. Вместо этого он решил спросить совета у Тех Самых Книг. Библиомания, которой много лет назад научила его мать (ну а чего ещё стоило ожидать от приверженки концепции Новой Эры, которая додумалась написать в свидетельстве о рождении её сына имя "Римус"?), представляла собой возможность получения ответов на интересующие вопросы путём открытия книги на случайной странице. Первое, на что упадёт ваш взгляд, и было искомым ответом. И хоть Римус и был откровенным скептиком (ну, насколько человек, подверженный навязчивой тревоге, мог быть скептиком: однажды он, например, смог убедить самого себя, что феи действительно существуют и живут исключительно с целью проследить, чтобы Римусу после долгих вечерних смен в кофейне не доставалось сидячего места в метро), он никогда не переставал обращаться к книгам, когда ему требовался мудрый совет или наставление. А с тех самых пор, как мать начала присылать ему книги из серии Помоги-Себе-Сам, для библиомании он стал использовать исключительно их. Он сложил все талмуды стопкой у себя на коленях и зажмурился, скользя ладонью по корешкам. Ощутив лёгкое покалывание на кончиках пальцев, Римус вытащил выбранную книгу. "Малая книга самопознания" гласила золотистая надпись на пурпурной обложке с узором цветков лотоса по углам. Римус снова закрыл глаза, наугад открыл сборник и прочёл первое, на что упал взгляд. «Страх перед неизвестностью». Римус почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он терпеть не мог, когда это глупое гадание попадало в точку. "У нас, у людей, есть врождённый страх перед тем, чего мы не знаем. На самом деле, этот страх связан даже не с самой неизвестной нам вещью или явлением, а с тем, что мы якобы знаем - представляем себе - говоря о них. В тайнах и сюрпризах есть своё очарование. В следующий раз, когда Вы столкнетесь с чем-то Вам неизвестным, вместо того чтобы пытаться разгадать загадку или убежать от тайны прочь, постарайтесь насладиться тем, что перед Вами скрыто. Романтизируйте загадочность. Не вытаскивайте кота из мешка - лучше слепо киньте в мешок еды. Поймите, что это нормально - не знать чего-то и жить в мире, полном незнания. Полюбите неизвестность". Римус закрыл книгу и отложил её в сторону, потирая шею. Он задался вопросом, был ли автор этих советов хотя бы отдалённо знаком с психологией личности. Задумался, не следует ли ему последовать этим советам. Прикинул, не спятил ли он окончательно, раз решил всё-таки попробовать. Поразмыслил, насколько полезны сомнения в собственном психическом здоровье для психического здоровья. В конце концов, спирали этих тяжёлых дум привели его в постель (точнее, на диван), и он провалился в беспокойный сон.~~~//~~~
В среду Римус как всегда вернулся домой после университета и нашёл своего грабителя на кухне. На ней появились новые шкафчики, посередине стояли новые стулья, а сам грабитель методично распихивал по ящикам мелкую утварь. – О, – сказал грабитель с улыбкой, – ты уже дома. И прозвучало это, как самая обычная вещь в их жизни. Как будто они жили вместе. Как будто они были вместе. Римусу нравилось, как это прозвучало. Он кивнул на груду кухонных принадлежностей на углу столешницы: микроволновая печь, блендер, новый чайник, кухонный комбайн, комплект сковородок и прочих приспособлений для готовки. – Дай-ка угадаю. Из какого-то помпезного ресторанчика в Сохо? Глаза грабителя забавно округлились - он явно не ожидал от Римуса шуток, и его губы (красные, почти по-девичьи пухлые) изогнулись в ответной улыбке. – Ага, – ответил он секундой позже. – Хочешь знать, из какого именно? – Нетушки, – ответил Римус, растягивая слово по слогам и пытаясь припомнить советы из книг. Он подошёл к ящику с вещами. Может быть, если он будет вести себя, как обычно, грабитель посчитает его за своего - даже пусть воровство и грабежи по-прежнему считались в обществе поведением деструктивным и, мягко говоря, не приветствовались, многие люди по-прежнему считали преступников крутыми ребятами. Этот грабитель был одет в футболку с эмблемой группы, которую Римус не знал, а его волосы были собраны в неаккуратный пучок - он был настолько стереотипным "крутым парнем", что комфорт от собственной стереотипности превозносил его на совершенно новый уровень крутости. – Вот и славненько, – усмехнулся грабитель. – Ну, и как прошёл твой день? Римус непонятливо моргнул на этот удивительно стандартный вопрос. – Э-э... вообще-то, хорошо, – ответил он, и только когда слова слетели с его губ, он понял, что они прозвучали удивлённо, будто он не был из числа тех, у кого случаются хорошие дни. Хотя, если подумать, так оно и было. – А твой? – спросил он после короткой паузы. – Долгий выдался денёк, – ответил грабитель с наигранной усталостью в голосе. – Сначала я попытался пробраться в один здоровенный особняк, но так и не смог пройти мимо собак. Поэтому я пробежался через весь город и, в конце концов, проник в другое поместье, где и увидел эти шкафчики. К сожалению, полиция села мне на хвост, так что пришлось взять их с собой на короткую прогулочку. Видишь, у них и колёсики есть, – Римус послушно посмотрел вниз, и действительно - у каждого кухонного шкафчика были колёсики. – Так что я вытащил их через чёрный ход и покатился верхом вниз по склону. Меня пытались преследовать пешком, потому что на задний двор особняка машину не загонишь, так что мне повезло оторваться от них довольно быстро. Затем я вырулил на проезжую часть, где мне пришлось двигаться очень быстро, чтобы не попасть под машину, автобус или не убить какого велосипедиста. В конце концов, я съехал с дороги и наткнулся на ресторанчик. Персонал отдыхал, поэтому я воспользовался ситуацией и собрал парочку неплохих кухонных приблуд. Я как раз проезжал мимо твоего дома и подумал, что тебе всё это может пригодиться гораздо больше, чем мне. Римус моргнул. – Звучит утомительно. Так вот как это работает? Видишь, что что-то где-то криво лежит, хватаешь это, а потом сбагриваешь кому-то третьему? – он очень старался, чтобы в его голосе не прозвучали обвинительные нотки, но не был уверен, что у него получилось. Грабитель ответил не сразу. Вместо этого он просто очень странно и очень надолго уставился на Римуса. Глаза у него были тёмно-серыми - как грозовые тучи, набегающие прямо перед дождём. Вашу ж мать, Римусу срочно нужно было с кем-нибудь потрахаться. – Так уж получается, что вещи… сами плывут мне в руки, – наконец сказал грабитель. Римус понимал, что грабитель намеренно уклоняется от ответа, но решил больше не давить. Лучше он последует совету книги и полюбит неизвестность. В конце концов, этого неуловимого грабителя окружали бесконечные возможности, и Римус подозревал, что честный ответ мог ему сильно не понравиться. – Ясно. Ну так… Эм… Спасибо? – Не стоит благодарности, – сказал грабитель. – Серьёзно, – добавил он, чуть приподняв уголки губ в странной улыбке, – не стоит, – и вернулся к расстановке техники на кухне. – Тебе нравится мексиканская кухня? Разговор повернул не совсем в то русло, которого ожидал Римус. – Наверное? – ответил он так, будто сам спрашивал. – Отлично! – сказал грабитель. Он поднял с пола пакет с продуктами и с глухим стуком поставил его на стол. – Потому что я уже очень давно хочу приготовить гуакамоле. И вот так, менее чем через полчаса, Римус вместе с грабителем оказались на дорогом антикварном диване, смотря фильм и поедая начос. – О-о-о, – спустя некоторое время протянул грабитель, хватая руку Римуса. – Мой любимый момент! Римус честно пытался сосредоточиться на фильме, но всё, о чём он действительно мог думать, это о том, что грабитель прикасался к нему. Крошечная частичка его существа, которая думала, что, возможно, всё это было просто затянувшейся галлюцинацией, наконец была отброшена в сторону. Грабитель прикасался к нему, у него была самая настоящая физическая оболочка, и сам Римус тоже мог до него дотронуться, и о боже, он мог до него дотронуться... Римус подпрыгнул, когда грабитель резко и громко рассмеялся - он обернулся на него, но, увидев, что Римус не смеётся, веселье в его глазах моментально поутихло. – Я… Ну. Я пересматриваю этот фильм с самого детства и всегда нахожу этот момент забавным, ну, знаешь... из-за ностальгии, что ли. На щеках грабителя появился лёгкий, почему-то очень милый румянец, и Римус понял, что он был смущён. Грабителя, несмотря на всю его шикарность, крутость и мужественность, волновало, считает ли Римус эту сцену фильма забавной или нет. Римус почувствовал, как по его коже пробежали нервные мурашки. – Можешь отмотать назад? – спросил он. – Я отвлёкся. Румянец на лице грабителя стал ещё ярче. – Ага, – кивнул он, взяв пульт. Отложив его в сторону, грабитель привстал, чтобы взять со столика очередной начос и макнуть его в гуакамоле, и, снова вернувшись на диван, он придвинулся к Римусу самую чуточку ближе. Римус тоже захватил себе немного еды и так же хитро подобрался поближе. Сцена началась заново. На этот раз они смеялись вместе - сцена и правда была забавной. Никто из них никак не отреагировал на их близость и то, как они соприкасались ногами. Никто не озвучил, насколько странной была эта ситуация. И одна половина силы воли Римуса была направлена на то, чтобы не пододвинуться к грабителю ещё ближе, а вторая - на попытки полюбить неизвестное.~~~//~~~
На следующий день - в четверг - Римус встречался с одногруппниками и вернулся домой довольно поздно, почувствовав странный укол в сердце из-за отсутствия ставшей привычной полоски света под входной дверью. Грабитель пришёл и ушёл, пока его не было: в углу комнаты появился шкаф. Он тоже смахивал на антикварный: дверцы были обтянуты шёлком с вышивкой в виде цветущей вишни. Римус потянул на себя ручки и увидел, что его чистая одежда была аккуратно развешена по вешалкам, а грязная лежала в корзине для белья в углу шкафа. Римус улыбнулся, но тут же почувствовал, как внутри у него всё сжалось - он не сортировал чистую одежду от грязной, а просто обнюхивал вещи на предмет «можно ли надеть ещё разок». Он схватил первую попавшуюся под руку висевшую рубашку и принюхался. Чистая. Затем вытащил что-то из корзины. Снова принюхался. Грязное. Воображение тут же начало крутить фильм IMAX-качества о том, как грабитель нюхал его одежду. Это была, пожалуй, самая странная и самая интимная близость на расстоянии, которую он когда-либо разделял с другим человеком. Римус тяжело опустился на пол. Вот, до чего он докатился. Грабитель сортировал его трусы. Вор нюхал его носки. Мужчина, который выглядел как модель нижнего белья и говорил как нечестивый плод любви оператора секса по телефону и какого-то герцога девятнадцатого века, теперь знал запах его пота. Наверное, грабитель от души посмеялся над ним в кругу своих таких же шикарных коллег по криминалу. Римус готов был поспорить, что где-то есть клуб, где все преступники потягивали дорогой французский ликер, названия которого он никогда не слышал, и обсуждали в интимных, бодрящих, интригующих и вообще всевозможных деталях скудную коллекцию нижнего белья одного конкретно взятого Римуса Джона Люпина. Старую серую пару, которую ему было слишком жалко выбросить. Боксеры с Бэтменом, которые мама подарила ему на прошлое Рождество (либо потому что не понимала, что ее двадцатитрёхлетний сын больше не хочет, чтобы мама покупала ему нижнее бельё, либо потому, что она прекрасно это понимала и наслаждалась смущённым выражением его лица). Или - о, боже - те семейники, что Питер подарил ему на то же прошлое Рождество: они сплошь были усеяны светящимися в темноте изображениями огурцов, а посередине ядовито-зелёным цветом сияла шикарная надпись «Тепличка для огурчиков». Мгновением позже он заметил нечто, что за всеми этими нервными мыслями улизнуло от его внимания: стикер на дверце шкафа. «Из особняка в Кенсингтоне. Не переживай, они даже не заметят его пропажи. P.S. Каким дезодорантом ты пользуешься? Запах отпад». Римус от души стукнулся головой о шкаф, и на него обрушилась небольшая лавина из одежды. Выбрался он из-под этих завалов очень нескоро.~~~//~~~
В пятницу появилась кровать. Римус отказался от выпивки с одногруппниками, чтобы вернуться домой как можно раньше, но грабителя там уже не было. Вместо него в углу, где раньше покоился его старый матрас, стояла чудовищного размера кровать. Точнее, сама кровать была не такой уж и большой, но казалась таковой из-за нелепых украшений. Четыре резных деревянных шпиля и тонкий воздушный полог на них - выглядело так, будто в этой постели должна была спать принцесса из сказки. На кровати лежал казавшийся совершенно новым матрас и абсолютно непрактичный набор подушек. Римус никогда не видел подобного где-то вне стареньких журналов дизайна интерьеров, которые листал, дожидаясь своей очереди к стоматологу. Несмотря на лёгкое разочарование от её вида, где-то в груди у Римуса начал сворачиваться тёплый приятный клубочек. Кровать. Настоящая кровать. Прошло уже много времени с тех пор, как Римус в последний раз спал в нормальной постели. Он поколебался с пару секунд, не желая нарушать идеально застеленный вид, но, в конце концов, желание взяло над ним верх, и Римус ничком рухнул на матрас. И тут же об этом пожалел. От постельного белья исходил отчётливый запах одеколона, которым пользовался грабитель. Грабитель был на этой кровати. Римус представил, как он, должно быть, выглядел, заправляя её - наклонившись и демонстрируя миру свою упругую круглую задницу. Он зажмурился, когда порхающие в животе бабочки уступили место более тяжёлым ощущениям несколько ниже. Грабитель, лежащий среди простыней. Грабитель, лежащий под ним абсолютно голым. Грабитель, тянущий руку к его члену… Рука Римуса сама скользнула к нему в брюки, и он сжал свою напряжённую плоть, представляя, что это, на самом деле, была рука грабителя. Что это его длинные элегантные пальцы обернулись вокруг него тугим кольцом… Вот тогда он принялся ласкать себя всерьёз, спустив штаны и высвободив уже полностью вставший член. Он представлял себе грабителя, стоящего перед ним на коленях. Отсасывающего ему, целующего его бёдра, позволявшего Римусу трахать его рот. Он представил себе жар его рта, руки грабителя там, куда он не мог достать своими губами, и начал толкаться навстречу своему кулаку. Грабитель был великолепен по части минета - как и все его воображаемые партнёры - и послушно принимал всё, что Римус был готов ему дать. Римус представил себе, как запускает пальцы в эти длинные чёрные волосы... Интересно, были ли они в реальности такими же мягкими, какими казались? Сможет ли он заставить грабителя выгнуть спину, если он потянет эти прекрасные локоны на себя? У него в фантазии грабитель довольно застонал, шире приоткрыв влажные распухшие губы. Римус и сам застонал, кончая, и на мгновение его накрыла паника - не запачкал ли он спермой новый матрас? К его радости, весь удар приняла на себя его старая футболка, и она же была единственным свидетелем его неуместного онанизма на запах грабителя верхом на украденной этим грабителем кровати. Позже той же ночью Римус заметил на полу возле мусорного ведра на кухне маленькую скомканную бумажку, слегка голубоватую, как будто её поспешно сунули в карман новых джинсов. Он расправил, как оказалось, два клочка бумаги, которые на деле были квитанциями об оплате, произведённой этим утром. В первой квитанции (из дорогого универмага - Римус знал название, но никогда лично там не был) был счёт за подушки, простыни, плед, одеяло, балдахин и прочие всевозможные постельные принадлежности общей суммой на несколько сотен фунтов, а во второй квитанции был выставлен счёт за матрас, который стоил гораздо больше тысячи. Римус молча пялился на кровать сказочной принцессы, пока вся эта информация медленно проникала ему в мозг. Возможно, грабитель и украл кровать, но постель для неё он купил сам.~~~//~~~
Римусу всегда казалось странным то, где у людей проходила черта, переступать которую было нельзя. Как у его матери с жуками, например: Хоуп Люпин не любила жуков. Маленькие были ещё ничего, терпимы, но большие входили в категорию Ублюдки-мать-их-Римус-убери-это-блять-блять-блять, и Римус никогда не мог понять, где же кончаются маленькие жучки, и начинается большой пиздец. Однажды он спросил об этом её саму, но Хоуп лишь пожала плечами: – Знаешь, – сказала она тогда, – я не могу вот так объяснить. Мне нужно сначала увидеть жука. Если при виде него мне хочется выпрыгнуть из кожи и разбрасываться органами во все стороны, как конфетти, то жук явно большой. В случае Римуса, эта черта легла там, где грабитель начал для него что-то покупать. Не в том смысле, что его начала напрягать вся эта ситуация (насколько могло не напрягать пособничество в грабеже себя же любимого), но эти новые детали открывали шлюзы и пускали поток внутренних вопросов, которые он игнорировал по совету Книг: он не хотел думать о том, откуда грабитель таскал ему вещи, но мысли уже роились в его голове, мешая думать о чём-то ещё. Возможно, парень и был преступником, но у него явно водились деньги, и не маленькие. А вдруг он и всё остальное тоже купил? Сколько денег он потратил на квартиру Римуса? Чего он ждал взамен? Погодите-ка, чёрт, а вдруг это всё - подстава? Что, если однажды Римус вернётся домой, и ему на голову накинут мешок? Бросят в багажник и продадут в рабство? Что, если в то же время на следующей неделе он будет работать уже не в кофейне, а пахать, как проклятый, где-нибудь в ГУЛАГ-е? – Римус, моккачино! – крикнула Лили. – Э, да… Сейчас… «А, может, я сам себя накручиваю», – подумал он, подогревая молоко. А что, если грабитель действительно был просто хорошим парнем? Кем-то вроде помешанного на мебели Робин Гуда, который воровал у богатых придурков и отдавал бедным бариста? Блять, а вдруг тот диван действительно был из Букингемского дворца?.. На нём он тоже недавно вздрочнул. Неужели он мастурбировал на диване, на котором когда-то сидела королева? Это не запрещено законом? Дрочить на чём-то, к чему прикасалась задница Её Величества, скорее всего, и впрямь было незаконно. Ему дорога за решётку. Никаких сомнений. Однажды его родители решат посмотреть новости, и по телевизору покажут сюжет о Римусе Джоне Люпине, извращенце, онанировавшем на мебели королевской семьи. Возможно, если он придёт с повинной, ему позволят выбрать смертную казнь. – Два латте со льдом - ванильный и ореховый - и чайный эспрессо! И поскорее! Мышечная память заставила его руки тянуться к нужным кнопкам и бутылкам, но мыслями Римус был слишком далеко от кофейни (где-то в районе Пентонвилля, примерно). А что, если его действительно арестуют за хранение всех этих вещей? Несмотря на то, что сообщалось в записках, кто-то же должен был заметить, что вещи пропали. У него будут большие неприятности. И как он будет оправдываться в суде? «Ну, понимаете, грабитель был чертовски сексуальным, а я слишком давно не спал на нормальной кровати, вот я и не спрашивал, откуда это всё взялось»? – У тебя кипяток остался? Да, его несомненно ждут большие неприятности. Он должен что-то придумать. Он должен позвонить в полицию или как-то ещё с ней связаться. Хотя, с его-то удачей, это ему только навред… – Осторожно!~~~//~~~
– Да что с тобой такое?! – воскликнула Лили. Римус не ответил - молча продолжил смотреть на сунутую в ведро со льдом руку. Боль от ожога всё ещё танцевала по его коже. – Хорошо, что только рука пострадала, мог же и целиком облиться. – Да уж, – ответил Римус. – Повезло. – Ты весь день в облаках витаешь, я тебя таким никогда раньше не видела, – внимательно посмотрела на него Лили, сидевшая напротив в комнате отдыха. Римус попытался подобрать правильные слова. Так и не найдя тех, которые бы его полностью устроили, он решил озвучить те, что пришли в голову самыми первыми: – В последнее время что-то… странное происходит в моей жизни. – Да? – она удивлённо выгнула идеальную рыжую бровь. – Да, – кивнул Римус. – И это что-то по-своему сводит меня с ума. – В каком смысле «сводит с ума»? – спросила Лили, но её глаза тут же блеснули маниакальным огоньком. – Дело в парне, да? Римусу было больно, он всё ещё был в своих размышлениях и совершенно не был настроен на то, чтобы рассказывать Лили о грабителе. – Человек, виновный во всём этом, действительно мужского пола, но не парень в том смысле, на который ты намекаешь. – А я разве на что-то намекала? – она явно гордилась собой. Жизнь Римуса обычно была скучна и однообразна. Такая возможность выпадала редко. – Да, намекала, – Римус метнул в неё свой лучший обвиняющий взгляд, который, к его собственному сожалению, мало кого мог остановить. Но ему стало лучше. – На то, что этот молодой человек мог бы быть моим потенциальным романтическим партнером. Бойфрендом. – А он, значит, вовсе не бойфренд? – спросила Лили, делая излишний акцент на последних трёх словах. – Он... – и как его представить? – Просто мой знакомый. И он... сбивает меня с толку, – «своей красотой. И сексуальностью. И ты бы знала, что я хочу вытворять с ним на диване, который мог принадлежать, а мог и не принадлежать Елизавете Второй». – Ясненько, – Лили внимательно окинула его взглядом с головы до пят. – Ну, если тебе всё-таки захочется завести настоящего парня, то я всё ещё дружу с одним… И очень хочу вас познакомить. Римус закатил глаза. – Лили… Она всплеснула руками. – Да знаю я, знаю. Не все геи находят друг друга привлекательными. Но я всё равно считаю, что он тебе понравится. Римус не стал утруждать себя ответом. У него и так было достаточно проблем с парнями, чтобы обременять себя ещё и свиданием вслепую. «Чёрт, – подумал Римус, – я уже записал грабителя в свои "проблемы с парнями". И что дальше? Если кассирша в продуктовом магазине спросит, как прошёл мой день, то я посчитаю это за активную общественную жизнь? Если найду на улице монетку в евро, то решу, что сама Фортуна поцеловала меня в темечко? Когда я успел стать настолько жалким?.. А может, я всегда был таким жалким, сейчас это просто ощущается острее...». А может, это он с возрастом становился всё более жалким. Римус задался вопросом, существует ли метрика, с помощью которой можно измерить собственную никчёмность. Спросил себя, не читал ли он что-нибудь об этом в своих любимых книгах. Прикинул, не лучше было бы спросить мнения со стороны, и если да, то у кого. Решил, что вряд ли кто-нибудь когда-нибудь потрудится сделать для него нечто подобное. Римус вздохнул. Он всегда был склонен к эмоциональным метаниям, но обычно они касались проблем, которые он сам себе придумывал. Теперь, когда с ним произошло нечто действительно странное, всё стало ещё хуже, и доказательство этому - ожог. Возможно, пришло время ему взять себя в руки. – Ты снова не с нами, – сказала Лили. – Думаешь о своём знакомом? – Нет, – сказал Римус, – просто погряз в жалости к себе. Лили нахмурилась. – Римус… Римус чувствовал, что грядёт лекция: длинная, наполненная сочувствием и любовью эмоциональная лекция о том, что Римус замечательный парень, умный, потрясающий и великолепный; что ангельский хор поет каждый раз, когда он входит в комнату; что он никогда не должен чувствовать себя неуверенно, потому что каждый гей, мимо которого он проходил на улице, при виде Римуса сразу кончал в штаны, а Алекс был полным идиотом; что в Голубом Море ещё полно милых радужных рыбёшек, и что ему просто нужно выйти в плавание, а ещё лучше - пойти на свидание с её другом-геем, у которого шикарное тело, который наверняка играет на гитаре и говорит по-французски, и она сама бы его трахнула, будь он натуралом, но он гей, поэтому именно Римусу выпала эта честь; что они были бы прекрасной парой, вообще идеальной - Римус и её друг без изъянов, - и сразу Солнце бы засветило ярче, и трава стала бы зеленее, и «Римус, пожалуйста, перестань так себя ненавидеть, ты ведь такой прекрасный молодой человек». Он был совершенно не в настроении выслушивать эту лекцию, поэтому вытащил руку из воды и внимательно осмотрел её со всех сторон. Он и раньше бывал не на том конце эспрессо-машины, но это определённо был один из самых неприятных ожогов за всё время его работы. Через несколько часов его ждёт не самое приятное зрелище, а резкая перемена температуры вызвала новый виток неприятного покалывания на коже. Он на пробу пошевелил пальцами и ахнул. «Эксперимент провален. Сворачиваем миссию». – Как рука? – спросила Лили. – Не очень, но через минутку я буду в полном порядке. Лили посмотрела на его ожог и поджала губы. – Возможно, но на сегодня твоя смена окончена, – Римус хотел было возразить, но Лили остановила его жестом ладони: – Не волнуйся, я отмечу, что ты отработал полную смену. Увидимся в понедельник. Римус улыбнулся: – Спасибо, Лили. Лили на это лишь кивнула и тепло улыбнулась. – Повеселись там со своим знакомым парнем-не парнем. Но помни - у моего друга шесть кубиков пресса. – Да-да, – вздохнул Римус. – Уверен, он очень милый. – Я не шучу, – ответила Лили, поправляя фартук. – Шесть, – прошептала она, пальцем показывая на свой живот. Римус проворчал что-то себе под нос, попытавшись просунуть покалеченную руку в рукав пальто, не задев ожог, но провалив и эту миссию тоже. «В пизду "любовь к неизвестному" и симпатичного грабителя, – решил он. – Этому безумию пора положить конец».~~~//~~~
Римус вошёл в подъезд, твёрдо зная, что собирается сделать. Он расставит точки над всеми i. Он позвонит в полицию, он проследит, чтобы все вещи вернулись их законным владельцам, он вернётся в то время, когда спал на голом матрасе и ел за картонной коробкой. Он поступит правильно. Правильно. Правиль… Пресвятая Дева Мария, храни мужскую мускулатуру… – Оу, – сказал грабитель. – Ты уже дома, – он обернулся, затягивая края обёрнутого вокруг талии полотенца потуже. – Ты в курсе, что с водой у тебя полный пиздец? Римус не мог придумать ответ. Всё, о чём он мог думать, было: «У него доска стиральная вместо пресса. Стиральная, мать её, доска. Кто, блять, вообще столько кубиков носит? Модели, тот дружок Лили и вот, грабитель». – Что у тебя с рукой?! – грабитель схватил Римуса за запястье и с удивительно обаятельным испугом в глазах уставился на отвратительное пятно распухшей красной кожи. Римус моргнул. Вечер начался совсем не так, как он планировал. Он должен был злиться, но вместо этого каждое нервное окончание его тела покинуло свой пост и ринулось туда, где его кожи касались пальцы грабителя. Кто-нибудь когда-нибудь получал оргазм от того, что его держали за запястье? Неужели он открыл у себя новую эрогенную зону? Или длительное воздержание способно изменить анатомию человеческого тела? – Ответишь? – снова послышался голос грабителя. – Что? – переспросил Римус. – Что случилось? С рукой. – А, – ответ «я опрокинул на себя ёмкость с кипятком, потому что был слишком занят мыслями о том, как попаду в тюрьму за дрочку на мебели, которую ты, возможно, принёс из Букингемского дворца» был слишком длинным и честным, поэтому вместо него Римус сказал: – Дал в морду дракону. Грабитель опустил взгляд на ожог, а затем снова поднял его на Римуса. – Дал в морду дракону? – Да, – кивнул Римус. – Он пытался меня обокрасть, и мне пришлось дать ему в морду. Грабитель выгнул бровь. – Дракон на улице, посреди бела дня обкрадывал людей. Он пошёл на тебя… и ты дал ему в морду. – А откуда ещё, по-твоему, они берут своё золото? – спросил Римус. – Разумеется, обкрадывая людей, – ответил он за грабителя. – И как много золота ты обычно с собой таскаешь? – спросил тот. – Ну… Больше не таскаю. Меня ж обокрали. – Дракон? – Да, дракон. Я же уже сказал. Дракон забрал у меня золото, а я набил ему рожу, – Римус закатил глаза. Он не мог понять, что раздражало его сильнее: он сам, потому что придумал эту глупую историю, или грабитель, который ему подыгрывал. – И да, я знаю, что мужественность у меня из каждой поры сочится, но даже у такого как я бывают трудности, когда дело доходит до рукопашки с драконом. – Справедливо, – уголки губ грабителя слегка приподнялись в улыбке. – Хотя я всегда думал, что есть способ собрать кучу золота куда быстрее, нежели обкрадывать прохожих. – Ну да, времени требуется много. Но это же драконы, – Римус пожал плечами. – Им спешить некуда. Вот мой дракон, например, затаится на год или два, как мне кажется. Если они будут сеять панику слишком часто, государству придётся принять меры. Грабитель закусил губу, чтобы не рассмеяться, а выпустил её покрасневшей и распухшей. Римусу захотелось облизнуть её самому. – А я даже не знаю, как бы поступил в подобной ситуации. У меня иррациональный страх ящериц. – А у драконов иррациональная ненависть к людям, которые зовут их ящерицами, – мрачно ответил Римус. – Ты был бы покойником. Радуйся, что ты с ним не повстречался, – грабитель ухмыльнулся, и Римус неожиданно вспомнил, что был наедине с полуголым парнем, стоящем в одном полотенце и светящим кубиками своего пресса. – Эм… Мне очень жаль. Ну, из-за проблем с водой. Грабитель, казалось, ничуть не удивился внезапной смене темы разговора. – Ещё б тебе было не жаль! Любой ответственный арендодатель давно бы уже заменил трубы и котлы. Почему ты не даёшь своей хозяйке выполнять свою работу? В то время как большая часть внимания Римуса всё ещё была прикована к мышцам бёдер грабителя, образовывающим соблазнительную V несколько ниже его пупка (и к тому, как край полотенца медленно ползёт всё ниже и ниже этой самой V), та малюсенькая часть его сознания, которая всё ещё была способна мыслить разумно, задалась вопросом, откуда грабитель знал, что его арендодателем была женщина. – Мне очень… жаль, – всё, что смог выдавить из себя Римус, осознав, что тянет с ответом слишком уж долго. – Не волнуйся, я уверен, она тебя когда-нибудь простит. Ну да чёрт с ней, я, вообще-то, планировал зайти да закинуть парочку полотенец и прочие приблуды для ванны, но, к сожалению, по пути меня атаковала стая зомби… И не те скучные серые трупаки из фильмов, а настоящие, полуразложившиеся ходячие тела. Просто отвратительные. Мне пришлось применить все свои навыки боевых искусств, чтобы пройти мимо них и не дать им коснуться полотенец. Я знал, что в Лондоне бывает опасно, но чтобы дракон и зомби в один день? – грабитель любил говорить руками, и всё его тело вторило активной жестикуляции. Полотенце сползало вниз с восхитительно пугающей скоростью. Римус изо всех сил старался на него не смотреть. Изо всех, мать их, сил, которых, к слову, было не так уж и много. – Эх, а помнишь то время, когда всё, что тебе нужно было делать, это следить за гоблинами в метро и стараться не пнуть фею в центральном парке? Золотые времена, – грабитель очень вовремя схватил узел полотенца и быстро затянул его туже. Внимание Римуса снова вернулось к разговору. Или чем это было. – День просто такой, сумасшедший, – заметил он. – Завтра полнолуние. – Правда? – спросил грабитель. – Ну тогда конечно. Следишь за фазами Луны? – Да, – кивнул Римус и решил не вдаваться в подробности. Как и в любой семье приверженца концепции Новой Эры, полнолуния всегда были важным событием для Люпинов. У него на телефоне всё ещё было установлено приложение для отслеживания Луны, хотя обычно он отмечал полнолуния только тем, что покупал себе больше шоколада, чем обычно. Особенный день, в конце концов. – Стрёмно, должно быть, – заметил грабитель. – Принесу тебе что-нибудь серебряное завтра. Чтоб оборотни не нападали. – Только если серебро будет из Британского музея, – уточнил Римус с лёгкой улыбкой на губах. Грабитель слегка нахмурился, словно не понимая, о чём говорил Римус. – О... – в его серых глазах мелькнуло осознание, – да, разумеется. Уверен, у них найдётся что-нибудь подходящее, – он неловко переступил с ноги на ногу. – Эм. Мне, наверное, пора одеваться. «Или можешь остаться голым. Если тебе холодно, у меня на кровати есть несколько очень уютных одеял...». Римус, к счастью, пришёл в себя раньше, чем мысли обрели голос. – О, точно... Я как-то не заметил... – пробормотал он, чувствуя, как румянец трогает его щёки. Грабитель слабо улыбнулся и скрылся за дверью в ванную. Когда он снова вышел, на нём были пара пугающе тесных чёрных джинсов и фланелевая рубашка, закатанная до локтей. Римус недоумевал, каким образом вид предплечий мужчины, который минутами ранее стоял практически полностью обнажённым, мог быть настолько сексуальным. – Ещё увидимся, – сказал грабитель, выходя из квартиры. Римус тупо уставился на захлопнувшуюся за ним дешёвенькую дверь: он никак не мог отделаться от чувства, что сказал что-то не то.~~~//~~~
Закончив кое-какие дела в воскресенье, Римус вернулся домой и нашёл грабителя сидящим на его диване («Не на моём диване, – мысленно поправил он сам себя, – а на диване Неизвестной Жертвы Номер Один, от несчастья которой я сейчас получаю выгоду») и поедающим тосты. Он махнул Римусу ломтиком в знак приветствия, и тот с радостью плюхнулся рядом с ним, успешно подавив смешанные чувства страха и/или вины. Судя по всему, он снова стал "любить неизвестное". – У тебя тут... – Римус показал на свои губы. – Немного… – М-м? Ой, – сказал грабитель, вытирая рот ладонью. Это ожидаемо привело к тому, что шоколадная паста размазалась по его лицу ещё сильнее. – Стало только хуже, – признался Римус. – Можешь сам?– спросил грабитель, слегка наклонившись вперёд. «Ты, блять, в самых грязных снах себе представить не можешь, что «я сам» могу с тобой сделать», – подумал Римус и смахнул подушечкой большого пальца шоколадную каплю под чужой губой быстрее, чем успел испугаться. Они неловко смотрели друг другу в глаза, пока Римус неспешно вытирал грабителю лицо, наслаждаясь тем, как чужая кожа ощущалась под кончиками его пальцев: мягкая и нежная, но слегка колючая от двухдневной щетины. Римус огляделся в поисках чего-нибудь, обо что можно было вытереть руку, но, не найдя ничего подходящего, решил просто облизать большой палец. Теперь грабитель откровенно на него уставился, слегка приоткрыв рот от изумления. Римус был так потрясен тем, что столь (без преувеличений) великолепный мужчина смотрел на него, простого Римуса, с таким нескрываемым вожделением, что его тело впало в режим автопилота, и губы машинально сомкнулись вокруг большого пальца. От знакомого сладкого вкуса рот сам наполнился слюной, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что он откровенно обсасывает свой собственный палец, после чего Римус смиренно сложил ладони у себя на коленях. Грабитель же, однако, продолжал смотреть на его губы. Он слегка наклонился вперёд, и у Римуса в висках застучала кровь. – Пошла нахер от моего мужика, сука! Они оба подпрыгнули от крика, раздавшегося из динамика телевизора: крутили какую-то очередную громкую чушь, где люди кричали друг на друга из-за теста на отцовство. Римус отрешённо наблюдал за резко вспыхнувшей ссорой между женой и няней. – Я серебро принёс, – сказал грабитель. – Ох, – выдохнул Римус, вспомнив их вчерашний разговор. – Спасибо, – потому что “спасибо” было единственной мыслью, которую он мог озвучить. Он опустил взгляд на банку Нутеллы, из которой торчал незнакомый ему нож. – Да, они из одного набора, – объяснил грабитель, протягивая ему нож для масла. – Остальное на кухне. Римус внимательно осмотрел нож. Он, как и всё остальное, что принёс ему грабитель, был исключительного качества. Серебро рукояти извивалось в узоре, напоминающем плющ, а на конце ручки была выгравирована буква «Б». – Очень ... красиво, – сказал Римус. Грабитель улыбнулся - нежно и ласково, так, как улыбаются лучшим друзьям или маленьким детям. Поскольку Римус не был ни тем, ни другим, он не совсем понимал, как на это реагировать: его мысли по-прежнему были слишком заняты тем, что грабитель, кажется, собирался его поцеловать. По крайней мере, он двигался так, как обычно двигались актеры кинолент, которые по сценарию должны были поцеловаться. Но этого же не могло быть по-настоящему, верно? Даже если грабитель был геем (что... ну, да, вполне возможно), он попросту не мог увлечься Римусом. Такого не бывает. Такие мужчины, как этот грабитель, не спят с людьми, которые так отчаянно нуждаются во внимании, что позволяют преступнику зависать у них дома, даже не предупреждая о своих визитах. Римус не верил, что чудеса случаются. Он не мог себе позволить в это поверить. Он не смел надеяться. Он… ...всё равно надеялся. Отчаяние и ужас сжали сердце Римуса в кулак. – Ну и как там твоя рука? – спросил грабитель. – А? – Римус так резко дёрнул головой, что шею, вывернутую под странным углом, прострелило острой болью. Он слегка поморщился. – Ожог, – пояснил грабитель, кивая подбородком на его перевязанную руку. – Ой, – Римус уставился на собственные бинты, как будто никогда раньше их не видел. – Болит ужасно. – Может к врачу? Или хотя бы обезболивающее?.. – грабитель замолчал, когда Римус покачал головой. – Да нет, не стоит, я, вообще-то, привык, – сказал он. – К ожогам всяким, царапинам, ушибам… Я был очень неуклюжим ребёнком, – поспешно уточнил он в ответ на искреннее беспокойство на чужом лице. Грабитель слегка прищурился, но, похоже, решил воздержаться от дальнейших расспросов. Люди на экране продолжали громко в чём-то друг друга обвинять. Римус с лёгким флёром разочарования смотрел, как какая-то женщина кричит на четырнадцатилетнего подростка, одетого в костюм вампира. Обычно он избегал подобного рода телепередач - ему всегда казалось, будто они высасывают из него остатки души. – Я обычно такое не смотрю, – наконец сказал грабитель. Он смотрел вперёд остекленевшими глазами, и Римус не мог понять, говорит ли он с ним или с самим собой. – Но в это время дня выбор не большой - либо это, либо мыльные оперы. И стоит посмотреть полчасика, как появляется… своего рода привыкание, что ли, как к дешёвым сладостям или чипсам со странными вкусами. Вроде не нравится, но в то же время остановиться не получается. Как будто душу из тебя высасывает и затягивает в свою чёрную дыру, – грабитель оторвал взгляд от экрана. – Если ты меня понимаешь? Римус кивнул: – Я стараюсь подобного избегать, но иногда, чаще всего по выходным, всё равно попадаю в их ловушку. Самую малость начинает интересовать судьба очередного ребёнка, и вдруг бац! За окном уже новый день. – Новый день, – тихо повторил себе под нос грабитель. – А как ты обычно проводишь свои выходные? Римус совсем не ожидал подобного вопроса, поэтому дал весьма обобщённый ответ: – Читаю, в основном. Могу побродить по окрестностям. Хотя с тех пор, как я поступил в магистратуру, выходные дни стали редкостью... А ты? Губы грабителя дрогнули в улыбке, но в глазах не было ни грамма веселья. – Смотрю всякую ерунду по телику. Римус кивнул, и в комнате снова повисла тишина. В какой-то момент двое мужчин на экране начали драться, и оба они наклонились вперёд с примитивным интересом. Затем Римус принял ответственное решение и смело нажал на пульте кнопку выключения. Видимо, угол был неправильным, или он схватил не тот пульт, или это кто-то сверху его так ненавидел и пытался усложнить ему жизнь насколько это вообще было возможно, но Римусу потребовалось несколько неловких попыток, чтобы телевизор, наконец, сдался и погас. Грабитель наблюдал за всем этим с выражением доброго веселья на своём прекрасном лице, а Римус чувствовал, как пылают его собственные щёки. Может быть, ему стоит отпустить волосы? Как у грабителя, а потом прятаться за ними, как за занавеской, и пусть весь мир думает, есть ли у него вообще щёки, не говоря уже об их склонности к солнечным ожогам или румянцу. Да, так было бы гораздо проще. Он был бы похож на мультяшного персонажа, типа того эмокида на задних партах... Может, он выкрасит их в чёрный цвет: никому же не интересно, почему человек прячется за волосами, всем интересно, почему они такого цвета. Римус отрешённо задумался, была ли это фишка субкультуры эмо - обязательная чёрная занавеска из волос? Потому что едва ли это было справедливо, и… – Ты там в порядке? – спросил грабитель. – В полном, – слегка истерично ответил Римус. Прочистив горло, он уже увереннее повторил: – Всё просто замечательно, – только вот теперь его голос звучал ниже, чем обычно: как будто ему снова было четырнадцать, и голос только начинал ломаться. Но переходный возраст давно остался позади - это был просто ужасный период его жизни, и Римус, чёрт возьми, заслужил свой нормальный голос, опустившиеся яйца и застарелые шрамы от акне, - и господи, боже мой, грабитель смотрел прямо на него, а он думал о прыщах, блять, что сказать, что же сказать… – Тебе нравится живопись? – спросил он. Грабитель выглядел лишь самую капельку ошарашенным. – Да. Наверное. А тебе? – Да... наверное? – Римус закрыл глаза. «Просто дыши». – Честно говоря, я больше по литературе. – А я больше по музыке, – в голосе грабителя явно слышался плохо скрываемый смех, и Римус был рад, что причиной веселья был он. Ещё лучше было бы, рассмеши он его намеренно. – Но раз уж ты заговорил об искусстве... Тебе какие школы больше нравятся - классические или современные? – Классические. Современное искусство не несёт для меня никакого смысла, – он откинулся на спинку дивана и улыбнулся, припоминая забавную историю из прошлого. – Одна моя знакомая по университету как раз изучает искусство, и она провела весь прошлый семестр, работая над картиной для выставки в нашем кампусе. Ректорат устроил соревнование среди студентов на самый интересный концепт. Работу победителя они обещали выкупить, – Римус улыбнулся чуть шире, стараясь позабыть о том, что рядом с ним, буквально на расстоянии прыжка, сидел самый привлекательный мужчина из тех, кого он когда-либо встречал, и продолжил рассказывать анекдот так, будто сидел с одногруппниками в кабаке: – Знаешь, что она придумала? – он действительно хотел услышать ответ. – Статую писсуара с надписью "капитализм" на боку? – предположил грабитель. – Нет, – усмехнулся Римус. – Точки. Ровно три штуки. На белом холсте. – А какого цвета были точки? Римус оскалился, глядя на потухший экран перед ними. Он видел их отражение: его самого, глядящего вперёд с широкой ухмылкой, играющей на губах, и грабителя, сидящего рядом в ожидании кульминации. Римус выдержал драматичную паузу, да и этот вид ему нравился. Он очень старался запечатлеть его в памяти, но, даже несмотря на все прочитанные советы, ему до сих пор не удавалось заострять внимание на мелких деталях окружающей действительности. – Белые. Грабитель рассмеялся. – Нет. Быть того не может. – Поверь мне, может, – ответил Римус. – Именно это она и сделала: три белых точки на белом холсте. Каждый день в течение всего семестра она наносила новый слой белой краски, и к тому времени, когда она представила готовую работу, точки довольно сильно выпирали. – Хм, – сказал грабитель. – Это почти круто. Неужели она победила? – Нет. – И кто же тог… – грабителя прервал громкий звонок его мобильного. Вытащив трубку из заднего кармана джинсов, он нахмурился: – Вот же дерьмо, – сказал он, глядя на экран. – Прости, нужно ответить. Римус кивнул и очень постарался скрыть своё разочарование. – Алло? – сказал грабитель. – Да, я сейчас не дома, я... что? Ты, блять, серьёзно?! – Римус вздрогнул от внезапной перемены тона. Грабитель выглядел крайне раздражённым. – Да, я знаю, знаю, ха-ха, очень смешно. Думаешь, ты первый, кто до этого додумался? Да, разумеется, я… Да, прости. А это никак подождать не может? Я… Ясно. Во сколько ты закрываешься?.. Да. Да, во вторник. Понял, жди, скоро буду, – грабитель сунул телефон обратно в карман. – Прости, мне нужно бежать. Неотложные дела. – Конечно, ничего страшного, – сказал Римус, стараясь придать своему лицу самое нейтральное выражение. Грабитель наскоро ополоснул ножи, которыми пользовался, и схватил пальто, которое свисало со спинки дивана. – Так что же сделал победитель? – Прошу прощения? – непонимающе моргнул Римус. – Точки твоей подруги не взяли главный приз. Так что же ещё более гениальное сделал победитель? Настоящим ответом было «Довольно скучную абстракцию из кованого железа», так что Римус уже давно придумал этой истории финал гораздо красивее и рассказывал всем, кто не учился в его университете: – Три белых полосы. Даже когда грабитель захлопнул за собой входную дверь, до Римуса всё ещё доносился его смех.~~~//~~~
На следующий день у него на стене появилось несколько старых картин, написанных маслом: роскошные, детализированные до мелочей пейзажи в добротных резных рамах. На одной из них висела привычная записка: «Это, конечно, не белые полоски, но, думаю, тебе понравится. Всё чисто, не волнуйся, тебя не заподозрят. Обещаю».~~~//~~~
Во вторник Римус открыл дверь и увидел дорожку из лепестков роз, ведущую к его кровати. На мгновение он обрадовался, но затем понял, что грабитель выложил на постели лепестками слова «У тебя закончилась туалетная бумага». Только вечером, когда он уже лёг спать (тщательно убрав все лепестки), он заметил, что грабитель принёс тумбочку, которая, как и кухонный стол, была вырезана из какого-то дорогого тёмного дерева. На тумбочке стоял красивый старинный ночник с абажуром из цветного стекла. Римус осоловело пощёлкал выключателем, скользнул под одеяло и снова, как и каждую ночь, почувствовал запах чужого одеколона. Он закрыл глаза, и его мысли, как и всегда в подобные моменты, вернулись к грабителю. Неотвеченные (да и неозвученные) вопросы плавно перетекали в мутные сексуальные фантазии («В прямом смысле "люблю неизвестность"», – подумал он). Через несколько мгновений Римус был одновременно и удивлён, и возбуждён (и раздражён - тем, насколько привык к этой комбинации чувств за последнюю пару недель) Он опустил руку в штаны, слегка сжимая свою эрекцию. «Чёрт, – внезапно подумал он, – вытираться же нечем». Он включил свет и уже собирался пойти в ванную, чтобы отмотать себе туалетной бумаги, как вдруг вспомнил, что она закончилась, о чём его крайне романтично оповестил грабитель. И тут он заметил, что ящик тумбочки слегка приоткрыт. Он заглянул внутрь и нашёл там непочатую коробку с салфетками, абсолютно новый, запечатанный тюбик смазки и коробку презервативов. Римус вздохнул и принялся ждать, когда же его накроет новая волна унижения. Не дождался. Подумал, что, может, его запасы наконец исчерпались, но где-то глубоко в душе понимал, что это маловероятно. Римус подхватил смазку, несколько салфеток и принялся ласкать себя в темпе того странного слайд-шоу из лица грабителя и некоторых частей его тела, что поплыло у него перед глазами. Даже мысль о том, что грабитель сам купил Римусу все сопутствующие товары для дрочки и/или секса, не показалась ему отталкивающей. Всё закончилось весьма быстро. Он виновато положил скомканную салфетку на бесценную антикварную тумбочку и повернулся к ней спиной. В ответ до него донеслась очередная волна парфюма, и Римус застонал. Он был в полном дерьме.~~~//~~~
В среду грабитель принёс ему книжный шкаф. Он был вырезан из той же породы дерева, что и тумбочка со столом, и даже узор был тем же самым, что подлило масла в огонь теории Римуса о том, что всю мебель грабитель таскал из одного дома. Римус почувствовал лёгкий укол вины: все его честолюбивые позывы были сметены видом мышц чужой спины. Шикарной спины. Ему нужно было позвонить в полицию гораздо раньше… Но, если быть до конца честным, ему совершенно не хотелось никуда звонить. Не хотелось, чтобы эта игра заканчивалась, и не хотелось, чтобы этот пузырь у него в груди наконец-то лопнул - да, именно пузырь, потому что именно так Римус себя и чувствовал: как будто странный шар, сформированый под давлением "любви к неизвестному", давил на все органы разом. А когда Римус начинал задумываться о высшем предназначении грабителя в его жизни, пузырь давил ему даже на мозг, и никак иначе это чувство он назвать не мог. Как и не мог до конца решить, хочет ли он получить ответы на свои вопросы или нет. Поэтому пока что он решил жить, как раньше, и ничего не предпринимать. Потому что шкаф был полон книг, и Римус чувствовал, как давление с мозга перекинулось на глаза: вид был просто потрясающий. Грабитель собрал ему целую библиотеку, явно опираясь на ту скромную коллекцию книг, что увидел у него: какие-то из подаренных книг были гораздо более дорогими, обтянутыми кожей изданиями стареньких потрёпанных копий Римуса, а другие принадлежали к любимым сериям или авторам; так, у Римуса была потрёпанная "Джейн Эйр", оставшаяся с уроков английского, и грабитель принёс ему полное собрание сочинений сестёр Бронте. Некоторые современные издания стояли вперемешку с похожими по теме. Несколько романов, которые он забрал из квартиры Алекса, стояли рядом с последними книгами их авторов. Те Самые Книги от его матери были аккуратно расставлены по порядку и дополнены книгами вроде "Медитативные техники для студентов" и "Сила написанного слова: лечим депрессию бумагой и ручкой". Но были книги, никак не связанные с коллекцией Римуса. Может, они нравились самому грабителю?... Римус провёл почти час, стоя возле полок и разглядывая корешки и краткие содержания. Давненько он не покупал новых книг, да и не читал просто ради удовольствия тоже довольно давно… Римус вытащил самую интересную на его взгляд книгу и направился к кровати. Грудь сдавило невидимой нежной рукой: этот шкаф был одним из лучших подарков, что кто-либо когда-либо для него делал. Римус остановился у изголовья кровати: скомканая грязная салфетка лежала на тумбочке, там, где он её и оставил прошлой ночью. И всё бы ничего, если бы рядом не стояла распечатаная смазка. Римус чуть в обморок не упал от отчаяния. Возможно, унижение таки убьёт его. Возможно, он будет первым, кто умрёт подобной смертью. И это была даже не единовременная неудача, нет - это был постоянно бьющий по темечку злой рок. Да уж, это принесёт ему славу. Про него напишут в учебниках по медицине. Какой-нибудь университет выкупит его голову и поместит её под герметичный купол с табличкой "Мужчина, 23 года, умер от осознания того, что самый шикарный мужчина в его жизни нашёл его запачканую в сперме салфетку и продолжил расставлять принесённые в подарок книги в новом книжном шкафу, который он либо спёр, либо нет". И все студенты будут над ним смеяться, а у Римуса были бы большие неприятности, потому что без головы он точно завалит главный предмет, а профессор МакГонагалл не принимала смерть за уважительную причину, и… и… и… Римусу каким-то чудом всё же удалось забраться на кровать, но мысли продолжали своё наступление. Постель по-прежнему пахла одеколоном грабителя, что только добавляло градуса унижению. Выключив свет, он уставился в потолок на двадцать шесть с половиной часов. Он был уверен, что в какой-то момент его сердце всё-таки остановится... но вместо этого Римус заснул и увидел прекрасный сон о сногсшибательных грабителях, старинных кроватях и мире, где он не был ходячей катастрофой, и чьим смыслом жизни не было позорить самого себя. Позже он поблагодарит свои навыки баристы за то, что знал, как быстрее всего наполнить тело убойной дозой кофеина. Всё утро он был скорее не человеком, а Франкен-кофе, наполненным эспрессо напополам с Ред Буллом. Лили следила за ним с неподдельным беспокойством. – Что-то случилось прошлой ночью? – спросила она. Римус отрицательно покачал головой, нервно теребя края бинта на руке - всё равно его пора было менять. Повязки раздражали, но особенно раздражало, когда работа включала постоянный контакт с паром и мытьё рук по пятьдесят сраных миллионов раз в день. – Ничего, – ответил он. – Просто заработался над одним проектом и не успел нормально поспать. – Давно не виделся со своим этим не-парнем мужского пола? У Римуса внутри всё сжалось. Ему не хотелось, чтобы она спрашивала о грабителе, но она не замолкала с того самого случая с ожогом. – Да, давно. И я хочу, чтобы ты перестала его так называть. – Ну, ты же не сказал, как его зовут, а раз так, то как прикажешь его звать? Римус почувствовал, как вспыхнуло его лицо, но решил винить в том жар от молочника. – Я... я и сам не знаю его имени, – пробормотал он. – Что-что, прости? – Лили подняла взгляд от пирожных, которые раскладывала на витрине. – Я не знаю, как его зовут. Я всё время забываю спросить... Как про такое вообще можно забыть, – у Римуса по коже побежали мурашки. Он чувствовал, как пузырь становится всё больше и начинает давить на череп изнутри, а по венам разливается свежая порция тревоги. Имя. Он даже не знал его имени. – А откуда ты его знаешь? – Я... кажется, я его не знаю, – тихо ответил он. – Римус… ты в порядке? Ответить он не успел, потому что раздался звон дверного колокольчика, и пузырь снова уменьшился. – Эванс! – раздался смутно знакомый голос. – Я же сказал, что выясню, где именно ты работаешь! – в кофейню с видом особой важности зашёл тот самый парень в очках, который помог грабителю донести диван до квартиры Римуса. Лили ощутимо напряглась. – Джеймс Поттер, – драматично вздохнула она со странным выражением на лице. – Значит, ты всё-таки меня нашёл. Парень в очках ухмыльнулся. – Заняло целый месяц, но я справился! Ты понимаешь, что это значит? – Лили уже собиралась что-то ответить, но тут он заметил Римуса. – Пиздец, – выдохнул Джеймс, а затем рассмеялся, – и ты тоже здесь! – А? – Лили удивлённо хлопнула ресницами. – Вы знакомы? – Э-э... – сказал Римус, краснея лицом. – Не совсем. – Я, кажется, не расслышал твоего имени, – сказал Джеймс, облокотившись на стойку. – Я его никогда и не называл, – ответил Римус. – Я Римус. Римус Люпин, – сказал он, протягивая руку. Джеймс её с готовностью пожал. – Значит, у тебя тоже имечко идиотское, – ухмыльнулся он. Лили шлёпнула его по руке полотенцем. – Веди себя прилично! Джеймс шутливо задвигал бровями, но из-за очков это выглядело странно: брови то появлялись, то исчезали за оправой. – Я буду паинькой, если ты согласишься выпить со мной кофе как-нибудь вечерком. – Джеймс… – Таков был уговор, помнишь? Я выясню, в каком кафе ты работаешь, а ты соглашаешься на свидание со мной, – у него на губах играла та самая самодовольная ухмылочка, которую у Римуса кулаки чесались стереть с лица каждого напыщенного ублюдка в школе, где он учился. Но Джеймсу она странным образом шла. – Уговор отменяется, я чувствую, что от тебя пахнет алкоголем! – огрызнулась Лили, но она тоже улыбалась. – Кстати, о выпивке, – спохватился Джеймс. – Мы сегодня вечером собрались выпить с ребятами, вам двоим тоже стоит к нам присоединиться, – он посмотрел на Римуса. – Я бы очень хотел тебя кое-кому представить. – Я… Э-э... Я не думаю... – начал было бормотать Римус, но Лили резко схватила его за руку. – Мы отойдём на секундочку, – сказала она Джеймсу, толкая Римуса в сторону комнаты отдыха. – Какого… – начал было Римус, но Лили его опередила. – Пожалуйста, пошли с нами в паб. – Я... зачем? – Пожалуйста, пошли. Я не хочу идти одна, и я уверена, что ребята тебе понравятся. В голове у Римуса что-то щёлкнуло, и всё встало на свои места. – Это тот самый Джеймс, да? – спросил он. – Джеймс, с которым вы вместе учились. Джеймс, который тебя жутко раздражает. Джеймс, который уже который год зовёт тебя на свидание. Джеймс-футболист с аппетитной задницей, который тебе «вроде, и нравится, а вроде и нет, ну или самую малость». Тот самый Джеймс, я прав? – А можно ещё раз ту часть про мою задницу? – раздался голос из-за стойки. Лицо Лили вспыхнуло ярким румянцем. – Да, – раздражённо прошептала она, – это тот самый Джеймс. Но я не хочу, чтобы все думали, будто я пошла только потому, что он меня позвал. И если ты пойдёшь со мной… – Я твой буфер. – Именно, – улыбнулась Лили, – и тот парень, о котором я тебе всё время рассказываю, скорее всего тоже будет там... Ну, тот гей, помнишь? Римус красноречиво закатил глаза. – В миллионный раз повторяю, Лили. Не все геи друг другу нравятся. – Да знаю я, но всё равно думаю, что он тебе понравится. Блин, ну пожалуйста, всего один разок, Римус. Римус обречённо вздохнул. – Ладно, так уж и быть, – но где-то глубоко в душе у него поселилась тревога. А что, если грабитель тоже там будет? В конце концов, он знал Джеймса. Каково было бы увидеть его за пределами квартиры? А что, если окажется, что грабитель на самом деле был всего лишь детально продуманной галлюцинацией? А что, если это Римус ходил по чужим квартирам и грабил мирных жителей? А что, если всё это было какой-то странной гей-версией Бойцовского Клуба? А что если... если что? – Римус?.. Римус! – А? – Ты снова в прострации, – обеспокоенно сказала Лили. – Ты в порядке? – В полном, – кивнул Римус. Разумеется, это было ложью, но объясняться перед Лили совершенно не хотелось. – Ладненько, – неуверенно протянула Лили, бегло взглянув на часы. – Твоя смена почти закончилась. Увидимся в восемь, да? В 7:56 вечера того же дня Римус, дожидаясь Лили в квартале от паба, чувствовал, как желудок продвигается вверх по его горлу. – А это точно обязательно? – спросил он, когда Лили, одетая в юбку и с помадой совершенно другого оттенка, нежели та, которую она предпочитала использовать на работе, наконец соизволила появиться. Римус окинул взглядом свою привычную пару из потёртых джинсов и кардигана. Может, стоило одеться поприличнее?.. – Отлично выглядишь, – сказала Лили, отвечая на его незаданный вопрос. – И нет, не обязательно, просто я... ну, понимаешь... не хочу видеться с ним одна, – она взяла его под локоть. – А ты не сделаешь хуже, придя с другим парнем? – С другим парнем? – Лили удивлённо моргнула. – О, нет. Он знает, что ты гей. Вот это было очень интересно. – В самом деле? И откуда же? – Э-э, ну... – протянула Лили. – Я, возможно, упоминала тебя в парочке разговоров. Римус не успел уточнить, в каких же именно разговорах она его упоминала, раз там всплыла его сексуальная ориентация, потому что они зашли в паб, и весь его разум резко переключился на совершенно другие, более важные вещи. – Они, наверное, в конце зала, – сказала Лили. – У них есть любимый столик. Они протиснулись сквозь толпу веселящихся людей и направились к нужному столику. И там был Он. Смеялся в кругу совершенно незнакомых Римусу людей и выглядел при этом так прекрасно и естественно, что у Римуса сжалось сердце. А ещё он не хотел, чтобы так полюбившийся ему пузырь всё-таки лопнул, но Лили настойчиво тянула вперёд, и Римус понял, что дороги назад нет. Он попытался сглотнуть вставший в горле комок, но ничего не вышло. – Эванс! – вскрикнул Джеймс, сидящий справа от грабителя. – Ты пришла! И привела с собой друга! Грабитель поднял взгляд и замер на месте, когда они с Римусом встретились глазами. Все цвета резко схлынули с его прекрасного лица. – Конечно, пришли, – сказала Лили, положив руку Римусу на плечо. – Ребята, это Римус Люпин, мой коллега. Римус, это Алиса и Фрэнк Лонгботтом, Марлен МакКиннон, Джеймс Поттер - с ним ты уже встречался - Сириус Блэк и Питер Петтигрю. Сириус Блэк. Грабителя звали Сириус Блэк, и... погодите-ка… – Питер? – спросил Римус. Он даже не заметил фигуру в самом углу. – Римус?– спросил точно такой же удивлённый Питер. – Не знал, что ты знаком с Лили. – Не знал, что ты знаком с Лили! – Погодите, – вмешался Джеймс, – ты знаешь и Лили, и Питера, но мы каким-то образом никогда не встречались? Как такое вообще возможно? – Я… – Эй, Сириус, ты в порядке? – спросил Фрэнк. – Что-то ты бледный... Ну, бледнее, чем обычно. – А? Что? – осоловело моргнул Сириус. – Да, я в порядке, – он сделал глоток из своей пинты. – В полном, – он метнул очередной взгляд в Римуса. Римус попытался улыбнуться, но не был уверен, что ему это удалось. – Так... – неловко начала Лили, – вы двое знаете друг друга? – Не то чтобы... – начал Римус. – Я уже несколько месяцев пытаюсь вас познакомить, – продолжала Лили. Римус наконец смог оторвать взгляд от Сириуса. – Подожди, это тот самый друг-гей, с которым ты пыталась меня свести? Сириус сделал похожий вывод. – Хочешь сказать, это и есть симпатичный коллега, с разговорами о котором ты мне весь мозг чайной ложкой выела? Лили виновато пожала плечами. – Эм. Ну да. Над столиком повисло молчание. Самодовольство исходило от Джеймса такими густыми волнами, что Римусу казалось, будто он сейчас в них потонет. Но, может быть, это просто шалили его собственные нервы, и он искренне пожалел, что утром впихнул в себя такую дозу кофеина. Лили тоже сделала некоторые выводы. – Подожди... Это тот самый не-парень мужского пола, о котором ты говорил? – Э-э... да? – смущённо ответил Римус. – «Не-парень мужского пола»? – повторил Сириус, но его было почти не слышно из-за смеха Джеймса. – О чём, чёрт возьми, вы двое разговариваете в этой своей маленькой кофейне? Лили улыбнулась. – Ну и как же вас судьба столкнула? Ни Римус, ни Сириус как-то не додумались заранее подготовить ответ на этот вопрос. – Так, стоп, – сказал Питер. – Это Римус, что ли, тот парень, о котором ты не затыкался последние недели? – С красивыми глазами и клёвой задницей? – вмешалась Марлен, переводя весёлый взгляд с очень красного Римуса на очень-очень красного Сириуса. – С охуенными волосами, сексуальным западным акцентом и всеми этими книгами? – добавила Алиса. – Римус, – Сириус выглядел так, словно изо всех сил старался держать себя в руках, – мы можем поговорить? Снаружи. Римус постарался проигнорировать дрожь от того, как его имя звучало из уст грабителя. – Конечно, можем. Сириус вышел из-за столика, взял Римуса под локоть (дрожащий локоть, к слову) и потащил в сторону выхода. Ночь была влажная и прохладная - впрочем, других ночей в Лондоне сроду не бывало. Они вышли в темноту аллеи, где свет фар проезжающих машин отблёскивал от влажного асфальта. – Прости, что тебе пришлось всё это выслушать, – смущённо начал Сириус, застенчиво потирая шею. – Мои друзья… Ну. Любят надо мной подшутить, понимаешь? Римус выгнул бровь. Все эти восклицания в пабе нешуточно его приободрили, и извечная тревога временно уступила место интересу. – Так они шутили про мои красивые глаза и клёвую задницу? – Они… Эм, понимаешь… Ну, нет, – Сириус привалился спиной к сырой стене. – Господи, боже мой, – прошептал он, методично ударяясь о кирпич затылком. – Не против, если я закурю? – Вовсе нет, – ответил Римус. Разумеется, Сириус курил: у Римуса было крайне странное отношение к курению. С одной стороны, он понимал, что это очень плохо для здоровья, и не одобрял пагубную привычку из принципа. А с другой - это было дико сексуально. Сириус вытащил пачку из кармана куртки, и пламя зажигалки на мгновение озарило мягкие черты его лица. Римус следил за огоньком сигареты с медитативной сосредоточенностью. Въедливый, тяжёлый запах горящего табака будто бы придавал ситуации флёр зрелости, но Римус всё равно чувствовал себя школьником, который только-только узнал, что парню, по которому он сохнет, он тоже может нравиться. – Ну, что я хочу сказать, – вздохнул Сириус спустя долгую паузу. – Не так я хотел тебе всё рассказать. – О чём рассказать? – глупо переспросил Римус. – Что я по тебе с ума схожу. – Ах, – слабо ответил Римус, – об этом. Он едва слышал свой голос за хором поющих у него в голове ангелов. Он нравился Сириусу. Сириус, блять, с ума по нему сходил. Он, бога душу мать его, втрескался. И в кого? В Римуса Люпина. Сириус сделал ещё одну затяжку. Темнота аллеи скрывала его глаза, но Римус чувствовал, что он смотрит на него. – И… Что теперь? – Какой замечательный вопрос, – протянул Римус. – Я… Эм. Рад наконец узнать твоё имя. Сириус весело фыркнул. – Взаимно, Римус Люпин, – сказал он, растягивая на языке его имя и заклиная чужое тело недвузначно реагировать ниже пояса. – Мне нравится. Тебе идёт. Римус почувствовал, как вспыхнули его щёки, и порадовался тёмной прохладе улицы. – Спасибо. Мне твоё тоже нравится. Сириус Блэк… Джеймс был прав, – сказал он, припомнив его слова ранее. – У нас и правда имена идиотские. Сириус рассмеялся. – Я предпочитаю считать их уникальными. В мире ходят миллионы Лили, Джеймсов и Питеров, а мы можем быть единственными Римусом с Сириусом. Римусу нравилось, как это прозвучало. «Мы», «Римус с Сириусом». Как будто они были вместе. – Наверное, ты прав, – ответил Римус. – Давай договоримся? – неожиданно спросил Сириус. – Эм… Давай. А о чём? – Мы шутили, упражнялись в сарказме и в принципе вели себя странно на протяжении нескольких недель. И я знаю, что инициатором всего этого был я, но… Может, с этого момента будем друг с другом честны? И откровенны. Без приколов, без… всего этого. Я правда хочу узнать тебя получше. Римус моргнул. Он был в ужасе. Перспектива диалога, в котором нельзя спрятать чувства за потоком ахинеи, вызывала у него желание пойти проблеваться где-нибудь в подворотне. В хорошем смысле, конечно, если у этого действия в принципе был хороший смысл. – Хорошо, – сказал он наконец. – Я с радостью. И раз пошёл такой разговор… Можно у тебя кое-что спросить? – Разумеется. Римус сделал глубокий вдох. – Ты правда украл тот диван? Сириус издал странный звук, что-то между смехом и кашлем. Смахивало на собачий лай. – Нет, Римус, ни одна вещь, что я тебе принёс, не была украдена. Пузырь в голове лопнул так оглушительно резко, что Римусу было почти больно. Пузырь в груди заметался во все стороны: миллион прочих вопросов оставался неотвеченным, но самый главный ответ он получил, и Римус почувствовал, как его медленно отпускает напряжение. Но он ничего не ответил - молча ждал, пока Сириус продолжит. – Я уже давно хотел тебе всё рассказать, – Сириус на секунду замолчал, – но не знал, с чего начать. Не хотел давать понять, что нахожу ситуацию чертовски странной, понимаешь? Типа, если бы я попробовал объяснить, что происходит, то ты бы осознал, насколько всё это стрёмно, велел бы мне проваливать и больше не попадаться тебе на глаза. В смысле… Я же каждый день приходил к тебе домой. Даже когда тебя там не было! Значит, Сириус смотрел на всё происходящее так же, как он. Это почему-то вызвало у Римуса гордость, но речь Сириуса подняла новый вопрос: – Кстати, как ты туда вообще попадал? Я каждый день проверяю, запер ли дверь. – Ой, а я думал, ты в курсе, – ответил Сириус слегка удивлённо. – У меня ключ есть. Римус моргнул. – Откуда у тебя ключ от моей квартиры? – Там раньше Питер жил, – просто ответил Сириус. – Несколько месяцев. Я и понятия не имел, что он съехал, вплоть до нашей с тобой первой встречи. Он нехило меня разозлил, ну я и стащил его ключи, когда он пьяный заснул у меня. Пошёл к нему домой... Ну, я думал, что к нему. Я собирался… Да на самом деле, какого-то чёткого плана не было. Просто пришло в голову, что можно пойти и намутить что-то с его вещами. И, понимаешь, я прямо вошёл в роль - весь в чёрное вырядился, как какой-то придурок из шпионских фильмов. Ну да не важно. В общем, я пробрался в квартиру и совсем не ожидал увидеть, как аскетично, оказывается, Питер жил. Потом я услышал кого-то за спиной. Можешь представить моё удивление, когда я обернулся и вместо… ну, Питера увидел там тебя. Римус даже не знал, чему ему стоит удивляться сильнее - самой истории или тому, что это "тебя" было сказано таким тоном, каким фанаты обычно говорят о Фредди Меркури, Дэвиде Бэкхеме или Бейонсе. – Ладно, – сказал он, изо всех сил стараясь придумать, как задать все свои вопросы одним махом. Было сложно - он одним махом никогда в своей жизни ничего не делал. – Так откуда взялась вся эта мебель? – Ну, это вообще-то длинная история… Может, прогуляемся? Тут мочой воняет, – Сириус бросил окурок на землю, туша его ботинком. Как только табак перестал жечь Римусу нос, он понял, что в закутке, где они остановились, действительно пахло мочой. – Да, конечно, – кивнул он. – Пошли. Сириус оттолкнулся от стены и зашагал по тротуару. Теперь его лицо озаряли фонари. – В общем, – начал он, рассматривая белесые облака, светящиеся от стоящего над городом смога. – Несколько месяцев назад скончался мой дядя. – Оу, – выдохнул Римус. Вот этого он совсем не ожидал. – Сочувствую твоей потере. – Ещё какая потеря, – с лёгкой улыбкой сказал Сириус. – Я едва его знал, но он был единственным родственником, которого я мог выносить. Моя семья… Ты представить себе не можешь, насколько она ужасна. Римус просто кивнул - он не был уверен, что спорить в данном случае имело смысл. – Так вот. Дядя умер и… ну. Старина Альфи тоже не особо ладил с сухими ветками нашего прогнившего родового древа, так что всё что имел, он завещал мне: огромный счёт в банке, несколько магазинов и полностью меблированный старинный особняк в отвратительно фешенебельном районе Лондона, – Сириус достал ещё одну сигарету, виновато улыбнувшись Римусу. – Я курю, когда волнуюсь, – пояснил он. Как на это ответить, Римус тоже не знал. Он был не из тех, кто заставлял людей волноваться. Хотя, может, в определённых ситуациях и был, но тогда он тоже нервничал и ничего вокруг не замечал. – Идём дальше, – сказал Сириус после очередной глубокой затяжки. – Остался я один в огромном доме с кучей вещей, которые я не знал, куда деть. Я не хотел там жить, но и не хотел продавать недвижимость. Бунтарская часть меня хотела растащить коллекцию, разрушить особняк Блэков, понимаешь? Родители отлучили меня от рода, и мне их вещи были не нужны. Я просто хотел их уничтожить. Это… по-своему меня успокоило бы. Мне так казалось. Римус молча шёл рядом, внимательно слушая чужую историю. Он никогда не представлял чего-то подобного, делая предположения о жизни грабителя, и хотел было спросить, почему же от Сириуса отказалась семья, но всё же решил, что эта тема слишком личная для обсуждения с человеком, чьё имя ты узнал меньше часа назад. – А потом я встретил тебя, увидел, что у тебя ничего нет, и в голове как будто щёлкнуло. Тебе нужна была мебель, которой у тебя не было, а у меня была мебель, которая мне была не нужна. Вот я и подбил Джеймса помочь донести до тебя диван. И это было такое приятное чувство! Тогда я решил, что хочу перевезти остальное. Приятно было заняться чем-то полезным. Римус выгнул бровь. – «Чем-то полезным»? – Ага, – кивнул Сириус. – Я работал на крайне дерьмовой работе, которую презирал, а после смерти дяди Альфи я не то чтобы стал миллионером… Но смог позволить себе уволиться и с тех пор так никуда и не устроился. Перетаскивание тебе мебели и редкое время, проведённое вместе, реально помогало мне прийти в себя. Казалось, я впервые за очень долгое время стал действительно полезным человеком, а не просто ленивым бывшим аристократом, который может ни черта не делать благодаря наследству от чувака, которого он за всю жизнь видел от силы раз пять. Я помогал, и это было весело. И… И, знаешь, у тебя действительно красивые глаза, и задница клёвая, западный акцент - вообще отпад, и мне просто нравилось быть рядом, шутить и… – Сириус прочистил горло. – И да. Ты мне нравишься. Но я не был уверен, нравлюсь ли я тебе, поэтому я начал творить всякую ерунду… Типа брызгать твои подушки своим одеколоном. – Я так и знал! – воскликнул Римус прежде, чем успел себя остановить. Пара, прогуливающаяся впереди них, встревоженно обернулась. Римус извинился, повернулся к Сириусу и продолжил уже намного более тихим голосом: – Я знал, что здесь что-то нечисто. Простыни не могут хранить запах так долго! – Ну… Виноват, – пробубнил Сириус, глядя исключительно себе под ноги. Римус был как будто под кайфом от всей странности и великолепия ситуации, и он машинально поспешил успокоить Сириуса, не продумав ответ как следует: – Да не переживай, ты вообще можешь себе представить, сколько раз я дрочил на этот запах? Сириус резко остановился, а пара впереди них, напротив, заметно ускорилась. – Правда? – спросил он. Римус покраснел. Весь кайф резко улетучился. – Эм… Да… В смысле, не каждую ночь, но большинство, и… Блять, поверить не могу, что я это сказал. Сириус улыбнулся. – Я в жизни своей не приглашал парней на свидание настолько странным способом, – смеясь, сказал он. Римус рассмеялся в ответ. – Правда хочешь меня пригласить? Парня, который дрочил на диване и при этом искренне верил, что он когда-то стоял в Букингемском дворце? – Серьёзно? – спросил Сириус. – И ты… думал обо мне? Римус закусил губу и кивнул. – Не вини меня. Ты себя в зеркало видел? – Видел, – ответил Сириус. – А ещё я видел тебя. И, скажем так - я израсходовал полугодовой запас салфеток. Эта информация направилась прямиком к Римусу в штаны. – Я… очень... рад об этом слышать. Сириус ухмыльнулся. – А теперь, когда мы обменялись информацией о привычке друг на друга онанировать, как насчёт пойти ко мне?~~~//~~~
Квартира Сириуса выглядела на удивление приятно: на диване были разбросаны одеяла, повсюду валялись книги и диски с фильмами, а в углу стояла гитара. Да, в квартире было не убрано, и она казалась несколько захламленной, но там чувствовалась атмосфера уюта и дома, которая исходила от самих стен. Не то чтобы Римус всё это заметил сразу, потому что, стоило двери закрыться за ними, они уже целовались. Или, скорее, пытались это сделать. Угол был слегка неподходящим, а порыв был настолько внезапным и резким, что их носы весьма болезненно столкнулись. Они оба неловко хихикнули, а затем попробовали снова, с гораздо большим успехом. И вот Римус целовал грабителя. Целовал Сириуса. Сириуса, чьи губы были бесконечно нежными - если не считать крошечной полоски обветренной кожи там, где он обычно закусывал губу. Сириуса, от которого пахло пивом, табаком и чем-то ещё. Сириуса, который обнял Римуса за талию и притянул их тела ближе друг к другу. Сириуса, чьё тело было крепким, сильным и таким совершенным. Сириуса, который был чуточку ниже Римуса, и чьи волосы были такими же мягкими на ощупь, какими и казались на вид. Сириуса, который провёл языком по губам Римуса, и которого Римус с радостью впустил. Сириуса, который совершенно точно умел целоваться. Сириуса, который целовался очень и очень хорошо. Сириуса, который первым прервал поцелуй. – Спальня? – спросил он. – Спальня, – ответил Римус. Это был самый продуктивный диалог за всё время их общения. Сириус провёл его в небольшую комнату с огромной незастеленной кроватью, на которую они с удовольствием грохнулись. Сириус навис над Римусом, упершись ладонью у него над головой и покрывая поцелуями его шею. Он самозабвенно расстёгивал рубашку Римуса, когда тот вспомнил о кое-чём важном. О том, о чём нужно было предупредить… – Погоди, – выдохнул Римус. Сириус поднял на него взгляд, полный какой-то странной смеси похоти, смущения и... боли? – Прости, – хрипло сказал он, – я слишком тороплюсь? – Э-э... нет... просто... Когда я был ребёнком, я попал в аварию. Остались шрамы. Много шрамов... Не хочу, чтобы это стало для тебя сюрпризом, – «и не хочу видеть в твоих глазах отвращение», мысленно добавил он. Сириус улыбнулся: – Спасибо, что сказал. Можно мне снять с тебя рубашку? Римус был совершенно точно уверен, что раньше его никто и никогда о таком не спрашивал. Он кивнул. – И, чтобы ты знал, – сказал он, вспомнив ещё одну важную вещь, – я чист. Сдавал анализы в прошлом месяце и с тех пор ни с кем не... Сириус почти закончил с рубашкой, но когда отвечал - замер и поднял глаза на Римуса. – Я тоже чист, – а затем стянул ткань с его плеч. Римус внимательно изучал лицо Сириуса, пока тот рассматривал шрамы на его теле. Он едва не погиб во время той аварии, и оставшиеся рубцы были довольно обширны. Они извивались, разветвлялись и расходились во все стороны: от рук вниз по груди и до самого живота. Некоторые его партнёры называли их очаровательными, другие говорили, что они прекрасны, а третьи всё-таки побаивались к ним прикасаться, и Римус никогда не знал, чего ему ожидать. Он попытался прочесть выражение лица Сириуса, но понял, что не может этого сделать. – Я могу до них дотронуться? – наконец спросил Сириус. – Э-э, да... Конечно. Сириус провёл пальцами по переплетению шрамов, оставляя лёгкое покалывание на коже. – Страшная, должно быть, была заварушка. – Ещё какая, – ответил Римус. – И восстановление было тяжёлым. – Ужасно, – согласился он. Сириус покрывал поцелуями его грудь, пресс, низ живота, всё ниже и ниже, пока его губы не оказались прямо над брюками Римуса. Он взглянул на него с немым вопросом в серебристых глазах. Римус кивнул, закусив губу. Сириус расстегнул его джинсы и решительно стянул их прочь. Он прижался губами к члену Римуса сквозь бельё и на какое-то мгновение остановился там, уткнувшись носом в ткань, но в конце концов стянул и трусы, отправив их в полёт куда-то за спину. Сириус выпрямился и в очередной раз обвёл тело Римуса взглядом, остановившись на стоящем члене. – Прекрасен, – прошептал он. Римус почувствовал, как вспыхнули его щёки. Он не любил, когда его так откровенно разглядывали, пусть даже с искренним интересом. Он схватил за край футболки Сириуса, притягивая его для поцелуя. По логике вещей, у него не должно было это получиться - Римус не был грациозным человеком, а чтобы притянуть любовника к своему лицу с такой точностью, требовалось определённое мастерство. Однако, к счастью, Римусу каким-то образом удалось. Сириус с радостью поддался поцелую. Он слегка прикусил его губу и приоткрыл рот, рвано выдыхая, когда Римус начал поглаживать его член через джинсы. Римус решился попытать счастья ещё в одном маневре: попробовать поменяться местами. На этот раз ему не так повезло, и они оба распластались на кровати, но Римус быстро пришёл в себя и сразу же начал избавлять Сириуса от одежды. Стянув через голову его серую футболку, он провёл губами по крепкой, подтянутой груди и животу, а стащив узкие джинсы - тихо охнул от удивления, когда его тут же поприветствовал твёрдый, толстый член. – Не носишь белья? – хрипло спросил Римус. – Не всегда, – слегка задыхаясь, ответил Сириус. – Только когда я в джин... ах! Римус провел языком по головке члена Сириуса и довольно вздохнул от веса на своём языке и солоноватого привкуса смазки. Пальцы Сириуса потянулись к его волосам, и Римус на пробу качнул головой ниже. После нескольких попыток ему удалось взять на всю длину, и Сириус издал протяжный, низкий стон, когда Римус сглотнул вокруг него. – Ебать... Он ускорился. Бёдра Сириуса инстинктивно дёрнулись вверх, и Римус с громким звуком подавился, тут же отстраняясь и жадно глотая воздух. – Ах-х-х, прости, – сказал Сириус, и его скулы очаровательно вспыхнули. – Это не... Обычно я намного спок... Римус покачал головой. – Просто застал меня врасплох, вот и всё. Можешь трахнуть меня в рот, если хочешь. Глаза Сириуса потемнели. Он тоже притянул его для поцелуя - с гораздо большей грацией, чем это удалось Римусу - и обхватил его за талию ногами, потираясь членом о член и выцеловывая Римусу шею. – Как бы сильно мне ни хотелось это сделать, – поцелуй, – я бы предпочёл кончить, – поцелуй, – с этим восхитительным членом в моей заднице, – поцелуй. Эти слова крошечными разрядами тока пробежались по коже Римуса. – Думаю, это можно устроить, – сказал он слабым голосом. – У тебя есть... Сириус потянулся к тумбочке, открывая Римусу прекрасный вид на свой не менее прекрасный зад. Он немного повозился, прежде чем швырнуть на кровать бутылочку смазки и пачку презервативов. – Мне подготовить себя, или ты сам? Римус живо представил себе, как выглядел бы Сириус, растягивая самого себя, и новая волна возбуждения ударила ему прямо в пах, но он решил, что сейчас не время. – Я сам, – прохрипел он. Возможно, он позволит Сириусу сделать это в следующий раз... если этот следующий раз вообще будет - а он чертовски надеялся, что будет и далеко не один. Сириус улыбнулся и снова лёг на кровать, раздвинув ноги. Римус был совершенно уверен, что изображение настолько похабно выставленного напоказ Сириуса навсегда останется выжженным у него на сетчатке, и отныне каждый раз, когда он будет опускать веки, перед глазами будет именно эта картина. И, хотя он мог по достоинству оценить сей великолепный образ, что-то ему подсказывало, что у жизни с постоянной эрекцией в штанах есть свои, весьма весомые недостатки. Сириус ухмыльнулся той самой ухмылкой, присущей исключительно шикарным людям, которые прекрасно знают, насколько они шикарны. – Ты так и будешь сидеть и таращиться или всё-таки трахнешь меня? В жизни Римуса присутствовал крайне скудный набор фраз, которые побуждали его к немедленным действиям. Сейчас он мог вспомнить всего три: «Огонь!», «О, глянь, радуга» и «Трахни меня». Он макнул пальцы в смазку и проник одним в Сириуса, который запрокинул голову при первом же касании. Римус вздохнул, наслаждаясь чужой теснотой, и начал осторожно двигать пальцем внутри извивающегося Сириуса - он определённо был не из тех, кто просто "лежит и наслаждается". – Ещё один, – прохрипел Сириус, активно подаваясь бёдрами навстречу. Римус немедленно подчинился и начал на пробу сгибать пальцы, пытаясь отыскать… – Ах! Блядь... – бёдра Сириуса конвульсивно дёрнулись. – Здесь, да, чёрт, прямо здесь! Римус решил, что пришло время для пальца номер три. Судя по полному удовольствия стону, который он услышал, Сириус был с ним полностью согласен. Он начал всерьёз трахать Сириуса пальцами, стараясь как можно чаще попадать по его простате. После минуты этой сладкой пытки Сириус был сыт по горло. – В меня. Сейчас же. Давай, ну. И Римус вовсе не собирался ему отказывать. Сириус снова опрокинул Римуса на матрас, вытащил презерватив откуда-то из складок сбившегося одеяла и уверенно раскатал его по стволу Римуса, седлая бёдра. Римус смотрел, как меняется лицо Сириуса, пока тот медленно насаживается на его длину; как он опускает трепещущие ресницы и закусывает губу, привыкая к чувству наполненности. Римус, который пытался сосредоточиться на чём угодно, кроме плотного жара вокруг члена и того, что он может кончить примерно через три с половиной секунды, провёл пальцами по бедрам Сириуса. Он был далеко не маленьким, касательно размеров члена, и болезненное выражение лица партнёра было ему, к сожалению, не в новинку. – Прости, – выпалил он прежде, чем смог остановиться. Сириус распахнул глаза и рассмеялся, хотя смех прозвучал немного хрипло и натянуто. – Ты что, только что извинился за огромный член? Римус скользнул руками дальше, сжимая в ладонях его ягодицы. – Ты же понял, о чём я. Вместо ответа Сириус задвигал бёдрами вверх-вниз, и Римус чуть не улетел в далёкий космос. Ему потребовалось несколько мгновений чистого, концентрированного блаженства, от которого таяли кости, прежде чем он понял, что абсолютно ничего не делает. Он обхватил рукой до безобразия идеальный член Сириуса и провёл большим пальцем по набухшей алой головке, вырывая из Сириуса стон, больше похожий на мяуканье. Его бёдра слегка задрожали, когда Римус начал уверенно двигать по плоти кулаком. Сириус слегка изменил свой темп и начал намного резче опускаться на ствол. – Ох блять, – выдохнул он, найдя нужный ему угол. Он начал вращать бедрами, и Римус почувствовал, как по его телу пробежали горячие волны удовольствия. Он принялся ласкать Сириуса быстрее, и всё начало казаться какой-то гонкой. Может, ему следовало, наоборот, замедлиться и постараться удивить Сириуса своей выдержкой. Может, ему следовало начать представлять мёртвых котят, лекции по высшей математике или Питера в платье, но долгие недели сексуальной неудовлетворенности давали о себе знать, и Римус понимал, что это будет не самое лучшее его выступление. Он схватил Сириуса за бёдра и устроился под ним поудобнее, уперев ноги в матрас и начиная толкаться навстречу его телу. Сириус благодарно застонал и чуть не упал на него сверху, замерев на руках в нескольких дюймах от лица Римуса. Каким-то образом это сделало обстановку ещё более интимной - Римус по-прежнему двигался в Сириусе, но теперь они смотрели друг другу в глаза, дышали в унисон, воздух между их телами раскалился до предела и немыслимо потяжелел от влажности напряжённых тел и стонов. Член Сириуса оказался зажатым между ними. Сириус поцеловал Римуса в шею и попытался подстроиться под его темп. Их бёдра встречались снова и снова, отчаянно и почти дико; Римус начал сбиваться с ритма - в погоне за разрядкой движения становились всё более беспорядочными. Сириус кончил первым, ещё сильнее согревая кожу потёками спермы. Римус отстал от него всего на несколько секунд - сокращения вокруг его плоти были слишком сильными, и он сжал бёдра Сириуса пальцами, будто в тисках. Сириус всё-таки рухнул на него сверху. Так они и лежали, безумно тесно, переплетаясь ногами и руками, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя. Наконец, Сириус помог Римусу выйти из его тела и поднялся, чтобы принести из ванной полотенце. Они молча вытерлись, затем Сириус отбросил полотенце куда-то на пол и уткнулся носом в изгиб шеи Римуса. В спальне повисла тишина, и Римус понял, что нужно это менять. – Спасибо, – прошептал он, прижимаясь губами к шее Сириуса. – За что? – спросил Сириус. – За всё. – Я так рад, что вломился в твою квартиру, – рассмеялся Сириус. Римус не смог сдержать улыбки, расцветающей на его губах. – И я тоже.~~~//~~~
Римус проснулся на удивление ясным утром в пустой постели. Простыни плотно опутали его ноги, а одеяла находились на полу. Он протёр глаза и перевернулся на другой бок. Запах простыней был интересной и развратной смесью из одеколона Сириуса, пота и секса. Римусу этот аромат пришёлся по вкусу. Он выпутался из постельного белья и принялся искать на полу свою одежду: она вся была скомкана и помята, и Римусу совершенно не хотелось выходить на улицу в таком виде. «По крайней мере, мне хотя бы с утра не надо на работу», – подумал он и вышел в гостиную, слегка улыбнувшись звуку падающей воды за дверью ванной. А затем он услышал чьи-то шаги позади себя и обернулся. – Лили?.. Его менеджер практически выползла из-за другой двери, которую он даже не заметил прошлой ночью (впрочем, он вообще мало что тогда заметил), безуспешно пытаясь расправить на себе одежду - ту же, в которой вчера была в пабе. – Римус, – сказала она, стараясь говорить ровно. – Доброе утро. Я... э-э... опаздываю на работу... так что… Джеймс выглянул из-за той же двери и прислонился к дверному косяку. – Утречка, Римус. Тебе тоже на работу? – за ночь он, казалось, эволюционировал как какой-то покемон и достиг совершенно нового уровня самодовольства. – Э-э, нет, – ответил Римус. – А тебе, наверное, уже пора, – сказал он Лили. Лили подпрыгнула и кивнула. Она как раз потянулась поцеловать Джеймса на прощание, когда дверь ванной открылась. Из-за неё вырвались клубы пара, и по комнате разнесся резкий, исключительно мужской запах геля для душа Сириуса. Римус почувствовал, как недвузначно на это отреагировало его тело. Возможно, у него вошло в привычку возбуждаться от запаха Сириуса Блэка. «Это может стать проблемой», –подумал он. – Джеймс, шлюшка ты этакая, – с любовью в голосе сказал Сириус, снова обёрнутый лишь одним полотенцем и скопировавший позу Джеймса. – То же самое могу сказать и про тебя, – ответил Джеймс, кивнув на покрасневшего Римуса. Лили вылетела из квартиры с простым «Пока», но Сириус даже не проводил её взглядом, по-прежнему пялясь на Джеймса. – Я жду от вас объяснений, молодой человек, – наконец сказал он. – Почему ты меня не предупредил, что он придёт в паб? Джеймс пожал плечами: – Потому что так было веселее. Сириус открыл было рот, чтобы возразить, но тут же закрыл его и тоже пожал плечами. – Справедливо. Сириус переключил своё внимание на Римуса. – Доброе утро, – мягко сказал он, вставая на цыпочки, чтобы поцеловать его в губы, – хорошо спал? Джеймс прошёл мимо них, пробормотав: «Я пока кофе заварю». – Вполне, – ответил Римус, тут же хмыкнув. – Но не благодаря тебе. Похититель одеял. Джеймс фыркнул из кухни, и Сириус сорвал с себя полотенце, швырнув ему на голову. Из кухни послышался громкий визг: – Фу! Лобковые волосы! Сними это с меня!! Сириус же просто повернулся к Римусу: – Как насчёт завтрака?~~~//~~~
«Завтрак» оказался пончиками и дешёвым кофе в ближайшем кафе за сотнями мелких вопросов. Любимый цвет? Какую музыку слушаешь? Откуда ты? Медленно, но верно они начали друг друга узнавать. В понедельник за карри неподалёку от кампуса Римус рассказал Сириусу, что у его семьи никогда не было денег, и как родители вечно твердили о важности хорошего образования. Как он очень старался быть лучшим в школе. Как до того был одержим идеальными оценками, что в один прекрасный день сломался и разрыдался. О том, с каким воодушевлением он брался за новые предметы. Как сильно он хотел стать учителем. В среду, блуждая по продуктовому магазину, Сириус смущённо бубнил о своём детстве с нянями и частными репетиторами. О холодных, не любящих выражать эмоций родителях. О том, что они безумно богаты. Как от отца вечно пахнет бренди. В пятницу, намывая посуду, Римус рассказал ему о своём каминг-ауте в маленьком родном городке. О том, как все замолкали, когда он входил в комнату: разумеется, сын эксцентричного академика, изучающего каких-то редких птиц, и поехавшей крышей леди из Уэльса оказался единственным "педиком" в городе. О тайных бойфрендах и задирах. О трусах. О парне, который целовал его на заднем сидении машины, чтобы на следующий день ударить на глазах всей школы. О том, как «после выпуска я перееду в Лондон» стало не просто планом, а ежедневной молитвой. В субботу за ужином при свечах Сириус рассказал о тайных, постыдных мыслях в спальне частной школы-интерната. Об украденных поцелуях и быстрой, неуклюжей дрочке в тёмных коридорах. О страхе. О пощёчинах, криках и безмолвных обедах в кругу семьи. В следующую субботу в баре за пинтами хорошего пива с крендельками Римус узнал о глупых прозвищах Джеймса, Сириуса и Питера: Сохатый, Бродяга и Крысохвост. О рождественском представлении, на котором каждый из них изображал своё животное. О шутке судьбы, когда мальчик, названный в честь самой яркой звезды созвездия Большого Пса, вытащил клочок с надписью «пёс» из старой шляпы. В пятницу, когда торт был уже съеден, Римус подарил ему ошейник. Тем же вечером, прямо на кофейном столике, фраза «Хороший мальчик» была навсегда загублена и покинула их словарный запас. В субботу Римус, вернувшись домой, нашёл на диване поводок. В среду за пиццей Сириус спросил у него, встречаются ли они. Его губы были на вкус как пепперони. Уже позже, когда они запыхавшиеся, удовлетворённые и голые лежали в постели, Римус ответил: «Да». Во вторник, уткнувшись в мокрую от слёз подушку, Римус вещал о своих бывших парнях и как его выперли на улицу. Об Алексе. О религиозных родителях, разговорах о наследниках и угрозах быть вычеркнутым из завещания. О месяцах без поцелуев, секса и признаний, потому что «Алекс не может быть геем». О ночах на диване Лили и чувстве собственной ничтожности. Той же ночью Сириус рассказал о тех же проблемах с его стороны. Об угрозах быть отлучённым от «древнего благородного рода» и выжженным с фамильного древа. О побеге из дома в шестнадцать лет. О Джеймсе Поттере и настоящей семье, подарившей ему надежду. В субботу они впервые поссорились и кричали друг на друга до тех пор, пока не забыли, с чего всё началось. Ночь они провели в разных кроватях, без сил заснуть из-за снедающей вины и ужаса: оба поняли, что раньше не были в отношениях, в которых им хотелось бы быть настолько нежными и мягкими, как теперь друг с другом. К полудню следующего дня все обиды были забыты. В пятницу за стиркой Сириус упомянул гей-клуб, который он уже давно хотел посетить. Позже тем вечером, весь в блёстках и облитый непонятным пойлом, Сириус осознал, что не умеет танцевать. Римус смеялся вместе с ним - не над ним - и доказал, что бывает хотя бы отдалённо грациозным только после нескольких бокалов горячительных напитков. Он почувствовал странное удовлетворение, которого никогда раньше не испытывал, пробираясь сквозь толпу оценивающих их парней и держа руку в заднем кармане Сириуса Блэка. Выходя из бара, он собственнически сжал его ягодицу. Просто так. «Пусть завидуют, – подумал он. – Я бы точно завидовал». В среду он пригласил Сириуса встретить Рождество с его семьёй. В следующую среду Сириус познакомился с мистером и миссис Люпин. В четверг их выгнали из бара, потому что Сириус врезал парню, с которым у Римуса был первый поцелуй. К субботе это стало любимой шуткой в семье Люпинов. В пятницу Римус случайно сказал «Я тебя люблю». Мгновением позже Сириус сказал то же самое. Нарочно. Во вторник Сириус торжественно пообещал в новом году бросить курить. В среду Римус пообещал отказаться от шоколада. Ну или хотя бы кушать его поменьше. В воскресенье, плавно перетекающее в понедельник, он в кругу друзей, старых и новых, встретил первые мгновения нового года за своим самым любимым делом - поцелуями с Сириусом Блэком. В воскресенье - а точнее, в три часа утра - Римус крепко обнимал Сириуса и слушал рассказ о его младшем брате, который лишь обрывками упоминался за их первым совместным завтраком. («Один брат. Младший. Регулус».) О ссоре, слезах и криках. О том, как потеряли связь друг с другом. О волнении. О единственном сообщении: «Прости меня». О ванне. О бритве. Во вторник Римус нервно покусывал губу, разглядывая через витрину различные коробки в форме сердец. В среду он вернулся домой по дорожке из лепестков роз, которые вели к его постели для принцесс с очень голым Сириусом Блэком, развалившемся поверх неё. «С Днём Святого Валентина». В четверг Римус всё ещё находил лепестки роз. В самых интересных местах. Во вторник Сириус подносил ему стаканы воды и умолял дышать. Просто дышать. «Экзамены скоро закончатся». В понедельник, убрав осколки разбитой об стену тарелки и выбросив прочь газету со статьей об очередной успешной сделке Ориона Блэка на первой полосе, Римус держал трясущегося Сириуса за плечи и пытался донести, что, возможно, ему не обязательно злиться на семью всю свою жизнь. В пятницу они оформили сделку о продаже особняка дяди Сириуса. Римус смотрел, как Сириус сделал самый глубокий вдох с тех пор, как он бросил курить, а затем ухмыльнулся, когда новые хозяева дома благоговейно провели рукой по стене, в которую ещё прошлой ночью Сириус его самозабвенно втрахивал. «Достойно попрощаемся с этой дырой», – объяснял он между толчками, но Римусу тогда было уже глубоко начхать на его мотивы. В субботу Римус узнал, что Сириус, вообще-то, не умеет играть на гитаре. Он просто всем говорил, что умеет, и люди верили ему на слово. В понедельник вечером за бутылкой дорогого виски и пачкой сигарет Римус узнал точную дату смерти Регулуса Блэка. В пятницу он праздновал дешёвой китайской едой окончание учебного года, и Сириус признался, что последним решением, которое он принимал касательно учёбы, был отказ от поступления в Кембридж. В понедельник Римус весь день не мог стереть улыбку с лица, после того как утром нашёл на столе брошюрки различных университетов. В четверг он вернулся домой и нашёл нервничающего Сириуса с решением о зачислении в руках. В пятницу Римус взглянул на календарь и кое-что заметил.~~~//~~~
– Есть идеи? – Так, дай-ка я ещё разок уточню. Это годовщина не начала… отношений, или что там у вас. Это годовщина того, как он пробрался к тебе в квартиру? – Именно, – кивнул Римус, продолжая рисовать на порции латте странного вида цветок. – Хочу сделать что-нибудь романтичное. – Куда уж романтичнее истории вашего знакомства, – проворчала Лили. Вскоре после того, как они с Сириусом начали встречаться, Римусу всё-таки пришлось рассказать Лили, как именно они познакомились. И вот, минул почти год, а Лили всё никак не могла смириться с тем фактом, что Римус позволял преступнику (ну, тому, кого считал преступником) разгуливать по своей квартире в течение полутора недель. «Если меня кто-то на улице ударит ножом, напомни мне не звать тебя на помощь», – повторяла она. – Я предпочитаю верить, что это делает нашу с ним историю уникальной, – пожал плечами Римус, а затем весело фыркнул, когда Лили красноречиво закатила глаза. Тот факт, что Римус, Сириус, Джеймс и Лили разбились по парам примерно в одно и то же время, привнёс в их компанию интересную динамику. Время подходило к первой годовщине, и многое стало приобретать… слегка соревновательный характер. Римус скосил взгляд на обручальное кольцо Лили. Она появилась в нём на совместном вечере просмотра фильмов пару дней назад, и Римус был искренне за неё рад. Но той же ночью, когда Сириус уже уснул, он всё никак не мог решить: может, и им пришло время сделать следующий шаг? Или у них другая временная шкала? Как вообще это происходит между двумя парнями? Кто должен делать предложение? Ему нужно было купить кольцо? А какое обручальное кольцо ты купишь парню? Он же был геем, он должен был продумать все эти детали намного раньше… – Римус! Ты снова не здесь? – Прости, – Римус провёл полотенцем по столешнице. – Так ты сам уже думал о чём-то конкретном? Я о годовщине, если что. – Ничего путного не придумал, – ответил он. – Подумал, что было бы неплохо устроить романтический ужин, но всё ещё не уверен. Это не самая обычная годовщина, в конце концов. О чём ты так любишь мне напомнить. – Может… Может, ты бы мог приготовить ужин у себя? В смысле, в той квартире, где всё это началось. – Хм-м-м, – Римус давненько не был у себя на квартире. Как бы изысканно она ни была обставлена благодаря Сириусу, в ней по-прежнему отсутствовала атмосфера настоящего дома, какая царила в квартире Джеймса и Сириуса. Вообще-то, Римус был уверен, что большая часть его вещей уже перекочевала в комод Сириуса, который тот с радостью предоставил. Но зайти домой было бы не лишним - хотя бы проверит, что протухло в холодильнике. Может, ужин на старом месте - действительно было неплохой идеей?.. Лили передала ему бумажный стакан с чьим-то именем. – И букет цветов никогда не бывает лишним, – добавила она.~~~//~~~
По дороге домой Римус набрал Сириусу короткое сообщение: «Ужин у меня? Я готовлю». Мгновением позже ему пришёл ответ: «Конечно. Только вышел с пар, скоро буду». Римус улыбнулся, и краем глаза уловил что-то разноцветное в конце улицы. Там торговали букетами из небольшой лавки, и Римус, припомнив слова Лили, решил приобрести особенно яркую композицию. – Что, оплошал небось? Прощения просить будешь? – спросила продавщица, давно перешагнувшая порог среднего возраста. – Эм, нет, – ответил Римус. – У нас годовщина. – А-а, – протянула женщина. – Уверена, она будет в восторге. «Улыбайся и кивай. Улыбайся. И. Кивай». А он успел позабыть, какой же это откровенно хреновый район. Господи, да он же не был здесь всего неделю, а уже отвык. Возможно, пришло время съехать окончательно. Денег по-прежнему было немного, но если он найдёт сожителя… Они с Сириусом уже подумывали съехать - ровно с тех самых пор, как Джеймс и Лили обручились. Может, они могли бы поискать квартиру на двоих. По сути, они с Сириусом и так уже жили вместе. Римус поднялся по старой скрипучей лестнице и сразу понял, что что-то не так: дверь в его квартиру была открыта. Сириус добрался раньше него? Это было вполне возможно, но неприятный узел плохого предчувствия затянул края вокруг его желудка потуже, когда Римус толкнул дверь и вошёл внутрь. И уронил букет. Секундами позже он услышал чьи-то шаги позади. – Родной, не думаю, что оставлять дверь открытой - хорошая идея, и… Ох, блять. Милый. Кажется, тебя ограбили. Римус обернулся к Сириусу с выражением чистейшей паники на лице, а затем снова окинул взглядом пустую квартиру. – Нужно позвонить в полицию, – сказал Сириус, выуживая из кармана свой мобильный, а затем где-то за спиной Римус услышал глухой треск веток. – Ав-в-в, – умилился Сириус, – ты принёс мне цветочки?..~~~//~~~
– Ну и как думаешь, вам вернут вещи? – спросила Лили, протягивая Римусу кружку с чаем. Он покачал головой. – Скорее всего, нет. Я давно там не был, и никто из соседей ничего подозрительного не слышал. Хотя я никогда не был с ними в особо тёплых отношениях, так что не знаю... Может, это был кто-то из них... – он всё ещё чувствовал себя крайне взволнованным. Они с Сириусом провели весь день, общаясь с полицией. Сами офицеры, похоже, не очень-то верили, что человек, живущий в подобном районе, может владеть таким количеством дорогих вещей. Но больше всего они удивились вечером, когда Сириус перечислил всё украденное. Римус по-прежнему пребывал в слишком глубоком шоке, чтобы от него была польза, поэтому большую часть работы сделал сам Сириус: – Большая коллекция антикварной мебели... Да, диван, кровать с тумбочкой, обеденный гарнитур, журнальный столик, бельевой шкаф, книжный шкаф, плазменный телевизор и игровая приставка. Несколько пейзажных картин маслом приблизительно девятнадцатого века... о, – он метнул в Римуса странным взглядом, тут же неловко отведя глаза в сторону, – и кольцо с бриллиантом. Они так и не успели об этом поговорить, потому что Джеймс и Лили каким-то образом узнали о произошедшем ещё до того, как уехала полиция, и потащили своих друзей через весь город в настоящем вихре из поддержки и защиты. С тех пор как началась вся эта заваруха, Римус не проводил без чашки чая в руках более десяти минут. Сириус сидел рядом и успокаивающе поглаживал его по спине. Римус буквально завалился на него, и его с готовностью обняли за плечи. – Сожалею о твоих вещах, – сказал Римус уже, наверное, в сотый раз и почувствовал щекой, как Сириус пожал плечами. – Ничего страшного. Картины всё равно были застрахованы. Главное, что ты в порядке, – он взглянул на их друзей, которые сидели неподалёку и готовы были в любой момент наброситься на них с одеялом или чаем. На кофейном столике между двумя парами стоял слегка помятый букет цветов, любовно поставленный в вазу. – Пойдем спать, – прошептал Сириус, уткнувшись Римусу в волосы. Они вдвоём удалились в спальню Сириуса. Римус сделал глоток чая и в очередной раз порадовался тому, что практически все его личные вещи - одежда, книги и ноутбук - уже давно поселились в квартире его бойфренда. – Так, значит, – начал он, – кольцо... Я не помню, чтобы у меня было кольцо. Сириус фыркнул, сбросил туфли и упал навзничь на постель. – А я всё думал, когда ж ты наконец об этом спросишь, – он распластался поперёк кровати, как новое покрывало. – Сегодня годовщина… Ну, знаешь… – Годовщина того, как ты вломился в мою квартиру, – с улыбкой ответил Римус. – Конечно, помню. Иначе с чего бы вдруг я предлагал поужинать у меня? Сириус улыбнулся: – Вообще-то я собирался предложить тебе то же самое. Я спрятал там кольцо несколько недель назад, потому что... – он замолчал. Римус почувствовал, как по его коже пробежали мурашки. – Потому что..? – подсказал он. Сириус метнул в него быстрым взглядом и сказал: – Потому что я собирался позвать тебя замуж. Римус уже знал, что он скажет, но от этих вслух озвученных слов по его телу всё равно прошла дрожь. – «Собирался»? – спросил он с лёгкой ухмылкой. – Собирался, – кивнул Сириус, – и собираюсь. Римус позволил тишине повиснуть в воздухе и просто наслаждался моментом, как и учили его Книги. Всем этим напряжением. Их любовью. Тем же самым пузырём, который каким-то образом разросся на них обоих. Только они, только вдвоём и последний вопрос, оставшийся без ответа. Римус допил чай, поставил кружку на тумбочку и присоединился к Сириусу на кровати. Он сделал глубокий вздох, улыбнулся и позволил пузырю в его груди наконец-то лопнуть.