рассвет

      солнце вышло покурить на балкон.       вонючий дым из-за ветра несёт с открытого балкона в спальню — фурута недовольно цокает и машет ладонью перед своим лицом. он смотрит коори в спину — голую, рельефную, где-то исполосанную шрамами, белую — и замечает, как он довольно потягивает сигарету, поднимает голову и подставляет лицо солнечным лучам только-только поднимающегося солнца.       встречают рассвет. фурута встаёт с кровати, быстро перебирает босыми ногами и обнимает коори со спины, обхватывая руками талию. уткнувшись в плечо, улыбается шире, вдыхает чужой приятный запах. выглядит как очень дешёвая романтика — дешевле только сигарета меж чужих пальцев.       — как ты можешь курить это дерьмо? — спрашивает фурута, поднимая голову и специально кривя лицом, пока коори медленно выдыхает густой дым.       — как ты можешь целовать меня после того, как я докуриваю это дерьмо? — отвечает тот и расплывается в улыбке: шанс подерзить и поехидничать с ним выпадает редко.       фурута убирает с лица волосы ладонью, и через жалкие секунды они возвращаются и скрывают глаз снова. он вообще лохматый: чёрные, как перья ворона, пряди лезут во все стороны, пушатся и путаются меж собой. коори убирает одну из прядей за чужое ухо, а потом тихо смеётся и тушит сигарету о борт балкона.       — чего смеёшься? — хмурится фурута, пока коори разворачивается к нему и прижимает к себе за бёдра. его крупные ладони и сильные пальцы сжимают кожу, оглаживают перекаты мышц и скользят к ягодицам, а после — мягко ложатся на поясницу.       — забавно, — пожимает плечами, и он фыркает, отворачиваясь. коори трётся носом о щёку, ластится, как кот, и молчаливо просит прощения. — ты любой красивый.       — да? — переспрашивает фурута и получает ожидаемый кивок. не то чтобы он когда-то сомневался в этом — просто очень приятно видеть лицо, выражающее полную серьёзность и проснувшуюся преданность.       — да, — твёрдо и ясно. фурута хмыкает, накрывая усмешкой чужие губы. они тёплые, горькие и податливые: тут же подаются под его, размыкаются, впуская в горячий рот язык. приятная влага и жар обволакивают — фурута руками ведёт вверх по спине, очерчивая шрамы и позвонки.       пахнет сигаретами: аж тошнит. привкус их практически не чувствуется. только коори, его тепло, небольшое возбуждение и желание близости. он прижимается, требовательно сжимает ягодицы пальцами и старается выровнять дыхание в поцелуе. они посасывает друг друга, мнут, лижут и щекочут, пока одновременно не разрывают контакт, и фурута не проводит большим пальцем по скуле.       — ты лучше, — резко говорит он, на что коори непонимающе-пьяно встречается с ним взглядом. — ты намного лучше меня, коори.       — кто бы сомневался, — закатывает глаза тот, не придавая значения этим словам.       и правда — абсолютно неважно, плохой фурута или слишком плохой — коори — его тень, опора и просто любовник. коори тонет в одиночестве, виски и дыме с никотином. коори некуда идти, да и надо ли тому идти вообще?       но несмотря на это всякое, у него всё замечательно. по крайней мере, фурута правда делает всё возможное для этого.       его ложь — вынужденная мера, чтоб ему не было слишком больно и тоскливо. его поцелуи — искренние, желанные и удовлетворяющие.       фурута будет целовать коори, пока ему это нужно, и пока это нравится им обоим. рано или поздно, коори скажет ему идти к чёрту, но это потом, потом, потом.       сейчас он позволяет зажать себя между стеной и собой, трогать, целовать, кусать, снова трогать. быть собой и никем одновременно.       быть рядом.       и всё тогда будет хорошо.       и я выйду покурить на балкон, позабыв, где мой дом.