Дорога из арок

      В больнице Артит пробыл две недели, во время которых, помимо лечения, проходил ещё и курсы психотерапии, на которые согласился далеко не с первого предложения. Для парня признать свою слабость было тяжело, признать то, что у него проблемы с психическим состоянием — казалось невозможным. Однако после долгих разговоров об этом с Конгфобом он согласился.       Не сказать, что после курсов Артит почувствовал резкое желание жить, нет, это не так. В душе у него до сих пор была пустота. Чёрная пучина, не имеющая ни начала ни конца — бесконечная, как смерть, и поглощающая все другие чувства, словно чёрная дыра. И это так хреново: не чувствовать ничего, это так больно — не чувствовать боли. Ты просто знаешь, что тебе плохо, порой знаешь, что должно быть хорошо, просто знаешь то, каким ты должен быть сейчас, но на самом деле тебе всё равно. На грусть, на радость, на боль, обиды и какую-то доброту — пустота пожирает всё внутри тебя, не оставляя никаких чувств и эмоций. И это очень страшно.       Артиту до сих пор зачастую хочется просто выйти в окно или вместо того, чтобы резать овощи порезать себя, ведь он уже не надеется увидеть Конгфоба, но… не сегодня.       «Если тебе плохо настолько, что хочешь умереть — проживи ещё один день. На следующий день будет также — проживи ещё один. И живи так всегда. До следующего дня. Когда-нибудь обязательно наступит момент, когда ты скажешь: «Как же хорошо, что я тогда не сделал этого.»       Это та мысль, которую из всех лекций взял для себя Артит. Проживи ещё один день. Когда-нибудь все наладится.       Он надеется на это.       Надеется и пытается жить как обычно: ходит в университет, общается с друзьями, пытается что-то почувствовать, помогая себе лекарствами, но не посещает собрания первокурсников, потому что знает: он не сможет. Не сможет смотреть на того, от кого — в прямом смысле этого слова — зависит его жизнь. Не сможет просто сидеть и смотреть на него, зная о том, что, возможно, он останется в этом сне насовсем, навсегда. И усталость тоже играет в этом далеко не последнюю роль. Теперь даже просыпаясь с утра, даже проведя во сне более десяти, а порой и двенадцати часов (правда, такое случалось крайне редко), Артит не чувствует себя отдохнувшим.       Пустота и усталость — две подруги, сопровождающие его теперь буквально всегда и везде. Из-за них Артит не делает ничего чтобы вернуться: он не проявляет активного внимания к Конгфобу, не пытается быть с ним как можно больше, не пишет первым. Передышка. Ему нужно отдохнуть, набраться сил для общения и только потом, восстановившись окончательно, начинать что-то делать. Иначе, очередной срыв гарантирован.       И если какое-то время после выписки Артит думал о том, что всё же сможет вернуться к своему Конгфобу, что у него получится всё сделать правильно и на этот раз, то сейчас… он не уверен ни в чём. Он абсолютно не уверен в том, что сможет добраться до дома.       У Артита есть причины так думать, есть причины опасаться этого, есть шанс остаться здесь, ведь ему… всё равно на Конгфоба. Он не испытывает к нему симпатии, как это было с первым сном, не испытывает дружеской привязанности, что было во втором перемещении, ему просто плевать на парня. Ему не интересно то, как прошёл его день, не интересно его состояние, его интересует лишь сам факт общения с Конгом. Ему нужно общение просто для того, чтобы оно было. И это пугает Артита. Очень пугает, ведь сколько бы он не говорил сам себе, что так быть не должно, что это неправильно, что он должен любить Конга — заставить себя полюбить его он не может.       В то время, пока Артит лежал в больнице, Конг навещал его почти каждый день, иногда, конечно, не приходил, но в целом общались они неплохо, можно сказать, что стали приятелями. Они весело проводили время друг с другом, им было комфортно. Пару раз выходили гулять на территорию больницы. И каждый такой раз в голове Артита были мысли лишь о том, что всё хорошо, что они общаются, а значит, он сможет вернуться. Конгфоб, в свою очередь, не выглядел напряжённо или как-то скованно, наоборот, приободрял Артита, шутил, смеялся вместе с ним. ***       — Привет, ну как ты, выспался? — первым делом с утра спрашивает Брайт, как только они встречаются.       И это не дежурный вопрос. У Артита после всего произошедшего появились проблемы со сном. То он не может уснуть по три часа, пялясь в потолок, а если и уснёт, то просыпается каждые полчаса. То засыпает быстро, но также быстро просыпается, подремав часа 3-4 максимум. Брайт знает об этом, поэтому их диалоги начинаются именно с этого вопроса: он действительно переживает за состояние друга.       Первое время после того, как Артит вернулся к привычной жизни, его друзья вели себя с ним очень осторожно, из-за чего парень чувствовал сильное давление на себя, ощущал себя так, словно он заставляет своих друзей беспокоиться о себе. Ему было некомфортно от того, что их общение изменилось, но он видел в этом смысл и понимал то, почему именно его друзья ведут себя теперь более сдержанно при общении с ним. Например, если раньше они могли обозвать его в шутку, и он тоже смеялся с неё, то теперь обзывательства в шуточной форме воспринимаются как оскорбление. Артит начинает загоняться по этому поводу, грузится, вновь впадает в ещё более глубокое опустошение. Парни, заметив это несколько раз, перестали так делать. Они вытаскивали его на прогулки, интересовались его состоянием, просили как можно больше говорить о себе и своих чувствах. Когда парень с ними общается, он понимает, что они его любят, что он им важен, понимает, что и он любит их так же сильно. При общении с этими парнями он отпускает все свои мысли, наслаждаясь каждой минутой, проведённой в их кругу. Артит действительно им благодарен.       — Я поспал часа два, — парень видит на лице друга секундное замешательство и, возможно, сожаление, но тот быстро сменяет эти эмоции на нежную улыбку.       — Сегодня на тренировке пощады не жди — вымотаю так, что уснёшь и не проснёшься в ближайшие часов десять, — Артит лишь смеётся на это, говоря, что приложит как можно больше сил, чтобы так вымотаться, а потом оба парня направляются в нужный кабинет. *** POV Конгфоб       Когда Конгфоб увидел парня после того, как его привезли с операции, лежащего на больничной кровати и обессилившего настолько, что кожа была болезненно-бледной, он впал в ступор.       «Это…он?» — смотря на такого Артита Конгфоб не мог представить, что этот человек вёл себя настолько ужасно буквально несколько часов назад, а сейчас выглядит таким слабым.       Весь день его пожирало чувство вины и стыда. Весь день после случившегося он ходил никакой: в голове кроме мыслей об этом парне не было ничего — лишь эти два чувства, пронизывающие его до самых костей. Вина заботливо окутывала Конгфоба своими тяжёлыми цепями, нашёптывала на ухо слова о том, что всё случившееся — его рук дело, и ни на секунду не покидала его сознание. Стыд же, в свою очередь, заставлял окунуться в вину целиком, закрыться в себе и плакать глубоко в душе. Противно. Конгфоб словно кожей чувствует их мерзкие, холодные прикосновения, закрывая глаза видит их искажённые болью лица и пустые глаза.       " — Да я же не знал.       — Не знал что? — сухо прилетает от Вины.       — В каком он состоянии. Я не знал о том, что он чувствует. Я не мог этого знать.       — Ты виноват, — так же грубо отвечает она, подходя ближе.       — Но я…       — Ты виноват. Только ты. Если бы не ты, не твоя грубость и слова, с ним бы было всё хорошо.       —… Но я же…       — Что? Опять скажешь, что не знал?       — Тем ярче видна твоя вина: как можно быть грубым с тем, кого ты не знаешь? — а вот это уже вступает Стыд. — Ты ведь не можешь знать наверняка действительно ли человек сейчас счастлив или находится на грани, или уже умирает, прося о помощи… Это…       — Только твоя вина."       К концу дня Конгфоб не выдержал этих мыслей и пошёл в больницу, чтобы удостовериться, что с Артитом всё хорошо. Чтобы перестать чувствовать вину. Чтобы мысли, тянущие на дно, ушли. Каково же было его разочарование, каков же был его страх, как же сильно его стянуло цепями Вины, когда врачи сказали о том, что Артит ещё не пришёл в себя.       Уйти. Сбежать отсюда, скрыться так далеко, как только возможно — таким был его первый порыв. Ему действительно стало физически плохо от мыслей о том, что он виноват: пульс участился, кровь словно застыла, а голова стала тяжёлой. Всё это усилилось в тот момент, когда он вошёл в палату.       Артит выглядел таким разбитым, таким хрупким и болезненно худым, что было больно находиться с ним рядом. Было больно от мыслей, которые начинали вгрызаться в мозг Конгфоба.       «Раз виноват — прими на себя ответственность. Не будь трусом.»       Чувство вины заставило помогать. Лишь из-за него он приходил к Артиту первые два дня. Ну, и ещё хотелось быть уверенным в том, что парень не ушёл на тот свет.       Третий день был для Конга очень тяжёлым в эмоциональном плане. После всего услышанного, он не смог долгое время находиться в больнице, убегая оттуда как можно скорее. А потом весь вечер и всю ночь думал над словами Артита. Они всё никак не хотели оставить его в покое.       Но время неумолимо продолжало идти вперёд, заставляя нести груз ответственности. В один из дней, когда Конгфоб пришёл в больницу, его встретил Артит, смотрящий куда-то в стену.       — Привет? — от Конга это прозвучало скорее как вопрос, нежели утверждение, однако Артит отчего-то резко дёрнулся, выходя из своих мыслей и смотря на Конгфоба.       — Привет, — Артит медленно начал рассматривать Конга, замечая в руках пакет.       — А, это… — парень замечает его взгляд и поднимает пакет, — тут кое-какая еда. Врачи сказали, что тебе можно, а что нет, и я подумал… — Конгфоб тараторит, говоря не совсем чётко и порой запинаясь. Он волнуется. Ему страшно посмотреть в глаза тому, кого он чуть не убил.       — Ты нервничаешь, — холодно звучит голос Артита. — Всё, что случилось — не имеет к тебе никакого отношения. Поверь, я бы сделал это даже если бы не встретил тебя, — в комнате тишина, в коридоре тоже тихо, когда же в головах этих двоих станет так же тихо и спокойно? Конец POV Конгфоб ***       — Я ненавижу всё в тебе! Ты — тот, кто приносит лишь страдания и боль. Ты — тот, кто испортил мне жизнь. Я ненавижу тебя всей душой!! — шёпотом в темноту, в мрак, в пустоту, где никто этого не услышит.       «Даже с такой задачей ты не справился» — мысль, крутящаяся на повторе уже несколько недель.       Артит смотрит на своё отражение в зеркале. То, что он там видит заставляет чувствовать себя ещё более раздражённым: круги под глазами, похожие уже больше на синяки; бледная, болезненная кожа, потрескавшиеся губы.       Удар по стеклу, осколки, капли крови, крик в темноту — пустота.       — Пожалуйста, прошу… я так больше не могу, — шепчет Артит сквозь слезы.